2 - Убитых словом добивают молчанием.

От горя и тоски Айша не находила себе места. Словно набатом в ее голове раз за разом повторялись слова, сказанные Хансу в пылу ярости.

«будь проклят будь проклят будь проклят»

Как она могла сказать такое своему возлюбленному? И как сказать — крикнуть в спину, словно чужому!

Всхлипнув, Айша зарывается в подушки. Вот уже второй день она не выходит из комнаты — у нее нет сил даже на то, чтобы подняться с кровати. Тетушка изредка заглядывала в комнату, вздыхала, качала головой, и вновь закрывала дверь. Триша приходила, садилась рядом и гладила Айшу по спутанным волосам, но та неизменно гнала ее прочь.

Наконец, в конце второго дня Айша понимает, что больше не может так. Она должна увидеть Ханса и извиниться перед ним. И тогда, наверняка, он тоже извинится перед ней, ведь не мог же он в самом деле отказаться от нее. Не мог, нет, Айша не допускает даже мысли об этом.

Наконец, она поднимается, долго и старательно вычесывает спутанные косы, умывает опухшее от слез лицо и выходит из дома.

Вечер еще не вступил в свои права, и на улицах шумно и многолюдно. Айша быстро вышагивает по пыльной дороге, стараясь не отвлекаться, но это сложно — многие здесь ее знают, многим она помогала, как ученица травницы. Продавала травы, смешивала настои, делала припарки. Поэтому, даже когда она просто шла по улице, многие жители деревни заговаривали с ней, останавливали, чтобы поговорить о погоде, болячках, детях, или просто чтобы поблагодарить.

Вот и сейчас бабушка Цеттен, полуслепая старуха ста с лишним лет, ловит ее за руку, когда Айша уверенным шагом проходит мимо.

— Айша? Это ты, дитя? — шумно надрывалась старуха, пытаясь разглядеть ее лицо.

— Я, бабушка! — в тон ей ответила Айша, повысив голос, чтобы собеседница услышала — та за последние несколько лет стала весьма туга на ухо.

— Айша, деточка, скажи-ка мне, почему твоя мачеха-прохвостка не заглядывает ко мне уже добрую неделю? — прокаркала бабуля, притянув Айшу вниз, на уровень своего роста.

— Простите, бабушка, она очень занята. Она зайдет через пару дней.

— Через пару днееей? Через пару дней может быть и поздно. Что за травница такая, что пациентов своих не навещает? Я, может, померла уже там? — шумела Цеттен, не выпуская руки Айши. Девушка уже решила, что придется провожать буйную старушку до дома, но тут откуда-то сбоку вынырнул ее внук — Франц, моложавый трактирщик лет сорока. Он походил на свою бабушку только излишне шумным голосом, да и то было свойство приобретенное, а не врожденное.

Айша невольно вздыхает с облегчением, когда старушка замечает своего родственника. Она тут же отпускает руку, упирает кулаки в бока, и величественно сдвигает брови на морщинистом лбу. — Так-так, молодой человек! И где это мы ходим?

Тот, не обращая внимания на буйство старушки, улыбается Айше. — Прости, отвлекся и она сбежала. Не сильно она тебя утомила?

Девушка улыбается в ответ. — Да нет, ничего. Я побегу, если вы не против. Мне торопиться надо

Франц машет ей рукой на прощание и наклоняется к бабуле, пытаясь что-то втолковать

Айша отворачивается и тут же забывает про старушку с внуком.

Вскоре из-за поворота появляется дом Ханса. Айша неуверенно замирает перед входом. Что-то не так. Девушка оглядывается по сторонам. Что-то, повисшее в воздухе, заставляет ее нервничать, но она не может дать этому определение. Наконец, и глаз замечает то, что уже почувствовало нутро. Дверь чуть приоткрыта. Пес, обычно ластящийся к девушке, сейчас забился в конуру. Детских голосов не слышно, а ведь у Ханса три маленьких брата, и все шумные, словно ураганчики.

Айша нервно прислушивается, пытаясь различить привычную суету, но слышит только женский голос. Не в силах больше сдерживаться, Айша входит в дом.

Здесь тихо. Воздух дышит страданием и болезнью. Айша знает этот запах — запах трав, спиртовых припарок, жара больного тела и пота. Она медленно проходит в комнаты. Там, в кругу людей, у тела какого-то человека, лежащего в постели, сидит мать Ханса, Герта. Айша делает шаг к ней, но ее ловит за плечо муж с усталым, потемневшим от горя лицом.

— Тебе лучше уйти, Айша, — тихо говорит он.

Герта оборачивается на голос. Ее лицо, пустое, похожее на сломанную маску, вдруг оживляется, наполняется яростью.

— Ты-ы-ы! — не то кричит, не то воет она и срывается с места. Айша отшатывается, когда женщина чуть не вцепляется в ее волосы.

— Ты прокляла его! — кричит Герта, схватив Айшу за ворот платья и встряхивая так, словно хочет сломать ей позвоночник.

С трудом вырвавшись, девушка бежит прочь, на улицу. Обезумевшая женщина бросается за ней, мгновением позже — люди в комнате.

Айша выбегает на улицу, но в последний миг порог прыгает ей под ноги, и она теряет равновесие. Чуть ли не ползком она старается убраться подальше от двери. Мгновением позже снаружи появляется Герта, но муж успевает поймать ее и стиснуть в своих объятиях. Он пытается затащить ее обратно в дом, но не в силах справиться, слишком яростно она бьется.

— Это ты! Ты убила моего мальчика! — кричит женщина.

Люди вокруг замирают, удивленно рассматривают их. А Герта продолжает надрываться.

— Ведьма! Мерзкая ведьма! Ты сгоришь в аду за то, что сделала с моим мальчиком!

Осознание пробивает Айшу насквозь, словно удар молнии.

— Ханс умер? — шепчет она, замерев на месте.

— Не смей притворяться, что не знаешь! Он шептал твое имя, пока умирал у меня на руках! Мой сыночек, сыночек мой…

Крики превращаются в рыдания, и женщина сползает в руках своего мужа. Он заносит ее в дом.

Айша сидит на земле, пытаясь осознать, что только что услышала. Ханс мертв? Как это могло случиться? Еще два дня назад они говорили, а теперь…

Мысли путаются, и Айша поднимает глаза. Вокруг, кажется, сгрудилось полдеревни. Все смотрят на нее, словно на прокаженную. Отец Ханса снова появляется в проеме двери. В два шага преодолев расстояние до девушки, он железной хваткой сжимает ее плечо и поднимает в воздух, как котенка.

— С-стойте… — шепчет Айша пересохшими губами. — Клянусь, я ничего не делала, я не желала вашему сыну зла.

Не глядя на нее, он куда-то тащит ее, а люди вокруг расступаются и опускают взгляды.

— Постойте, пожалуйста! — Айша оглядывается по сторонам. Вокруг лишь знакомые лица, но никто не смотрит на нее. Она замечает Франца.

— Франц, прошу, позови тетушку! Скажи ей, что случилось! Скажи, что я этого не делала!

Франц отводит взгляд и отступает, скрываясь в толпе.

— Вы ведь знаете меня! — срывается она на крик. — Вы ведь все меня знаете! Я бы никогда такого не сделала!

Но вокруг — лишь тишина.