7

Глава 7

Глубокая расселина в толще земли, уходящая в самые ее недра, с грохотом сомкнула высокие стены, когда они завершили долгий подъем — словно недовольный гостями хозяин спешно захлопнул за ними дверь.

Они оказались на опушке кедрового леса у южного подножия Темных гор. Они добрались до Храмтора. Этот край дышал родной простотой. Здесь опасность не стережет за каждым углом. Вечер потихоньку клонил солнце к горизонту, пение птиц и шум цикад постепенно затихали. Природа готовилась ко сну — к спокойному сну, о котором они мечтали уже неделю.

Вопросов и обвинений у каждого накопилось в достатке, но ни сил, ни желания спорить и оправдываться ни у кого не было. И как же хотелось забыть эту неделю и жить дальше, будто ничего и не произошло. Но было ясно, что жить как прежде они уже никогда не смогут. Слишком многое открылось из того, что должно было остаться сокрытым. Они стояли с понурым видом, и не знали, что делать со своей свободой.

Наконец Сетар вздохнул и вынул из-за пазухи обрывок карты. Он покрутил его в руках, окинул взглядом горы, а затем посмотрел на запад.

— Делия еще ждет нашей помощи, — сказал он, — а вести о вторжении Собора Разума требуют немедленного донесения. Отметка о месте встречи находится по дороге к заставе на тракте. Мой путь определен.

Он спрятал карту и отправился дальше, вдоль опушки. Спутники без лишних слов последовали за ним.

Они покрыли несколько верст, прежде чем темнота остановила их продвижение. Обустроившись на ближайшей поляне в лесу, они развели костер. Пара зайцев и белок, подстреленных Холветом, да кедровые орехи составили скудный ужин, хотя после двух дней голода впору было радоваться и такому. Они бы так и отошли ко сну — в молчании и отдалении друг от друга, — кабы не Онтао.

— Вот так денек, — протянул он. — На мою кудрявую голову столько за всю жизнь не свалилось. Путешествовать с воскресшим — это, конечно, дело редкое, но больше всех удивил наш разведчик. Три года провести бок о бок с наемным убийцей — подумать только! Как ты сумел прийти к богу после своих деяний? Или ты нам солгал и о приверженности Истине? — воин рассмеялся.

Кутри сидел на коленях с опущенными веками — поза монаха подходила ему, несмотря ни на что.

— Что значит «и»? — открыв глаза, ответил он. — Я вас никогда не обманывал. Зачем говорить о прошлом, по которому тебя неверно осудят?

— А как же иначе судить о человеке? — Холвет подбросил поленьев в огонь. — Только по прошлому. Хладнокровного убийцу и богослужителя люди воспринимают по-разному — и правильно поступают.

— Убийца убийце рознь, — возразил монах. — Все мы убивали, и солдатский камзол — не оправдание. Ровно так же и в служении богу. За посланников Создателя выдают себя многие падшие души, пользуясь послушанием и богобоязнью народа, вам известно это не хуже меня.

— Все равно они не бесчувственные убийцы! — с жаром молвила Кителиа. — Какое же лицемерие — становиться божьим посланником без веры в важность человеческой жизни!

— Ты плохо знаешь меня и плохо знаешь исповедание Вечного, чтобы так говорить, — Кутри покачал головой. — Служитель Истины не обманывает названием своего сана: он проповедует только истинное, ему не нужны вера и лишние чувства. И то, и другое скрывает правду от наших глаз.

Он отвечал охотно и спокойно, словно сам желал принять на себя накопившееся негодование спутников — как и подобает монаху.

— Да ну тебя, — Онтао махнул рукой и отправил в рот очередной орешек. — Много умничаешь. Соврал бы, что раскаиваешься, и дело с концом… хотя погоди, ты же не можешь лгать, — теперь его смех подхватили другие.

— Давайте лучше разболтаем Кителию, — предложил Будор. — Она больше всех знает о почившем Духе.

— Какая тебе разница? — девушка хмуро посмотрела на него. — Ты ведь сам ее убил.

— И молодец я, не надо благодарить, — невозмутимо ответил воин. — Такого опасного существа в нашем мире еще поискать надо. Но это же не мешает мне полюбопытствовать.

Кителиа окинула взглядом остальных — любопытно было всем. Тяжело вздохнув, она уставилась на пламя и заговорила:

— Тайна сказала мне, что давным-давно была обычной девочкой, пусть и высокого рода. С раннего детства она была умнее сверстников, отличалась от них, но кое-что с ними ее роднило: она очень любила секретничать. Со временем она выросла, однако страсть к чужим тайнам не угасла. Она воспользовалась своими природными дарами и положением в обществе, чтобы узнавать и раскрывать больше тайн. Ей всегда было мало, и в конце концов она осознала, что не сможет лучше понять человеческие тайны, если останется человеком. Поэтому с помощью древнего волшебства она изменила саму свою суть.

Но все вышло не так, как она рассчитывала. Она стала заложницей своей одержимости неизведанным. Ничто не интересовало ее, кроме нового в человеке. Люди за ее познания ненавидели и боялись ее, и она совсем отстранилась от обычной жизни. В последнем прозрении она поняла, что единственный шанс на спасение — Долина Обрядов, ведь там человек мог вернуться к своей сущности. Но Тайна некогда изменила саму себя и в долине лишь обрела чистый облик Духа Неведения, которого теперь воплощала.

В конце я спросила ее: «Почему же ты продолжала познание? Неужели ты не понимала, к чему приведет твоя игра жизнями людей?» Тайна ответила мне: «Конечно я понимала. Но когда играешь жизнями людей, другое уже неинтересно».

Кителиа закончила, и ненадолго вновь воцарилось молчание, пока его не прервала Ярнея. Это были ее первые слова после подъема.

— Тайна поведала о нас много, очень много, — дева говорила непривычно тихо. — Но она также упомянула, что есть нечто сокровенное, чего она касаться не должна. Она запретила себе? Или не сумела пробраться к человеку в душу еще глубже? Она что-то сказала тебе?

— Она сказала… — девушка осеклась и обняла себя за плечи. — Нет, я не могу передать это. Пусть некоторые ее секреты останутся с ней в той пещере.

— Ну же, не будь такой скучной, как Ланво, — возмутился Онтао. — Кстати, наш загадочный проводник пострадал меньше всех. Хоть он и необычный представитель своего рода, а сумел как-то выкрутиться — подстать настоящему морийцу.

— Да, ведун, — Холвет закурил трубку. — Открой нам что-нибудь о себе. Это будет справедливо.

Ланво сидел, закутавшись в накидку, хотя было совсем не холодно. Уголки его плотно сжатых сухих губ были опущены.

— Что ж, моя тайна проста как травяной суп, — он рассеянно смотрел перед собой тусклыми глазами. — И состоит она в том, что никакой тайны у меня нет. Истинно так: полжизни я путешествую по миру и выведываю о природе все, что могу — будто она задолжала мне особенное знание, носителем которого я стану. Ведун — звучит внушительно, но я же остался простым проводником, как и многие из моей родной деревни. Неделей ранее меня это совсем не заботило, а теперь… Теперь ни у кого из нас с вами сокровенного не осталось, если оно и было. Почувствуйте и расскажите, легче ли от этого.

— От этого… иначе, — ответил Сетар, разминая шею. Крупное полено гулко треснуло в костре, словно соглашаясь. — Все, что было, — произошло с нами и только с нами. И отныне мы словно делим вместе одну большую тайну.

Путники на мгновение задумались, но мысль сбил Камдоб. Воин уже давно спал и сейчас известил всех об этом протяжным храпом.

— Вот это правильное отношение к нашим бедам, — кивнул Онтао и тоже засобирался ко сну.

Лежа под молодым кедром, Сетар в полудреме глядел на звезды, по которым, к удивлению, успел соскучиться.

«Так и есть: одна тайна на всех. Открыв свою, я должен был почувствовать облегчение, но почему я чувствую… лишь одиночество? Я не уверен, что оно исчезнет после встречи с Делией. Быть может, пора просто перестать терзать себя этими одинокими мыслями? Вот и Холвет последним выдохом табачного дыма завершил свой день. Похоже, я остался единственным неспящим».

Вдруг он услышал рядом чье-то прерывистое дыхание, а на его плечо осторожно опустилась мягкая ладонь.

— Все будет хорошо, — повторил он слова Тайны, взяв Кителию за руку, и вскоре ее дыхание выровнялось.

* * *

Пробудились они в приподнятом расположении духа. Рассказы о целительной силе воздуха горного леса оказались правдой (кто же знал, что сказки о самих горах тоже имели основания). Особенно полегчало на душе у Кителии. Вначале она с трудом переживала смерть Тайны, хоть и знала, что Дух чуть их всех не погубил. Видимо, их связь и вправду была сильна.

В дороге девушка снова стала напевать, пару раз пускалась в лес за белками и возвращалась с пустыми руками, смущенно улыбаясь. И на лицах путников тоже невольно возникали улыбки. Кителиа не боец, не следопыт, не разведчик. Она стала случайным участником похода и затем случайной причиной их бед. Но без нее они бы вряд ли выбрались из долины — сейчас Сетар ясно это понимал. Никакого нытья или капризов, исступленного страха и отчаяния — девушка выдержала все испытания наравне с воинами. Он вспомнил, как не раз сокрушался, что взял с собой «эту обузу», и наконец осознал, за что хотел извиниться перед ней.

— Она просто чудо, — сказал ему Онтао, повторяя его мысли. — Удивительно, что она уже почти дева, а еще не замужем. Разборчивый отец?

— Я тоже постарался, — усмехнулся Сетар. — Да все мы. Однажды в Холмах проходила Неделя любви Храмира — съехалась знатная поросль завидных женихов с других деревень и даже городов. Многие положили глаз на Кителию, но семья и ее друзья собрались вместе, обсудили и отмели каждого по одному.

— Как бы мы не стали свидетелями конца праздникам в Третии, — с грустью молвил солдат и прибавил ходу.

Пустые предрассудки, но обреченность в словах того, кто никогда не отчаивается, — плохой знак.

Дорога до места назначения не должна была отнять много времени. Они шли вдоль опушки до полудня и затем спустились в широколиственную чащу, сменившую кедр: именно рядом с лесоразделом стояла отметка на карте. Цель казалась близкой, однако густой подлесок сильно затруднял движение. Пришлось даже использовать оружие, чтобы продираться сквозь листву кустов и низких деревьев.

— Послушай, дружинник, — бросил через плечо Холвет, шедший впереди. — Что все-таки нас ожидает? Если это и настоящая просьба о помощи, то весьма странная.

— Куда проще было встретиться в столице, — продолжила Ярнея, заплетая волосы, которые то и дело цеплялись за сучья. — И в письме подробно описать свою беду. А то одни охи да ахи и ничего по делу — знаю я таких женщин.

— Странно, но не более, — отозвался Сетар. — Встреча у подножия может говорить о том, что она спешит, подгоняемая опасностью, а скрытность — о том, что опасность велика на самом деле. Делия — дочь первого архивариуса по Волшебной Связи. Она достаточно умна и осторожна и наверняка отправилась в сопровождении городской стражи.

— Главное, чтоб красавицей была, — вставил Будор и смачно рубанул по ветке. Это занятие явно приносило ему удовольствие. — Жаль тратить столько сил из-за какой-нибудь дурнушки.

Солдаты засмеялись, а Сетар нахмурился. Но не глупая шутка воина смутила его. Он никак не мог вспомнить лица Делии.

Около версты они пробивали себе дорогу через подлесок и наконец вышли к просторной поляне. Посреди нее из земли росла хлипкая хижина, а вокруг располагалась походная стоянка.

— Вот это место! — вырвалось у Сетара, но он остановился, не ступив на луговую траву. Внутри будто что-то оборвалось. Стоянку занимали не столичные стражники, а варвары. Тела ее предыдущих хозяев — третийских воинов — были свалены в яму, а головы — насажены на колья.

В полупустом лагере дикарей находилось восемь человек, из которых лишь двое стояли на карауле, а другие спали. Варварское племя было нездешним: кожаными щитами и пращами в Третии не пользуются, а меховые доспехи слишком теплы для весны. Кроме того, их длинные волосы были убраны в хвост — в Храмовых землях так поступали только женщины.

— Скалитийские горцы, разведчики, — Холвет сжал лук в руке и с сожалением посмотрел на колчан, где оставалось лишь две стрелы. Он обратился к дружиннику: — Не знаю, о какой опасности писала тебе женщина, но если солдаты были ее людьми, мы опоздали ей на помощь.

— Что делать-то теперь? — растерянно спросил Онтао. — Может, отомстим за соратников?

— Поддерживаю! — Камдоб потряс кулаком. — Их меньше десятка — размажем дикарей!

— Нет! — твердо произнесла Ярнея. Крепкий сон вернул уверенность ее голосу. — Многие вчера были названы трусами и слабаками и рвутся доказать обратное, я понимаю. И честь наших братьев была поругана. Но посмотрите на стоянку: основная часть воинов сейчас не в лагере — что, если их полсотни и больше? Что, если они скоро вернутся? Их тоже одолеем? Нет, мы не имеем права рисковать собой ради мести… — она с сожалением взглянула на побледневшего Сетара, но тот вперил взор в землю и мотал головой. Он отказывался верить, что Делия мертва.

Однако сразу после этих слов из открытой двери хижины вышел еще один варвар, который самодовольным голосом громко доложил соплеменникам на северном наречии: «Девка все еще не готова. Сколько можно ждать!» Сетар рывком поднял голову. Они держат Делию пленницей! Надежда мигом вернулась. Упрашивать спутников о помощи ему не пришлось.

— Нечего делать, если некого спасать, — поправила себя дева Бури и подмигнула. — Больше я в беде никого не оставлю.

Вся поляна была у караульных как на ладони, поэтому нападать пришлось в открытую. Но у Холвета оставалось еще две стрелы, а это значило, что расстановка сил сейчас изменится. Предсмертный крик стражника-пращника разбудил варваров, а второй выстрел лучника оставил их всемером. И путники всем скопом ринулись в атаку — также всемером, не считая Сетара. Но теперь дружинник не был намерен подвергать риску чужие жизни вместо своей и срамить армию Порядка. Он бежал в первом ряду вместе с Кутри и Камдобом.

Однако враги отступать не торопились. Их застали врасплох, и у нападавших был численный перевес, но это племя представляли настоящие воины — не чета морийским грабителям. Рослые длиннолицые дикари стучали топорами о щиты и торопили неприятеля бранными насмешками.

Сетар выбрал себе в противники варвара, вышедшего из хижины. Смуглый детина с переломанным носом не стал его дожидаться и сам двинулся вперед — размашисто и уверенно. Сетар, напротив, на мгновение засомневался в себе и снова стал вспоминать первое правило защиты…

«Нет, — одернул он себя, когда враг был уже совсем близко. — Сейчас никакой защиты и никакой жалости». Древнекованный клинок взметнулся над его головой, сверкнул в высоком солнце и грохнулся о щит дикаря. Еще взмах, еще — дикарь не мог взять в толк, как его соперник орудует двуручным мечом столь быстро. Пока он искал противодействие, его ненадежный щит треснул, а очередной удар приняло на себя предплечье. Левая рука варвара повисла без толку, и правая сделала отчаянный выпад топором. Сетар отбил его щитком и, совершив круговой оборот, рассек тело противника от плеча до пояса.

Все закончилось быстро — на это и был его расчет. И тем не менее он чувствовал, что от бездны его отделяло лишь несколько мгновений. Кровь стучала в голове, руки затряслись, и он упал на колени. Немалых усилий стоило успокоить дух древних воителей, алчущий сражения.

Сетар сохранил жизнь и самообладание, но что же стало с другими? Когда он отдышался, и темнота в глазах рассеялась, он увидел, что все спутники целы, а враги повержены. Ранены были лишь Ланво, Онтао и Холвет. Камдоб же стоял подле него с кувалдой наготове.

— Правильно, — сказал Сетар, глядя снизу вверх на его каменное лицо. — Если это произойдет, ни капли не сомневайся.

Тут из хижины донесся шорох, и они вспомнили, зачем явились. Настала пора освободить Делию.

— Пойду-ка посмотрю на твою ненаглядную, — сказал Будор, вытирая с лица вражью кровь. — Оценю, ради чего мы прошли все это.

Он зашагал было к двери, но она отворилась сама, и оттуда медленно вышла женщина в белом изодранном платье, в прорехах которого виднелись ссадины и следы побоев. Это была не Делия, а Кания. Она покинула Холмы за год до своей младшей сестры, но ее волевое, всегда немного хмурое прямое лицо Сетар помнил хорошо. Сейчас, однако, оно было мертвецки бледным и ничего не выражало, а тусклые глаза смотрели в пустоту.

— Кания! Что с тобой? Где сестра? — окликнул он женщину.

Она неестественно повернула голову и, волоча за собой полы платья, побрела навстречу Будору, стоявшему ближе остальных. Путники недоуменно переглянулись.

— Не бойся, все позади, — попытался успокоить ее Холвет.

Не от страха она дрожала и молчала. Сетар видел эти движения много лет назад и не мог их забыть.

— Назови свое имя, — крикнул он. Дева не обратила внимания. — Будор, отойди от нее!

— Так это не твоя Делия? — солдат не послушал и пригладил растрепанные кудри. — Тогда я буду рад знакомству.

Он наклонил голову и приветственно протянул ей руку. Кания в ответ протянула свою, вот только в ее руке был нож. Еще миг, и он вонзился бы в горло Будора, но лезвие остановилось в пальце от камзола. Дева повалилась на землю с отсеченной головой.

Сетар отбросил меч и упал на колени. Все застыли в ужасе, переводя взгляд то на закрывшего лицо руками дружинника, то на обезглавленное тело.

— Зачем убивать?! — Ярнея, как и другие, не могла найти слов.

— Я достаточно ходил по грани жизни и смерти, чтобы видеть, когда кто-то перешел ее не с той стороны, — горько ответил Сетар.

Он разорвал платье умершей, обнажив бледную грудь и плечи со множеством колотых ран.

— Ее что, возвратили к жизни как и тебя? — догадалась Кителиа. Сейчас она не потеряла сознание и меньше других выказывала страх.

— Если бы, — он покачал головой. — Такое случалось с солдатами в Крепи, когда души не могли вернуться к ним.

Будор наконец опомнился и облегченно выдохнул.

— Соболезную, дружинник, — он подал Сетару руку и помог подняться, — но и благодарю. Ты снова спас меня! Уже дважды ты сберег мне жизнь. Я всегда знал, что…

Его вдруг тряхнуло, и речь оборвалась, а изо рта пошла кровь. Три стрелы, пробившие тело насквозь со спины, торчали из тела.

— Проклятье… — прохрипел воин и рухнул на землю.

«Нет!!» — вскрикнул Онтао. Он бросился к брату вместе с остальными, но воин уже был мертв.

На поляне как из воздуха возник большой отряд варварских разведчиков — несколько десятков человек. Основная часть дикарей вернулась в лагерь в самый неподходящий момент: чуть раньше — и путники и не стали бы думать о нападении, чуть позже — и они бы успели убраться восвояси. Но теперь они окружены все теми же рослыми бойцами с продолговатыми свирепыми лицами: волосы убраны в хвост, на плечах и бедрах — шкурные доспехи. Один из них вышел вперед, бряцая своей устрашающей меховой броней с пластинами из кости и золота.

— Священный кинжал должен был забрать его душу для Владыки небытия, — он обратился к Сетару на ломаном третийском, указывая наконечником костяного копья на тело Будора. — Ты отнял у Могучего сразу две души, а мы с таким трудом обращаем неверных. За преступление против Бога и убийство наших братьев вы ответите перед посланником, — он махнул рукой, и отряд молча двинулся к ним.

Это было уже слишком. Когда казалось, что самые страшные испытания позади, судьба нанесла еще один удар, самый сильный. Потеря соратника и огромное численное превосходство нового врага, казалось, не оставляли другого выбора — надо сдаваться, ведь бежать уже некуда. Но вдруг Кутри выступил навстречу варварам и вытянул руку с мечом лезвием вверх.

— Мы требуем суда битвой! — объявил он.

— Семеро против неполного двосу? — дикарь расхохотался и остановил отряд. — Хорошо, вы будете осуждены. Помолитесь своим богам перед смертью, — воины сменили луки и пращи на оружие ближнего боя и замерли в ожидании.

Монах снял рубаху, подобрал свободной рукой клинок одного из убитых и подошел к Сетару.

— Если и есть в мире какие-то боги, то мы оба уже прилично задолжали им, — в глазах его полыхало не пламя Ярости, но холодный огонь убийцы. — Пришло время отдавать долги, друг. Я рад, что узнал тебя.

Сетар вспомнил слова святого отца в Черной Крепи и воодушевленно вздохнул. Он немного задержался на этом свете, но окончит путь, как и должен — в сражении.

— Лишь появится шанс — спасайтесь и доставьте вести на заставу, — тихо молвил он, обернувшись к спутникам. Затем он перевел взгляд на Кителию, которая не сдержала слез. — Спасайтесь во что бы то ни стало.

Сетар воткнул меч в землю, встал на колено и закрыл глаза. Долго искать в себе тьму не пришлось: все эти годы она сама ждала любой возможности, чтобы вырваться наружу. Последние слова, которые он разобрал, принадлежали главарю варварского отряда: «Хватит молитв, грешник. Могила ждет».

Затем — тишина и темнота. Слышен был лишь стук своего сердца. Быстрее, еще быстрее и ровнее — ритм биения обратился в звучание барабанов, доносившееся словно из далекого прошлого, из времен легендарных событий и легендарных воинов. Эта музыка звала в бой. Поднялся с колен и пошел на врага уже не третийский дружинник.

Первые двое смельчаков, полетевших ему навстречу без приказа, умерли еще до того, как капли их крови коснулись травы. Затем — ор набегавшей спереди толпы, крики голосов за спиной… Лица замелькали неразборчивым потоком, и единственное, что обрело смысл, — блестящая на солнце сталь, лязг оружия и смерть очередного противника под барабанный бой.

На поле битвы были и знакомые люди. Вот смуглого худощавого человека сразили топором. Седовласый муж еле сдерживал натиск двоих. Женщину-воина окружили четверо: она яростно бьется, но не выживет. Еще пятеро преследуют безоружную девушку, то и дело останавливаясь и хватаясь за головы. Прийти кому-нибудь на помощь? Нет, некогда. Барабаны зовут в бой, и пока противник рядом, бой продолжится…

Продолжался он недолго. Сначала вражеское копье вспороло правое плечо, затем стрела пробила левую ногу, что сковало движение. От вылетевшего из-за спин врагов камня уклониться было невозможно. Снаряд угодил прямо в лоб, и оглушающий удар повалил Сетара с ног.

Он лежал, истекая кровью, и, прежде чем чувства оставили его, ощутил дрожь земли от конских копыт.

Легкий холод разлился по всему телу, и сознание необычайно прояснилось. Конец наступает приятно. Говорят, что взошедшие к Создателю души освобождаются от земных воспоминаний, поэтому следовало помянуть всех близких в последний раз. Давно умершие родители, друзья на службе, а потом и в деревне, Делия, которую он так и не нашел, и новые друзья, коим не удалось спастись вместе с ним…

Многие люди заняли место в его сердце, но сейчас все они казались далекими. Все, кроме одного человека. Того, кто пять лет был неотъемлемой частью его бытия, и без кого он не мог помыслить свой следующий день. Как же он раньше не понимал, насколько для него важна Кителиа! Ее тихая улыбка, ее мягкий голос, ее ребячество и… и ее любовь — все это вдыхало жизнь в его существование.

Как мало времени он уделял ей, как часто забывал о ней в трудный час! А ведь она всегда была с ним. И в предсмертный миг, миг прозрения, он понял, что она была с ним и в долине. Именно так сказала Тайна: желание Кителии претворилось в жизнь, и именно ее голос в пещерах дважды остановил Сетара в шаге от мрака. Наверняка она и слышала многие его мысли, в том числе те, которые человек обычно не доверяет никому. Однако ей и только ей он мог бы их доверить. Сколь же пустой теперь виделась попытка ухватиться за прошлое с Делией, каким пустым казалось желание отдать свое сердце Ярнее — первой же встречной красавице.

Глупо сознавать все лишь сейчас, ведь ничего уже не вернуть. Сетар пал в бою. Он видел, как дикари убивают его соратников, и ничего не сделал. Будор, Ланво, Холвет… скоро смерть настигнет и остальных, и некому будет предупредить Третию о надвигающейся угрозе. Некому будет спасти Кителию…

Да, она еще жива! Он будто знает это, будто чувствует ее, хотя сам уже, наверное, не в этом мире. Но кто-то должен спасти ее, значит он возвратится к жизни еще раз, какие бы муки его ни ждали!

— Кителиа!

Сетар открыл глаза и резко поднялся. Он сидел на бревне посреди лагеря, усеянного телами варваров. В ушах звенело, и он не слышал даже своего голоса, зато видел, как оставшиеся в живых дикари копали большую общую могилу под надзором третийских воинов. Это Ярые Всадники пришли на помощь. Как жаль, что они не подоспели раньше! Выжил ли кто-то из его друзей? Выжила ли Кителиа?

Звон утих, и Сетар, услыхав ее голос, повернулся. Она сидела рядом с ним, держала в руке пустой флакон из Волшебной лавки и плакала. Но это были уже слезы счастья.

Они стекали около вздернутого красного носика и по круглым румяным щекам, задерживаясь у ямочек. Маленький нежный рот тронула слабая улыбка, а большие голубые глаза часто моргали. Даже сейчас она была так красива, а он никогда этого не замечал!

Она повторила его имя, а Сетар не мог ничего выговорить. Он просто прильнул к ее вздымавшейся груди и закрыл глаза. Кителиа чуть вздрогнула и снова задышала ровно и глубоко.

Что случилось во время боя, Сетар не знал, да и спрашивать не стал: выжившим друзьям было не до этого. Они хоронили Будора и павшего в сражении Ланво — могила их будет прямо здесь, на поляне, ведь у первого из родственников остался лишь брат, а близких второго знал только он сам да погибший Черо. От этого на сердце было еще тяжелее. Сетар хотел помочь с похоронами, но правая рука не служила ему, и сам он еле ходил.

Теперь он видел, что никто из воинов не остался невредимым. Легкий доспех Камдоба на этот раз обагрился его собственной кровью. След от копья был на икре и два серьезных ранения — на местах, где топор прошелся по ребрам, но Колотун как и прежде крепко стоял на ногах. Онтао, который опирался на его плечо, напротив, держался с трудом: то ли израненные ноги тому причина, то ли смерть брата. Но хуже всего пришлось Холвету. Лучник не был искушен в ближнем бою, и в сражении с варварами лишился глаза. Кутри и Ярнея отделались легкими рассечениями и перебитыми руками, однако в этот миг им едва ли было легче, чем другим.

Когда путники завершили погребение и склонили головы в молитве, к ним подошел глава всадников. Светловолосый солдат с тонкими чертами лица казался слишком молодым для вожака, но взгляд его был суров, а походка тверда.

— Вы храбро сражались, — произнес он моложавым голосом, — храбро и неистово — никогда не наблюдал смятения в рядах горцев при численном превосходстве. Знайте, жертвы ваших товарищей не напрасны. Мы долго выслеживали этот отряд и понесли бы серьезные потери при лобовой встрече: они очень умелые пращники и лучники.

— Спасибо на добром слове, брат, — ответил Холвет. — Я полагаю, ты пришел нас поторопить.

— Все верно, — признался вожак. — Понимаю ваше горе, но нам нужно отправляться скорее к заставе и допросить дикарей. Никогда ранее они не осмеливались появляться в землях Храмтора.

— Допросить их следует непременно, — согласился Кутри. — Правда, мы, я уверен, сможем рассказать вам больше.

Тронулись в дорогу до заката. Статные лошади всадников ровным строем направились по тропе на юг, чтобы выйти на Серпистый тракт и двинуться к заставе на запад. Ярнея, Камдоб, Онтао и Холвет ехали в середине колонны, а монах сопровождал вожака. Он поведал ему о Соборе Разума, поведал и об ужасных ктаронах и наемниках из Скалитии и Ютилии, что большим числом засели в Темных горах. Но он ни словом не обмолвился о той опасности, которую несет горная долина. Как и погибший ведун, он знал: кое-что должно остаться сокрытым.

Сетар, ехавший с Кителией чуть позади, обдумывал накопившиеся вопросы. Что случилось с Делией, и жива ли она еще? Зачем орден сотворил такой ужас с ее сестрой? Нужно выяснить больше и о Селогоре: таинственный лавочник поручился за него перед наемниками и снабдил сильным волшебством. Не мог же он по случайности дать Сетару воду очищения, которая сегодня возвратила ему разум?

Впрочем, все это — дела не ближайшего дня. Сейчас его больше заботило другое. Спутники из Ярости выполнили свою задачу и вольны покинуть его. Несмотря на все пережитое вместе, он не смел рассчитывать на иное. Возможно, распадется и сам отряд наемников. Ведь оказалось, что разделенная тайна способна не только облегчить душу, но и отяготить ее.

Но главный вопрос: что будет с ним и Кителией? Еще вчера она была ему названой сестрой, а теперь он уже чувствует иначе… Сетар не хотел думать об этом. Он вздохнул поглубже и вспомнил о Холмах, ведь они нуждаются в помощи, как и весь север.

— Да, ввязались мы с тобой в дельце, — сказал он подруге, которая выглядела радостней обычного. — Когда-нибудь об этом стоит написать и читать нашим… потомкам. Быть может, я и сам напишу в дневнике, подаренном Абаром.

— Ты говоришь уже как истинный третиец, — весело ответила Кителиа, теребя локон волос. — Но ты же потерял свой дневник, еще когда мы прыгнули в болото.

Сетар проверил сумку на поясе — и правда, книжка пропала.

— Постой, — он нахмурился. — Где же я писал свои заметки?

Кителия потупила взор, и он сразу все понял. Все эти дни он изливал душу не на страницах дневника, а в мыслях своей подруге.

— Я не хотела, прости, — робко произнесла девушка. — Ты так много всего говорил мне. Я никогда не чувствовала себя такой близкой тебе. Сначала я сама не осознавала, а потом уже боялась сказать.

Сетар больше удивился, что спутал рукопись с простыми раздумьями, пусть и в таинственной Долине Обрядов. Ведь то, что подруга могла слышать его мысли, он узнал и раньше. Однако здесь было что-то еще.

— Как же тогда сегодня ночью… — недоумевал он.

— Ты тоже говорил со мной, — голос Кителии звучал у него в голове, а ее невинный взгляд пронзал его так же, как вчера пронзал взгляд другой девушки.

Сетар стал озираться, но, похоже, никто более этого голоса не слышал. Он подвел своего коня ближе к подруге.

— Ты теперь сама можешь это делать?! — сказал он шепотом, и Кителиа кивнула. — Как это вышло?!

— Я не знаю, — девушка пожала плечами. — Это просто не прекратилось. В последней беседе с Духом будто… озарение произошло. Я тогда не поняла, что это значит.

Вопросов определенно поубавилось, но от этого не стало легче.

— Вот почему варвары хватались за головы! Вот откуда смятение в их рядах! — Сетар смотрел на нее с испугом. — Ты должна быть осторожной, это же страшная сила! Не забывай, к чему она привела Тайну!

— Не волнуйся так, — Кителиа взяла его за руку. — Я этого совсем не умею. Да и чужие секреты мне не нужны.

Он сразу вспомнил о связанном с ней секрете, который появился у него сегодня. Вдруг она знает и его? Почему-то Сетар не боялся разоблачения. И потерять ее он тоже не боялся. Его чувство было светлым. Оно не знало страха.

— А слышала ли ты последнее, о чем я думал? — спросил он.

Девушка ничего не ответила — ни словами, ни мыслями. Она лишь посмотрела на него счастливыми сверкающими глазами. Сетар не утонул в них и не увидел там целого мира, как сложено в песнях. Но на душе у него стало светло как никогда.