10

Утро выдалось суматошным, но только лишь потому, что после уроков меня ждал первый день первой в моей жизни стажировки (меня просто поразило то, что меня брали, ведь я же не Соня, у меня таких способностей может не быть). Мама верила в меня всегда, и я не имею права подводить ее.

И вот я стою у школьного телепорта, предъявляя считывающему устройству координаты космической станции «Род» и закрепляя за собой код перемещения на весь оставшийся учебный год; сверстники толкутся за спиной, некоторые даже сопят — кто от восторга, а кто и от зависти. Во времена маминой молодости существовало слово «блат», лексическое значение которого с веками не поменялось, а вот в обиходе использовалось оно уже крайне редко… мне, похоже, предстоит вернуть его в употребление.

Мама сказала, что каждому сотруднику надлежит вести оперативный дневник, поэтому днем раньше я была у своего племянника Дайсу, и тот в буквальном смысле слова колдовал над тетрадью в японском стиле, дабы почерк был всегда разборчив, а прочитать записи могли только те, кто знает слово-пароль, которое нельзя говорить никому, кроме командира группы. Мама уже знает пароль, так что дневник откроет без труда, все равно он так и будет на станции лежать, а дополнительные занятия я смогу и в этот записывать — он тоже заколдован.

Встретила меня симпатичная девушка, явно шотландка, а ровно четверть моей кров как раз шотландская, от папы. Совсем недавно выяснилось, что его родителей звали Джеймс и Каролин ОБрайен, и были они кем-то вроде мелкопоместных дворян, но когда папа был маленький, дом сгорел — именно поэтому его лицо и обезобразил сильный ожог. Папа воспринял все это совершенно спокойно, а мне захотелось спасти бабушку и дедушку, пусть я их никогда и не знала.

Отговорил меня от вмешательства в хронопоток именно принц Гиацинт.

«Пойми, маленькая, — втолковывал он, — если Джеймс и Каролин останутся живы, твой отец может просто никогда не встретить твою мать, и тогда вас с сестрой и братьями не будет. Ось времени тяготеет к самовосстановлению, но если будет найдено ключевое событие, провоцирующее распад целой цепи событий и возникновение принципиально новой, реальность изменится».

Именно в этот свой визит Гиацинт очень ядовито высмеял Рея Брэдбери с его «грянувшим громом» и съязвил, что мужику надо было просто перекреститься. Я тогда взахлеб зачитывалась Полом Андерсоном, невольно отмечая сходство нашей структуры и придуманного им Патруля Времени, причем мама его тоже любит и физику довольно неплохо знает, так что обсуждаем порой все втроем. Я очень люблю разговоры о книгах с детства, причем сижу я во время них или у отца на коленях, или рядом с матерью, расчесывающей мне волосы.

В общем, именно о происхождении мне девушка и напомнила.

Оказалось, что ее зовут Дина Бернс, и что она — хакер. Весело обхватив меня за талию (эмпаты не любят прикосновения, но тут я стерпела, ведь она милая и невредная), Дина повлекла меня за собой, помахивая синей книжечкой, напоминающей Тардис Доктора Кто (впоследствии оказалось, что она фанатка сериала). Также весело она познакомила меня с мистером Томасом Амнетом, тоже хакером, и оруженосцем из Ордена космических тамплиеров Декстером Эйнцем, с которым мы, похоже, ровесники.

— Сегодня только наблюдать будем, — пояснила Дина, — а подполковник с Кантом что-то решает, так что ты просто смотри и учись.

Мисс Бернс притянула меня к себе и поставила между нами коробочку клюквы в сахаре (недавно к такой экзотической сладости пристрастилась мама, а потом, похоже, пристрастила и своих сотрудников). Она сказала, что невыездная по причине неснятой судимости, что меня не удивило, ведь подобное было и с мужем моей сестры Сони, а Таку поступал пусть и не по закону, но по совести. Мама верна себе.

— Декки, а магистр ложи Единорогов тебе кто? — полюбопытствовала Дина.

Магистр, кстати, был мужчина представительный, прямо как Борис Химичев в "Балладе о рыцаре Айвенго" — мы дома смотрели классику ХХ века очень часто, и мои любимые сказки как и у мамы, "31 июня" и "Стрелы Робин Гуда", хотя литературные источники не очень интересные, а Пристли ужасен, у него принцесса и леди разговаривают как две менеджерихи, а это невозможно по определению.

— Это мой дядя, старший брат отца, — ответил Декс.

— Сэра Роджера из ложи Мантикор? — уточнила Дина.

— Да, миледи.

Орден делился на три ложи: ложа Единорогов (спасательные операции, благотворительность) — их цвета красный и белый с голубой поперечной чертой, ложа Мантикор (истребление чудовищ) — красный и белый с черной чертой и ложа Грифонов (финансы) — красный и белый с золотой чертой. Нынешние магистры двух из них были назначены сэром Даниэлем, бывшим магистром ложи Единорогов, а ныне Великим магистром Ордена после гибели его предшественника. Убийство расследовали наши специалисты, доказав свое дружеское отношение к рыцарем, именно поэтому у нас сейчас договор о взаимовыручке. Виновным оказался магистр мантикоров сэр Юстиниан; казнив его, Даниэль передал бразды правления Декстеру, а его собственное место занял сэр Бриан.

Я задумалась, почему родственники порой оказываются в разных ложах, и очень скоро пришла к выводу, что воздается по способностям и труду, что вполне справедливо.

Дина продолжала вести съемку, особенно четко и оперативно просматривая панораму кабинета магистра Ярополка, финансиста гениального, но не слишком честного (это сказала моя старшая сестра Маша, а ее мнению в семье доверяют). Ворует ли господин магистр?

Вскоре Дина утратила интерес к происходящему на экране и придвинулась к мистеру Амнету — они принялись копаться в каких-то файлах, изредка перебрасываясь профессиональными терминами. Декстер бурчал что-то под нос, пересматривая листы с отчетами, а затем попросил меня пошуршать в энциклопедии на предмет фольклорных персонажей, которые могут проникать в сны.

Поисковик выдал Баку Юмэкуи, существо, питающееся кошмарными снами. Я спросила Декстера, зачем ему такие существа, на что оруженосец помрачнел:

— В последнее время участились нервные срывы у сновидцев, а это очень нехорошо.

Я взяла с полки бумажную энциклопедию и углубилась в чтение.

"Традиционный японский пожиратель дурных снов, баку, происходит из китайского фольклора и был знаком японцам с эпохи Муромати (XIV-XV века).

В Санкай Ибуцу, японской рукописи начала XVII века, баку описывается как китайская мифическая химера с хоботом слона, глазами носорога, хвостом быка и лапами тигра, защищающая от зла и мора (хотя пожирание кошмаров не включалось в число его особенностей). Однако в росписи деревянной коробочки 1791 года баку-пожиратель снов изображён со слоновьими головой, бивнями и хоботом, с рогами и с тигриными когтями. Слоновья голова, хобот и бивни характеризуют баку и в классическую эру (до периода Мэйдзи) в нэцкэ и в оттисках на деревянных коробках, а также на святилищах и храмах. Лафкадио Хирн в эру Мэйдзи (1902) описывал баку с очень похожими атрибутами, который мог также поглощать кошмары. По народному поверью, пробудившись после тяжелых сновидений, следовало трижды произнести заклинание: «Баку кураэ!» — то есть «Баку, съешь!».

Интересно, а Таку и Хидео рассказывали, что, защищая детей, на лбу надо писать слово "собака", причем пару раз мне эти иероглифы рисовали в детстве. Получается, если дело со сновидцами не проясниться, средства защиты разрабатывать надо. Выдержски из статьи и выводы я записала в своем оперативном дневнике, решив, что кто-то пытается не дать сноводцам что-то увидеть и узнать. Что же это такое?

Мне ужасно не хватало Гиацинта, с ним разгадывать эту загадку было бы куда приятнее.

Последнее время я все чаще думаю о принце Странников, причем думаю потому, что мне все-таки кажется, что он одинок и несчастен, мне очень хочется помочь, быть рядом, приласкать… наверное, это от того, что мама ласкала нас всех, никого не выделяя и всем давая внимания, как и отец. Кроме них, меня обожали еще и все остальные, звали ангелом, старались порадовать и побаловать… как я только не села им на шею?

Мне всегда казалось, что в кланах Странников такие же нежные отношения, но Гиацинт теперь один, он потерял всех остальных и выпал из реальности, изменив ее. Да, он будет жить лишь потому, что телепатическая связь у него со всей нашей семьей, но этого недостаточно...

Мне вспомнилась мамина любимая рок-опера. "I dont know, how to love him..." — именно эта ария тронула меня, и, хотя она и не имеет отношения к ситуации, но фраза отражает мое состояние.

I dont know, how to love him.

А вот не любить уже не могу.

Не заругала бы мама, ведь это все-таки не особенно-то позволено даже нынешним кодексом Странников, сравнительная характеристика которого с бусидо сейчас весьма популярная тема для диссертаций внутри Патруля. Думать сейчас надо об учебе, а не о бреднях, касающихся Гиацинта...

А ведь он телепат...

Я решительно собралась и принялась штудировать энциклопедию, чтобы только не думать о затмившем свет прекрасном Страннике, несущимся среди звезд на волшебных белых крыльях.