Глава 7

Порой захочется исчезнуть навсегда

Хотя не знаешь, хорошо иль плохо

Уйти, и не оставить и следа

На всех путях, тропинках и дорогах

Зачем-то все же каждый был рожден

А потому свое предназначенье

Обязан выполнить, хоть чаще побежден

Чем победитель, но хотеть забвенья

Лишь признак слабости твоей,

И на плаву — ведь жизнь как море —

Всем быть всегда, и не жалей,

Когда приходит в жизни горе.

Я и не ожидала, признаться, что получу такое письмо от принца Игоря Фир-Йолданах, но, сколько бы я не терла глаза, листок гербовой бумаги королевства Эрин исчезать никак не желал, да и стоящий рядом Гиацинт подтвердил, что это отнюдб не галлюцинация. Похоже, Игоря в очередной раз "пробило" на предвидение, а Аполлон подтвердил его подлинность, вот он и решился отправить письмо, причем явно переписав пророчество набело — после транса записанные строчки иной раз прыгали и скакали, как сумасшедшие зайцы, что свидетельствует о скорости написания в результате, судя по всему, скорости картин из видения.

Гиацинт решительно призвал меня к порядку: пора было начинать управляемый полет. Всем известна особенность телепатоуправляемых кораблей Странников, а мне предстояло испытать ее на себе.

Попытки самостоятельно слиться с кораблем правильно ни к чему не привели, и я жалобно посмотрела на Гиацинта; принц со вздохом передислоцировался к ложементу и, приняв энергетическую ипостась, велел мне расслабится. Любуясь переливами маленькой серебряной шаровой молнии, я незаметно стала осознавать, что не чувствую своего дыхания, но и удушья тоже не началось, зато я оказалась словно бы в открытом космосе, чувствуя его каждой клеткой своего тела, каждым обнаженным нервом. Я плыла среди звезд, словно бы тоже была звездой или метеором, вакуум ласково держал в объятиях потерявшую плоть Аланну, которая словно целиком обратилась только в сознание. О, как это волшебно! Мне хотелось петь, пусть и без голоса, смеяться в такт смеху звезд и любить все то, что я видела сейчас и ощущала.

Невозможное стало сейчас

Мне возможным вдруг казаться,

И когда же пробил этот час,

Что должна себе сознаться

Что хочу я знать

Как игру ту назвать?

Да, мама именно так перевела старую песенку группы "АВВА", пусть даже "The name of the game" в контекст полета категорически не вписывается, но этот отрывок… я подхватила песенку, очень тихо, почти мысленно — в моих ушах пела "Латона".

«Давай с тобой, подруга, полетим,

Туда, где не были еще,

В галактику такую, что никто и не открыл.

На чудеса мы вместе поглядим,

Трепещет сердце там мое!

Ах, кто же это все нам ныне подарил?»

Я так и не поняла, в какой такт неожиданно вплелся зов — тот самый зов Велеса, что могла услышать только я. Серебристо-голубая вспышка — одобрение Гиацинта, яркий бронзовый огонек — конечная цель, струйка бледно-золотого света с ароматом алых роз — надежда Велеса на скорое освобождение. Да, единый с кораблем телепат видит и чувствует все пространство как бы в комплексе, особенно если у него есть телепат-инструктор, а Гаицинт прекрасный инструктор.

А вот ловушка оказалась в стиле самих Странников — сюрприз крайне неприятный. Хорошо еще, что магия есть свойство астрального, а не физического тела, а то я же в вакууме жить точно не могу, я не Странник (да и прекрасная бессмертная раса путешествуют по звездам вне кораблей исключительно в энергетической ипостаси — "шарику" для этого не нужно дышать).

Гиацинт с корабля испарился — пошел открывать, через телепатическую связь это вполне осуществимо, а он сейчас со мной неразрывен.

"Велес, ты слышишь? Осторожно, ты в открытом космосе, до корабля нужно добраться"

"Я понял тебя, у вас есть пять минут"

Моя заемная магия, с которой я уже попрощалась, ударила по "замку", после чего Гиацинт, в совершенстве владеющей структурой пространства и времени, переместил Велеса на "Латону". Я боялась разорвать контакт, но почувствовала, как принц телекинезом простимулировал функции дыхательной и сердечно-сосудистой системы мага, чтобы привести того в чувство — в ответ пришла благодарность. Мы с "Латоной" тем временем уходили прочь все дальше и дальше, пока не оказались на орбите Мемори, ведь об иной стороне я сейчас и помыслить не могла.

Торжествующую песнь "Латоны" уже ничто не могло заглушить.