Демиург и его кукла

Таинственная область была словно наполнена образами самых разных миров, а сменить здесь форму было легче всего, и вот из кристалла уже смотрит совершенно иное измерение, которого прежде не было, но его еще можно убрать легким, повелительным взмахом руки. Лучше сделать шаг вперед — окажешься в тени города и в городе теней...

Полные губы совершенно обыкновенной с виду девушки искривила легкая усмешка: обычный человек дома — почти всемогущий творец здесь, в море мечты, что ей всегда напоминало легендарный Солярис. Люди обожают ходить по грани сна и яви словно по кромке ножа, но иногда путают кромку и лезвие, иллюзию и реальность, кукол и живых людей. Ее нежные создания, крылатые и обычные, не более, чем порождения крылатой Психеи, они никогда не были живыми и никогда не будут, в настоящем мире их нет.

А вот и первое доказательство того, что окружающее ее пространство нереально. Навстречу идет маленький, не больше ее домашней кошки, африканский слон — явно отголосок памяти о песенке "Белый слоненок", которая прежде умиляла до слез. "Навстречу идет тебе белый слоненок, доверчивый и неумелый..." Этот слоненок совершенно обычный, только очень маленький, это — приснившееся ей когда-то гипнотическое животное, видимое только магам.

— Меее!

Слон поднял хобот, жалобно глядя на нее своими умильными глазками; игрушка была настолько мила и реалистична, что ее хотелось взять на руки, но реалистичное и реальное — вещи разные.

— Мее, — канючит слон.

— Ме, — согласилась пришелица, — только со мной ты же все равно уйти не сможешь...

Хобот печально опустился.

Откуда-то доносилось нетерпеливое ржание, но сегодня ей был нужен не единорог. Может, устроить на магическом слете диверсию и перепоить верховых единорогов соком молодильных яблок? Вот был бы цирк, если бы колдуне не смогли добраться до дома лишь потому, что крошку-единорога проще донести на руках, нежели ехать на нем. Не издевательство ли это над бедными кониками?

Сегодня ей было нужно на Марс.

Тело приятно и красиво облегло космическим комбинезоном любимого серебристо-голубого цвета (такой в будущем станет форма Станиславской космической академии), на ногах появились магнитные ботинки (на случай поломки гравитатора, да и отважный Виктор Середа такие носил, а это первая любовь детства), волосы и так короткие, а вот ногти подвели — нормальные межпланетницы когтистого маникюра не носят, так пишут только неграмотные авторы, понятия не имеющие, сколько под ногтями бактерий и чем это грозит. Сойдет и так, создателю этого мирка можно все. На горизонте послушно замаячила Академия Терешковой.

Стаси и Фотина болтали возле музыкального автомата, набитого ее любимой эстрадой 80-х, причем всемирной, не замечая проходящей мимо высокой крепкой девушки (потому что она так захотела). Все вроде мирно… ага!

Один из граненых кристаллов порвал ткань.

Кристаллы служат челноками, что ткут из тонких нитей эти прелестные придуманные миры, но, если цитировать Ашота Гарнакерьяна, одного из самых любимых поэтов, порой "… радужных нитей сплетения рвуться...", когда демиург решает что-либо изменить, а до кроя еще не дошло. Плох тот демиург, что чрезмерно любит свои создания (они же никогда не были живыми людьми), но и нехорош тот, что убивает их пачками (зачем тогда вообще было создавать?).

Стоило кристаллу-челноку изменить направление, как рыжий красавец Кирилл Старков зажал в уголочке коротко стриженную десантницу Фотину, девицу неглупую, но более ничем не примечательную, ибо красотой она ну никак не могла ровняться с Анастасией. Если не остановить это, выйдет неприлично. Взмах руки демиурга — кристалл скользит дальше, перерезая несколько узелков, и пилот уходит прочь, так ничего и не сделав.

Демиург сквозь ставшую прозрачной стену смотрит на юношу и девушку, а, точнее, на то, как юноша одевает девушке кольцо на палец. Аристократ, что с него взять? Пусть так и будет.

Придуманный мир… не загордись в реальном, ты всего лишь человек!

Да, надо чувствовать грань, никто не вправе возомнить себя богом, мы просто люди, живые, дышащие, мыслящие существа, а то, что в итоге попадает на бумагу — лишь отголосок личности, осколок мысли и чувства. Никто не всемогущ в реальности, вот и не путай свободу с вседозволенностью даже здесь, иначе в один прекрасный день не сможешь вернуться… а, если без эвфемизмов, сойдешь с ума, потеряв опору под ногами, заменив реальность иллюзией, а это хуже, чем просто умереть.

Кристаллы чуть позвякивают, искрясь всеми цветами радуги, радужные же всполохи вспыхивают над поверхностью Марса, ведь здесь есть первичная атмосфера; демиург любуется на игру красок в своем воображении. "Миражи — они так прекрасны, но с годами все исчезает", — пела когда-то давным давно любимая группа "Восток".

— Ваше величество...

Так и тянет сказать в ответ: "Какое я тебе, в баню, величество?" чтобы разбавить окружающий пафос, но что взять с бритта, да еще и графского сынка? А ведь красив мальчишка, ну чисто куколка из благородного фарфора… эх, эстетка! Пусть это уже и XXII век, но не могут же быть красивыми буквально все? Не могут… но хочется...

— Вильгельм Себастьян Эпплстон, что тебе от меня нужно? Я не величество, никогда им не была и никогда не буду.

— Для нас вы — наша королева, — возразил юный бритт, — вы сделали нас такими, какие мы есть.

Нонсенс: ткань, очевидно, лежит комком, раз ее собственная марионетка решила обратиться к кукловоду, да еще и вслух. Или ей самой стало интересно, что было бы, если бы кукла могла говорить? На эту тему много чего сочинить можно.

— Взгляни-ка, какой послушный! Выходит, искра демиурга есть отпечаток личности!

Напротив стоял выдуманный ею же Дух Времени, напоминающий сейчас порождение криптогнозы. Строго говоря, она придумала далеко не всех, были еще и персонажи мифологии, те же Луг Йолданах и прочие господа.

Во времена крепостного права помещики часто говорили: "Моя вещь, что хочу — то с ней и делаю"; принцип демиурга, по сути, тот же.

— Чего надо, временное явление?

— Ты давно не играла, — в демиурга летит что-то, напоминающее молнию.

Импровизированный выстрел поразил другую цель, сгусток энергии вошел в податливую плоть, и королева едва успела подставить руки. Даже тут все походило на сцены из старых голливудских фильмов: главный герой на одном колене рядом с умирающим другом, зрители рыдают, происходящее невыносимо театрально. Космодесантник не сводил с нее угасающего взгляда, не отвел глаза и Дух Времени.

— Калейдоскоп иллюзий бывает прекрасным далеко не всегда, — крупная, но красивая рука погладила волосы юноши, — но я не такая, как те, что убивают своих героев — этого не будет, но и любви не просите.

— Ты добрая.., — еле слышно шепчут в ответ бледные губы.

— Ты сильная, — замечает спокойный голос.

— Я просыпаюсь, — говорит сама девушка...

… Тихо, пока еще почти неслышно, попискивает рядом с изголовьем будильник, мяукает кошка, в незашторенном с вечера окне уже виден отблеск утренней зари, а на столе темной неподвижной массой выделяется компьютер. Этот мир куда лучше любой иллюзии из калейдоскопа лишь потому, что он — реальность. Конечно, здесь есть печали и слезы, но есть также место беззаботной радости, звонкому смеху, доброте сердец и прекрасным землям. Нет ничего ценнее жизни, когда она настоящая.

Улыбнись новому дню, певец прекрасных сказок.