2

— На восток? — пропищал Тарис. — Переться на восток в поисках сопляка? С веревкой? Нам даже с мечами там лучше не появляться.

— Тише, — остановил его Ботист. — Есть как минимум два безопасных способа добраться отсюда до Крыуле. Но нам нужны кони. Это добрых две тысячи верст.

— Могу поспорить, что третий, — вклинился Креспо, подняв при этом указательный палец, — именно тот, которым вы и воспользуетесь, вам не ведом.

Ботист медленно повернул голову и посмотрел на него.

— Ну-ка, — разбойник слегка приподнял правый край губ, сотворив что-то отдаленно напоминающее улыбку, — удивить меня, сеньор Льзани.

Креспо немного напрягся. Ботист пугал его больше всех из команды. Даже громадный Клермон казался всего лишь неуклюжим ребенком-переростком по сравнению с вечно спокойным южанином, от которого веяло какой-то непостижимой и неведомой опасностью.

— Что ж. — Креспо прокашлялся. — К югу от города, если идти Великим морским трактом, через пятнадцать верст, не доходя до Эклеси, вы наткнетесь на огромный дуб. Возле него нужно будет сойти с тракта и спуститься в небольшой заросший яр. Ориентируйтесь по камням.

— Камням? — пискнул Тарис.

Ботист, внимательно слушавший инструкции, злобно зыркнул на крысеныша. Тот поднял брови и замолчал.

— Камни, — на мгновение было растеряв мысль, Креспо, словно пытался вновь нащупать утраченную нить, — да, камни. А точнее булыжники. Спускайтесь ниже. Если их будет становиться все больше, а сами они будут все крупнее — значит вы на верном пути. Ваша цель — яма.

— Ям… — начал было снова Тарис, но движение головы Ботиста прервало его на полуслове.

— Большая яма, вокруг обрамленная такими же камнями. К слову, тоже круглая.

— Как понимать круглая? — уточнил Ботист.

— А вот так. Круглая, — развел руками Креспо, — круглая яма. Все ясно?

— Не совсем, — помотал головой Ботист, — и что нам нужно делать дальше?

— Ах да, — спохватился начальник ловцов, — главного-то я не сказал. Вам нужно воспользоваться ямой.

— Стало быть, воспользуемся, — внезапно вклинился в разговор Клермон, описывая подходящее по его мнению назначение ямы, — главное чтоб там лопух с широкими листами пророс, чтобы после ямы было чем вытереть...

Ботист двинул его локтем в бок.

— Да, интересный вариант, — нервно усмехнулся Креспо, — но все, что вам нужно будет сделать это прыгнуть в нее.

— Прыгнуть? — теперь от вопроса не удержался сам Ботист.

Креспо кивнул.

— Именно так. И именно прыгнуть. Не зайти, не забежать, не свалиться. А прыгнуть. Прыгнуть вперед ногами.

— И что потом?

— Крыуле.

— Назад так же?

Креспо причмокнул и покачал головой.

— Увы. Назад придется своим ходом. Но уже на лошадях.

— Интересно, — оживился Тарис, — где мы их возьмем?

— Когда вы найдете нужный элемент, — Креспо достал из внутреннего кармана небольшой кожаный мешочек и высыпал в руку его содержимое. Это были три серых, на первый взгляд обычных камешка. Он раздал каждому по камню, — нужного человека. Все, что нужно будет сделать — вложить эти камешки ему в руку. — Он посмотрел на Ботиста. — Тогда-то и сможешь воспользоваться тропками, которые знаешь.

Ботист кивнул и зыркнул поочередно на Клермона и Тариса.

— Даже если по пути нас кто и поймать, то в худшем случае нам всего лишь перерезать глотку.

— И последнее, — Креспо выдержал паузу и смерил взглядом каждого бандита. Как командир перед отрядом солдат, своим видом он выражал требование полностью сфокусироваться на его инструкциях, — за расстояние придется заплатить временем.

— Не могу поверить, что вместо лошадей он дал нам это. — злился Тарис, подбрасывая в ладони камешек, полученный от главного ловца.

— Закрыть хайло, крысеныш. — Южанин медленно накручивал веревку на левое предплечье и разматывал ее. Снова и снова. Без остановки. Медитируя таким образом, он погрузился в собственные мысли.

“Пятнадцать верст без лошади — это не много. К вечеру мы должны оказаться на месте. Нет. В лучшем случае у этого… дуба. А яму нужно будет еще отыскать. Спуститься вниз, ориентируясь по камням. Никогда еще не приходилось ориентироваться по камням. Солнце и тень, ночное небо и звезды. Но не камни. Какая же это…“ — Ботист вспомнил странное слово, которое когда-то услышал от их вождя Стокльхама Норта. Слово это он употреблял часто, когда нужно было описать что-то ненужное и глупое. А потребность в этом появлялась невероятно часто. Слово было слишком необычным для Ботиста, а потому и привлекательным. — “… бздура!”

“А что на дне этой ямы? Вряд ли трусливый Льзани приготовил там ловушку. Вся эта буффонада не имеет никакого смысла. С другой стороны, почему он так уверен, что мы не сойдем с большака раньше времени, так и не дойдя до этого дерева. Пятнадцать столбов. Слишком длинный путь, достаточный для того, чтобы решиться на побег. Свернуть шею первому попавшемуся одинокому всаднику. Трех петель, пущенных из кустов, вполне может хватить для этого.

Не зря он послал нас на восток. Если не найдем то, за чем он послал, то уж наверняка найдем смерть. Великий избавитель Креспо Льзани, черт бы его побрал.”

Солнце резало глаза и обжигало затылки. Они шли по обочине вдоль тракта, поднимая пыльные тучи, оседающие на зарослях сорняков. После пятого верстового столба все чаще стали встречаться высокие деревья, а после шестого тракт проглотила густая посадка. Солнца уже не было видно за кронами деревьев и следующий промежуток пути ничто уже не пекло им спины.

То и дело их подмывало желание стянуть с лошади хотя бы одного из немногочисленных проезжавших мимо них купцов. Но что-то все же останавливало. Неужели вера в освобождение и снятие всех обвинений или банальный страх?

“Даже если так, что дальше? Все сначала? Ни этот громила, ни крыс-малолетка ничего другого не умеют кроме как грабить и убивать. Может это и есть наша судьба? Оставить голову на пропитанном кровью бревне? Ведь, получи они вольную, тут же украдут коня у первого попавшегося, а первому попавшемуся воткнут в горло что-то острое, украденное накануне, даже если это будет отломанный кусок доски. И все по-новой. Может и так. Если они не захотят по другому.”

Тарис “Крыс” Плермо развлекал себя подбрасыванием камешка и сдуванием непослушной пряди волос, которая постоянно лезла в правый глаз. Каждый раз он замахивался так, словно собирается засадить чарнит в голову проезжавшего наездника и тут же с улыбкой подбрасывал его вверх, продолжая свою забаву.

Клермон нюхал веревку и чесал зад. Время от времени он чихал, пускал ветры, принюхивался и чихал снова. Не обязательно в такой последовательности.

— Уже даже бзда без аромату, — он нагнулся чтобы поднять валявшийся на дороге сверток, внутри которого обнаружил кусок пеклеванного хлеба и солонины. Добычу, которая по всей видимости выпала из какого-то ранее проходившего обоза, Клермон спрятал за пазуху.

После тринадцатого столба посадка поредела и вскоре по обе стороны тракта вновь оголилась степь. Вечернее солнце уже сблизилось с горизонтом на западе и не жалило так сильно как еще несколько часов назад. Задолго до того как они миновали последний пятнадцатый столб, для них открылся вид на описанное главным ловцом место. В четверти версты возвышался огромный дуб. Издали казалось, будто покачивающаяся в порывах ветра огромная зеленая кисть смахивает с голубого полотнища белоснежные клубки облаков.

— Тута мы и пропадем, — тихо заметил Тарис.

— Не расслышать… — Ботист резко повернул голову.

Клермон тоже хотел сказать, но во рту был последний кусок найденных хлеба и солонины, который он запихнул целиком. На пережевывание не было времени. Нужно было быстро освободить ротовую полость и он выбрал, на его взгляд, лучший для этого способ — проглотить все за раз. Однако, говорить после этого он все равно не смог, так как жесткий ком ножом резанул по горлу и пищеводу, тяжело упав на дно желудка. Несколько минут Клермону казалось, что кто-то вспорол его изнутри.

— Я слыхал об месте этом, — продолжал Тарис, — я даже думал, что это выдумка. Дуб, который чешет задницу богу.

Ботист глянул на него, нахмурившись. Тарис пожал плечами.

— Так старшие ребяты у нас говаривали. Находились якобы те, кто хотел поглазеть на это чудо. Они-то и не возвращались. Говорят, спустя десяток годов нашлась одна пропажа. Попал к кузнецу в подмастерье и так и остался.

— Где? — спросил Ботист.

— В Хвыйках, говорят. — Тарис вновь пожал плечами. — Хрен его знает, что такое эти Хвыйки.

Ботист также не знал о существовании крохотного села Хвыйки, что лежало к северо-западу от Крыуле, практически на границе с Алией, красной империей, с которой Волория вела войну на протяжении последних ста с лишним лет. Случались короткие перемирия, однако территориальные споры возникали вновь и вновь.

В отличие от глуповатого Тариса, неосведомленность Ботиста в вопросах местной географии была вызвана тем, что родился он в Колидии, государстве, которое с Волорией не то, что не граничит, а находится на другом континенте.

— Возле дуба этого мы пропадем, — Тарис скривил свои потрескавшиеся на жаре и ветре губы и затрусил отрицательно головой.

— Мы также прападьом если не сделать то, что должны.

— Посмотри, Ботист, — крысеныш развел руками, по-прежнему держа в одной камешек, а в другой — веревку, — что это по твоему?

Ботист молчал.

— Это свобода. Нам уже ее подарили.

— Ошибаться, крысеныш, — сквозь зубы процедил Ботист, следя за Тарисом, так, будто тот вот-вот накинется на него, — Спускаться.

— Без меня.

— Не глупи, крысь, — наконец вступил в дискуссию Клермон, оправившись от последствий перекуса, — нам снесут голову из-за тебя.

— Стокльхам Норт мертв. Я сам видел его голову, которая случайно выкатилась из корзины. Рады же были детишки, что подставляли ветошь под брызги крови. Один, кажется, отпечатал его окровавленную рожу на своем куске. За такой сувенир он сможет выторговать состояние. — Тарис хихикнул. — Стокльхам Норт мертв. Я видел его конечности… отдельно от тела…

— Прекрати это, — перебил его Ботист, — сейчас же. Спускаться.

— Стокльхам Норт мертв. — медленно и четко произнес Тарис. — А это значит, что нашей банды больше нет и я не обязан делить с вами ни путь, ни хлеб, ни наказание. Тем более, — он глянул на Ботиста, — под командой грязнокожего.

Ботист стиснул зубы, но промолчал. Тарис осклабился.

Проезжавший мимо рысью купец, не заметил как маленький камешек угодил ему прямо в висок. Купец свалился. Подбежавший мигом Тарис наклонился над ним и забрал худой мешочек, приспособленный на поясе. Вставив ногу в стремя, он нагнулся снова и посмотрел на купца.

— Прости, мил человек, — сказал он с насмешкой, — кто-то должен был сегодня пропасть на этом месте. Но я не готов исполнять эту роль.

Крысеныш присмотрелся и заметил, что пробивший голову камень как будто запек кожу вокруг раны. Он выцарапал камень и ощутил исходящее от него тепло. Удивленно посмотрев на Ботиста и Клермона, сунул его в карман.

— Освободитель-то наш не сбрехал, — он вскочил на лошадь и засмеялся, — каменюка помогла-то.

Лошадь под весом нового всадника оживился и начал крутится вокруг своей оси.

— Найдите и себе лошадок. Послушайте мой совет. И помните, что мир огромен. Рано или поздно кто-то выпустит нам кишки. А пока мы можем это делать сами, мы будем жить. Увидимся!

Он развернул кобылу, прильнул к ее спине и, пустил галопом.

— Или нет! — его крик растворился в гомоне копыт.

Ботист сплюнул, глядя на столбы пыли и быстро растворяющегося в них всадника.

— Ты-то бывать в этих краях? — спросил он Клермона.

— Ась?

— Ты же местный, говорю.

— Ну…

— Может слышать что об этих Хвыйках?

— А че ж не слышать, — Клермон оживился, — слышал конечно. Народ там выпить любит и пожрать. И бабы там ничего.

— Похоже, что ты там бывать.

— А как же, — показал гнилые зубы Клермон, глядя в небо и вспоминая моменты из прошлого, — был и не раз.

— Значит знать где находится?

— Само собой. К северо-западу от Крыуле, верст так с полтюшок.

Их сапоги скользили по траве, а задницы соприкасались с проплешинами, образовавшимися на крутом склоне. Сосны, ожидавшие их у подножья, угрожающе обнажили свои верхушки словно копья, выставленные перед незваными гостями. То тут, то там они замечали зеленые коврики мха, из которых торчали незнакомые прежде грибы. Толстые бледные ножки держали на себе шляпки, усыпанные желтыми крапинками-веснушками. Широкие и пухлые они блестели в лучах заката, словно майоликовые чашечки. Однако, вопреки ожиданиям, «сервизы» не разлетались звонко на осколки, а лишь глухо лопались, превращаясь в неприятную и скользкую кашу под подошвами разбойников.

Первым знаком, что они идут верным путем, стал крохотный камень, впившийся на мгновение в правую ягодицу Ботиста. Он сморщился, продолжая скользить вниз. Клермон поймал правой рукой булыжник покрупнее, сильно при этом ушиб ладонь, но ничего, тем не менее, не выразив на своем лице. Будучи долговязым и неуклюжим, помимо камней он то и дело ловил собой стволы молодых деревьев. Некоторые замедляли его, другие — меняли направление, а часть, за которую Клермону удавалось крепко ухватиться, и вовсе вырывались с корнями.

Постепенно склон стал менее отвесным и спуск пошел куда спокойнее. Густые заросли крапивы, засохшие стебли дикой малины и сплошной карминово-зеленый ковер девичьего винограда, стекавший со стволов сосен, говорили о том, что человек здесь бывал крайне редко. Клермон провел рукой по лысой голове, ощутив фантомные прикосновения лапок рептилии, заметив как сверху на крупный булыжник вбежала ящерица — по меньшей мере в треть аршина. Отряхнув штаны, он почувствовал, как испачкал руку чем-то мягким и липким. Это оказалась раздавленная земляника. Разбойник тут же слизал сладковатую кашицу, оставшуюся от ягоды и вытер руку о ту же штанину — чуть ниже того места, где запачкался раньше.

Все было ровно так как описывал Креспо: булыжники встречались все чаще, пока они не оказались у ямы, в существование которой было трудно поверить. Казалось, что земля хранит выбоину от огромного ядра. Аккуратная, диаметром не менее трех саженей, она наверняка не могла быть рукотворной. Внутри были лишь трещины сухой земли, как будто мертвые ткани, которые тело так и не смогло заживить. Этот кусочек пустыни, чужак среди густо заросшего леса, напомнил Ботисту о доме.

Они молча переглянулись. Все, что требовалось — это прыгнуть. Странно было отступать сейчас, когда большая часть пути была пройдена и оставался последний шаг. Чаша любопытства перевесила другую — с мешаниной страха и сомнения. Клермон поочередно почесал зад, подбородок и затылок и уже занес ногу над ямой, как будто собирался войти в нее.

— Стой! — окликнул его Ботист.

Клермон застыл и, продолжая балансировать на одной ноге, повернул голову.

— Ты помнить, что сказать Креспо?

Клермон коротко кивнул, опустил ногу, сделал шаг назад и разогнался. Прыгнул…

И исчез.