Граница иллюзий

Тамбур электрички — картина знакомая с детства всем, кто хоть раз ездил по делам, но сейчас перед глазами искрят кристаллы, невольно вспоминаются уроки физики с призмами и спектром, что причудливо раскладывается в зависимости от грани, угла падения луча и того, есть ли полное внутреннее отражение. Формул в памяти уже нет, только опыты, зрелище и детский восторг от самого легкого и интересного раздела — оптики.

Темно-синяя форма приятно облегает тело, куртка ощутимо греет плечи (одежда самая на свете удобная, а потому и самая любимая), сапожки на небольших, сантиметров в семь, каблуках чуть посверкивают в солнечных пятнах, проникших в электричку. Осень.

В вагоне заиграли на гитаре, пели в живую:

— Жизнь играет с нами в прятки,

"Да" и "нет" — слова-загадки...

Оторвать лоб от нагретого солнцем, но не горячего стекла, пройти в вагон. Брюки стремительно темнеют, куртка становится болотно-зеленой в легкую бронзу как в реальном мире, каблуки ниже и шире, только стянутые в хвост волосы так и остаются аккуратно причесанными и небрежно завязанными. Пассажиры не обратят внимания на обычную девушку.

Рок-группа поет, народ восторженно слушает.

А вот и остановка, на которой следует выходить, но именно здесь кристалл вдруг поворачивается другим боком, меняя местность на крайне незнакомый пейзаж: две платформы в чистом поле, заросшие травой рельсы, дама приятной наружности с девочкой лет десяти сидят на скамейке той, третьей, платформы, на которой оказалась она, и которую стережет высокий милиционер (именно милиционер, а не полицейский).

На вопрос о том, куда идти, чтобы попасть в итоге к месту следования, он назвал тридцать вторую платформу; ею оказалась левая, правая тридцать четвертая, и травы с иван-чаем достигают ее ограждения.

Но что же делать, если нет поезда? Не сидеть же на скамейке бесконечно?

Странно, но местность эта должна быть родным городом, а в итоге она словно из другой, несбывшейся, реальности, а значит, надо убидет здесь все, услышать все, а все ли перенесется на бумагу — пока неясно. Кристалл беспокойно поблескивает в руке, ему на сей раз суждено быть не только челноком в ткани, он запомнит то, что ускользает от нее самой.

Деревенские дома вместо многоэтажек, дорога… как же называют такую? Асфальта нет, нет даже булыжников… грунтовая? Наверное… нужно ликвидировать этот пробел в знаниях. Приткнувшиеся у калиток мотоциклы с велосипедами вызывают в душе нежность, напоминая не то Соловец Стругацких, не то современную Белоруссию в местности близ Гродно. Дома разные — капитальные и простые, подобные им до сих пор есть в Ногинске. Едва заметный поворот кристалла запечатлел эту местность навсегда.

Фермерские хозяйства, привязанная у ворот корова, позволившая погладить себя меж рогов, обычные частные домики, калитку одного из которых она все-таки открыла. Симпатичные муж и жена лет сорока оказались очень гостеприимными, спросив, не хочет ли прохожая пить и есть.

В доме обнаружилась сестра этой пары (кого конкретно из супругов непонятно), молодая симпатичная девушки и вежливый мальчик-подросток. Обстановка в доме простая, телевизор черно-белый, но на календаре год 2012… да, это классическая альтернативная реальность. Поворот кристалла — запомнено.

Браслет-цепочка с тихим шуршанием падает на пол, но мальчишка подхватывает его и проворно чинит замочек, возвращая серебряную вещицу его владелице. Честные, открытые, светлые люди.

Путь идет дальше, приводя на холмистую равнину в свежевыстроенный микрорайон (такой есть сейчас почти повсеместно, стройка очень активная). Тихо, в потому гулко, даже мягкие сапоги создают шум шагов.

Дома, уютные ресторанчики, целые серии маленьких уютных магазинов, бетонные плиты вместо лестниц ведут на вершины холмов — благоустроенно, но еще не заселено, а проект хороший. Как жалко, что она не умеет рисовать, в реальном мире могло бы быть также красиво. Где же все люди? Слышны только три голоса — мужские и женский, они говорят между собой, а на солнце наползает туча...

Тень города и город теней.

Они — просто воспоминания тех, кто жил тут, среди голосов есть даже те муж и жена, что гостеприимно хотели накормить и напоить одинокую путницу. Сколько же прошло лет? Они исчезли… они ушли. Только старый инвалид на удобной коляске, некто Герасим Иванович, живет здесь, в тени, среди голосов и бережет память города, куда скоро придут совершенно новые люди. Рано или поздно исчезнет все, что должно исчезнуть. Все слито воедино.

Но ведь конец — это начало.

Все меняется прямо на глазах, тускло мерцает кристалл, и вдруг подъезжает на велосипеде моложавый мужчина средних лет, очень интеллигентный; он приглашает ее поехать вместе, и она садиться на странный велосипед с пассажирским сидением. Дорога мягко стелется под колеса, это классический асфальт, хотя жилые зоны замощены по-португальски — черно-белыми плиточками камней.

Что же эта за страна? Поворот кристалла после ответа: стран уже нет, все люди ныне единый народ.

Иллюзию вдребезги разбивает поход в кафе: хотя народы как бы и равны между собой, но азиаты, которых там много, воспринимаются европейцами как люди второго сорта, некто вроде прислуги. Кристалл торопливо повернут, обрывая ненужные в полотне нити — нам нужно только равенство и братство, гуманное общество, о котором мечтали философы.

Картина послушно изменилась. Теперь богатенький мальчик, приставший к миленькой японочке, так похожей на нежную красавицу-актрису Горики, получает "в рог" от крепкого парня с явно русскими корнями и скулит нечто напоминающее "я папе скажу!". Да и пусть, сколько угодно, защитника девушки это нисколько не пугает.

Снова призрачный свет кристалла, снова сплетаются нити всех цветов радуги, образуя уже законченное полотно судеб. Пусть эти люди никогда и не существовали, в ее силах сделать их характеры максимально живыми, а будущее сможет стать настоящим всегда, ковать же его помогает именно литература.

Да будет будущее добрым и светлым.

Да будет граница иллюзии.