5

Глава 5

Они не отклонились от курса, но продолжили шествие уже пленниками. Оружие у них забрали, и Сетар не мог припомнить, чтоб солдаты Бури разучивали маневры на такие случаи.

Тем временем опушка леса осталась позади, и дорога пошла резко в гору. Вокруг только кустарник — о побеге можно забыть. Оставался лишь один выход, но Сетар не хотел о нем думать.

— Мне казалось, вас больше, — голос шедшего впереди сановника прервал длительное молчание. — Впрочем, разведчики никого не нашли, а мои старые глаза могли подвести меня в сумерках. К тому же, число ваше — хороший состав для путешествия. Эх, знавал я истории… Так или иначе, скоро мы придем в лагерь, и там решится судьба семерых.

Точно! Кутри еще на свободе, и не все потеряно. До заставы у тракта меньше дня пути, а выносливый монах добежит быстрее и приведет своих на подмогу!

— Ты либо считать не умеешь, либо глаза твои совсем никуда не годятся, — съязвил Онтао. — Нас девять.

— На женщин у меня особые планы, — пленитель обернулся, на устах его играла нездоровая ухмылка. — Не те, что вы подумали, об этом после.

Ночь уже опустилась на долину, когда наконец добрались до обиталища разбойников. В самом необычном для лагеря месте, средь голых скалистых вершин, располагалась самая обыкновенная армейская стоянка: палатки, факелы на врытых копьях вместо фонарей, три-четыре десятка солдат — те же чеканные морды из Ютилии, но доспехи покрепче.

Были здесь и лесорубы, и горняки с кирками, которые потоком возвращались в лагерь из пещеры чуть выше по горе. Оттуда шел тусклый свет — видимо, трудовой день только закончился. Но радости не было на лицах работников. Их забитый вид ясно говорил о том, что и они здесь не по своей воле.

Из прибывших воинов остались не все, часть продолжила подъем. Сетар проследил, куда ведет тропа, и его надежды на спасение тотчас заметно ослабли. Там, высоко вверху, скалистый склон был усеян огнями, как небо звездами. Сотни, если не тысячи людей, встали в горах, и все топоры южной заставы будут здесь бессильны. Но ведь это не его забота, и она не должна была стать его бедой, послушай они отшельника… Он получил болезненный толчок щитом в спину.

— Шевелись, выродок! — просипел стражник сорванным голосом.

Их отвели к большому костру, располагавшемуся на поляне в верхней точке лагеря. По кругу из земли здесь торчали колья, а рядом с пламенем лежало бревно, куда их и усадили, связав руки.

Ютилийцев тут было больше всего, и все до одного угрюмые, словно тоже невольники. Трое самых рослых стражников охраняли сановника, а он стоял спиной к пленникам в задумчивости и глядел на скалы. Но вскоре заговорил:

— Столько людей, столько времени потрачено… Мы все же нашли это место, нашли острокрут. Невежество наших рабов и солдат, глупые страхи перед старыми поверьями — невелика преграда, — он повернулся и вздохнул. — Настоящая препона — странники вроде вас. Свидетелей нашему делу быть не должно, и приходится убивать их. Однако довольно убийств, я предлагаю вам присоединиться к Собору Разума. Вы способные бойцы и умелые следопыты, это будет моим оправданием перед владыками.

— Понимаю, что не в нашем положении выбирать, — отвечал Холвет, — и все же будь любезен и растолкуй нам, что за Собор и что подразумевает вступление?

— Посвящение в наши ряды требует испития снадобья Разума — тем самым вы выразите добрые намерения. Что же до нашего ордена — не удивлен вашему незнанию. Его истоки утонули в глубинах летописей, а сейчас он представлен горсткой монастырей в Землях Покоя. Да, маленькая безобидная страна богослужителей выступила отличным занавесом для нашего великого промысла. И за последние десятилетия Собор приобрел огромное, невидимое глазу мирян влияние во всех Храмовых Землях: в Ютилии, Скалитии, Третии. В скором будущем всем нам уготована новая эпоха…

Он продолжал с упоением рассказывать о своем ордене, и у Сетара все нарастало чувство, что эти жесты, одежда, манера речи кого-то ему напоминают… Конечно! Все тот же Врио! Но член совета Приречных Холмов мог быть лишь бледной тенью, подражателем сановника, чья внутренняя сила ощущалась при одном взгляде.

Год назад Врио без причины обрил голову. В шутку говорил, что на удачу, но с тех пор он стал в деревне важным человеком. А всего месяц назад он спрашивал у Абара, выбившего себе на предплечье герб Дружины, не больно ли это. Сомнений нет, Врио имеет отношение к Собору! Как и все его действия против солдат в деревне. Создатель, что же с ней будет?..

Ярнея прервала повествование посланника Разума.

— Говоришь, вам нужен острокрут? — она взглянула на него с ухмылкой сквозь растрепанные локоны. — А вы углублялись в долину? Там есть кое-что пострашнее твоего волшебства — черные чудища рыщут в лесах. Они, пожалуй, «вашему делу» большая помеха.

— Эти ужасные сумеречные хищники… — Онтао понурил голову, отчего шляпа чуть не свалилась. — Ни перед чем не остановятся, выслеживая свою добычу! Они гнались за нами, и мы еле спаслись.

— Да-да! — подхватил Камдоб, пытаясь дикими глазами изобразить страх. — Они же придут за нами и сюда! Придут и выпотрошат всех твоих воинов и лесорубов как свиней!

— Поэтому можешь отпустить нас обратно в лес, — мягким голосом закончила дева Бури. — Все равно ночью нам не жить.

Солдаты Ярости ожидали увидеть тревогу на лице посланника, но он лишь усмехнулся.

— Вам не терпится в объятия своей смерти? Ктароны действительно безжалостные звери, — он достал из кармана узорчатую трубку-свисток. — Уже не раз я призывал их на жатву. Но моих людей они не тронут, покуда с ними Отмеченный, — он провел пальцем вдоль рисунка на лбу. — Ктароны повинуются моим приказам на древнем языке.

Волшебник дунул в одно из двух отверстий трубки. Звук, похожий на флейту, едва ли был различим на другом конце лагеря, однако ему в ответ из далекой глубины леса донесся рев, который путники так боялись услышать вчера ночью. И лица их замерли в страхе. Перед ними стоял человек, во власти которого управлять самой грозной силой, что они встречали. Этот человек предлагал им союз, и жутко было думать, какая смерть уготована им в случае отказа.

— Я говорил о большом влиянии нашего ордена, о его могуществе, и не приукрасил, — он подошел к пленникам в сопровождении стражи. Свет костра обострил черты его длинного лица. — Мы многое совершили за последние годы. Были победы, были и невинные жертвы… Еженощные воспоминания отягчают беспокойные души самых старших наших братьев. Но мы не фанатичные изверги или алчные властолюбцы. У каждой власти есть почва и своя цель. Наша цель — помочь всей Третии.

Страна падет под натиском страшной мощи, которая в скором времени сойдет с Мировых Вершин и грянет сокрушительной поступью по всему Северо-востоку. Земли Даров, Скалистые и Храмовые Земли не выстоят, если наш орден не поможет восстановить в них порядок и былую силу. И это должно сделать ради мира, в котором мы живем.

Речь волшебника звучала гладко и убедительно, а манеры были исполнены изысканной простотой и вежливостью. Солдаты Ярости засомневались и стали шептаться. Но Сетара не смутило его представление. Он слишком хорошо знал, как такие люди умеют подбирать ключи даже к самым стойким: сблизиться, напугать, затем снизойти…

— Что-то не сходится, — спокойно молвил он, а сам только и мечтал подняться да подпортить величавое лицо пленителя. Но стражников слишком много. — Вы вторгаетесь с воинами и чудовищами в чужой край, грабите, захватываете горный переход — все ради защиты? К тому же, если я не ошибаюсь, именно Третия обладает самой внушительной армией на востоке и не нуждается в чьей-либо помощи.

— Кому как не солдатам знать, во что превратилась армия севера, — не отступал посланник Разума. — Ее состояние не внушает жителям ничего, кроме страха за родной край. А между тем тупоумные властители Третии не принимают ни поддержки, ни союза, почем зря уповая на непобедимость своих войск подобно тебе, дружинник. Да, мы явились без спроса, но иного выхода не было. И дабы избежать лишних жертв, я предлагаю вам не просто служение. Я предлагаю стать одними из послов дружбы между Собором и Третией. Ведь знаю не понаслышке, что словами можно добиться большего, чем мечом.

Решайтесь, братья. Это лучший выбор, что есть у вас сейчас.

Наемники перекинулись взглядами, и Холвет поднялся — видимо, на правах старшего.

— Ты справедливо заметил, что выбора у нас нет, — он нервно погладил бороду. — Знай, рабство для нас хуже смерти, поэтому давай так: мы будем радеть за вас всеми силами, пока нам исправно платят — на то мы и наемники. Прикажи ребятам, пускай несут твое зелье.

Сетар почувствовал, как от злости вскипает его кровь. Он, дурак, считал их людьми чести! Не только ему стало не по себе.

— Неужели вы не слышите! — воскликнула Кителии. Ее голубые глаза блестели слезами. — Это же яд! В устах его одна ложь! Он же во зло нас обратит, лучше умереть!

— Глупый ребенок! — взгляд посланника вспыхнул холодным пламенем. — Я вместо овечьей смерти, позорной казни для воина, предлагаю славную и безбедную жизнь под покровительством сильнейшего восточного ордена Последней эпохи. Предлагать дважды и тем паче терпеть желчь со стороны низшего существа я не намерен! Пусть замолкнет!

Он подал знак рослому угрюмому стражнику с бычьей шеей. Тот подошел к девушке и дал ей наотмашь пощечину дубленой перчаткой.

— Молчи, не то выбью зубы! — рявкнул он, и Кителиа безмолвно опустила голову.

Сетар начал терять самообладание. Он потянул связанные за спиной запястья в стороны, и толстые веревки затрещали…

— Ш-ш-ш, дружинник! — шепнул кто-то.

Он поднял затуманенный взор. Это был Ланво. Ведун ничего не сказал, только красноречиво покачал головой. Усилием воли Сетар смерил свой гнев, ведь дважды был обязан жизнью проводнику и не потерял к нему доверия.

— Лишь еще одна вещь, — продолжал лучник. — Я заметил в лагере недостаток, которым легко воспользуется опытный солдат.

— Какой же, друг мой? — ласково спросил посланник. — Поведай, мы все исправим.

— Гибельная самоуверенность, — ответил Онтао, широко улыбаясь.

Он развел освобожденными от пут руками — в правой сияло небольшое лезвие, отражая пламя костра. Малыш метнулся ко вражескому главарю, но стража его перехватил и повалила в грязь. Связанные соратники бросились ему на помощь, но их постигла та же участь. Им оставалось лишь снизу вверх смотреть на надменное лицо волшебника, выражавшее презрение.

— Вы наивные дети, третийцы, — сухо говорил он. — Солдатская клятва, честь, равенство — нежные традиции прошлого мира не выживут в новом. Как и вы.

Он даже не заметил, что остался возле костра в полном одиночестве, пока стражники разбирались со строптивыми пленными. Когда он расслышал быстрые приглушенные шаги в темноте, было уже поздно.

Волшебник вскинул руку, но не успел остановить сверкнувшую сталь… Перед ним стоял невысокий воин в одежде монаха, а сам он непонимающими глазами глядел на место, где только что была его кисть.

— Слишком медленно, — промолвил Кутри. Еще один взмах тонкого лезвия, и враг опустился на колени, пытаясь удержать другой рукой поток крови из рассеченной шеи.

В сердце лагеря, на самом видном месте! Как его не заметили? Вся стража устремилась к нарушителю, и монах поспешил завершить задуманное. Он сорвал с груди убитого деревянную трубку и дунул что есть сил. По округе прокатился переливчатый свист, и враги встали как вкопанные.

— Стой, безумец! — захрипел старший из стражников. — Ты всех погубишь!

Кутри свистнул еще раз, и долина ответила ему жутким ревом — ктароны услышали зов, и теперь, со смертью Отмеченного, их некому было остановить.

Ютилийские воины побросали свое снаряжение и кинулись вверх по склону. Сетар быстро выбрался из пут, посмотрел вниз и в лунном свете увидел, как несколько больших пятен отделились от чащи. Здесь была верхняя точка лагеря, и людей, чьи жилища располагались ближе к лесу, ждала незавидная участь. А ведь среди них было множество работников, таких же невольных, как они.

Все погрузилось в хаос. Шум, крики, ругань… некоторые в недоумении метались средь палаток, остальные стремглав бежали по горе, расталкивая и сбивая друг друга с ног. Вопли первых жертв чудищ гнали вверх еще живых с удвоенной силой.

Пленники тоже не теряли времени: Сетар помог освободиться от веревок Ярнее и остальным, и все последовали за Кутри, не задавая лишних вопросов.

Вскоре стало понятно: они бегут к пещере. Всего пару сотен шагов, но как же трудно давался каждый из них по отвесному склону. Сетар боялся, что они отстанут из-за Кителии, однако дышавшая свободной грудью и подгоняемая страхом подруга даже не нуждалась в помощи.

— Скормить бы тебя червям! — гневался Камдоб на монаха. Ему одному удалось вернуть свое оружие, и теперь он кувалдой расчищал от врагов дорогу для отряда. — Думали, выручать нас пришел, а ты решил похоронить всех в одной могиле!

Сейчас Будор скажет какую-нибудь веселую глупость, пошутит Онтао, или Ярнея сострит — это придаст сил для последнего рывка к спасительной пещере. Но нет, путникам теперь было не до шуток: они видели, как огромными прыжками их настигал черный зверь. Сетар прочитал в их лицах ужас и смятение, ведь они тоже прекрасно поняли: кто-то должен задержать чудище. Поняли, и продолжили бегство. Наверняка, каждый думал «почему это должен быть я?»

Сетар знал, кто должен. Мысленно он уже решился, окинул спутников последним взглядом и в конце встретился глазами с Кителией. «Как ты можешь меня бросить?!» — он так ясно понял ее мысли, будто она прокричала ему на ухо. И он замешкался. А Черо — нет.

Проводник резко развернулся, обнажил клинок и ринулся навстречу ктарону. «Посмотрим, какого цвета твоя кровь!» — заорал он и сделал вид, что готовится к отчаянному прыжку вперед. Довольный зверь разинул зубастую пасть, но мориец не искал быстрой смерти — он хотел выгадать время для спутников. Черо прыгнул куда выше ожиданий чудища, избежал смертоносных взмахов его лапищ и кубарем прокатился по его спине. Не в привычке охотника упускать доступную жертву, и ктарон последовал за ней вниз по склону.

Путники не знали, что случилось после. Они побежали к пещере без остановки и без оглядки. Но через несколько мгновений они услышали далеко позади одинокий возглас, и сердца их сжались.

* * *

Пещера оказалось каменоломней. В просторном зале с высоким сводом, который поддерживали деревянные подпорки, были разбросаны груды камней. В глубине было устроено место для отдыха стражи, которое сейчас пустовало: должно быть, большинство людей бежало выше в горы, к другим стоянкам. Никто и не вспомнил затушить догорающий костер.

Пленники решили не рисковать и спрятались за большой горой валунов у боковой стены. Вскоре они поняли, что не ошиблись: искать спасения в пещере стали и другие.

Они не высовывались из укрытия, но слышали топот и голоса. Сбивчивая речь на двух разных языках быстро превратилась в неразборчивый гомон. Похоже, среди пришедших были и работники, и ютилийские воины.

— Заткнитесь, я сказал! — гаркнул властный голос. — Кровь и кости, что там случилось?!

— Т-там… там ктароны, — этот голосок дрожал. — А посланник мертв. Они неуправляемы!

— Почему мертв? Как это вышло?

— Третийские мрази тому виной, — ответил знакомый хрип стражника. — Парни поймали у подножия десяток, но не всех. Один гаденыш пробрался к своим на выручку, напал на колдуна из темноты и будто нарочно призвал зверей. Мы не успели его остановить.

— Надо разжечь больше огней и переждать тут до утра, — говорил другой ютилиец. — Повелители ночи не любят яркий свет и в пещеру не… А-а-а!

Его ли душераздирающий крик сотряс стены? Нет, вот еще толчок, еще один, а галдеж рабочих сменился гробовым молчанием. Лишь один вымолвил тихо и обреченно: «Зачем же мы расширили проход…» После этих слов каменный свод тряхнуло еще раз, и под грохот падающей породы внутрь с диким ревом ворвалось чудище. Кителиа потеряла сознание — это было к лучшему.

Пока продолжалась не то схватка, не то бойня, путники вжимались спинами в валуны в надежде, что зверь их не заметит. Все, кроме Сетара: он, затаив дыхание, выглянул из-за камней.

— Рехнулся? — Будор потянул его обратно за ворот. — Все подохнем из-за тебя!

— Я должен был посмотреть…, — прошептал дружинник и, встретив осуждающие взоры спутников, добавил: — Если он нас найдет, не двигайтесь.

Шум скоро прекратился, и теперь лишь гулкие шаги разносилась по пещере — зверь медленно расхаживал в поисках новых жертв. Вот он уже рядом, его тяжелое сопение слышно совсем близко, и… тупая побитая морда чудища нависла над их головами на расстоянии вытянутой руки. Свет утопал в его гладкой шерсти. Широко расставленные ноздри шумно раздувались. Оно лупило мелкие желтые глаза прямо под камни, а с его клыков на лица полуживых от страха путников капала теплая кровь.

Они замерли. Если бы кто-то сохранил клинок или топор, он бы не выдержал и ткнул им в приоткрытую зубастую пасть. Но оружия не было, и ничего не оставалось, кроме как следовать совету Сетара.

Ктарон со свистом втянул ноздрями воздух и вдруг нахмурился — как самый настоящий человек. Он сделал пару вдохов, поднес пасть еще ближе… но никого не тронул, словно видел перед собой лишь валуны. Затем зверь поднял морду и, недовольно фыркая, направился прочь из пещеры. С трудом протиснувшись через заваленный выход, он исчез в темноте.

Полчаса они приходили в себя, и наконец Холвет словом разрушил оцепенение.

— Не знаю как, но мы живы, — произнес он, вставая с холодной земли. — Не всем так повезло.

С трудом поднялись и остальные. В свете факелов они увидели место битвы — именно битвы, не бойни. Всего полдюжины тел воинов — выходит, многие спаслись бегством. А павшие несомненно заслуживали уважения, как и Черо. И несомненно они знали, как противостоять чудовищу. Значит, с ним можно бороться.

— Ну и заварушку ты устроил, монах, — Камдоб потряс соратника за плечо.

Он забыл о своей злости, ведь остался жив лишь благодаря Кутри.

— Это не заварушка, это убийство, — возразил Ланво, отряхивая накидку от крови. — Ты понимал, сколько людей поплатится жизнью за наше спасение. А мы видим, что они тоже знали о чести и долге.

— Спасти вас — достаточная причина, — просто ответил монах. — Но есть и другие.

— Я бы послушал! — огрызнулся Будор. — Непонятно, на что вообще был твой расчет! Мы без своего оружия, без еды укрылись в горной дыре, которая едва ли убережет от главной опасности — хорош спаситель, ничего не скажешь!

— Довольствуйся тем, что есть, — бледное лицо Кутри слегка обагрилось румянцем и нахмурилось. — Ваша выходка не дала мне времени подготовить план.

— Долго ж ты его готовил, — Онтао упер руки в боки, словно заждавшаяся мужа жена. — Вот я и не выдержал. Слишком велик был соблазн самому вскрыть лысую черепушку этого посланника, дабы освободить его от лишнего Разума.

Спутники оценили бодрость его духа короткими смешками.

— Идемте греться к огню, пока горит, — предложил проводник. — Нечего шнырять по углам, здесь холод окутывает и тьма — верные друзья страха. Нам надобно их сторониться.

Они направились к костру, попутно подобрав оружие убитых. Никто не заговорил о Черо. Возможно потому, что каждый понимал: выжившим это сейчас ни к чему. Но быть может, в душе некоторых еще теплилась надежда, что и следопыт сумел спастись.

Костер располагался в глубине, на возвышении, а около него неровным полукругом лежали крупные камни — такие же гладкие валуны, за которыми они прятались от ктарона. Неподалеку в стене виднелся небольшой проход, замурованный плитой, а рядом были в кучу свалены треснутые или затупившиеся кирки. Судя по всему, рабочим поручили пробиться дальше, но попытки их успехом не увенчались.

— Необычная порода, — Холвет держал ладони над пламенем и разглядывал черный камень, остановивший продвижение рудокопов. — Не то, что эти обтесанные обломки руды. Стена гладкая, тверже небесного гранита…

— Даже огоньки отражаются, — добавила очнувшаяся Кителиа.

— Даже отражаются огни, малышка, — ласково повторил лучник. — Как себя чувствуешь?

— Со мной-то все хорошо. Что случилось у вас, расскажите. Неужто опять убивали? — с грустью сказала она, завидев мертвецов.

— Нет, на сей раз зверюга постаралась, — ответил Камдоб. — Сделала за нас всю грязную работу, а нами побрезговала.

— Но мы пережили несколько не самых приятных мгновений, — Онтао подтянул шляпу к затылку, и из-под полей вылезли кудряшки. — К черту, неохота вспоминать…

— Мы сами плохо поняли, что случилось, — Будор подкинул пару черенков орудий в костер. — Один монах у нас все знает — пускай и расскажет.

Кутри не противился. Он как всегда был краток и о своих одиноких похождениях не стал распространяться, а сразу перешел к делу:

— Я следил за вашим подъемом, в лагере подобрался совсем близко к дороге. Рабочим было плевать на меня. Но один из них поведал мне, что они пришли в долину с целью вырубить лес. Я слышал речь посланника, и вот что скажу сам: он именно тот, за кого себя выдавал.

Насколько я успел изучить Собор в своей… прошлой жизни, этот орден постоянно ищет источники силы, и на сей раз волшебные. Эта долина — странное, неизведанное место. Собор уверился, что ее мощь сосредоточена в острокруте — может, так и есть. Для нас важнее то, что тысячи воинов забрались в горы, далекие от своего края. Тысячи воинов покрыли сотни верст лишь для того, чтобы надсматривать за лесорубами? Вряд ли это единственная причина. Все мы проходили армейскую подготовку и знаем, в чем тут дело: Собор хочет занять долину, а с ней и Вершинный переход. Не удивлюсь, если слухи о Волчьих перевалах пустили в народ прихвостни ордена. Вот теперь и думайте…

Он расстелил на полу карту, и Ярнея продолжила за него:

— …на западе граничим со спорными землями и Землями Покоя, а через горы проходу не дадут. Собору нужно лишь захватить Крепость на Пике, и Серпистый тракт тоже закроется для наших войск с юга. Страна будет поделена пополам!

— А на севере нынче третийских полков раз, два и обчелся, — добавил Холвет. — Да и в городах стража совсем хлипкая. Сколько лет мои ноги пылят и бороздят просторы Третии, а я так ни разу и не задумался о ее слабине...

— Ни к чему было, — Онтао пожал плечами. — Именно у нас одни из самых сильных военных традиций на востоке, нападение — глупость.

— Ослабить главного противника в первую очередь — разве глупость? Это лучше, чем с трудом отбиваться от него же подготовленного, когда ты сам уже изнурен войной, — Кутри поднялся. — Возможно, дело в самоуверенности. Поддержка ютилийских варваров, наемные морийские разбойники, ручные чудовища — мы пока не знаем истинную силу Собора. Не знаем истинную угрозу нашим землям.

Дальнейшие объяснения были ни к чему: все перед глазами. Путники осознали, что далеко не только их жизни поставлены на кон.

Монах отправился к выходу из пещеры, дабы изучить возможности для побега. Проводник стал осматривать каменную плиту подгорного прохода — столь же внимательно, как и Ярнея с Холветом обрывок карты. Конечно, они знали ее вдоль и поперек, но сейчас нужно было взглянуть на нее по-новому. Ведь они никогда даже не допускали возможности военных действий в сердце Третии.

— Что все это значит? — недоумевала Кителиа. — О чем он… о чем вы все толкуете?

— О войне, — вздохнул Сетар.

За годы службы он порядком устал от этого слова. Но ему отчего-то стало легче, когда он его произнес.

— Только о ней солдат может думать всегда, везде и в любом положении, — говорил дружинник. — Ну и еще о женщинах разве что.

Он усмехнулся и взглянул на задумчивое лицо девы Бури. Казалось, ее дух ничто не способно сломить, а ее соратники просто не могут позволить себе быть слабее женщины… Он повернулся, чтобы поделиться наблюдением с подругой, но не сразу подобрал слова, ведь никогда раньше не испытывал на себе ее озлобленный взгляд.

— Все хорошо? — осторожно спросил он.

— Да, — ответила девушка, сжав губы. — У тебя все отлично. Позабыл свою Делию, позабыл… всех позабыл. Вольная птица смотрит, куда захочет.

Сетар не понимал Кителию. Женские помыслы были для него не меньшей загадкой, чем военная наука для нее.

— Ты кинулся спасать ее! — шепотом закричала подруга. — Почему ее?!

— Сейчас не время для твоих капризов, — холодно ответил он, пытаясь показать свое безразличие. — Лучше успокойся.

Сетар не хотел себе признаваться, но он вспомнил, о чем она говорила. Ведь и правда после смерти сановника он перво-наперво освободил от пут Ярнею, а не бросился отбивать беззащитную девушку у стражника, как следовало бы. И теперь внутренний голос осуждения терзал его.

Ему нечего было ответить беззвучно плачущей Кителии. Сетар понял, что в былые годы сам бы не сдержал слезу, чем смягчил бы доброе сердце подруги. Но мир давно не видел его слез. Зато слезы девушки были видны издалека, и солдаты стали бросать на него осуждающие взгляды. На его счастье, Кутри вернулся с вестями, чем привлек их внимание.

— Дурные дела, — объявил он. — Огненной змеей спускается со скал вереница людей с факелами — медленно и стройно. Никак, с ними другой посланник, если они не боятся ктаронов, которые до сих пор рыщут в округе. Выход из пещеры узковат для чудищ, но люди нас обнаружат совсем скоро.

— Бежать в потемках — самоубийство, мы все видели, — даже в голосе Холвета сквозило отчаяние. — Похоже, на сей раз нам несдобровать.

— Бежать придется! — вскочив, воскликнула Ярнея. — Пусть до юга доберутся не все, но стране грозит война, кто-то должен предупредить!

— Постой, родная, — сказал Будор с улыбкой. — Где вся Третия, а где мы? Мы… мы не вся Третия, нас мало. Мы всего лишь…

— Малая часть, — любезно закончил Онтао за брата. — Беспомощная кучка заблудших путников. Страна разберется со своей войной без нас, самим бы выжить. На большее мы не способны, только не в таком положении. Переждем до утра или прихода врага и там посмотрим. В случае чего дадим бой, уж не волнуйся.

— Колотун согласен, — молвил Камдоб. — Мы никому ничего не должны. Только битву своим противникам! — он яростно потряс кувалдой над головой.

Воительница бессильно опустилась наземь и не стала спорить. Она не могла вечно противостоять превратностям судьбы. И она еще не забыла, к чему привело последнее ее решение. Теперь все обстояло иначе, и каждый солдат Ярости должен был понимать, что обратная дорога в лес — единственная, хоть и призрачная возможность на спасение. Но страх помутил разум, и никто не решался теперь встать на сторону Ярнеи.

— Что ты скажешь, монах? — спросил Будор. Кутри единственный сохранял полное спокойствие, и его это раздражало. — Ты кашу заварил, а не расхлебываешь. Избежал плена, так лучше б и сидел ниже травы да не высовывался. А наутро — прыг-прыг через лесок, и до заставы.

— Одно слово, и я с радостью перестану спасать твою огромную задницу — жизнь станет гораздо легче, — Кутри присел рядом и взял соратника за плечо, но тот сбросил руку. — Впрочем, неважно. Ты можешь считать меня виновным, если будет легче. Думай, что хочешь.

— Указываешь мне думать, что захочу? — взъелся Будор. — А если я не хочу думать, что захочу?

Такой вопрос даже служителя Истины поставил в тупик. Но к костру вернулся Ланво, чем избавил его от мучительных поисков ответа.

— Что узнал? — быстро спросил Холвет. — Укроет нас гора?

— С какой стати? — ответил за него Онтао. — За то, что мы из Третии, а не Ютилии? Вот уж вряд ли.

— Верно, эта дверь в скале одинакова для всех, — проводник стал греть кисти рук, задубевшие от холодной породы. — И я не знаю, как ее отворить. Возможно, спуск заброшен или завален. Возможно, его открывают некие чары или секрет.

— А у меня есть кое-что против секретов, — сказал Сетар с горьким смешком. Он вынул из кармана сохранившийся мешочек с пылью из Волшебной лавки, о котором совсем позабыл. — Селогор с постоялого двора дал мне это в дорогу. Поможет?

Несмотря на его пренебрежение, проводник взял емкость и извлек оттуда щепотку песка. Кончики его пальцев сразу заблестели золотом.

— Ты все же родился под луной удачи, дружинник, — сказал он с облегчением и подошел к плите.

Высыпав всю пыль на ладонь, он поднес ее к камню. Вдруг песчинки вихрем устремились к двери, которая заблестела хитросплетением нитевидных золотых дорожек. Ведун начал старательно водить пальцами обеих рук по камню, очерчивая проявляющиеся фигуры.

Путники глядели на него в изумлении, но через миг у входа в пещеру послышались приглушенные шаги. Холвет обернулся и встретился глазами с крадущимся воином. Разведчик застыл на мгновение и рванул обратно, но стрела догнала его в нескольких шагах от спасения и повалила на дробленую руду. Лучник стрелял из чужого, ютилийского оружия, и попадание не стало смертельным, но прежде чем враг издал крик о помощи, вторая стрела прикончила его.

— Они идут…, — промолвила Ярнея и обратилась к остальным: — Теперь дорога наша лежит через другие горы — горы трупов! Готовьтесь, братья…

Ее голос заглушил грохот плиты, которая вздрогнула и начала медленно поворачиваться. Все обратили взоры к проводнику.

— Только пройдя по теневому следу Связи, можно открыть проход, — объяснил тот и жестом велел войти. — Берите огонь и ступайте. Если дверь сделает лишь один оборот, шанс будет упущен.

Путники заспешили в открывшуюся темноту, заслышав голоса других врагов снаружи. Но Ланво остался по ту сторону.

— А как же ты, друг? — вошедший последним Холвет протянул ему руку.

— Мы все сделаем то, что должно, — голос проводника был тверд как никогда. — Ваш долг — защитить Третию, мой — защитить лес. И найти Черо. Ступайте.

Ланво решительно повернулся и побежал…

Нет, он никуда не побежал: чья-то рука схватила его за шкирку и успела втащить внутрь, прежде чем плита со скрежетом встала на место. Это была Ярнея. Она приперла проводника к ровной стене, и тусклый свет факела освещал гнев ее очей.

— Ты нас бросить решил?! — кричала она. — Кто дал тебе право?!

— Но мой долг… — растерянно ответил Ланво и тут же получил пощечину.

— Какой долг?! Помереть быстро и без боли? — воительница не отпускала его. — Черо погиб, смирись! И погиб он, чтобы мы остались вместе и выжили, понимаешь? Он погиб, чтобы ты жил! Вот в чем твой долг перед другом — выжить!

Ланво бесшумно сполз по стене и уткнулся головой в колени. У нелюдимого морийского ведуна была непростая и одинокая жизнь в Третии, а сегодня умер, возможно, единственный его друг. Казалось бы, кому какое до него дело? Кучке ведомых им странников было дело — нравится ему это или нет. Кителиа села рядом, чтобы его утешить, но даже чувствительная девушка не могла представить, что сейчас творится в его душе.

Сейчас все были в смятении. Сетар, однако, вдруг осознал, что впервые за долгое время спешить некуда. Он рассеял факелом тьму впереди и вгляделся: чернокаменные стены и потолок составляли проход шириной в четыре шага, который начинался от дверной плиты и шел прямо и под уклон. Свет огня отражался от блестящей породы и тонул во мраке в сотне шагов впереди. Это было своего рода облегчение. По крайней мере, это место не было похоже на знаменитые скалитийские подгорные гроты, откуда незнающий человек почти не имеет шансов выбраться.

Вскоре все путники пришли в себя и продолжили движение. Усталость и голод давали о себе знать, и они были рады пройти хотя бы некоторое время в тишине и по единственной дороге, не тратя сил на споры и трудные решения.

Но продлилось это недолго. Через полчаса спуск завершился небольшой пещерой с тремя разветвлениями. Стены из черной породы здесь огранены не были, зато над каждым проходом красовалась расписная арка, сработанная умелыми руками. Камень был крепок, но кто-то смог с ним совладать.

— Вот и случилось, — выдохнула Ярнея. — Куда нам теперь?

Ланво, который держался до того позади, подошел и осмотрел рисунки, блестевшие глубокими выбоинами в свете его факела.

— Нам сюда, — коротко ответил он, указав на среднюю ветвь.

— Давайте попробуем в каждый проход сунуться, на всякий случай, — предложил Будор. — А то полезем не туда, заплутаем да пропадем.

— Левый и правый названы «Недрами мира» и «Чертогами упокоения», — ответил проводник. — Не пропало желание их исследовать? Притом у нас ни сил, ни провизии, ни факелов на запас.

— Почему же ты решил, что средний выведет нас на волю? — спросил Холвет — Как он называется?

— У него нет названия, — Ланво неуверенно пожал плечами. — Но каков наш выбор? — только неизвестность. Она ведь тоже куда-то ведет.