Глава вторая

Глава вторая,

Где оказывается, что одним движением можно испортить три вещи разом

Отужинав заказанной на дом пиццей, Стас отодвинул бумажное блюдо с крошками подальше по столу и с сомнением посмотрел на большие часы над монитором. До оговорённого времени оставалось ещё полчаса, но спешить он не собирался. Мысли крутились вокруг недавно оконченной с разгромным счётом игры, и, если бы не вовремя предупредивший его «гарант», пожалуй, он замутил бы продолжение, чтобы отыграться. Теперь же необходимость вернуться в реал и окунуться в мир дел заставляла его неприязненно морщиться.

Пройдясь по дому, он слегка убрался, распинав по углам мусор с пола, бросив пару ненужных тряпок на кафель возле аквариума и закинув оставленные дамами предметы нижнего белья в мусорный бак. Оглядевшись и убедившись, что забытый товарищем пакет со «спайсом» так и не подал сигналов своего точного местонахождения, Стас вздохнул и насел на шкаф, подыскивая себе рубашку почище и брюки, у которых хотя бы оставались следы бывших стрелок. Не обнаружив ничего удовлетворяющего изысканный вкус, остановился на сочетании немнущейся одежды с претензией на экстравагантность. Коричневые джинсы с кожаными драными вставками и тёмно-фиолетовое трикотажное пончо были признаны им в самый раз для тусовки в «Лагуне».

Уже одеваясь, Стас услышал тихий звонок и мягкий женский голос со стороны монитора:

— Время пришло. Я тебя хочу, детка… Я хочу тебя… Детка.

— Сейчас, сейчас, — угрюмо отозвался он, застёгивая ширинку. Радости приятный голос ему не доставил. Накинул пончо и, наскоро уложив волосы пятернёй, сел за компьютер, от которого всё также звал томный голос.

— Вырубись, — устало приказал Стас и, проведя калибровку виртуальной панели, вызвал рабочее подпространство, полностью отданное социальной сети. — Лагуна, лагуна, — палец побежал по улицам виртуального города и ткнулся в шикарное здание, разрисованное вывеской со стилизованными волнами и трезубцем.

— Осуществить вход с Гарантом? — поинтересовалась система всё тем же томным голосом.

— Да, — подтвердил он и, снова пригладив волосы, тренированно широко улыбнулся в экран.

Там, на чёрной матовой поверхности, уже мигал на красочной рекламной заставке символ выбранного ночного бара. А с боков виртуальной панели выезжали тонкие пластины дополнительных экранов, окружая Стаса для создания эффекта присутствия.

— Ух, — выдохнул Стас, оценивающим взглядом сразу пробежавшись по внутренней отделке симулятора кафе: — Нифига себе сколько они в прорисовку вгрохали! А запах… Мажоры хреновы!

Внутри «Лагуна» оказалась огромным тёмно-синим залом, в котором по стенам видео-обои отображали ночной прибой, а возле барной стойки, сверкающей хрусталём, мягким светом одаривало золотое закатное солнце. И там, судя по неулыбчивому лицу, восседал не инфобот, а настоящий бармен. В зале, как и положено, стояли по стенам отдельные столики, заполненные посетителями попроще, по центру изгибались в эротичных танцах прекрасные девы, а несколько в стороне в форме впаянных в стену закрытых ракушек отделялись от мира музыки кабинеты для публики побогаче. Оглядевшись, Стас замер. Время уже подошло, а Бубна среди посетителей видно не было.

Официант подскочил к новому клиенту, появившись из ниоткуда, и склонился в вежливом полупоклоне:

— Столик? Кабинет?

— Э, — Стас одёрнул пончо и стрельнул глазами на табло часов внизу дисплея, убедился, что время встречи уже настало, и выдохнул обречённо: — Должно быть заказано…

— Логин-пароль? — Так же вежливо улыбаясь, официант всем видом показывал желание услужить.

Нахмурившись, Стас отозвался угрюмо:

— Бубен. Наверное.

— Секунду, — продолжил дежурно улыбаться официант.

Но в левом верхнем углу, поверх картинки высокого уровня погружения замигал квадрат с символом телефона.

— Кого там черти… — заворчал Стас и, оставив на полдороге процесс входа в персональное пространство виртуального кафе, вызвал панель видео-фона.

И половину экрана тут же занял Бубен. Теперь в чёрно-жёлтом мужском кимоно и синих леггинцах. Он выглядел бы как изрядно пожирневший учитель японской аскезы на отдыхе, нисколько не походя на штатного гения программирования, если бы не тюбетейка, как обычно, придавливающая непослушные вихры. Бубен сидел на мягком угловом диване в морском декоре и с причмокиванием отпивал из высокого зелёного стакана парящую плотными белыми клубами жидкость.

— Ты где? — хмуро осведомился Бубен.

— В «Лагуне», — пожал плечами Стас. — Как договаривались. А ты?

Бубен несколько мгновений смотрел на товарища задумчивым остановившимся взглядом, потом аккуратно поставил бокал на столик рядом и тыльной стороной ладони вытер усы из пены.

— Долбоящер, — грустно констатировал Бубен и вздохнул: — Значит, так. Хватаешь такси и дуешь сюда. Успеешь за десять минут — будет тебе встреча твоей жизни. Не успеешь — я сваливаю из твоего прожекта. Усёк?

Всё стало предельно ясно, и Стас смог в ответ только молча кивнуть. И понадеяться, что в кафе не очень хороший монитор, чтобы передать, насколько он покраснел. Или сигнал не устойчивый. Или Гарант исправит погрешность. Хотя на это надежды было мало. И живо отключившись, Стас бросился к прихожей собираться, громко выкрикивая команды Гаранту.

Через несколько минут он уже приплясывал возле подъезда своей многоэтажки, хорохорясь от неудобного ощущения всеобщих взглядов. На самом деле пешеходов вокруг проходило мало, да и смотрели они, преимущественно, не в его сторону, но ему хватало и этого, чтобы в нетерпении шипеть себе под нос проклятья запаздывающему такси. Однако машина вскоре подъехала и, нырнув на заднее кресло с ногами, Стас, наконец, на время успокоился.

До самого входа в «Лагуну», где пришлось наяву пережить настоящий вход в ночной бар.

«Лагуна» оказалась полной копией своего виртуального отражения, разве только раза в два поменьше и музыка погромче, но Стасу этого хватило, чтобы, глотнув воздуха ночного бара, тут же поджать губы, приподнять плечи и замереть на миг. И лишь собравшись с духом, бочком закатиться в зал. Возле входа его приостановил распорядитель:

— Станислав-Стило? — прокричал он почти в ухо, наклонившись.

Стас кивнул. Распорядитель жестом позвал за собой и, протиснувшись за ним по краю танцевальной площадки, Стас оказался впихнут за белую в радужных разводах дверь.

— Гип-гип! — оторвался от кальяна Бубен и мрачно оглядел товарища. — Падай, что ли… Ленивый потомок периферии.

— Чего? — надулся Стас, всем видом показывая, что обижен, но, тем не менее, опускаясь на толстые подушки углового диванчика и подхватывая высокий зелёный бокал со своей стороны столика. От напитка всё ещё шёл белый пар, но уже значительно меньшей интенсивности, чем полчаса назад у Бубна.

— Ничего, — вздохнул Бубен, откидываясь на спинку и выдыхая в потолок. — Каждый живёт, как может. Пока не мешает другим.

— А я не мешаю, — нахально усмехнулся Стас. — Значит, буду жить вечно?

Отпив из бокала, Бубен грустно вздохнул:

— Нет. У каждого есть срок гарантии. Только, в отличии от техники, мы свой не знаем. Поэтому мы боги для технического мира и дураки в своём собственном…

— Весело! А врач, который говорит, что завтра ласты склеешь — он, значит, бог?

Бубен посмотрел с лёгким осуждением и снова затянулся кальяном:

— Не юродствуй, грешный. Кроме знания о сроке годности, боги ведают твой код. И, более скажу тебе! — он вскинул вверх палец. — Они его постоянно меняют! Чтобы ты всегда двигался, двигался, двигался и приходил к вселенской пустоте…

— Зачем? — кротко спросил Стас.

Нахмурившись, Бубен задумчиво повёл пальцами в воздухе, словно калибруя сенсорную систему, и сообщил, как великую тайну:

— Они играют.

— Во что? — закатил глаза Стас.

— В жизнь, — снова тяжко вздохнул Бубен.

Стас оскалился:

— Это я понимаю, что в «жизнь». Я тебя спрашиваю — в какую игру играют? В бродилку, в стреляки, в стратегию, в гонки…

Бубен сунул в губы трубку кальяна и посмотрел на товарища с лёгкой улыбкой:

— В шахматы, Стас, в шахматы. Во что ещё играют Боги?

— Ну, не знаю. Может у них выбор побогаче, чем в моей игротеке, — усмехнулся Стас. — Всё ж таки за разных игроков играют, можно и разнообразить жизнь. За одного — в стратегию, за другого — в стрелялку. Атасная жизнь у богов!

— И опять юродствуешь, — вздохнул Бубен и назидательно сообщил: — Они за людей не играют. Как миссионеры Ноо говорят — всего чуть было тех героев, за которых боги играли. Их ещё потом Мессиями называли. А так — для них каждый человек, что пешка. У каждой пешки игра начинается, и кончается. А потом снова вытаскивают доску и… начинается. И кончается. Начинается и…

— Это тебя с чего распёрло на прописные истины? — поморщившись, скупо поинтересовался Стас: — Сегодня неудачный код? Баги-логи-на пороге?

— Дурак ты, Стась, — лениво отмахнулся Бубен. — Через твою голову столько всего проходит… И ничерта не задерживается.

— Но-но! Не трожь моё святое рабочее место, его пустота — залог моего заработка! — пригрозил Стас и подхватил со столика трубку кальяна. Вдохнул — выдохнул и откинулся на спинку дивана: — Так где твои обещанные хакеры? Они, кстати, уже придурки или только собираются? — и тут же поправился, видя как темнеет взгляд товарища: — В смысле, они уже бывали на нулевом или ещё нет?

Бубен мрачно затянулся и глянул на часы, единственные работающие в неактивном экране монитора-стены:

— Сейчас поедем.

— В смысле, поедем? — встрепенулся Стас. — Мы ещё куда-то должны ехать? А как же…

Бубен махнул рукой на его возражения и выдохнул дым в звёздный потолок:

— Кто из них, великих и не очень, будет тусить здесь? Ты подумал? — и хмыкнул: — Тут мы только с нашим проводником встретимся.

— С кем? — уже кротко поинтересовался Стас, подхватывая зелёный бокал, но Бубен ответить не успел.

Створки двери разошлись в стороны, и в кабинет шагнула тёмная долговязая фигура. Застыла, чуть склонившись над столом и внимательно разглядывая товарищей. Наткнувшись на холодный мутный взгляд неизвестного, Стас тут же подобрался, ожидая чего-то страшного, но незнакомец лишь коротко кивнул Бубну и аккуратно сел на самый краёшек дивана — ноги вместе, руки на коленях, локти прижаты к бокам, словно он стремился компактифицироваться.

— Хау! — тихо сказал он, едва заметно приподняв ладонь.

Голос звучал настолько же хило, как и выглядел его обладатель. Худой, почти до скелетного состояния, с непропорционально большой головой на тонкой шее и вытянутыми руками. Но более всего поражали выпирающие из-под коротких рукавов запястья и кисти, выделяющиеся разбухшими суставами, словно в каждый вкололи по шприцу силикона и оставили так. И Стас сразу отметил для себя, что «прикид» незнакомца не соответствовал моменту: в каких-то ржавых подтёках синее спортивное трико, зелёная водолазка с многочисленными прожженными дырками и небрежно накинутая на плечи явно детская, едва прикрывающая пупок и локти, чёрная кожаная куртка. Взгляд новоприбывшего был похож на наркотический, а редкие неопределённого окраса волосы лежали прилизано по шишковатому черепу. Такая картина представала неприятной для эстетического вкуса Стаса.

Он успел лишь сложить презрительно губы и повернуться к Бубну, чтобы бросить фразу-другую о нахальстве бомжей и недотёпах из охраны, но вовремя успел одёрнуть себя. Потому что Бубен уже бросил кальян, выпрямился на диване и, лихорадочно поправив тюбетейку, вежливо положил ладони на колени, словно прилежный мальчик при виде миссионеров.

— Хау, Винер! — перейдя на шепот, сказал Бубен и тоже едва приподнял над коленом открытую ладонь навстречу новопришедшему.

— Вы готовы? — также невзрачно произнёс Винер, и прозвучало это неясно как: то ли утверждением, то ли вопросом.

— Готовы, Винер, — кивнул Бубен, продолжая сдерживать голос, обычно гулко расползающийся от огромной грудной клетки и не меньшего живота.

После этого Винер молча встал и пошёл к выходу. И Бубен, не смотря на свои размеры и обычную тяжеловесность, бодро вскочил в след. Развернулся к застывшему на месте Стасу и зашипел яростно:

— Подъём! Побежали!

Стас ойкнул, оборонил бокал, облив и стол, и штаны остатками жидкости и схватился за голову:

— Твою мать! — застонал он и, на бегу выдёргивая из салфетницы бумажки, рванулся следом за Бубном.

Где-то за дискотечным залом, он ухитрился уцепиться за локоть бодро спешащего друга и, держась одной рукой, чтобы не потеряться, второй на бегу стал лихорадочно затирать расползшееся по бёдрам тёмное пятно. Как назло, напиток вылился так, что брюки от ширинки до колен стали явного цвета позорного проявления стресса. И, ругаясь вполголоса, он всё больше впадал в депрессию, осознавая, что больше в это заведение не сделает ни шагу. Оставалось только вприпрыжку торопиться за Бубном, и грустно размышлять о том, что иногда одним неловким жестом можно испортить сразу три вещи: брюки, репутацию и настроение.

Когда они вывалились на улицу, солнце ещё прекрасно освещало город и Стас, закатывая глаза, проклял то, что встречу назначили на такой ранний вечер. Наткнувшись взглядом на массу пешеходов, он захотел нырнуть обратно в полумглу зала, но локоть Бубна, словно трос тягача, неодолимо тащил его вперёд, за широко шагающим Винером. И Стасу пришлось смириться с участью и бежать следом.

А идти пришлось долго. Винер неутомимо шагал, не сбавляя темпа, и уходя всё дальше от цивилизованной части города. Он, словно путающий следы заяц, заходил в массу тупичков, проулочков и забытых кварталов, шёл под грозящие обвалиться арки, бестрепетно нырял в дырки заборов и проходил малоприметными тропками между старых домов. Бубен пыхтел, но держал темп. Он уже сорвал тюбетейку, распахнул кимоно, и каждую вторую секунду стирал с лица пот, крупными каплями бомбардирующий грудь и плечи. И, глядя на него, Стас осознавал, что, дыша, как загнанный мерин, периодически обтирая лоб краем пончо и спотыкаясь, он вряд ли выглядит лучше товарища. Одно только радовало — плутали они такими проулками, что пешеходы тут уже не встречались, а если кто из окна и видел странную процессию, то наверняка не дольше мгновения был занят мыслью о том, что делают стиляги в такой дыре. Если вообще задумывался над этим.

Вскоре Винер вышел в тёмный тупичок за глухими стенами трёх домов и постучал в обшарпанную дверь напротив ассенизаторского бака. Почти мгновенно дверь открыли. И Винер шагнул внутрь. За ним, отдуваясь, двинулись друзья.

В полумгле коридорчика Винер быстро исчез из виду, оставив их одних, но Бубна это не смутило, и Стас решил, что это значит, что удивляться нечему и самозабвенно сосредоточился на дыхании.

Когда процесс вдохов-выдохов пришёл в норму, и можно было, наконец, оглядеться, оказалось, что полуосвещённый коридор является своего рода гардеробной, не используемой в летнее время года. Стас, обрадовавшись, отыскал зеркало и стал приводить себя в порядок. Увы, позорное пятно продолжало напоминать о себе большим тёмным разводом. С таким пятном — хоть вешайся, но дело было важнее. «Сперва — дело, — скупо одёрнул себя Стас, — А вешаться… А вешаться — потом!»

Он решил показать себя во всей красе, привлекая своим щёгольским видом, а не позорным пятном и потому поправил пончо, пригладил волосы и даже, сморщившись, сунул нос в подмышки. Повернулся к Бубну, ещё медитирующему, прижавшись к стене:

— Слышь, дезодоранта нет?

Бубен смерил его мрачным взглядом и, пробубнив:

— Пижон ты… — нахлобучил на голову тюбетейку.

Одёрнув кимоно, позвал за собой. И Стас, бросив последний взгляд в зеркало, поплёлся за другом.

За следующей дверью оказался просторный зал.

Этот мир был красным. Багряные тяжёлые шторы. Цвета запёкшейся крови лампы над столами. Рдяные сюрреалистичные всполохи на мониторе во всю стену за барной стойкой. И отливающие краснотой взгляды завсегдатаев, направленные на новоприбывших. Здесь не было танцевальной площадки, и обнажённые девы не гнулись во все стороны на открытых балконах, не было тут и отдельных кабинетов. Просто по всему залу стояли разбросанным в хаотическом порядке столы под висящими абажурами, рядом с каждым — шкаф-холодильник для самообслуживания. Антураж соответствовал бы древности, если бы не то, что на каждом столе центр занимала вплавленная в столешницу портативная виртуальная панель. Кое-где ей пользовались посетители, за потягиванием коктейлей смотря фильмы или шарясь по сети. Но в большинстве случаев, панели применяли как подносы, совсем не боясь за ценную вещицу.

— Вот где пижоны… — прошипел Стас на ухо другу, но тот не отозвался.

Он, слегка тронув свою тюбетейку, молитвенно сложил руки и вошёл в зал первым. За ним, озираясь и пытаясь не отставать, двинулся и Стас. И сразу понял, что новички тут бывают редко. И с ближайших и с дальних столов кто удивлённо, а кто неприветливо смотрели на них посетители. Бубен шагал вперёд, словно сорвавшийся с цепи мастодонт, и взгляды посетителей раз его охватив, тут же отпускали, а вот Стаса буквально ощупывали, словно интересный гаджет в поисках разъёмов. И он это очень хорошо чувствовал.

От неприятного чувства саднило где-то в животе и хотелось, чтобы от людей вокруг отгораживала привычная стена экранов. Но увы, всё происходило наяву. И Стас в душе чертыхался на своё невезенье, которое подбрасывает ему самые тяжёлые работёнки и, к тому же, заставляет пускаться ради них во все тяжкие. Даже в реал!

Размышляя над своей тяжёлой участью, он маневрировал между столиков, подобрав руки и минимизировав риск прикосновений. Но невезенье, видимо, решило отомстить за нелестный внутренний отзыв о нём — на одном из поворотов Стас неловко толкнул в плечо сидящего за монитором сухощавого коротышку. Коротышка дёрнулся и его рука, только что что-то выбравшая на экране, зависла над сенсорным полем. Коротышка не обернулся, замерев, а вот сидящие напротив него двое парней в стильных кожаных рубашках подняли на Стаса обалдевшие взгляды. Не обозлённые, не раздражённые, не испуганные, а именно обалдевшие. Но разглядывать их всерьёз и расшифровывать, отчего взгляды такие странные, времени не было.

— Пардоньте! — криво усмехнулся Стас и пошёл дальше, стремясь не отстать от Бубна.

Лавируя между столиков, они продвигались вперёд, к барной стойке. Меж тем туда же с разных сторон стягивались крепкого вида парни, чем-то удивительно схожие друг с другом. Чем — Стас довольно быстро сообразил, но поверить в это не хотелось. Скошенными агрессивными прищурами рожами.

Бубен прошёл до ожидающей толпы и, растянув резиновые губы в улыбке, кротко тронул свою тюбетейку. Парни нехотя расступились, пропустив его к стойке. А вот Стаса — не стали. Сомкнулись, словно строй солдат на расстреле и замерли. Стас выпрямился, поправил пончо, туго соображая — сразу будут бить или ещё можно будет спустить на разговорах. А, меж тем, к строю подошёл и встал точно напротив Стаса «коротышка».

— Ты кто? — с прищуром спросил он.

И сразу стало видно, что командир. Пусть и на полголовы ниже Стаса, и щуплый, словно не имеющий даже зачатков бицепсов, а всё равно — опасный. Потому что иначе бы не выстраивались за ним крепкие мужики с недобрыми глазами, не сдвигались бы назад, освобождая дорогу, когда он проходил.

— Это со мной… — потянулся от стойки Бубен, но «Коротышка» почти весело одёрнул:

— А я не тебя спрашиваю.

И Бубен как-то сразу сник. Вздохнул и, нахмурившись, начал разглядывать кафельный пол ночного бара. Он даже сразу постарался сделаться меньше, хотя это не получилось.

Поняв, что помощи не будет, Стас взъерошился и отозвался звонче, чем хотелось бы:

— Стас. Стило.

— Стило, — задумчиво повторил «Коротышка» и осмотрел его с ног до головы.

Стас, осознавая, что тот в этот миг видит, выпрямился и ответил нахальным взглядом, словно давая знать, что просто так упомянуть о своём неприятном виде не даст. Блефовал, конечно, но что тут ещё сделаешь?

А «Коротышка», не говоря ни слова, наклонил голову в сторону, разглядывая нижнюю часть тела Стаса, и тот увидел блестящий огонёк насмешки в его глазах. Через миг, словно по команде, на постыдное пятно смотрели уже все в «банде».

Стас побледнел, понимая, что гадкое пятно сейчас видят все, а объяснить, что это всего лишь пролитое пойло, можно успеть одному-двум, при особо удачном раскладе — трём, но остальные всё равно успеют повалить и запинать. Но тут уже «Коротышка» не выдержал и спросил со змеиной издевкой:

— Точно «Стило»? Не «Опоссум», не?

Стремительно побелев, Стас стиснул зубы и шагнул вперёд. Сомнений не оставалось — сейчас он будет бит и вышвырнут отсюда точно в ассенизаторский бак, по закону подлости стоящий, как он помнил, как раз напротив входной двери.

— Мужики, ну, не надо, а? — простонал Бубен от стойки, но его, конечно же, никто не послушал.

Стас набычился, собирая кулаки, а «Коротышка» ухмыльнулся, раззадоривая его, и даже чуть сдал назад, словно выманивая под удары с двух сторон. Да и в глазах его дружков появилось насмешливо-драчливое настроение.

— Нет.

Глубокий женский голос прозвучал негромко, но в тишине напряжения дошёл до всех.

«Коротышка» чуть повернул голову, скосил глаза и выдохнул спокойнее:

— К вам?

— Да, — отозвалась женщина из тёмного, неосвещённого угла зала.

«Коротышка» кивнул, сразу став безразличным, и молча прошёл мимо Стаса, возвращаясь на своё место в общем зале.

Тот ещё стоял, тяжело дыша и сжимая-разжимая кулаки, а крепкие парни уже обходили его, словно столб, не замечая, не задевая и вообще делая вид, что он уже умер, отвонял своё, истлел, и на его месте выросло дерево.

Когда парни рассосались по залу, Стас на ватных ногах подступил к стойке и сидящему там аморфно Бубну и зло зашипел товарищу в лицо:

— Ну и гад же ты!

На что лицо Бубна дёрнулось, словно от пощечины, и в глазах появилось щенячье виноватое выражение. Мясистые губы затряслись, подёргивая оплывшие щёки:

— И чего? — зашептал он гнусаво: — И чего бы я сделал? Это ж Стек! Он и тебя, и меня, блин… А дело, между прочим, не терпит… И это… ждут нас.

Стас смерил друга презрительным взглядом, но по мере перемещения, взгляд стал меняться на задумчивый:

— Стек? — переспросил он. — Прямо — он? Вот этот мелкий дохляк?

Выразительно зажмурившись, Бубен кивнул.

Стас исподтишка обернулся в зал, разыскивая взглядом «Коротышку», но в полумгле уже не нашёл.

Несколько мгновений Стас молча осознавал свалившуюся на него информацию, а потом хмыкнул:

— Стек, значит… Клёво. Сподобился, блин! — и тут же сморщился: — Ладно, чего там… Закажи уже пойла, что ли. В глотке пересохло. И пойдём… Кто там звал?

И Бубен с облегчением повернулся к сенсорному экрану меню.