Глава 17

Глава 17

 Сгоревший дом. Видно было, что его пытались тушить. Вокруг множество следов, как будто бы стадо слонов пробежало. Вся трава во дворе и за оградой была вытоптана. Пахло сырой сгоревшей древесиной. Да и сами стены, что остались, на вид были сырые.

 Остановился возле яблони. Все листья, с одной стороны, той что ближе к дому, пожухли и потемнели. Это какой же был жар? До дома метров десять. Нелегко пришлось тем, кто тушил. 

 Я медленно ходил по территории и пытался найти, хоть что-то, что могло дать понять — где Катерина и что с ней? Не темно, но уже и не светло вокруг, хотя и не сумерки. Деталей не разглядеть, но всё в общем видно. Настроение самое фиговое и двойственное. С одной стороны — надо что-то делать, а с другой — полная апатия и раздрай в душе. Мысли только о том, как и где узнать, что с Катей. 

— Ты что тут делаешь? — услышал я вопрос, — я сейчас всё хозяевам скажу.

 Обернулся и увидел мальчика. Лет семь-восемь не больше. Он стоял на месте порушенной изгороди и с любопытством смотрел на меня. Пацанёнок в рыжей рубашке с короткими рукавами и синих шортах с лямками. В руках у него была тонкая хворостина, которой он махал из стороны в сторону.

— Хозяева? — переспросил я, — так они живы! Где они?

— У нас прижились, — гордо подняв голову ответил мальчик, — батя позвал. У меня брат в армию ушёл, так что место переночевать есть.

— Тебя как зовут? — поинтересовался я у мальчишки, — меня Вилор. 

— Владимиром родители назвали, — закончив размахивать прутиком, ответил паренёк. 

— А девушка, что комнату снимала где? — подойдя почти вплотную, спросил я у пацанёнка.

— Не знаю, — ответил мальчик.

— Покажешь, где хозяева, — спросил я мальчика, — а я тебя булочкой вкусной угощу.

— Пошли, — согласно кивнув головой, быстро произнёс пацан, — тут недалеко.

 Чёрт! Что за невезуха! Или это я, уже, как-то влияю на происходящее. Столько происшествий за неделю, что просто невозможно представить такое в той, моей жизни. Какой-то конвейер различных событий. Да, блин! В той жизни, тоже было не просто, но такого ежедневного, насыщенного событиями калейдоскопа происшествий не было.

 Дошли за несколько минут. Паренёк оставил меня возле калитки, а сам рванул во двор. Ну, раз не приглашают, то постоим. Хотя, была бы моя воля, я уже был бы внутри.

 Чёрт! Что ж так медленно-то, а? Надо бежать, искать, узнавать и что-то делать, а я стою и жду. Всё понимаю, что сначала надо опросить свидетелей. Но, это я пенсионер и инвалид, а Вилор ждать не хочет. Что поделаешь — комсомолец и активист в самом его жёстком варианте. Теперь понятно, почему его в детдоме уважали. Если что-то надо сделать, то можно не беспокоиться — сделает, чтобы это ему не стоило.

 Наконец появился какой-то дед. Перебинтованная рука на поддержке. Голова тоже замотана. Кое-как дохромав до калитки, дед хриплым голосом поинтересовался:

— Кому я тут понадобился?

 А я решил, не сдерживать порывы Вилора. Пусть сам всё узнает. Проявит, так сказать, свою неугомонную натуру. Ну, а я, заодно, присмотрюсь к старшему поколению. Незаметно подсказывая нужные вопросы. Может, что-нибудь новенького смогу для себя узнать. 

 Как и ожидалось, дед много не рассказал. Он вообще ничего не помнит. Заснул дома, а очнулся у соседей. Слава богу жена рядом на полу лежала и смогла всё рассказать.

 Пришлось выслушать всё! А так, как дед никуда не спешил, то рассказ затянулся на долгих полчаса. Я даже потерпел, пока он сворачивал самокрутку и потом с наслаждением курил, выпуская дым в темнеющее небо и неспеша перечислял всех, кто ему и его бабке помогал, потом, когда очнулся. Короче. Никакой новой информации я не получил. Ни он, ни его жена не знали, что случилось с Катериной. Только маленькое упоминание, что вроде бы она помогала вытаскивать бабку, по её словам, из горящей избы. Но это не точно.

 Поняв, что потерял эти полчаса впустую, я плюнул на благодарность, и ни слова не говоря выдвинулся к вокзалу. Если где и можно, что-то узнать, то только там. Костеря себя, на все лады, жалел, что сразу не пошёл на вокзал. Но, что сделал — то сделал. Что теперь переживать? За этими мыслями не заметил, как подвёргся нападению жуткого голода. Не знаю отчего. Вроде только недавно перекусил? И тут же, мысленно хлопнул себя по лбу. У меня же булочка с котлетой есть. Вот я лось позорный! Ведь обещал пацана угостить. Отошёл вроде недалеко. Может вернуться? Да ну нафиг! Потом отдам. Что я в последний раз, что ли сюда прихожу? Пацан куда-то смылся, а у меня нет времени его искать. На всякий случай, заглянул в рюкзак. Прямо поверх сменной нижней рубахи лежал пакет с пирожками. Блин… Совсем забыл про него. Рядом лежали, завёрнутые в бумагу, котлета и булочка. 

 Пирожки, конечно, кушать на ходу удобнее, но и котлета зашла нормально, тем более с такой вкусной булочкой. Остановился только попить водички, в ста метрах от Брянского моста. Не знал раньше, что тут был колодец. В моем времени, здесь был жилой дом — пятиэтажка панельная четырёхподъездная. Стандарт короче.

 Сил немного прибавилось, так что я ускорился. Не настолько чтобы прямо-таки бежать. Зачем людей пугать. Но зашагал быстро. И это меня подвело. Обходя непонятный куст, я столкнулся с девочкой. Которая занималась несомненно важным делом, а именно кидала "Раскидайчика" в разные стороны. Мне это ничего не стоило, зато резинка от игрушки, в следствии нашей незапланированной встречи, сначала запуталась в моих ногах, а потом и порвалась.

 Вот, не знаю, как и обозвать то, что последовало дальше. Просто в голове не укладывается, как всё быстро случилось. Девчушка, после секундного замешательства, вдруг, ни с того ни с сего, заревела в полный голос:

— А-а-а! Что ты на-адела-ал! А-а-а! Мой ра-а-аскида-а-ай! 

 Твою же ж… Не было печали. И что делать?

— Что ты маленькая? — начал сюсюкать я, с этой мелочью, — что случилось? Ты говори не реви, а я попробую помочь.

— А-а-а! Па-апа-а па-а-да-а-ри-ил! — заголосила девочка прерывисто, одновременно икая и рассказавая свою историю, — а-а-а, ска-а-азал ку-у-пи-ит кра-а-асны-ый!

 Короче говоря, я понял только одно. Чтобы папа купил красный "Раскидай" в пару к синему, который уже был, надо продержаться до ноябрьских праздников. То есть не сломать и не порвать его. Вот ведь засада! И в голову ничего не приходит, что именно надо делать в такой ситуации. Единственное на что меня хватило это взять и связать разорванную резинку. Уж что-что, а узлы я умею вязать разные. Но этого оказалось мало. Потому, что папа заметит узелок и не купит новую игрушку. Блят! И по другому здесь не скажешь.

 Пока чесал в затылке и думал, вокруг нас с девочкой начали собираться невольные свидетели. В основном дети такого же возраста, как и моя плачущая незнакомка. Я уже подумывал дать ей денег и свалить отсюда по быстрому. Но, как всегда, в последнее время, все мои начинания обломались. И ведь, честное слово, ничего не предвещало каких-либо больших неприятностей. Я лишь решил поднять малышку с земли, чтобы она не отморозила, себе что-нибудь. Ну и схватил её, где-то в районе талии. Только потянул вверх, как тут же сам покатился по земле. Потому что получил удар в бок. Так бы и катился, пока не врезался в толпу детей. Но меня остановили. За шиворот(хорошо, что комбез, и не на такие нагрузки рассчитан — выдержал). И даже помогли подняться. Правда слишком резко и грубо, но хоть так-то и то ладно.

 Есть такие люди — мало того, что рыжие, но и вдобавок, вся кожа, у них, покрыта конопушками мелкими, коричневыми и не очень красивыми. Хотя не мне об этом судить. Так вот, держал меня именно такой человек: рыжий и конопатый. Я бы, даже сказал, что он меня не просто держал, а рассматривал. Причём делал это очень внимательно. Так осматривают забойщики поросёнка, прежде чем пустить его под нож, или чем там они бедных хрюшек забивают. Я не испугался, слишком много народу вокруг. Ничего он не сделает. Но, чувство опасности аккуратно предупредила, что с этим товарищем лучше договориться. Да и голос его говорил о многом, особенно когда прозвучала фраза:

— Что ты сделал с моей дочерью? Почему она плачет?

 Я сразу не стал отвечать. Для начала освободился от захвата и отряхнул одежду от мусора. Потом, сохраняя независимый вид, я пересказал всё, что произошло. А также, все варианты моих извинений, как например: купить новый "Раскидай" любого цвета или вернуть любую стоимость деньгами за испорченную игрушку. Ну и извинился конечно, куда ж без этого. Мне эта задержка, как серпом по известному месту. Мне ещё бежать метров восемьсот, не меньше. 

 Мужик думал недолго и согласился на пять рублей. При рыночной цене в рубль (и то по праздникам — два раза в год) это было много. Но, я не стал торговаться. Только предложил отойти в сторону. Чтобы народ не развлекать. Деньги у меня были. Отдал я эту пятёрку и, даже, не стал забирать сломанного "Раскидая". Пусть девчонка играет, пока окончательно не доломает. Мне с этого не хорошо не плохо.

 Уф! Вроде всё нормально. Претензий никто никаких предъявлять не собирается. Можно уходить спокойно. Попрощался с новыми знакомыми. Хоть так и не узнал их имён. Повернулся и быстрым шагом направился к вокзалу.

 Стоило отойти буквально сто метров, как, за небольшим изгибом тропинки, меня поджидал следующий сюрприз. Три парня одетых по современной моде — в полувоенную форму, сапоги и с обязательной кепкой. Особенно выделялся один из них. Рыжий, с меня ростом, но, пошире в плечах и каким-то дрыном в руках. В церковь не ходи, какой-то родственник рыжего папаши, с которым только что расстались.

 Ага! Почти угадал. Но это чуть попозже. А сначала пришлось немного поработать "ванькой-встанькой", то есть меня пытались ударить, а я уклонялся как мог. При этом старался следовать врачебному принципу — не навреди. Это оказалось, не так уж и трудно. Несмотря, на внушительно-развитое тело, парень, как и все в основном в этом времени, не был большим мастером боя с шестом. Я таким тоже не являюсь, поэтому и не лезу куда не просят. Но, просто махать дубиной, с периодичностью в несколько секунд, это вообще детский сад. Уклониться можно в любой момент. Главное быть внимательным и вовремя отскочить или поднырнуть под дубину. Сразу скажу, что два друга этого рыжего чудика, так и не вмешались ни разу. Стояли и лузгали семечки, перебрасываясь короткими фразами. Но рыжий смог удивить. Пять минут махать дрыном, из стороны в сторону без перерыва — это какое же здоровье надо иметь? Но, всё в этом мире заканчивается. Закончились силы и у этого человека. Да и я, если честно, тоже упарился изображать кузнечика, прыгая и уклоняясь как ненормальный. Так что, невзирая на наши разногласия, настало время переговоров.

 Утёрли пот с лиц и начали разговаривать. Оказалось, что этот любитель помахать всякой фигнёй, родной брат малявки. К тому же старший. И ему стало очень обидно, что отец так просто меня отпустил. По его же словам, рыжий батя был очень неуравновешенным типом. Мог и ремнём отхлестать, за небольшую провинность. А вот дочку не трогал — никогда. Это была всеобщая любимица. Мать умерла родами, как раз при её рождении. Вот отец и переложил всю свою любовь на это маленькое чудо. Поэтому, парень обиделся не на шутку, что ему прилетает по всякому поводу, а человеку, который обидел любимую сестрёнку, ничего не сделали. Решил разобраться сам, но не рассчитал, что я окажусь таким прытким. Мне всё стало ясно. И я не видел смысла здесь, ещё зачем-то задерживаться. Но и просто так уходить не следовало. Не поймут ребята, здесь так не принято. Надо водки выпить или вина на худой конец. Чтобы замириться окончательно. Но, мне-то это на фиг не надо! У меня своих проблем выше крыши. И одна, из них, сейчас неизвестно где и непонятно чем занимается. Если вообще жива и здорова. 

 Поэтому я думал не долго. Спасибо деду за память и моему дядьке за рассказы о шебутной молодости — кое-что из местных реалий, я всё-таки вспомнил. 

 Ничего сверхсложного, надо всего лишь познакомиться. Что я незамедлительно сделал. Рыжий здоровяк оказался Львом, а два его товарища Боря и Василий. На всякий случай, поинтересовался именами девчонки и её отца. Удивился, конечно, но не сильно: Павел Николаевич это отец, а дочка Евдокия. Для закрепления дружеских отношений приняли решение, в ближайшее время сходить на Оку. На новый пляж. Там и отметим это дело. Поручкались и разошлись. Всё! Руки в ноги и бегом до вокзала.

 Иду, стараюсь это делать быстро. Но, как не стараюсь, сосредоточиться на дороге не получается. Что-то постоянно отвлекает. Какая-то непонятка. Перехожу на спокойный шаг и размышляю на тему — что не так, прямо на ходу. Только теперь пришло понимание, что что-то, во всей этой ситуации, было не совсем как всегда. Стараюсь вспомнить всё до мельчайших подробностей. В конце концов, прихожу к выводу, что я слишком легко отделался. Особенно, в случае с рыжим братом. Удивительно, но мне удавалось уклониться от всех его ударов. Раньше я, за собой, такого не замечал. Пришлось даже остановиться и отойти чутка в сторону, на несколько секунд, чтобы никому не мешать. Это что получается? Тело Вилора стало мне полностью подчиняться? Или я просто к нему привык? Вот! Вот что не давало мне покоя! Теперь-то всё ясно. А значит можно, на некоторое время об этом забыть. Как там говорила одна девушка: «Я подумаю об этом завтра». Вот и я того же мнения. Уф! Даже легче стало. Как физически, так и морально. А значит можно остаток пути пробежаться. 

 В отдел залетел как бешеный ёжик. Такой же взъерошенный и фыркающий по любому поводу. Первый кого встретил это конечно же Федя. Эта орясина, со старшинскими погонами и незабвенной шашкой на боку, чкалась по коридору, всем своим видом показывая, что ему есть чем заниматься. На лице застыла гримаса сосредоточенности и глубокого мыслительного процесса. Всё сразу поменялось, стоило мне только подойти к вертушке. Дежурный взглянув на меня махнул рукой, показывая, что я могу пройти. Но Федя, не был бы Федей, если бы не попытался, по своему обыкновению, влезть в ситуацию со своими соображениями.

— Дежурный, — строгим голосом привлёк к себе внимание Фёдор, и сразу же, не меняя тона спросил, — почему пропускаете постороннего на территорию отдела?

— Товарищ старшина, — тут же отозвался дежурный, — да, какой он посторонний? Это же Вилор! Его велено пропускать без предъявления документов.

— Чей приказ? — начал накалять обстановку Фёдор, подойдя к самой вертушке и не давая пройти, — за чьей подписью? Какого числа оформлен?

— Письменного приказа нет, — отчеканил дежурный, — зато есть устное распоряжение товарища Собкина. Как только Вилор Тихий появится на проходной, сразу же его пропустить. Выделить сопровождающего и доложить о прибытии.

— Ну, раз так, то почему этот гражданин до сих пор находится здесь? — начал изображать из себя большого и делового начальника Фёдор, — где сопровождение?

 Мне не давали сказать ни одного слова. Всё, как-то проходило мимо меня. С другой стороны, а чтобы я сказал? Ничего. Тем более, что всё решили без меня. Федя выступил в качестве сопровождения. Он, с довольной мордой и рукой на оголовье шашки, провёл меня по коридору до кабинета начальника. Причём шагал этот крендель сзади, как бы намекая, что я, вроде как, нахожусь под присмотром. Гад он — что ещё сказать? Все встречные пялились на эту композицию: кто с сочувствием, а кто и с осуждением.

 Стоило только подойти к двери начальства, как я плюнул на всё условности и ворвался в кабинет. И пофиг, что обо мне подумают. Успел, прежде чем рука Феди опустилась мне на загривок. Так и влетели по порядку: сначала я и следом за мной, без задержки, с вытянутой рукой Фёдор. Собкин, как хозяин кабинета, сидел за столом весь погружённый мыслями в бумаги. Надо сказать, что как только мы появились, то он сразу отвлёкся, на новое действо. И очень интересно было наблюдать, за его лицом. Как оно из задумчивого быстро становится серьёзным. При этом глаза всё ещё выдают работу мысли. Но, начальник есть начальник. А уж товарищ Собкин — это начальник с большой буквы. Так что досталось нам двоим. Хоть ни я, ни Федя с этим были не согласны.

 Начальственный рык меня не смутил. Да мне вообще, в этот момент, всё было пофиг. Так что я сразу, без предисловий спросил (вышло как-то тонко и истерично):

— Что с Катей?

— Вилор! — Собкин приподнялся и успокаивающе выставил ладонь перед собой, продолжая говорить, — присядь. Сейчас я всё тебе расскажу.

 После этого он обратил внимание на Фёдора. После небольшого монолога Фёдор, с чувством легкости во всём теле, выпорхнул из кабинета. При этом он имел вид одновременно смущённый и расстроенный. Зато, он, наконец-то обрёл и понял смысл своего существования в этой организации. Как это не показалось бы странным.

 Видя, что я не свожу заинтересованный взгляд с его персоны, Собкин решил, объяснить все проблемы одним разом. И начал вываливать новости одну за другой.

 Во-первых это конечно о моём деле. Нападавших не нашли, хотя подвижки кое-какие есть. В одном из букинистических магазинов нашли мой справочник по печному делу. Всё как я и сказал: с дарственной надписью и конкретной подписью. Теперь ищут того человека который его сдал. Это дело долгое, но перспективное. Глядишь — всё и получится.

 Во-вторых это дело о моей находке. Тут тоже всё в порядке. Пока никаких прежних хозяев не обнаружено. Но это может затянуться надолго. Так что пока всё идёт как идёт.

 Дальше пошёл жёсткий наезд. Так что сказать, что это было в-третьих, я не могу. Мне попеняли, что я совсем забыл про свои обещания. Меня прямо-таки ждут не дождутся в детском доме. Обвинение в халатности и манкирование своими обещаниями добавили грустных нот в моё состояние. Но всё это не смогло меня сбить с той задачи, с которой я пришёл сюда. Нет, я конечно выслушал всё. Покивал соглашаясь со всеми обвинениями. Даже, чего-то там пообещал вполголоса. Но, когда запал Собкина стал потихоньку затухать, я спросил:

— Так, что там с Катей?

— А что с Катей? — вроде как, о чём-то неважном, переспросил у самого себя лейтенант и тут же сам ответил, — нормально всё с ней.

 Честное слово, в этот момент я понял, что лейтенант простой человек. И я, если захочу, могу дать ему по роже. Про последствия, буду думать потом, но так издеваться над собой я не позволю.

 Собкин тоже, что-то такое, наверное, подумал. Потому что, немного выдержал тревожную паузу и начал рассказывать. Но сначала спросил:

— Вилор. Ну ты что? Катерину не знаешь, что ли? Она же такая как и ты. В каждой бочке затычка! Не сидится ей на месте! Лезет куда не просят! Вот и собственно всё. Что тут ещё сказать.

 Не… Я щас точно его ударю. Что за нафиг! 

 Может быть мой бешеный взгляд, а может проснувшаяся совесть или что-то ещё. Не знаю! Но, лейтенант продолжил рассказывать дальше:

— В больнице она. Обгорела сильно. Нет. Ну это же надо! Полезла спасать соседей безо всяких предосторожностей! А мы, между прочим, каждый год проводим учения, по пожарной безопасности, — лейтенант говорил смотря вниз, на крышку стола и только сжимал и разжимал кулаки, — и ладно бы не сильно горело, так ведь самый пожар уже начался! Весь дом горел — представляешь?! А она туда прыг… и тащит деда. Прыг ещё раз… и тащит бабку. А тут балка перекрытия падает. Прямо на неё. Пожарные, когда увидели, офигели на фиг! Они шланги разматывают, а она людей из огня таскает...

 Я начал подниматься. Придётся пробежаться до больницы. Тут мне больше ничего важного не скажут. Но, лейтенант заметил мои телодвижения и резко, как только он может, спросил:

— Ты куда собрался? — вместе со словами, он жестом показал мне, чтобы я сел назад. 

— В больницу, — ответил я, ничего больше не уточняя.

— Ага! — только и ответил Собкин, почесал в затылке и продолжил, — это правильно! Конечно в больницу. Как я сам не догадался. Только позволь задать маленький вопрос. А что ты там будешь делать?

— С Катей поговорю, что ещё-то? — спокойно ответил я.

— Ну да, ну да! Как я сразу не понял.

 Лейтенант встал из-за стола. Подошёл к тумбочке. Налил в стакан воды. Выпил. Потом посмотрел на меня. И налил ещё один стакан. Не спеша вернулся на свое место, попутно поставил стакан передо мной.

— Можно я уже пойду? — опять пытаясь встать спросил я, — там наверное часы приёма ограничены? Вдруг не успею?

— Ты сначала водички попей, — начал говорит Собкин, изобразив на лице сочувствие, — потом послушай, что я тебе скажу.

 Я присосался к стакану и выпил всю воду одним махом. Твою же посконную правду! Пока я, на этой стройке, хернёй страдал, Катерина успела в больницу попасть. Да и ещё людей умудрилась из огня вытащить. А во всём этом, прямо-таки чувствую, виновато моё появление здесь. Не может такого быть, чтобы это произошло само собой. Стоит мне сделать что-то, как тут же следует ответ. Это и драки каждый день, постоянные происшествия с моими знакомыми и ещё много всего. Я так задумался, что совсем забыл о Собкине. А он продолжал что-то говорить:

— Делать тебе там нечего. Это я тебе, как комсомольцу говорю. Она сейчас не в том состоянии.

— Почему? — только и мог спросить я.

— Она спит, — коротко ответил Собкин.

— Я посижу подожду, когда она проснётся. С врачами поговорю. С медсёстрами, — перечислил все варианты я.

— Она спит! И будет спать пока это надо, — опять начал повышать голос лейтенант, а потом вдруг неожиданно спросил, — ты когда-нибудь обжигался?

— Да, — ответил я, — конечно.

— Больно было? — с какой-то непонятной яростью поинтересовался Собкин.

— Очень, — тихо ответил я.

— Вот и подумай, что она сейчас чувствует, если ожог на половину спины! Пойми. Она сейчас спит. И ничего не чувствует. Врачи ей искусственно поддерживают сон. И это правильно! — закончил лейтенант и ударил кулаком по столу.

 Я вздрогнул. Задумался. Представил всю картину. Поёжился. Делать нечего, придётся идти в общагу. Правда надо ещё кое-что узнать:

— А почему спина обожжена?

— Гм! Да, — смутился лейтенант Собкин, но всё-таки ответил, — так ведь, ей на спину балка горящая упала. Там не только ожог. Ещё лопатка пострадала и пара рёбер треснуло. Сустав плечевой выбило. Ну и так по мелочи много чего. Она же накрыла собой соседку. Её так и спасли. Когда брёвна горящие откинули в сторону, увидели, что она лежит сверху. И руки раскинула, пытаясь защитить отовсюду. Хорошо, что "Скорая помощь" вместе с пожарными приехала, а так бы ещё хуже было. Сразу увезли. Быстро.

 Обалдеть. Как только поправится, я ей устрою. Будет сидеть в архиве и крючком вязать. Не, ну а что? Прав Собкин! Совершеннейшим образом прав! Она такая же как и я. Поэтому и переживаю за неё, как за сестру.

 Мои душеметания и переживания прервал неожиданный вопрос от следователя:

— А теперь, когда ты немного успокоился, давай рассказывай. Что ты там устроил на стройке. МГБ до сих пор трясёт от твоих похождений. 

 А я что? Против, что ли… Рассказал всё и с подробностями. Лейтенант меня не прерывал, иногда, правда, задавал наводящие вопросы. Но, я бы и без его подсказок справился. Чего-чего, а это всё происходило, как говорится, у меня на глазах. А следователь — гад, веселился и ржал в полный голос, над моими дилетантскими попытками понять почему я не виноват. Потом мы пили чай, который принёс Фёдор. И ели пирожки с лисичками, про которые я вдруг вспомнил. А товарищ Собкин рассказывал, что же, на самом деле произошло на стройке и почему, это всё, закончилось хорошо для меня. Слушаю и ушам своим не верю. Неужели так бывает?