Глава 5 - Я ненавижу Москву

Вышеупомянутый припадок, который внезапно поразил Кнопочкина, вспыхнул при следующих обстоятельствах.

— Учитывая все, что вы мне рассказали, Всеслав, а также мой разговор с мальчиком, я могу заключить следующее: шапка, которую ему кто-то всучил, нечистой силой одержима. И бес ребенку рассудок мутит именно через нее. Но вы ведь избавились уже от вещицы этой, правильно? Очень хорошо. Однако, побывав в голове человек раз, дьявол оттуда уже не уйдет; есть большой риск, что Андрейка снова бесноваться начнет. Поэтому вам крайне необходимо в ближайшее время посетить Троице-Сергиеву Лавру, причаститься там и старцу Зосиме мальчика показать. Только он и способен помочь вам избавиться от лукавого раз и навсегда.

Вот, что услышал Всеслав, когда с глазу на глаз переговорил с батюшкой. Мужчина понимающе покивал, пообещал духовному отцу, что сегодня же закажет билеты, и зашагал к родственникам сообщить о дальнейших планах. Узнав, что вскоре проблема окончательно разрешится, Марина громко выдохнула и, очарованная атмосферой храма не меньше своего сына, три раза перекрестилась. В силу интеллектуальной неискушенности, она, подобно всем людям ее категории, впечатлилась как-то уж совсем чересчур и теперь осеняла себя крестным знаменем чуть ли не ежеминутно — по поводу и без. Андрюшу сначала обрадовала новость о том, что на днях он побывает в столице, которая представлялась ему такой же далекой и величественной, как и планета Юпитер на обложке учебника по окружающему миру. Он вытянул лицо от удовольствия и даже подпрыгнул, ликуя. Но затем какая-то мысль молнией ударила ему в голову, и он замер, раскрыв рот в размышлениях.

— Дядя, а, дядя, скажите, — обратился он к Всеславу, дождавшись, когда тот закончит говорить. — А Москва в Ростовской области находится?

Мужчина посмеялся и ответил:

— Нет, Андрей, Москва далеко. На поезде туда поедем.

Вдруг Кнопочкин сделал несколько шагов назад, и Всеслав с недоумением и настороженностью стал наблюдать, как менялось выражение на лице племянника. Андрюша натужно улыбнулся и принялся обеспокоенно оглядываться по сторонам. Но с каждой секундой изображать душевный покой ему было все труднее, и уже скоро на его глазах заблестела влага, дыхание участилось, а губки задрожали. Когда дядя поинтересовался, что с ним стряслось, мальчик, ювелирно подбирая слова из страха расстроить дядю, сообщил, что не хотел бы ехать в Москву.

— Дед Мороз убьет меня, если я уеду отсюда, — почти плача, прибавил Кнопочкин.

Марина ахнула и снова взялась креститься. Всеслав задумчиво погладил бороду и спросил:

— Это тебе сказал тот, кто шапку подарил?

Андрюша кивнул, и в разговор вмешался стоявший рядом батюшка.

— Не думай о плохом, Андрюша. Отгоняй от себя эти мысли, их лукавый тебе нашептывает. Ничего страшного с тобой не случится. Плохие люди специально напугать тебя хотели, но Господь никого в беде не оставляет. Молись ему, как я научил, и не бойся.

— Но не люди это были, а Дедушка Мороз! — пытался убедить взрослых ребенок. — Он письмо мне отправил.

Кнопочкин хотел бы говорить и дальше, но дядя угрожающе зыркнул на него, и мальчик смолк. Всеслав пояснил, что больше не желает слушать всякую ерунду, и призвал племянника к послушанию. Мальчик осознал, что никто не воспринимает его слова всерьез, и, протестуя, топнул ножкой.

— Я не поеду ни в какую Москву! Я ее ненавижу! — разгневанно объявил он и бросился к выходу из храма.

Дядя успел схватить его за капюшон куртки и пощечиной повалил Андрюшу на пол. Батюшка с возмущением толкнул мужчину в спину.

— Не смейте бить ребенка! — потребовал он. Люди, в этот момент находившиеся в церкви, поддержали его словами осуждения. Одна лишь Марина сочла поступок деверя правильным.

Несмотря на неодобрение свидетелей конфликта, насилие привело к желаемому результату: Кнопочкина парализовало от страха, он воззрился на дядю, как загнанный в угол заяц на волка, и, держа ладонь на вмиг распухшей щеке, не издавал ни звука. Всеслав поднял его с пола и обратился к возмущенной толпе:

— Вы не знаете его отца. Вы не знаете, каким он вырастет, — указал он на Андрея, — если я не возьму на себя грех рукоприкладства. Мои родители никогда не поднимали на меня руку. И в девятнадцать лет я оказался в тюрьме.

Больше он ничего не сказал. Всеслав кивком попрощался с батюшкой и покинул храм. Его слова убедили значительную часть прихожан, которые вслух вспомнили, как сами неоднократно были биты матерью или отцом, но в конце концов выросли порядочными людьми — вероятно, благодаря этому факту.

Когда адреналин иссяк, Кнопочкин снова заплакал. Он боялся даже посмотреть на дядю, не говоря уже о том, чтобы продолжать настаивать на своем, и потому страдать старался тихо. Уточнить, возможно ли не отменять в наказание развлекательные мероприятия, запланированные вчера, он тоже не решился. Мысленно Андрюша успел тысячу раз проклясть родственника, которого всего час назад обожествлял, и с наслаждением воображал, как по возвращению домой выбросит новый рюкзачок в окно и сломает робота. В своей жизни он еще не переживал большей несправедливости, большего разочарования. Однако не отсутствие доверия к его словам вызывали в Андрюше возмущение в первую очередь. Побои сводили его с ума. Марина, которую он ненавидел до крайности, избивала сына, что называется, с толком: она не делала этого слишком часто, чтобы он не успел привыкнуть к боли, а когда бралась за кипятильник, выкладывалась так, что даже взрослый бы взвыл. По этой причине не было у Кнопочкина фобии сильнее, чем боязнь получить удар. Всеслава мальчик уже начал было воспринимать как папу, он полюбил его, поэтому боль, которую причинил ему дядя, чувствовалась гораздо сильнее, чем любая мамина пытка.

Но не на одних только мать и дядю распространялось его негодование — порция досталась и Богу. Последнего Андрюша обвинял в подлости и во лжи: Он обещал помогать всякому нуждающемуся, а вместо этого отнимает радости и позволяет совершаться злу. Мальчик пообещал себе, что никогда больше не придет в церковь. Затем он вспомнил про угрозы Деда Мороза, и в кипящем бульоне из его чувств над злостью опять возобладала тревога.

По дороге домой Всеслав молился. Он просил у Бога сил, просил знака, что все делает правильно. Ему было до омерзения неприятно следовать роли палача, но он убеждал себя, что иного пути нет. Уж лучше пусть ребенок немного помучается сейчас, чем потом вечность будет расплачиваться в аду за свои преступления, думалось ему.

Кнопочкин всю дорогу стыдливо прятал лицо, пытаясь побороть плач. В автобусе он обнаружил девочку из своей школы, которая ему нравилась и перед которой он ни за что не хотел бы предстать в подобном свете.

Марина, сидевшая позади них, с интересом подслушивала разговоры школьников, по какой-то причине наполнявших автобус несмотря на то, что был самый разгар учебного дня. Из их оживленных бесед она выяснила, что обучающихся школы, в которой учился и Андрюша, распустили по домам, поскольку охранники ближе к утру обнаружили на ее территории два мертвых тела. Одно принадлежало учительнице начальных классов, найденной за закрытой дверью, второе — учителю физкультуры, повесившемуся в школьном дворе на ветке каштана. Дети делились друг с другом теориями, объясняющими случившееся, и строили планы на внеочередной выходной. Шокированная услышанным Марина принялась креститься и читать молитвослов, подаренный ей деверем. Она попыталась было обратить внимание последнего на выясненный факт, но тот, погруженный в собственные мысли, отмахнулся и попросил пока не тревожить его.

Вернувшись в квартиру, Всеслав приказал невестке и племяннику собирать вещи, пока сам оплачивал билеты на вечерний поезд. Андрюша в последний раз жалобно осведомился, может ли он остаться дома, но в ответ дядя накричал на него так сильно, что даже соседи сверху с намеком забарабанили по батарее. Всеслав напомнил мальчику успокоительные слова батюшки, утверждавшего, что бояться нечего, и отправил его в комнату. Всхлипывающий и трясущийся всем телом ребенок послушно убыл, куда было велено, и там уже в отчаянии упал на коленки.

Он бесшумно проплакал полминуты, не зная, что ему делать, и потому смирившись с происходящим. Как вдруг произошло следующее: кто-то стал колотить кулаком в их дверь с такой силой, словно намеревался выбить ее, если через секунду его не впустят. Всеслав зашагал открывать неизвестному. Кнопочкин испуганно дернул головой на звук и в этот момент обнаружил у себя на кровати то, что из-за слез не заметил сразу. На его подушке лежала волшебная шапка.