Глава 7. Кукольная жизнь отдельно взятой семьи, или о волшебной силе чистой правды

Девочка была прелестна, она стояла в проёме двери, улыбалась и внимательно рассматривала пришедших, задрав голову, с невинным выражением лица, но Анне показалось, глаза у малышки были недобрые и цепкие.

— А вы не мошенники, случайно? — вдруг спросила она придирчиво.

— Какие же мы мошенники. Мы настоящие злодеи! — пошутил куратор. Девушки на всякий случай промолчали.

— Я так и знала! — обрадовалась девочка. — Проходите.

— Вы и правда нам рады? А вдруг мы самые настоящие злодеи? — удивилась Анна.

— Я всегда говорю правду. В лицо. Невзирая на лица! Такой у меня характер… — отчеканила малышка. Чувствовалось, что она гордится своим характером.

Дождавшись, пока гости войдут в прихожую, она устремилась по широкому коридору, быстро-быстро перебирая ножками в красивых туфельках.

— Проходите в гостиную!

— А кого нужно консультировать? — спросила Эльвира.

— Всех! — заявила девочка. — Мои игрушки в последнее время слишком быстро ломаются. Приходится их выбрасывать. Но может, их можно починить?

— Посмотрим… — ответил ей куратор Кей и поправил цилиндр, надвинув его на глаза. Головной убор он так и не пожелал снять, хотя с точки зрения хороших манер это было неправильно. Впрочем, девочку это нисколько не смущало, а практикантки-ассистентки сделать замечание руководителю даже не пытались.

В просторной комнате было светло, но солнце сквозь шелковые шторы светило как-то по осеннему, и вся комната озарялась золотистым светом. Повсюду висели, стояли и лежали большие и маленькие зеркала и зеркальца, по потолку и зеленовато-мятным обоям с нежным орнаментом скользили солнечные зайчики.

В комнате, кроме входной, было ещё три двери, ведущих в другие комнаты.

— Сначала выпьем чаю? — предложила маленькая хозяйка.

— Спасибо, но нет. Мы только что выпили цейлонского и наелись печенья, — вежливо отказался от угощения куратор, расписавшись за всю маленькую группу.

— Жалко! — искренне посетовала девочка. — А какое печенье вы ели?

— Обычное… — пожала плечами Анна.

— А как называется?

— "Топлёное молоко"! — ответил куратор. — Ты нас до вечера проверять будешь?

Девочка высокомерно посмотрела на куратора снизу вверх. Её явно раздражало бесцеремонное "ты" и отказ почаёвничать. На минутку показалось, что она даже росточком стала ещё меньше. Но возражать куратору она не стала.

В комнате стояло два телевизора. Один маленький, розовый, с современным монитором и дистанционным управлением, второй — обычный, стандартный и можно сказать — допотопный, чёрно-белый.

— А зачем в одной комнате два телевизора? — спросила Анна.

— Один для меня, другой — для папы и мамы. Телевизоры показывают разные программы. Для старых — черно-белые, скучные, для молодых и прогрессивных — разноцветные и интересные.

— А как же вы смотрите оба телевизора одновременно?

— Никак. Если я что-то смотрю, то включаю свой на полную громкость. И предки уходят из комнаты. Не выдерживают! — расхохоталась она.

— А родители не обижаются?

— Раньше обижались. А теперь нет… Купили себе по телевизору и поставили в разных комнатах. Мы всё равно смотрим на жизнь по-разному… И говорим на разных языках! — отрезала девочка и распахнула дверь в одну из комнат. — Познакомьтесь, это моя мама. Мамуль, как ты себя чувствуешь?

Напротив зеркала в уютной спальне стояла бледная слегка полноватая женщина. Эльвира хотела протянуть ей руку, но приглядевшись, пришла в ужас. Это была восковая кукла. Она печально стояла между шкафом и окном, напротив огромного зеркала. Глаза её были закрыты, как будто ей не хотелось видеть своё отражение.

— Она спит. Не волнуйтесь за неё! — засмеялась девочка. — Однажды она сказала мне, что не хочет видеть меня. Я ей что-то сказала тогда — а что именно, уже не помню. Что-то честное, но не совсем приятное. И тогда я выложила всё, что о ней думаю. Безжалостная правда лучше вежливой лжи! Я подвела её к зеркалу и сказала ей правду.

— Какую? — спросила Анна.

— Чистую правду! О том, что она неудачница. Называет себя физиком, а сама — всего лишь некрасивая толстая училка в задрипанной провинциальной школе. Она была потрясена! И с тех пор — спит.

— А разве её никто не ищет? Подруги, или коллеги по работе?

— Наверное, они ничего такого не заметили. К тому же ей это не мешает ходить на работу. Если присмотреться — миллионы людей ходят на работу не просыпаясь.

— Она заколдована навсегда?

— Нет, конечно! Я же не злодейка. Иногда я её бужу, чтобы она занялась домом и папой. А потом она подходит к зеркалу — и… Сами видите.

Девочка безмятежно улыбнулась, подошла к спящей восковой кукле, обняла её и чмокнула в щеку.

— Пока, мамочка! Люблю тебя! Бай-бай.

Выбежав назад в гостиную, она распахнула ещё одну дверь.

— А здесь у нас обитает папа. Когда-то он зло пошутил в мой адрес, и я посоветовала ему держать рот на замке. С тех пор он только улыбается и больше ничего мне не говорит.

В кресле сидел мужчина в пижаме. У него было приветливое радостное лицо, но — увы, и оно было кукольным! По сути, это было обыкновенное соломенное чучело. Губы замыкала застёжка "змейка", прошитая сверху на живую нитку.

— Не волнуйтесь! Ему хорошо с зашитым ртом. Никаких родительских обязанностей теперь. И никаких конфликтов с мамой! Если честно, я ужасно не люблю, когда они ссорятся. Но теперь у нас в доме тишина и спокойствие, как у всех приличных людей.

У Анны глаза округлились от ужаса, а Эльвира почувствовала, что ей становится дурно.

— Можете познакомиться с моим старшим братцем. Он исполняет роль просветителя — делает за меня уроки и объясняет трудные места из учебника. Его любимая поговорка: "Ученье свет, а неученье тьма!" Он хороший. Поэтому я его превратила в торшер!

И правда, в углу комнаты стоял торшер, поразительно похожий на человека. Только вместо головы у него был абажур.

— Я включаю его, когда мне нужна помощь. И выключаю, когда в этом нет надобности. Не правда ли, комфортно?

С этими словами она схватила провод с выключателем и несколько раз включила и выключила его.

— Видите?

Девочка улыбалась так жизнерадостно, что у Эльвиры мороз пошел по коже. Она тут же подумала о своём старшем брате, который помогал ей писать курсовые, находил литературу, помогал разбирать трудные темы. А она даже не пошла к нему на свадьбу, потому что нашлись дела поважнее. Да и девушку его Эльвира терпеть не могла. А почему — сама не знала. Но сказала, со свойственной ей прямотой, что будущая жена у него фу какая некрасивая, и если у них будут дети, то они тоже, скорее всего, будут такие же уродцы.

С тех пор, как брат женился, Эльвира ни разу с ним не виделась. Лишь однажды он застал её дома, когда заглянул к родителям на новогодних праздниках. Но она была чем-то занята, поэтому выглянула из своей комнаты, небрежно бросила — "Здрассьте...", а потом юркнула в свою комнату и не показывала даже носа, пока он не ушёл.

От этого воспоминания Эльвире стало нехорошо на душе, и чуть-чуть стыдно.

"Какая же я черствая эгоистка! " — с грустью вдруг подумала она, но тут же прогнала от себя эти досадные мысли.

Наконец, распахнулась еще одна дверь.

— Здесь — детская. Теперь здесь живут мои друзья — и теперешние и бывшие! Ну что вы оцепенели? Не видели столько игрушек? — и девочка засмеялась дробным недобрым смехом, похожим на звон ледяного колокольчика.