4

— Тебе цидулка, грязнокожий.

Надзиратель швырнул скомканный кусок пергамента между толстыми прутьями. Ботист поднял записку с пола и развернул. Первое, на что он обратил внимание — это пятна от жирных пальцев надзирателя, который несомненно ознакомился с содержимым письма. Так долго он пытался отыскать крамолу в тексте, что превосходный кусок веленя впитал в себя весь аромат свиной сосиски.

Таинственный странник, чужак. Ты словно бог, вытесанный из эбенового дерева. Как воплощение ночи, во мраке которой все норовят на волю выпустить свои тайные желания. И я не являюсь исключением…

Ботист практически сразу понял, что любовная записка фальшива и назначение ее — быть отвлекающей мелочью. Его взгляд быстро перескочил с вульгарной писанины в сторону красивого узора, который обрамлял пергамент. На мгновение он не поверил собственным глазам. Поэтому просмотрел его снова. Крутил пергамент, пока не убедился наверняка.

Мой мир пустыня.

Прошедший ее насквозь, увидит мир

Это был не просто узор. Это была инструкция, которую никто не мог прочитать: ни начальник охраны, ни Креспо Льзани. В этом городе ее могли прочитать два человека: тот, кто эту инструкцию написал и тот, кому она предназначалась — Ботист.

***

Двуликий медленно вынул из ножен меч и приставил к горлу Тариса.

— Твое рыло, уродец, будет греть круп моей кобылы, а навоз будет сыпаться прямо изо рта.

Ботист, в привычной для себя манере, стоял спокойно, стараясь максимально не привлекать к себе внимания. Он медленно завел руки за спину и почувствовал как по внутренней стороне предплечья скользнуло что-то твердое и холодное.

Каменный кинжал вошел в шею двуликого по самую гарду как кухонный нож в подтаявшее масло. Острие показалось с другой стороны.

“У вас не должно быть оружия”, подумал напоследок двуликий, не в состоянии проговорить это вслух. Следом за последними словами изо рта его возникла струйка багровой жидкости. Ботист резко выдернул свое оружие и выхватил из обмякшей руки двуликого его меч. Прицелился чтобы метнуть нож в стоявшего позади бандита, но получил удар сапогом в живот. Тем не менее, кинжал, пролетев добрый десяток аршин, вошел тому в бедро на половину длины клинка.

Никто в корчме кроме Ботиста и Клермона не знал, что крысеныш куда лучше бросал предметы, чем рубил мечом. В основном он любил короткие ножи. Отдельное удовольствие ему доставлял процесс, при котором он выдергивал их из тел поверженных. Связку его воробушков (как он называл свои метательные ножи) конечно же отобрали в Вышграде. Было с ним, тем не менее, то, к чему он уже успел приспособиться. Камешек угодил здоровиле в висок и тот мгновенно обмяк и повалился на пол. Клермон воспользовался ситуацией и по примеру Ботиста выдернул бастард из ножен громилы, который долго мешкал, пораженный мгновенной расправой над двуликим. Поплатился половиной головы, куда не задумываясь рубанул Клермон, который, не смотря на свою неуклюжесть, мешкать не привык. Ботист сделал то же самое. Им повезло, что компашка стояла плотно: куда ни махни — велика вероятность, что снесешь кому-то голову.

Раненый сидел на полу и стонал, стиснув руки на поврежденном бедре. Последний из банды, оставшийся целым, извлек меч из ножен и начал водить ним, как будто размешивая что-то в воздухе. Плавные медленные движения попеременно сменялись быстрыми и резкими. Прокрутил меч, давая понять, что будь их даже больше, он бы не спасовал.

Клермон рубанул первым. Воин отразил играючи и тут же рубанул низом, надеясь, что дылда не успеет отразить удар. Клермон вовремя отпрыгнул, но покачнулся и завалился набок. Воин попытался воспользоваться этим и, сократив одним широким шагом расстояние, занес меч над головой. Ботист прыгнул и и замахнулся, надеясь рубануть ему под левую руку, но получил ногой в живот. Клермон, успевший к тому времени оторвать спину от пола, продолжая при этом сидеть, успел выставить клинок поперек удару. Зазвенела сталь и темное помещение корчмы на мгновение осветили искры. Тарис как раз извлек из трупа свой камешек и замахнулся для броска. Раненый в бедро опередил его. Каменный кинжал Ботиста прошил ладонь крысеныша.

Воин продолжал неистово рубить сверху, не давая Клермону возможности подняться. Они высекали искры, пока Ботист поднимался на ноги. Раненый окликнул вошедшего в раж воина, но было поздно. Ботист разрубил его от левой подмышки до самого бедра. Кровь хлынула из широкой раны и безжизненное тело свалилось на пол корчмы.

Воющий Тарис вынул из раны кинжал и левой рукой запустил оружие, пытаясь попасть в обидчика. Раненый инстинктивно отвернул голову и кинжал попал в стену, в дюйме от его головы. От стены обвалился кусок побелки. Тарис не бросил попытки отомстить и подобрал чарнит. Замахнулся.

— Стой! — прокричал Ботист.

— Я укокошу эту паскуду! — орал крысеныш.

— Не сейчас.

Ботист выставил руку, жестом останавливая его от совершения необдуманных действий. Тарис послушался его, оставаясь тем не менее напряженным и готовым в любой момент расправиться с обидчиком.

Ботист и Клермон подошли к раненому, выставив в его сторону мечи. Тот лишь злобно смотрел на них, не пытаясь, однако, подобрать своего оружия, понимая всю бессмысленность этого помысла.

— Ты не из банды Червя. — начал Клермон.

— Вы ждать здесь нас? — спросил Ботист.

Тарис положил чарнит в карман и взял с пола каменный кинжал Ботиста. Подошел к раненому и приставил к его горлу.

— Говори, дерьма кусок. Вы сдали нас. Из-за вас нас должны были четвертовать, повесить и обезглавить, отрезать яйца. С вашей помощью мы чуть не стали очередной забавой для жителей столицы. И мы отыграемся на тебе, не сомневайся.

Раненый молчал.

— Ты будешь молить о том, чтобы я поскорее отрезал тебе твою башку. Но я буду резать тебя по суставам. Фаланга за фалангой, пока ты не расскажешь все, что знаешь или пока не сдохнешь.

Раненый молчал.

Тарис резким движением рубанул и отсек ему мизинец правой руки. Раненый заорал от боли и схватился за правую руку. Тарис вновь приставил кинжал к его горлу.

— Я разделаю тебя как свинью.

— Нам обещали лошадей.

— Лошадей? — удивился Ботист.

Раненый кивнул.

— И все?

— Свободу, — выдавил раненый, — и гарантию, что перестанут преследовать.

— Избавитель Креспо Льзани, — протянул Тарис. — Я же тебе говорил, Ботист. Вот она, цена нашей свободы.

— Свобода за свободу. — пробурчал Клермон.

— Это все? — спросил Ботист.

— Нет.

Потерявший много крови раненый побледнел так, что это было заметно даже в темноте корчмы.

— Нужно было защитить детишек.

Больше он не сказал ничего.

Тарис обмотал руку тканью, которую оторвал от рубахи одного из павших в бою бандитов.

— Интересное дело, — сказал он размахивая кинжалом, — у нас по мотку веревки, а тебя еще и оружие. Как так?

— Дай сюда. — сказал Ботист.

Тарис хитро усмехнулся и отдернул оружие от вытянутой руки Ботиста.

— И все же. Где взял?

— Украсть. У этого вонючего. В тюрьме.

— Неужели? Клинок весьма необычный. Он сделан из камня. Я такого никогда не видел. А ты, Клермон?

Дылда отрицательно помотал головой.

— Странно все это. Почему ты нас не предупредил.

— Этот клинок, напомнить, — начал Ботист, — спасти нам и прежде всего тебе жизнь, крысеныш.

— Это так. — согласился Тарис. — Но факт остается фактом. Ты зачем-то спрятал его от нас.

— Не хотеть слушать твои причитания, что грязнокожий иметь оружие, в отличие от благородного крысеныша.

Тарис зашелся хохотом.

— Что ж, поверю. Но оставлю эту забавную вещицу пока что у себя.

Он сунул кинжал за пояс.

— Корчмар! Ну-ка иди сюда. Благородный крысеныш хочет жрать!

Из-под прилавка появился старичок. Выглядел он дородно — рубаха из грубой ткани плотно облепляла его фигуру, а широкий пояс стягивал корчмаря, словно обруч — бочку. Растрепанная полоска рыжей бороды обрамляла щеки и подбородок, рифмуясь с тонзурой на макушке.

Крысеныш небрежно швырнул ему золотую монетку. Кусок металла заплясал на дубовой доске, но пухлая рука быстро пришибла его к поверхности и сгребла под прилавок.

— Неси все что есть. Долгий путь и неожиданные заварухи забирают много энергии. Пиво я надеюсь есть?

Корчмар испуганно кивнул.

— Ну так неси, чего ждешь?

Бородач тут же испарился, а когда вернулся — в руках у него было три пустых кубка и большой кувшин. Он поставил все это на стол.

— Рыба жареная имеется. С этими, мать его, как их там, с травами. И жаркое из свинины с бататом.

— Я же сказал, все что есть. — проворчал крысеныш. — Только время зря переводишь. Или я мало заплатил?

Корчмар быстро перебирая короткими ногами исчез на кухне.

Тарис разлил по кубкам пиво и сделал глоток.

— Вот он, вкус свободы. Попробуй, Ботист.

С кухни повеяло суматохой и пряностями.

— Нужно решить, что делать дальше. — Ботист крутил в руках кубок, постукивая пальцами по его стенкам.

Клермон за один подход выпил половину кубка и принялся вытирать образовавшиеся от пены усы.

— Креспо нас продал. Сначала купил, а после продал. Нужно его наказать.

— Вернуться в Вышград будет глупо. — отрезал Ботист.

— У нас есть мечи. — запротестовал Клермон.

— Да. Теперь мы иметь оружие. Но этого не достаточно, чтобы вернуться в столицу. Три меча — это шутка против гвардейцев. Самоубийство. Или ты забыть?

— Я хочу отомстить. — Клермон допил пиво и хватанул пустым кубком по столу. На мгновение из кухни выбежал перепуганный корчмар и, убедившись, что компания явно не обращает на него внимания, свнова исчез на кухне.

— Сейчас лучше прикинуться, что нас таки достали. — вклинился Тарис. — Удрать подальше. Рано или поздно наши линии вновь пересекутся и месть будет куда приятнее. Ты поймешь это когда увидишь выражение его лица. Как он обделается при виде мертвеца.

— Согласен. — Ботист наконец сделал глоток. — Но кони нам по-прежнему нужны.

— Вам. — уточнил Тарис и допил свое пиво.

Ботист нехотя натянул улыбку.

— Нам. Но я надеюсь благородный крысеныш нас не бросить?

Крысеныш ощерился.

— Не теперь. Червей не стало. Значит мы снова доминанта здесь. Даже без Норта.

— Однако же нам придется испариться. По крайней мере на время.

— На время, — крысеныш кивнул.

Корчмар принес жаркое. От аромата желудки сводило судорогой. Они ели молча и глотали куски, практически не пережовывая.

— Пива еще! — крикнул Тарис.

Ботист смачно рыгнул и глянул на него.

— А сказать мне, почему ты поехать сюда? Несмотря на риск. Как же свобода о которой говорить?

— Не смог удержаться от того, чтобы увидеть на что способна эта штуковина.

Он вынул из кармана чарнит и бросил на стол. Камешек с грохоток заскакал по столу. Ботист поймал его.

— Какой теплый.

Тарис вновь показал свои зубы.

— Вот и я о том же. Три дня он хранит тепло как кого-то хлопну им.

— Если верить великому избавителю, это наши лошадки.

— Верю. Потому и не сошел с пути.

— По правде говоря, все иначе. Ты решить сделать крюк. Зачем?

— Проклято то место. Сами посудите. Три дня у вас из жизни то выдрали.

Тарис потянулся за своим камешком. Ботист отдернул руку.

— Дай сюда.

— Вернуть мой кинжал. — Ботист ехидно усмехнулся.

Крысеныш засмеялся.

— Ловок же ты, южанин.

— Оно того стоить. Видишь, теперь я южанин, а не грязнокожий.

Крысеныш протянул ему каменный кинжал. Ботист же швырнул обратно камешек.