Начало

Глава 18

    Первое, что я увидел, когда пришел в себя — это яркий, режущий глаза, свет. Я хотел прикрыть глаза ладонью, но почувствовал сильную тяжесть в руке.  Мне едва удалось повернуть голову набок. В шее что-то хрустнуло. Мышцы болели страшно.  В глазах стояла мутная пленка. Поморгав некоторое время, мне удалось от нее избавиться.  Рядом с койкой, на которой я лежал, стоял какой-то аппарат, провода которого были прикреплены к моей руке. Должно быть, это система жизнеобеспечения. Я лежал в белой комнате один. И больше никого. Окно выходило на улицу. Солнца не было. Все небо заволокло густыми тучами. Тем не менее, свет с улицы казался ослепляющим.  В нос ударил запах дезинфицирующих средств.  Я в больнице.  Мне хотелось снова закрыть глаза и забыться. Но мысль о том, каким образом я здесь оказался, и что вообще со мной случилось, не давала мне это сделать. У меня было какое-то пограничное состояние между сном и бодрствованием.  О том, чтобы встать, не могло быть и речи. При малейшем движении, мышцы всего тела начинали болеть, а кости — трещать. Большая часть тела онемела. Такое впечатление, что я пролежал тут очень долго. Кроме того, я чувствовал ужасную слабость и тяжесть во всем теле.  Я пролежал так довольно долго, борясь с подступающим сном, пока ко мне не заглянула медсестра. Это была очень милая на вид девушка лет восемнадцати.  У меня появилось чувство, что мы с ней знакомы. Где-то мы с ней встречались.  Лицо девушки выражало приятное удивление. Она была рада, что я пришел в себя. Но это еще не говорило о том, что мы с ней знакомы.  Увидь я ее сразу же, как только открыл глаза, наверное, принял бы ее за ангела. Так она была прекрасна.  Глаза мои медленно закрывались. Больше я не мог себя сдерживать. Сон одолевал меня. Мои веки стали в сто раз тяжелее. Я проваливался в забытье. Последнее, что я услышал, это радостный крик девушки:   — Хамзатов проснулся!  После моего следующего пробуждения, я увидел сидящую на стуле рядом с кроватью свою мать. Увидев, что я проснулся, она не смогла сдержать слез. Я открыл рот, чтобы произнести успокоительную речь. Мое горло, казалось, сдавила невидимая рука. Во рту все пересохло. Мать, словно поняв, что мне нужно, взяла бутылку с водой, налила в стакан и поднесла к моим губам. Я жадно осушил весь стакан.  Утолив жажду, я почувствовал прилив сил. Но не настолько, чтобы опять пробовать встать.   — Как ты себя чувствуешь? — спросила она. — Нигде ничего не болит?   — Нет, — услышал я собственный охрипший голос. — Чувствую слабость. А так все нормально.  Говорил я медленно. Каждое слово мне давалось с трудом.   — Голова не кружится?   — Нет.   — Мы вчера с отцом приехали сразу, как только узнали, что ты вышел из комы. Врач сказал, что через некоторое время ты снова можешь прийти в себя. Отец вскоре уехал, а я осталась ночевать. Всю ночь не спала. Все боялась, что ты больше не проснешься.  Оно и было видно. У нее под глазами появились круги.   — Сколько я лежал? — спросил я.  Мать задумалась.   — Чуть больше месяца, — наконец ответила она.   — Месяца? А что произошло? Почему я в больнице?   — Ты был на работе. Мне позвонили и сказали, что ты попал в больницу из-за внутримозгового кровоизлияния.  Я задумался.  Был на работе… На какой работе? Где я работаю? В данный момент я помнил только то, что сидящая рядом женщина — моя мать. Я даже собственное имя не сразу вспомнил.   — Врачи до сих пор не могут дать точного ответа, — продолжала мать. — Сначала причиной считали наркотики, но в крови наркотических веществ не обнаружили. Они предполагают, что это связано с каким-то эмоциональным или физическим перенапряжением. Хотя кровоизлияние в мозг в молодом возрасте встречается редко. Я им рассказала, как у тебя в детстве появлялась частичная потеря памяти. Спрашиваю, может ли это быть как-то связано. Они стали мне что-то объяснять, я так и не поняла ничего.  Наконец, я начал кое-что вспоминать. В частности, о своих путешествиях во времени.  Что было до того, как я оказался здесь?  Я стал воспроизводить в голове последовательность последних событий.  Вечером я остался в кафе, попрощавшись с друзьями, и решил выпить. Я перебрал, не дошел до машины и...  Меня похитили. Какой-то психопат выпытывал у меня информацию о будущих событиях. Я пытался его обмануть и отправиться в прошлое, но он сделал мне какой-то укол и у меня развязался язык. Я рассказал ему все о путешествиях во времени. Когда я закончил, он кому-то позвонил. Пришли люди в костюмах, сделали мне еще один укол, после чего я уснул.  Все. Больше я ничего не помнил.   — А кто тебе позвонил? — спросил я.   — Да какая разница?   — Это важно. Кто звонил?   — Муслим звонил.  Тут я опешил.   — Какой Муслим?   — Как какой? Друг твой.   — В смысле который по соседству живет?   — Ну да.  Если память мне не изменяет, с Муслимом в этом мире я не был знаком. Тогда откуда он взялся?   — Мама, скажи, кто у нас президент?  Мать взглянула на меня как на сумасшедшего.   — Алханов. А что?   — Какой Алханов?   — Алу Алханов.  Она продолжала смотреть на меня тревожным взглядом.   — С тобой все в порядке? Может, ты отдохнешь?  Вот теперь я точно был не в порядке.  Где я? В каком мире? Как сюда попал?  У меня появилось плохое предчувствие. Что, если те, кто меня похитил, использовали меня и заставили каким-то образом изменить будущее? Не знаю, каким образом. Может, гипнозом, или какими-то уколами. Вербуют же смертников. Может, завербовали и меня?  Минутку. В последний раз я собирался вернуть прошлое в прежнее состояние, собирался аннулировать три письма. Так может, я вернулся назад в прошлое и все вернул на свое место? В прошлый раз я тоже не помнил ничего из того, что изменил. Тогда объясняется кровоизлияние в мозг. Это следствие моей временн`ой болезни. Как только я вернулся в настоящее, я потерял сознание. И был доставлен в больницу с кровоизлиянием в мозг.  Но что произошло после того, как мне сделали укол и я уснул? Не мог же я сразу отправиться в прошлое? Я потерял сознание и не мог никуда отправиться. А может, я путешествовал во времени во сне? Как тогда, в Крепи? Хотя глупо так думать. Вернуться во сне в прошлое, изменить его и вернуться обратно в настоящее? Нет. Тут что-то другое.  К нам зашел врач и начал меня осматривать. Он уверил нас, что мне уже ничего не грозит, что худшее позади. Пару дней мне надо полежать, набраться сил, после чего можно начать процесс восстановления. Впереди меня ждали изнурительные занятия физическими упражнениями. Мои мышцы за время пребывания в коме атрофировались, и теперь надо их расшевелить. Кроме того, я совсем исхудал, был очень слаб. От того, когда я приду в форму, зависела мое желание. Если я буду заниматься физическими упражнениями с рвением, то самостоятельно ходить смогу через недельки две-три. Мне казалось, с этим не должно быть проблем. Что для меня две-три недели? Я быстро справлюсь. На мой вопрос, что со мной такое, и повторится ли это, врач дал уклончивый вопрос, который не поняли ни я, ни мать. Но уверил, что худшее позади. Думаю, он и сам не знал, что мне ответить. Моя болезнь стала для них загадкой. Лишь я один знал, чем она вызвана.  Меня перевели в другую палату. Перед этим меня подняли с койки и усадили в коляску. Процесс был не очень приятным. Я пробовал сам встать, но был не в силах это сделать. Мышцы ныли ужасно. Я растянул мышцу в боку и она у меня болела весь день. Теперь я понял, насколько будет сложен процесс восстановления. Меня докатили до пустой палаты и уложили на новую койку.  Через какое-то время меня приехали навестить отец с братом. Мне привезли маленький телевизор, чтобы я не скучал. Отец с матерью уехали, а брата оставили присматривать за мной.   Вечером я попросил брата включить телевизор. Мне было интересно, что же я изменил в прошлом? Вернул ли прошлое в первоначальное состояние?  Я долго не отрывался от телевизора, переключая то на один, то на другой канал. Так провел перед телевизором до трех часов ночи. Главными телепередачами для меня, конечно, были сводки новостей. Я не хотел упустить ни одной важной для себя информации.  В этом мире не было ни Южной Чечении, ни Северной. Была одна единая Чеченская Республика. Две войны начались и окончились в те же дни, что и в моем первом прошлом. Президентство Ельцина, объявление независимости Дудаевым, подписание Хасавюртовского договора, все было прежним. То есть так, как если бы я не писал свои "письма из будущего". Мне все-таки удалось все вернуть в прежнее состояние. Только я ничего из этого не помнил.  Больше всего меня удивили изменения, произошедшие за эти три года. Не буду их описывать, поскольку вы и сами все знаете. Главным образом, меня удивили преображения и процесс восстановления в Чечне. Они шли невероятными темпами.  Я все искал повод заговорить с медсестрой, которая уже второй день заходила делать мне укол, но было неудобно перед старшим братом.  На третий день я пробовал самостоятельно встать. Слабость и тяжесть не прошли. Такое впечатление, словно меня накручивают на вал. Так ужасно болели мышцы. Несмотря на это, я сделал над собой усилие и присел в кровати. Я сделал небольшую передышку. После чего снова принялся мучить себя. Брата в палате не было. Он куда-то отошел. Мне не хотелось, чтобы он помогал, поэтому начал вставать в его отсутствии. Еще я, наверное, должен был сделать это в присутствии врача.  Худо-бедно мне удалось встать на ноги, придерживаясь за спинку койки. Сделать шаг я не решался. А вдруг упаду? Так и стоял, пошатываясь на месте, как старик.   — Что, снова учимся ходить? — услышал я за спиной голос Муслима.  Я повернулся к нему. В своей предыдущей жизни я не видел его года три. Нужно сказать, он нисколько не изменился. Все тот же Муслим, которого я знавал в своей первой жизни. Как я рад был его видеть!  Муслим, широко улыбаясь, подошел ко мне и тепло обнял. Я, опираясь о его плечо, вернулся к своей кровати.   — Ну, рассказывай, — произнес он, усевшись на стул рядом с кроватью, — как себя чувствуешь? Что врачи говорят?   — Да неплохо. Иду на поправку.   — В следующий раз предупреждай, когда будешь терять сознание.   — Ага. Я заранее скажу, что такого-то числа в такое-то время потеряю сознание.   — Слава Богу, чувство юмора не потерял.   — Кто знает, что я еще потерял, пока спал?  Муслим засмеялся.   — Не беспокойся. Ты ничего не потерял.   — Надеюсь на то.   — Что с тобой вообще произошло? Я у врачей спрашивал, никто не дал точного ответа.   — Эмоциональное перенапряжение.   — Мне казалось, ты человек не такой эмоциональный.   — Знаешь, я все это держал в себе. Никому ни о чем не говорил. Слишком много брал на себя. Хотел все изменить.   — Что хотел изменить?   — Да все. Все что меня окружало.   — Если так и дальше будешь делать, ты себя погубишь.   — Нет. С этим покончено. Я проснулся совершенно другим человеком, переродившимся.   — То есть, в тебе проснулась новая личность?   — Именно.   — А то второе твое "я" не будет больше появляться? Кто тебя знает, вдруг ты в один день проснешься с раздвоением личности?  Его шутка меня позабавила и я рассмеялся.   — Не волнуйся. Со вторым "я" покончено.  Мы еще долго общались. От Муслима я узнал, что мы с ним вместе работаем в собственной фирме по приему заказов на видеосъемки. Из-за моей комы пришлось отложить заказ государственного телевидения. По его словам, это был большой проект. Еще я узнал, что мы вместе учимся в ЧГУ. Многие наши однокурсники были обеспокоены моей болезнью. Кое-кто из них приходил вместе с Муслимом навестить меня, когда я еще был в коме.  Вскоре, уходя, Муслим сказал:   — Если что надо, не стесняйся, обращайся к Элите.   — К какой Элите?   — Как к какой? Моей троюродной сестре.   — А где она?  Муслим захохотал.   — А кто за тобой все это время смотрел? — спросил он.   — Это та медсестра? Она твоя троюродная сестра?   — Конечно! Она разве тебе не говорила?   — Да нет.   — На нее похоже. Сейчас я ее поругаю!   — Только не бей ее слишком сильно.   — Не буду.  После этого Муслим ушел.  Элита… Элита… Где же я слышал это имя? Редкое и красивое имя. Слышал я его только раз. Только где? Когда?  Недолго думая, я вспомнил. Это было в моей прошлой жизни. В Волгограде у Муслима. Точно! Это она. Вот почему мне казалось, что где-то ее видел. Тогда ей было пятнадцать лет. Когда же это было? В 2000 году? С тех пор прошло года четыре. Сейчас ей, должно быть, около девятнадцати. Сейчас она похорошела. Стала высокой и стройной.  Я с нетерпением ждал нашей новой встречи. Ночью она должна была прийти сделать мне укол.  Вечером пришел врач, осмотрел меня и объявил, что можно начать физические упражнения. Но сначала надо было попробовать встать на ноги. Про свою самовольную попытку встать я ему не рассказал.  Пришла одна из медсестер, усадила меня в коляску и выкатила на улицу. Там я и стал делать свои первые шаги. Пока что я делал это с костылями. Если бы брат меня не придерживал, я бы давно упал.  Я быстро уставал. Не думал, что хождение может меня так уморить. Через какое-то время хождений я устал так, словно весь день таскал на спине лошадь. Как только меня довели до моей кровати, я тут же уснул. Ночью пришла медсестра, разбудила меня и сделала укол.   — А где Элита? — спросил я.   — Ушла, — ответила та.   — Куда?   — Домой, наверное.   — Она еще вернется?   — Я откуда знаю? — фыркнула та недовольно.  Затем она ушла.  На следующий день у меня болело все тело. Так не хотелось снова начинать мучения. Если я надеялся в скором времени отсюда выйти, придется потерпеть.  Я продолжал свои занятия. На следующей неделе я уже пробовал ходить без костылей. Все равно приходилось придерживаться, чтобы не упасть. От боли я уже не чувствовал ног, но старался себя перебороть. После гуляний я ходил в спортзал и работал гантелями. На физические упражнения я тратил весь день. Отдыхал только после наступления сумерек. Я делал успехи. Врач был от меня в восторге.  Элита все не появлялась. Я хотел спросить про нее у Муслима, когда тот пришел меня навестить, но не нашел подходящего момента. Кроме того, если я начну про нее расспрашивать, Муслим сразу что-нибудь заподозрит.  В дневное время суток я занимался физическими упражнениями, а в ночное — сидел перед телевизором. Я старался не пропускать ни одной теленовости.   На восьмой день моего пробуждения, я сказал брату, что он может идти домой, поскольку я мог уже самостоятельно ходить. Я остался один. Ко мне опять зашел врач, осмотрел меня, проверил кровяное давление. Все было в норме. Еще неделька — и я смогу ехать домой. Физические упражнения я могу продолжать там.  Утром следующего дня ко мне зашла Элита. Брат ушел домой, и я смело мог теперь с ней поговорить.   — А я думал, больше тебя не увижу, — сказал я.  Та смущенно улыбнулась, доставая шприц.   — Я была на занятиях, — ответила она.   — Почему ты не сказала, что ты троюродная сестра Муслима?   — Не знаю, — пожала она плечами — как-то подходящего момента не находила.   — Ты здесь работаешь?   — Нет. Я практикантка. Учусь в медучилище.   — А мы никогда раньше не встречались?   — Не думаю, — ответила она. — Если только не в другой жизни.   — Должно быть, ты все это время смотрела за мной, пока я спал.   — Можно и так сказать.   — Получается, я у тебя в долгу.   — А что ты можешь мне предложить?   — Руку и сердце.  Она смущенно улыбнулась.   — Так сразу?   — А чего тянуть? Я и так потерял больше месяца своей жизни. За это время я мог бы многое сделать. Почему бы за один день не сделать то, чего можно сделать за месяц?  Элита засмеялась.  Так я познакомился с Элитой. Второй раз. Стоит ли говорить, что в будущем мы с ней поженились? Для этого мне не понадобилось ничего менять в прошлом. Видно, нам было предначертано встретиться.