Командировка

Командировка.

Маленькая двухмоторная «Сессна», рассекая крылом верхушки белых как хлопок кучевых облаков, держала курс на Занзибар, Найроби, и как пункт назначения, Каир. Зеленый и знойный в эту пору восточный берег озера Танганьика, с которого поднялся самолет с почтой на борту, остался далеко позади. Еще полчаса полета до следующего промежуточного аэродрома. Самолет шел вдоль африканского берега, над океаном. Яркое тропическое солнце над головой и ослепительно-белые кучевые поля под крылом. Егор, отвалившись на спинку командирского кресла, расслабленно наблюдал за приборной доской. Настроение, охватившее их с Машей, штурманом «Сессны», можно было назвать просто — чемоданное. Еще неделя работы по контракту в жарком, слишком знойном для коренных сибиряков, Египте, и — домой. «А я в Россию, домой, хочу, — напевал под нос Егор. — Я так давно не видел маму…» Крепкий горячий кофе из термоса бодрил, но мысли в голове Егора царили самые, что ни на есть, посторонние… «Сессна», почта, Египет, да и вся, порядком осточертевшая уже, Африка отошли на второй план. В мыслях Егор сидит уже с Машей в маленьком французском ресторанчике в Новосибирске и держит ее прекрасную руку в своей. Предложениеруки и сердца ждет только этого часа — возвращения на Родину. Квартира, маленькое семейное гнездышко, куплена. И даже ремонт в ней уже окончен… Обручальное колечко с ослепительным якутским бриллиантом давно лежит в кармане комбинезона Егора. И отпуск для них с Марией уже оговорен и согласован в родном «Толмачево». Эта африканская командировка обеспечила их средствами и на свадьбу и на целый год безбедной жизни. Куда они поедут в свадебное путешествие? Да уж точно, не в египетский рай. Маша так и не определилась в своих пожеланиях на этот счет. Ладно, время подумать еще есть… А дети? Нет, они с Машей точно не станут откладывать этот вопрос до седых волос. А заведут они двоих… нет, троих малышей. Вот!

— Егор! Ты на приборы-то смотришь? — влетела в кабину Маша, выходившая «попудрить носик». — У тебя же топлива — почти ноль. С крыла керосин потоком хлещет! Посмотри, какой шлейф за нами…

— О, черт! До аэродрома еще… Где мы сейчас? Слева берег… Ни одной удобной площадки, блин! Дар-эс-Салам, диспетчер… Борт двенадцать восемьдесят семь, «Египтэйр Экспресс», потерял топливо… Падаю!

Один за другим закашлялись и заглохли оба двигателя.

— Маша, пристегнись!

Пальцы Егора забегали по тумблерам. «Сессна» легла на левое крыло, разворачиваясь в сторону спасительной береговой полосы, до которой еще нужно было дотянуть, пикируя в довольно крутой глиссаде. Отклонились вниз закрылки, и самолет вынырнул, наконец, из плотного слоя облаков. Увиденное совсем не обрадовало Егора. Береговая полоса лежала слишком далеко, чтобы с уверенностью дотянуть до нее, а океан под крылом слишком сильно штормило, чтобы сажать на него самолет.

— Теперь держись! — вцепившись в штурвал и захватив взглядом, как в прицел, узкую линию песчаного берега, скомандовал Егор.

Мария сидела, вжавшись в кресло, бледная и напуганная. Еще никогда за всю ее недолгую летную практику не приходилось ей участвовать в аварийной посадке воздушного судна, да еще и на воду.

— Ну! Ну!!! Еще немножко… Пожалуйста!!!

Над самыми верхушками высоких прибрежных волн Егор задрал нос «Сессны» вверх, гася чрезмерно высокую скорость. А до берега еще километра два… Удар! Правое крыло со скрежетом оторвалось, и хвостовая часть фюзеляжа, обломившись, скрылась в океанской пучине. Самолет, быстро наполняясь темной водой Индийского океана, стал уходить под поверхность. И волны, ревущие и беснующиеся вокруг, бросают его из стороны в сторону, словно игрушку. Трудно, ох, как трудно удержаться на ногах с бесценной ношей на руках, Машей. От удара девушка потеряла сознание, и сейчас Егор, сам еле живой, пытался выбраться с ней с тонущего самолета. Еще немного, одна — две минуты, и самолет, уходя в пучину, утянет их за собой. Но вот, к счастью, дверь поддалась, и Егор вынырнул на поверхность. Скорее! Скорее от самолета! И только он успел отплыть с Машей достаточно далеко, как, свечой уходящая в глубину, «Сессна» скрылась с глаз на дне созданной ей воронки… Держа голову Маши над водой, Егор на спине поплыл к берегу. Для одного него две версты в море — не заплыв. Но Маша-то так и не пришла в себя. Как же трудно плыть… «Господи! Спаси и сохрани нас! Спаси и сохрани…», — мысленно повторял Егор. Когда волна поднимала их на гребень, он видел, что берег уже недалек. Но он уже так устал бороться со штормящей стихией, что будь он один, наверное, уже утонул бы. Но Маша… любимая его Маша… Она должна жить! Дно под ногами Егор нащупал лишь у самого берега. Теперь волны уже не столько несли их на сушу, сколько, на откате, стремились унести ребят обратно — в океан. Утопающий хватается и за соломинку. И Егор, буквально чудом, упираясь и цепляясь неведомо за что, медленно, но верно продвигался к спасительному берегу. К счастью, Маша не нахлебалась соленой воды, и пришла в себя, едва Егор уложил девушку на сухой горячий песок в стороне от линии прибоя. А Егор рухнул навзничь, не в силах надышаться, раскинувшись на берегу, словно гигантская морская звезда…

Полтора года назад в новосибирское авиапредприятие, в котором работал Егор, тридцатипятилетний командир воздушного судна, пришла трудиться Мария, двадцатисемилетняя красавица — летчица. Приехала из Питера — покорять небо над Сибирью. С первого же взгляда Егор был очарован Машей. Буквально, не мог оторвать от нее восхищенного взгляда. Стройную русоволосую девушку Бог наделил самыми очаровательными на свете голубыми глазами и чарующей неземной улыбкой. А умению гордо нести гибкий стан позавидовала бы любая фотомодель. Егор молился на девушку, как на икону… А через год, когда их командировали на полгода в Египет, их роман ни для кого уже не был секретом… До Маши Егор имел неудачный опыт семейной жизни. Недавно он оформил развод с первой супругой. И потому к женитьбе на Маше подходил осторожно. Но когда решился, то решил окончательно и бесповоротно. А Маша… Маша отвечала ему полной взаимностью. Большой и незлобливый Егор виделся Марии былинным богатырем, рядом с которым она чувствовала себя легко и спокойно.

Вскоре приливные волны стали достигать так и не успевшего еще обсохнуть Егора. Он повернул голову. Маша, сжавшись как несчастный мокрый котенок, сидела подле Егора с самым потерянным видом. Егор сел и приобнял Марию.

— Знаешь, Маша, а ведь все могло быть хуже… «Сессна» разбилась… Но мы-то живы.

Маша подняла взгляд на Егора и вдруг, разрыдавшись, прижалась к его плечу.

— Ну, ну, глупая… У тебя запоздалая реакция. Раньше надо было реветь. Сейчас — радоваться нужно. Живы и здоровы. И слава Богу! Ну, вставай, вставай. А-то сидим уже в самой воде почти… Вечер скоро.

Они поднялись и, не торопясь, пошли по берегу в поисках ужина и ночлега. И, к счастью, скоро набрели на самый настоящий ручей, водопадом низвергающийся на покрытые солевым налетом прибрежные камни. Маша припала на колени возле водопада, и с видимым удовольствием напилась прохладной, хрустальной чистоты, воды. Егор тоже сильно сдерживаться не стал…

— Видишь, Маш, Бог не даст нам здесь помереть… Свежая вода! И даже — соль! Еще бы отыскать, что бы посолить… А мы тут с тобой, словно Робинзоны!

— Ага… Только солить пока нечего.

— Именно — пока…

— А Робинзон… у него все, если помнишь, было. А у нас с тобой что!?

— Ну, в первую очередь — мой складной походный нож… И зажигалка! Немецкая! Герметичная… Видишь, ни капли влаги под крышечку не попало.

— Да уж, велико вооружение… Знаешь, Егор, я чертовски голодна.

— Вот, дырявая моя голова! У меня же шоколад в кармане. Обертка, правда, подмокла, но…

— Хочу, хочу! Спасибо, золотой мой, — Маша благодарно взглянула на Егора, отобрав шоколадку. — Хочешь половину?

— Нет, нет… Не буду. Тебе подкрепиться надо. Ох, Маш! Гляди… Кажется, сегодня мы без ужина не останемся.

Через пляж переползала к морю большая, больше полуметра, морская черепаха.

— Держи! Держи наш ужин!!! Отрезай ее от воды! — на Машу напал настоящий охотничий азарт. — Не давай ей уйти!!!

Егор схватил уползающую рептилию и, оттащив ее к ручью, перевернул на спину.

— Ну вот… Марья, за хворостом в лес, пешком — шагом марш! А я поставлю шалаш, пока что. Видишь, какое удачное место?

— Да, сэр! Конечно, сэр! Разрешите выполнять!? — настроение девушки заметно поднялось.

— Маш… Только под ноги смотри внимательно… Вдруг — змеи. И далеко, пожалуйста, не заходи. Вон, смотри, сколько валежника лежит. Тащи его сюда.

Через час небольшой импровизированный шалаш уже стоял, прикрытый сзади каменной скалой и густо укрытый от дождя и солнца ветками и широкими пальмовыми листьями. Егор натаскал камней и выложил неподалеку очаг, где вскоре и затрещали весело сухие ветки.

— Как думаешь, Егор, нас скоро найдут?

— Не знаю, малыш. Надеюсь — да…

— Места тут, я слышала, неспокойные.

— Да, говорят, так… Надо искать людей. В этих краях, помнится, должно быть довольно много прибрежных деревень. А для начала — нужно немного отдохнуть.

Маша вздохнула, и Егор молча занялся разделкой черепахи. Вскоре соблазнительный запах жареного деликатесного мяса, сдобренного собранной с камней морской солью, уже дразнил обоняние не на шутку проголодавшихся летчиков. А жар костра окончательно высушил мокрые комбинезоны и обувь… Ночь застала Егора и Машу сидящими рядышком у огня. За все полгода работы в Африке они так и не удосужились вглядеться в волшебно-глубокое южное ночное небо, полное ярчайших звезд, алмазами и самоцветами рассыпанными по небосводу, на невероятных размеров близкую-близкую южную Луну. А теперь, даже после пережитого нервного потрясения, невероятно уставшие сегодня, Маша и Егор сидели рядышком и заворожено смотрели в небо…

Ранним утром Маша, не открыв еще сонных глаз, похлопала возле себя рукой, отыскивая Егора. Пусто! Его нет. Маша резко открыла глаза. Из шалаша показалась ее растрепанная голова с застрявшими в волосах, как у языческого лесного божества, листьями и веточками. А неподалеку, на песчаной косе, серпом вдававшейся в море, Егор с отточенной на манер остроги палкой охотился за рыбой. И небезуспешно. Крупная рыбина уже висела на его поясе. Ясное солнечное утро полностью вступило в свои права. Природа приветствовала восход светила. Каждая травинка, каждый листочек жадно тянулись к свету. Сверкающей эскадрильей сопровождали восходящее солнце «вертолеты» — стрекозы. Деловито потянулись суетливыми дорожками вездесущие муравьи, приступая к своим важным муравьиным обязанностям. Пестрые, как палитра художника, африканские птицы шумно провозглашали новое утро. А солнце, многократно распадаясь в водяных брызгах водопада в спектр, дарило Маше и Егору восхитительное чудо — радугу. «А собственно, все не так уж плохо, — сама себе говорила окончательно проснувшаяся Маша. — Нас обязательно отыщут. Или мы людей найдем… Будем считать, что мы в отпуске, неплановом и неожиданном. Но Боже ты мой! Что ж на душе-то так муторно?!» Тьма давно развеялась, но из головы все никак не шел сон. Да и сон ли? Так отчетливо, так реалистично вспоминалась Маше напугавшая ее ночью картина. Снилось девушке, что к ним в шалаш заглянула гиена. Гиена и гиена… Ничего особенного… Только вот, глаза у нее человеческие и взгляд насмешливый, оценивающий. Разбудить Егора? Но страх буквально парализовал девушку. Ни вскрикнуть, ни рукой пошевелить. И чем дольше смотрела Маша на чудовище, тем насмешливее глядели на нее нереально-человеческие глаза зверя. А через минуту гиена, хмыкнув и криво усмехнувшись, повернулась и скрылась в темноте. «Это уже паранойя, — думалось Маше утром, — и расшатанные катастрофой нервы. Надо просто успокоиться". И улыбнувшись самой себе, такой хорошей, Маша отправилась умываться к водопаду.

— Доброго утра, соня! — заметив проснувшуюся невесту, помахал ей рукой Егор. — Уже иду. — Егор заспешил к Марии.

— Сейчас хвороста наберу… Я бы так обрадовалась печеной рыбке.

— Пойдем вместе. Помогу.

— Пойдем, пойдем… Не женское это дело — по дрова ходить.

— А женское — какое?

— Женское? Детей рожать… Мир собой украшать. Еще вот, таких, как ты, завтраком кормить. Ну, что ты там принес? Ах, какая рыбешка! Мр-р-р-р! Так бы прямо сейчас и съела…

— Что, прямо сырую, без соли?

— Бр-р-р! Ну, пошли уже!

Валежника кругом — за год, пожалуй, не спалить. Это слоны, прокладывая себе дорогу, словно живые бульдозеры, ломают сучья и целые деревья легко и просто, словно веточки, опустошая при этом немалые пространства. Маша складывала небольшие ветки в кучи, а Егор стягивал их нарезанными лианами. С утра уже стояла нестерпимая для северян жара… Кучи хвороста росли, а пот градом лил с ребят. Они так увлеклись работой, что не сразу расслышали гул моторов.

— Егор!!!

— Бежим! Скорее! — Егор зацепил ближайшую вязанку и стрелой полетел к очагу. «Быстро! Быстрее разжечь костер…»

— Маша, травы тащи… для дыма!

Пальцы, как назло, от спешки и волнения не слушались, и подводило знаменитое немецкое качество — зажигалка никак не желала воспламеняться. Низко, над самыми верхушками деревьев, с ревом пролетел военный гидросамолет. Их, все-таки, искали…

— Думаешь, нас заметили? — Егор, не успевший вовремя запалить сигнальный костер, стоял совершенно потерянный.

— Ладно. Не надо бить себя ушами по щекам, — совершенно спокойно заметила Маша. — Тащи сюда вязанки. А я займусь пока рыбой. Дай нож, Егор.

— Ты права, — Егор пожал плечами и вздохнул. — Я пойду…

«Куда он запропастился? — возмущалась Егором Маша. — Сейчас и рыба вся остынет… Вот, гулена! Пойду, позову. Куда это годится?!» И, прикрыв испеченную рыбу широким пальмовым листом, девушка зашла в лес…

«Эт-то что такое?!!!» — Маша остолбенела. На пятачке, на котором они вдвоем заготовили хворост, ее Егор стоял и мило беседовал по-английски с полуголой, с едва прикрытыми полосками цветастой ткани грудью и бедрами, чернокожей красавицей. Девушка, и впрямь, была хороша. Невысокого роста, стройная, хорошо сложенная, она могла бы успешно работать фотомоделью. Черная, как эбеновое дерево, кожа блестела, как лаковая. Густые, черные же, кудряшки волной ложились на плечи. Да и с виду, красавице едва ли было больше двадцати лет. И самое главное, эта невесть откуда взявшаяся особа с совершенно наглым видом явно заигрывала с Егором. Она ловила каждое его слово. Можно сказать, в рот ему смотрела… А этот индюк… Ох, она ему покажет, как шашни заводить! Неудивительно, что Маша потеряла дар речи от ревности.

— Оу! Доброго дня Вам! — негритянка заметила окончательно обалдевшую Марию. Улыбка девушки была теплой и искренней.

— Здравствуйте… — сухо поздоровалась Маша.

— Машенька… — легкое замешательство, все же, чувствовалось в голосе Егора. Позволь представить тебе… Аша Кидагаа… Что буквально, с суахили, значит — Аша Рыбка.

Девушка с улыбкой поклонилась. Слегка склонила голову и Маша.

— Рыбка, значит… Что же… Мария… И, кстати, о рыбе… Завтрак готов. Аша, прошу Вас составить нам компанию за завтраком. — Маша повернулась и, не заботясь о том, следуют ли за ней, отправилась к шалашу.

— Ну, что ты будешь делать?! — когда Маша увидела довольно чавкающую лисью мордочку, доканчивающую печеную рыбу, она бессильно всплеснула руками и с досадой посмотрела на Егора. — Я же старалась! — на глазах девушки навернулись слезы обиды.

— Маша, Маша… Ну… Не стоит так расстраиваться. — Егор запустил в лисицу сухой веткой. Феннек, мелкий африканский бледный лис, отпрыгнул, но моментально вернулся к прерванному занятию.

— До черепахи эта псина, наверняка, еще не добралась. Черепахой и позавтракаем.

— Эх-х-х!

Ветви кустов неслышно разошлись, и на площадку перед шалашом вышла Аша, стройная и грациозная, с приветливой улыбкой на губах. А лисица, еще минуту назад нагло игнорирующая Егора с Машей, вдруг подняла шерсть на загривке, ощерилась, и с глухим рычанием стала пятиться назад и, развернувшись, со всех лап бросилась прочь — в заросли. Едва уловимая искорка превосходства мелькнула в черных глазах Аши.

— Ну, вот же ведь! Разве ж это горе?! Будет вам рыба к завтраку, будет, — сверкнула белозубой улыбкой девушка, и, подобрав самодельную острогу Егора, вошла в воду. Ее точеный силуэт волшебным образом гармонировал с искрящимся на солнце, благожелательным сегодня ласковым морем. Егор невольно залюбовался девушкой.

— Так, так… И за этого ловеласа я собралась замуж! — Пальчики Маши ловко щелкнули зажигалкой, и сухая трава под хворостом весело занялась живым огнем.

— Маш… Ну что ты, в самом деле? Никто меня, кроме тебя не интересует. Ты что, ревнуешь, что ли?

— Вот, была охота…

Егор обнял подругу за плечи и нежно поцеловал ее затылок.

— Ладно. Ладно тебе, котяра ты мой сибирский, — Маша оттаивала прямо на глазах. — Угомонись. На нас смотрят.

Аша, действительно, уже не выискивала в прозрачной лазурной волне добычу, а возвращалась на берег, держа рыбину на остроге через плечо.

— Вот… Ловись рыбка большая да махонькая! — восхитилась уловом Маша. И покуда она дожаривала на шпажках ароматные кусочки черепахи, Аша быстро и ловко разделала принесенную рыбу. Завтрак, можно сказать, удался. А как известно, ничто так не располагает к приятной беседе, как сытная трапеза на свежем воздухе.

— Нет, нет. Вовсе нет… Наша деревня не так близко, как Вы думаете. Миль тридцать отсюда. Не меньше. А здесь я иногда провожу недельку-другую, — голос девушки стал вдруг грустным. — У меня здесь домик. Укромная дача, если хотите. И небольшая аптечная плантация — я людей лечу, и почти все необходимое выращиваю сама.

Егор ушел таскать хворост, а Маша осталась потолковать с Ашей.

— Вы живете здесь совсем одна, — Маша с нескрываемым интересом взглянула на новую знакомую. Марию никак не отпускало ощущение, что этот взгляд, эти особенные, с искоркой, глаза она уже видела. — И Вам не страшно? Места здесь безлюдные и небезопасные. Да и тоскливо здесь в одиночестве, небось.

— А я люблю одиночество. И потом, в основном, я в деревне с отцом живу, среди родни. Скучно мне не бывает. Вот видите, приехала на дачу — вас с Егором встретила, — улыбнулась девушка. — Русские в Африке! Феноменально! Маша, а Егор, случайно, в автомобилях не знаток?

— Вообще, у него золотые руки. А что случилось?

— Знаете, еле доехала… Джип у меня старенький. Опять, что-то в нем гремит… и не тянет совсем.

— Я попрошу его посмотреть. Аша, а что же дача-то так далеко? Неужто травки возле дома не растут?

— Это долгая история, Мария.

— А все же?

— Вы не из пугливых, я полагаю?

— Не особенно. А что, есть повод напугаться? — улыбнулась Маша.

— У белых… другая психика, другой менталитет.

— Не интригуйте…

— Видите ли, Маша… — девушка ненадолго задумалась. — Я не совсем человек.

— Как это?

— Я буда, потомственный оборотень. Это бабушкино наследство. Я

целитель и обротень.

—? — Мария молча уставилась на Ашу.

— А Вы не пугайтесь, Маша… Если бы желала вам с Егором зла, вам бы еще прошлой ночью не поздоровилось.

— Так, это были Вы…

— Да… Потому и «дача» в отдалении. Когда полная луна, я вынуждена удаляться. Людям я вреда не причиню. А вот курам в деревне несдобровать.

— Господи Боже правый!

— Вы, все-таки, напуганы, — расстроилась Аша. — Не бойтесь. Вы мне искренне нравитесь. Скоро мой «карантин» закончится. Еще день… И я смогу отвезти вас с Егором в деревню. Там и связь есть с городом. За вами пришлют вертолет… Только бы джип починить.

— Но… Так же не бывает!

— Много чего не бывает… Это Африка, Маша. Колдовство у нас в крови. Магией здесь пользуются как в Европе — физикой. Мы же на природе живем. Для нас естественно то, что для белого человека — бред и фантасмагория…

Послышался треск ломаемых веток, и на площадку, как вол, тяжело нагруженный вязанками хвороста, выбрался из кустов Егор.

— Я гляжу, вы совсем друг с другом освоились, дамы?

— А то! Двум девушкам всегда найдется, о чем пощебетать, — ответила за обеих Мария. — Егор. Тут, у Аши проблемы с машиной. Ты не мог бы посмотреть?

— Не вопрос. А где Ваша резиденция, Аша?

— Да вот… В трех-четырех минутах ходьбы. Вон, там… — Аша указала направление. — Ключи в машине. Спасибо Вам…

— Ну, и ладушки… Сейчас посмотрим, в чем тут загвоздка, — Егор уложил вязанки и, повернувшись, ушел смотреть джип.

— У вас с Егором отношения? — спросила вдруг Аша.

— Скоро свадьба. Что, нравится?

— Да Вы не подумайте… У меня самой в деревне жених. Лучший охотник, между прочим.

— И… его не смущает Ваша… особенность?

— Нет. Это скорее, дар, а не проклятие.

— В Европе в средние века так не считали. Всякую инаковость искореняли огнем и мечом.

— Да… То ж — в Европе… Я много читала про те времена. Я же говорю — здесь все иначе. Здесь люди не отделяют себя от природы. А мистические способности были когда-то присущи и вам, белым. Всякие, там, телепатия, телекинез, левитация… В древности это было нормой для всех. Просто, вы растеряли то, чем когда-то владели.

— А я с детства мечтала летать… Как птица — летать. Сама по себе… Может и в летное пошла после школы — поэтому… Представляете, я ведь до сих пор во сне летаю. Говорят, растет человек, когда летает… — Маша легонько усмехнулась. — Поздновато для моего возраста…

— Ну и мастодонт!!! — Егор почесал в затылке. — «Смерть фашизму!», а не машина…

Возле низенькой тростниковой хибары стоял, утопая в высокой траве видавший виды битый-перебитый «Ленд Ровер», двоечка с открытым верхом и без капота. Дверей тоже недоставало. Открытый всем ветрам мотор покрывал такой толстый слой грязи и пыли, что аккуратный Егор положительно недоумевал, как здесь вообще что-то могло работать, крутиться-вращаться, подавать хоть какие-то признаки жизни. Он заглянул в салон. Мягких роверовских кресел не было и в помине. Вместо них, накрепко прикрученные к полу болтами, стояли садовые деревянные лавки, в одну доску. В полу, проржавевшем в некоторых местах насквозь, зияли дыры, через которые Егор видел густую зелень травы под днищем автомашины. Но зато, это чудо технической мысли было оборудовано настоящей, со стальным тросом, лебедкой на переднем бампере, прочно укрепленной к кузову! «Ну что же, танки грязи не боятся», — решил Егор и включил стартер. Сизый бензиновый дым, казалось, даже и не доходил до выхлопной трубы, клубами вырываясь из многочисленных дыр. Мотор отчаянно «троил», кряхтя, как старый дед. «Понятно, в общих чертах. Пациент скорее жив, чем мертв», — решил Егор и заглушил двигатель. «Будет довольно грязно...» — он расстелил подле машины найденную в ней мешковину и нацедил бензину в подобранное здесь же жестяное ведерко. «Однако, сделаем…». Работы — непочатый край. Но кто, кроме него мог бы оживить эту рухлядь в самых, что ни на есть полевых условиях? Уж кто-кто, а он сумел бы и русскую печь привести в движение безо всякого щучьего веления. Солнце уже садилось за горизонт, когда последняя гайка была затянута, и Егор, оттирая руки от въевшейся грязи, устало присел возле «Ровера». Он не расслышал шагов, не почувствовал присутствия человека за спиной. Только лишь успел ощутить взрыв тысячи солнц в голове… И провалился в спасительное небытие.

Очнулся Егор в хибаре. Голова покоилась на Машиных коленях. Она гладила густую шевелюру Егора, и каждое движение ее рук приносило парню мучительные спазмы головной боли, но никак не облегчение. В глазах все плыло алыми волнами, а голова, казалось, разорвется сейчас, словно граната, на множество мелких осколков. Парня не на шутку мутило. Хотелось засунуть голову в ледяную воду и не шевелиться. Аша тоже сидела поблизости на полу, баюкая распухшую ушибленную руку. Сидела и тихо плакала. Под глазом ее краснела ссадина. Девушку жестоко избили. Солнце окончательно скрылось за горизонтом, и на берег быстро, без сумерек, опустилась душная южная ночь. Было бы совсем темно, если бы не огромная полная луна, поднимающаяся на небосвод.

— Что произошло? — слова давались Егору с трудом.

— На нас напали, Егорушка… — Маша глотала слезы.

— Расскажи, что случилось.

— А ты что помнишь, Егор?

— Спокойно чинил джип, потом… Не помню.

— Нас похитили. Так вот. Для выкупа… Мы же российские граждане. Резонанс будет большой. И Аша подвернулась им под руку… Вот.

— Странно, почему мы не связаны.

— Ты в окошко погляди… Куда мы денемся?

Увиденное вовсе не радовало. Перед хижиной прохаживались двое дюжих головорезов с «калашами» через плечо.

— И с задней стороны — еще один, — уточнила Аша.

— Да… Против лома нет приема. Посмотрим, как будут развиваться события. Мы живы. Уже хорошо.

— Скоро полночь, — мрачно улыбнулась негритянка.

— И что? — не понял Егор.

— Увидишь…

Маша с опаской посмотрела на подругу.

— Это только охрана?

— Да… Их главный, он белый, уехал на моем джипе. С ним еще двое бандитов.

— Мрачно…

— Они свое получат, не сомневайтесь, — голос Аши звучал уверенно.

— Хотелось бы в это верить.

— Вы верьте… А теперь мне нужно уединиться, — Аша перебралась за перегородку.

Некоторое время спустя за перегородкой раздался звук чего-то рвущегося и громкий стон. Егор пополз было туда, но его удержала Машина рука.

— Не ходи…

С тихим рычанием из-за ширмы показалась гиена. Зверь взглянул на Егора с Машей, и крадучись, пересек комнату. Егор молча уставился на гиену. А Маша держала его за локоть, приговаривая: «Тихо, тихо… это она… Это Аша. Она — оборотень. Ты уж поверь…»

Егор не знал, что и думать… А через минуту тишину южной ночи разорвали визг и крики людей и автоматные очереди. Все это длилось какие-то мгновения, не более. Затем все стихло. Егор с вцепившейся в его руку Марией выбрались наружу. То, что они увидели, повергло их в ужас. Трое бандитов умирали в страшной агонии, утопая в собственной крови. Выгрызенные животы и глотки не оставили им и шанса на выживание. Для троих негодяев все было уже кончено.

Послышалось завывание мотора. Егор и Маша едва-едва успели скрыться в зарослях кустарника, когда полянку перед хижиной осветили фары автомобиля. Невысокий бородатый мужчина неопределенного возраста как раз и был главарем шайки. Он вернулся один.

— О, черт! — воскликнул прибывший. — Что здесь произошло?!

Держа автомат в руках, бандит медленно выбрался из машины и осторожными шагами двинулся через полянку к дому. Затвор был передернут, а палец лежал на спусковом крючке. Глаза его наполнял даже не страх… В них читался первобытный животный ужас.

— Лежи тихо, — прошептал Егор. — Не шелохнись, что бы ни случилось, не высовывайся.

Он легонько сжал руку Маши и медленно отполз от нее. До бандита оставались считанные метры, когда под ногой Егора хрустнула, переломившись, веточка. Резко обернувшись на звук, мужчина нажал на курок. Егор вжался в землю. Очередь прошла прямо над ним. Черная тень молнией пронеслась над Егором. Секунда понадобилась гиене, чтобы одним движением мощной смертоносной челюсти вырвать у бандита кадык. Но бородач успел снова нажать на курок. Очередь прошила зверя еще в прыжке. Тихо поскуливая, гиена умирала в высокой траве. Очертания ее медленно размывались. Зверь на глазах превращался в человека. Егор и Мария, подоспевшие к Аше, склонились над ней.

— Они свое получили, — прошептала Аша, и взгляд ее остекленел. Девушка умерла. Егор ладонью закрыл ей глаза. Маша тихо плакала над подругой.

Могилу для Аши Егор выкопал в тени высокого баобаба. Каменное надгробие Маша со всех сторон обсадила выкопанными неподалеку орхидеями.

Яму для бандитов вырыли поодаль, дабы не осквернять могилы Аши. Там их и закопали, гуртом, как диких зверей, даже не помолясь над их останками.

Больше Егора и Машу ничего не задерживало на этом месте. Егор завел двигатель машины, и «Ровер», переваливаясь через ямы и кочки лесной африканской дороги, не торопясь, покатил в сторону деревни, к людям.