Глава 11. Березка

Вторник начался с занятия в колледже, на которое собралось меньше половины группы. Понятно, весна третьего курса — производственная практика. А семинар "Политика корпораций" засунули в расписание раз в две недели затем, видимо, чтобы студенты совсем не забыли дорогу в родной вуз. Разумеется, только те, кто остался на практике в Озерце.

Мне идти не хотелось. Собственно, вообще ничего не хотелось. Два дня бродила по улицам города, нащупывая в кармане коммуникатор. Иногда даже казалось, что он звонит, но только казалось. И сегодня, покрутившись по квартире, взглянув на пасмурное небо за окном, я решила, что семинар — не самое худшее, что может случиться. Но не сообразила, что слухи в городе распространяются со скоростью лесного пожара. К соседнему месту в аудитории устремились сразу три однокурсницы. Первой успела Листвяна.

— Бри, привет! Говорят, ты устроилась поварихой к этому Михаилу из универа, из-за которого троих девушек посадили?

Удивленно смотрю на приятельницу. Бывшую: не потому, что мы поссорились, а просто она теперь как бы из другой жизни. Жизни "до того, как". Но мой взгляд истолковывают по-своему, и Листа быстро-быстро шепчет:

— Бри, не обижайся, я знаю, ты не поварихой, а шпиёном работаешь. Мне мама сказала. Но нельзя же вслух…

Еле удерживаю отпавшую челюсть. Мама Листвяны действительно работает вместе с моим отцом. Ничего себе у них обмен информацией! А Листа продолжает болтать, не умолкая:

— А правда ты третьего дня кошу от мучительной смерти спасла?

— Это как это?

— Ну, ты прибежала, а этот Михаил привязал кошу над камином и опаливал шерсть. И ты ее еле отбила!

— Об этом тебе тоже мама сказала?!

— Нет, она сказала только, что ты побежала кошу спасать. А еще она велела дяде Семе, чтобы пожарные машины наготове стояли. И дядя Сема говорил, дескать, Михаилу, наверное, шерсть на коше неприятна. А остальное я сама поняла, ты же знаешь — я умная и догадываюсь быстро.

Ответов Листе совершенно не требовалось. И я решила промолчать, не отпираться же. Только начни, еще больше насочиняет. Она между тем продолжала:

— А ты уже придумала, как на этого Михаила браслет надеть?

— Браслет? Зачем?

— Как зачем?! Он собственным бизнесом развлекается — значит, деньги есть. Кто первая на него браслет нацепит, будет как сыр в масле кататься.

Опаньки, а ведь верно! На Миха сейчас станут претендовать особенно упорно. Он, сам того не подозревая, попал в категорию "элитной дичи". И что делать? Мне только охотниц за браслетами вокруг виллы не хватает. Хоть на время их отвлечь, что ли:

— Нет. Я смогу, наверное, претендовать только на второй. Он с какой-то неизвестной мне девочкой спит, скорее всего, ей первый браслет и достанется. Ну, а я постараюсь второй не упустить.

— Да-а… Жаль. А я хотела попросить тебя второй браслет уступить мне. — И снисходительно пояснила:- Ну это же просто. Пока ты бы ребенка по первому браслету вынашивала, ему бы все равно второй надели. Так лучше чтоб подружка. Но третий браслет мне не нужен. Жа-алко…

Личико Листы приняло обиженное выражение и даже в уголках глаз появились слезы. А мне в очередной раз пришлось придерживать отпадающую челюсть и обдумывать новости. Хорошо, появился преподаватель и избавил меня от дальнейших открытий.

Через час после окончания занятий у меня зазвонил-таки коммуникатор. Прежде чем нажать ответ, я глянула звонящего, будучи уверенной, что кто-то ошибся номером. "Рафа". Рафа? Наверное, сказать "Извини, Багир видеть тебя не желает". Но все равно надо выслушать, раз уж просила помочь. Надо. Ой. Оказывается, я уже полминуты пялюсь на дрожащий в ладони комм. Жму "ответ".

— Бри, привет! Что долго не отвечаешь?

— Рафа, я… Извини, просто не ожидала…

— Так я ведь обещала позвонить. Давай, собирайся на остров. Багир с сегодняшнего вечера пару дней будет гостить у вас.

— Ой! — Сердце скакнуло и куда-то провалилось. — А… А он знает? Ну, про меня.

— Знает, я с ним говорила.

— И… как?

Рафа хмыкнула:

— Если коротко, заинтересовался, а дальнейшее зависит от тебя.

— Спасибо, Рафа. Большое, большое. Я чем-нибудь могу отблагодарить тебя?

— Возможно. Но обо всем остальном не сейчас и не по телефону. Удачи тебе!

И гудки отбоя. А, неважно. Переодеться и домой, на остров. Домой? Да, как-то незаметно сделалось туда — это "домой", а здесь, в городе — это "у родителей". И еще, надо предупредить Михаила об открытой на него охоте.

* * *

Мих высказанные ему опасения к сведению не принял. Заявил, что сидеть на острове, как в тюрьме, все равно не станет, и уехал в город, проведать мать. Ну и ладно, мое дело предупредить. Хоть и обидно, я же понимаю, что затея с кошами разворачивается на его деньги, и если на него наденут браслет, все может накрыться. Но, скажи честно сама себе: смогла бы ты сидеть здесь, на острове, взаперти? Может быть, если с Багиром. А Мих и сидел, пока Рафа была здесь. Так и нечего его осуждать, лучше займусь форелью. Ага, опять забежала в клуб рыболовов и обзавелась сразу тремя рыбинами. Пора готовить, время к вечеру, а вечером, по словам Рафы, собирался прийти Багир.

Я уже выключила духовку и раздумывала, оставить ли режим подогрева, когда из динамика домашнего компьютера донеслось: "Кошрат Багир просит разрешения войти." Побежала открывать.

— Приветствую хозяйку. — С длинного плаща стекают струйки воды. На улице дождь? Да, шумит. А я и не замечала. Багир тем временем снял плащ и повернулся ко мне. Надо что-то сказать? Сказать — ему? Но я не готова!

— П-проходите, пожалуйста, сейчас как раз будет ужин.

— Бри, я тебя напугал? И почему ты называешь меня на "вы"? — Багир удобно устроился в кресле, и смотрит на меня снизу вверх. — Дошедшая до меня информация неверна?

— Просто я… напрасно побеспокоила Рафу и вас. Зачем я вам нужна?.. — А на глаза наворачиваются слезы, ничего не вижу. Вдруг ощущаю на плечах обнимающие руки. Стало так жалко себя, что слезы прорываются со всхлипом, я утыкаюсь в плечо Багира. Он изображает молчаливую и надежную жилетку, гладит по голове. Удалось успокоиться и слегка отстраниться только от внезапно пришедшей в голову мысли, что он сейчас обо мне думает. Но рук не разжимает, а я не стремлюсь высвободиться.

— А я тебе нужен?

Как будто об этом надо спрашивать! Пытаюсь кивнуть:

— Да.

— Что ты хочешь, чтобы я сделал?

Вот спросил! Замираю, повторяя и пытаясь осмыслить неожиданный вопрос. Что я хочу, чтобы он сделал? Сделал? Не знаю! А что я вообще хочу? С онемевших губ внезапно срывается:

— Я хочу нравиться тебе… — ага, вот прямо такой, опухшей от слез истеричкой.

— Ты мне нравишься. Что ты хотела бы, чтобы было дальше?

— Дальше? Я хочу быть с тобой. Рядом.

— Я и так буду с тобой, когда я здесь. А бывать здесь я могу часто. Ты хочешь чего-то еще?

— Н-не знаю. — Чувствую, как предательски краснею. — Можно я… подумаю?

— Разумеется, — я наконец, смею поднять глаза. Он улыбается, как ребенку, ласково, на мгновение — но этого хватает стать чуть уверенней. Проводит рукой по волосам, выпускает меня: — Если надумаешь, что ты хочешь, чтобы я сделал, сразу скажи. Хорошо?

— Да.

Иду накрывать на стол, а обрывки мыслей носятся в голове, как рой перепуганных мух. Что я хочу еще? Я хотела знать, что нравлюсь Багиру. Я это знаю… вроде бы. Я хотела его видеть. Вижу. Стало легче? Нет. Так чего же я хочу на самом деле? Если собрать воедино все мои собственные фантазии, получится, я набиваюсь к нему в постель. То есть честно заявить: "Я хочу, чтобы ты меня оттрахал", что ли? Нет. И даже не потому, что язык не повернется, а потому, что неправда. Так — я не хочу. А чего же мне надо-то? Хоть головой об стену бейся от собственной глупости.

Ужин прошел почти в полном молчании. Багир похвалил мою рыбу, я его поблагодарила. И все. Поднявшись из-за стола, Багир вытер губы салфеткой, посмотрел, как я втягиваю голову в плечи, слегка поклонился.

— Благодарю хозяйку за прекрасный ужин. Сейчас как раз пора в душ и в постель. А ты сама реши, как близко хочешь быть.

И ушел.

Вот так вот. Реши сама, прийти к нему или нет. Куда легче было бы, обними он меня и уведи наверх. А так… Ну почему все так тяжело? "Реши сама", "что ты хочешь?" Кажется, уже решила. Наверх я, конечно, приду. Вот только со стола уберу.

В персиковой спальне Багир развалился на подушках, слегка прикрывшись уголком простыни. Верхний свет погашен, только ночник в изголовье медленно перебирает цвета спектра. Багир улыбается и молчит, а я, как вошла, так и стою столбом и не могу сдвинуться. Нет, раз уж явилась…

Спешно раздеваюсь, скидываю одежду на кресло. Мелькнула мысль — стоило бы делать это красиво, но нет. Просто быстрее, пока он не заметил, как у меня дрожат руки. Раздевшись, подхожу и ложусь рядом, не решаясь смотреть в лицо. Меня обнимают, укладывают голову на плечо и опять гладят, успокаивая. Я смотрю, как движется его рука, долго, кажется — всегда. Нервная дрожь постепенно проходит. А он теплый, почти горячий.

— И все-таки, что ты хочешь, чтобы я сделал?

— Я хочу, чтобы ты… — не то, не то! Я только начала говорить и уже чувствую, как неправильно. Замолчав, разбираю в уме каждое слово. Вот оно!

— Я хочу, чтобы… я смогла сделать тебе приятное.

— Так попробуй.

Поднимаю голову и начинаю целовать. Ладони, твердые и гладкие, грудь и шею, покрытые мехом, потом опять возвращаюсь к груди и спускаюсь ниже. Багир гладит мне спину, проводя подушечками пальцев вдоль позвоночника от затылка до копчика и обратно. Все беспокойство осталось где-то на далеком берегу, который уже давно скрылся в тумане. Чувствую, как под моими пальцами потягивается и вздрагивает мышцами живот, а мех смешно топорщится участками. А дальше? Хочу дальше! Отбрасываю уголок простыни и замираю. Вставший член не очень большой, но гладкий и ярко-розовый. Касаюсь губами, провожу языком, и понимаю, что байки в сетевом форуме имели под собой основание. От кончика к основанию язык скользит легко по кажущейся бархатной коже, а в обратном направлении сразу цепляется за невидимые шершавинки. Что же получается? Надеться, и обратно уже никак? Только — дальше, проникая друг в друга все сильнее, прижимаясь и оставаться так постоянно… навсегда. От такой картинки, возникшей в голове, тело все вздрагивает и, не давая себе времени на раздумья, перекатываюсь на Багира сверху и опускаюсь на него. Я… это… сделала!

— Бри? Ты подумала, что делаешь? — шепотом. — Тебе будет больно обратно.

Но мне уже море по колено.

— А я не буду обратно, я буду только к тебе, — медленно-медленно опускаюсь вниз, даже дышать забыла. — Вот! Мы теперь соединены навсегда?

— Ну, не навсегда, конечно. Но пока мне не хватит. А это может оказаться долго.

— Хорошо-о… — прижимаюсь к нему, целую грудь. Сдвигаюсь вперед — и внизу живота вспыхивает острая боль. Замираю — раз так, значит, соединены. Спускаюсь поцелуями пониже, Багир тем временем осторожно покачивает нас как в лодке на волнах, а потом внезапная горячая волна боли и чего-то еще скручиваются внутри в тугой клубок, который разворачивается и тысячей хвостов, мохнатых и колючих, охватывает меня со всех сторон. Вырываюсь из него, — и все заканчивается. В глазах плавают цветные пятна, а тела не ощущаю совсем.

Я вновь лежу у него на плече.

— Багир?

— Мр-р-ур? — В ответ раздается мурлыканье. Заглядываю ему в лицо, встречаю удивленный и даже слегка испуганный взгляд

— Что с тобой?

— Ум-р-м-р-ук… Гм. Да все нормально вроде бы. Не обращай внимания.

— Ты так приятно мурчал. Мне понравилось.

— Да? Хорошо, — и гладит мои волосы.

— Багир, ты можешь сделать мне маленького кошратика?

Сдавленный смешок, похожий на хрюк.

— Нет. Ни кошратика, ни человечка не получится.

— Жаль, — и засыпаю.

Когда проснулась, коша рядом не было и я, вздохнув о несбывшейся надежде поваляться утром в его теплых объятиях, поплелась в душ, откуда и выбралась через полчаса в почти бодром состоянии. А потом разыскивала его, заглядывая во все закоулки дома. Плащ на вешалке висит? Висит. Значит, и сам где-то здесь. Только вот где? Я успела даже понервничать, когда обнаружила его на крыше. Кош с отсутствующим видом смотрел на ползущие по озеру клочья утреннего тумана.

— Багир?

— А? Ты уже проснулась? Ну тогда пойдем в тепло.

Пойдем. Я недолго тут пробыла и то успела замерзнуть, а он о чем так задумался? Ох, как бы не обо мне. Интересно, что задумал, но не скажет ведь.

После завтрака завариваю чай, расставляю вазочки с печеньем, а сама пытаюсь понять, что "не так". Вроде бы мечты сбылись: Багиру со мной хорошо, и мне с ним… очень. Но что-то определенно не в порядке. Я не могу себе представить наше завтра. Сегодня — пожалуйста. День, вечер и даже ночь могу вообразить легко. А завтра, послезавтра — никак. Пустота. Постепенно приходит ощущение: мы на каком-то перекрестке дорог, и я не знаю, по какой идти, чтоб оказаться вместе. Что нас связывает? Постель, объятия, поцелуи, ароматный чай и туман за окном. И? И все. Наверное, будь Багир "домашним мужчиной", сидящим с газетой перед телевизором, этого бы хватило. А так… чувствую, он в дороге, но не вижу ее. Уйдет, даже заметить не успею. На глазах снова появляются слезы, и давит в груди, как будто я его уже потеряла, хотя вот он, сидит в кресле у окна. Скрываюсь в кухне, будто за сахарницей, и быстренько умываюсь холодной водой. Вот, так получше; попробую поговорить.

— Багир, — подхожу и сажусь на пол у его ног. Подбородок на колени, поза просьбы, поза младшей. — Я понимаю, твои занятия — наверняка не для посторонних. Но, может быть, все же есть что-нибудь, в чем я могла бы тебе помогать? Очень хочу быть полезной… не только в постели.

Молчит, рассеянно перебирая мои волосы. Сосредоточенно думает. Как будто совещается сам с собой. Я жду. Подружки наверняка назвали бы меня дурой, и посоветовали, наоборот, показать свои "безмерные возможности, напор и железную волю", раз уж я хочу, чтобы приняли мою помощь. Короче, продать себя подороже. Но дело в другом. Совсем в другом. Я прошу о доверии, прошу пустить в дружеский круг. А сочтут меня сильной или слабой, какая, в сущности, разница? Тем более, я вообще не представляю, с чем смогу справиться, а с чем — нет. Главное, согласись…

— Есть такое.

Поднимаю к нему лицо, улыбаюсь.

— Побереги, пожалуйста, Рафу с Михом. Я очень за них беспокоюсь, но здесь и тем более в городе рядом быть не смогу.

— Ты знаешь… о них?

— Знаю. И стараюсь помогать, насколько могу. А больше почти никто не знает.

— Даже среди ваших?

— Да.

— Значит, о нас тоже никому знать не следует?

— Ты все правильно понимаешь. Рафа в курсе, Мих тоже узнает от нее, а остальным не стоит даже догадываться. И, пожалуйста, будь осторожнее.

Он заботится о моей безопасности? Зачем бы?

— До меня никому дела нет, а вот Мих сейчас рискует. Девушки в городе объявили на него охоту. Затея с собственным бизнесом для них признак, что человеку деньги девать некуда. Другие варианты просто не рассматриваются. Пыталась его сегодня предупредить, только без толку.

— Ну почему без толку? Может, он примет меры.

— Хотелось бы надеяться. И еще я через знакомых в колледже пустила слух, что сама за ним охочусь и имею фору в этой эстафете. — и поспешно добавляю: — Ты только не думай, это не так! Я сказала, чтобы девицы немного промешкали, пока думают, что все равно опоздали.

— Видишь, ты молодец. — запустил пальцы в мои волосы и растрепывает прическу. Не люблю ходить растрепой, но пускай, мне приятны его прикосновения. — Правда, это потом может обернуться против тебя. Будут смеяться, что упустила даже при наличии форы.

— Пусть. Мне важно, что думаешь ты, а не они, — трусь щекой о его ладошку. — И знаешь что еще? Я могу попросить помощи у папы. В посольстве есть служба безопасности, там у него хорошие знакомые.

— На острове их помощь вряд ли понадобится. А в городе — может быть. У Михаила есть с собой… — подбирает слово, — что-то вроде тревожной кнопки. Если случится неприятность, постарается нажать. Место мы знать будем, а вот помочь…

— Поняла. Придется звонить в полицию, а они неизвестно как отреагируют и когда. Но мне придется папе сказать, что я Миха для себя берегу. Иначе не поймет.

— Он спросит, почему тогда все еще на него браслет не надела.

— Вряд ли, но даже если и спросит — отговорюсь. Скажу, не вовремя сейчас ребенок, доучиться хочу. Сколько-то времени не станет приставать, а потом видно будет.

— Давай, попробуем…

Он не договорил — вдруг с улицы перед входом в дом раздаются чьи-то шаги. Странно, я думала, тут звукоизоляция лучше. И еще — показалось, будто слышны они от динамика над дверью. Может, там где-то дырка на улицу? Вскакиваю с пола, отряхиваю платье и, насколько возможно, поправляю прическу. Тут дверь распахивается и я едва успеваю схватить чайник и сделать вид, что наливаю Багиру чай.

— Здравствуй, девочка, и ты, гость, здравствуй. — На пороге стоит Лавиния, снова в невообразимо элегантном наряде. В ответ сам собою получается старомодный книксен:

— Хорошего дня вам! Лавиния, позвольте представить вам нашего гостя Багира, — и откуда только что берется! Это я так говорю? Оно само. — Багир, это Лавиния, хозяйка виллы, где мы находимся.

— Хозяйка виллы и многого другого… — он на глазах меняется. Почти та же поза, почти так же блестят янтарные глаза, — но от этого кош… рата веет силой, холодом, жесткостью.

— Нынче не столь уж многого. Но вы хорошо осведомлены, Багир. Меня сейчас помнят немногие.

— Что вы, — короткий наклон головы, — как мы можем не помнить тех, с кем когда-то допустили ошибку?

— Вот как? — Лавиния устроилась в кресле и внимательно разглядывает коша. — И в чем же состояла ошибка?

— В том, что никто из нас не познакомился с вами раньше.

Я стараюсь молча слиться с мебелью и не отсвечивать. Абсолютно не понимаю, о чем речь. Зато хозяйка понимает и продолжает:

— Эту ошибку еще есть время исправить. Теодран изменил свое мнение?

— Отчасти. Но дело не только в этом. Часть вопросов нынче могу решать я.

— Новые времена, новые люди… то есть, простите, кошраты. Вы знакомы с моей запиской?

— Да. Но там недостаточно подробностей.

— Подробностей в ней действительно не хватает… — Лавиния переводит задумчивый взгляд на меня.

— Вы хотите, чтобы мы остались одни? — Багир все заметил и истолковал правильно.

— Пожалуй, пусть останется. Если нет возражений с вашей стороны. Если девочку сейчас отослать, ее отец потом будет гадать, что я затеваю. Тогда как секрета особого нет.

— Я не против присутствия Березки. Итак?

— Видите ли, основная часть капиталов и земель, принадлежащих Эрканам, находятся в ведении главы клана. Сейчас ими распоряжается моя внучка. Однако некоторая часть принадлежит лично мне. В частности, три островка в тропических широтах, с весьма богатыми залежами медных руд. Вот только добывать ее нашими технологиями слишком трудно. Потому я интересовалась технологиями мира Тош, не уверена, что они подойдут, но — вдруг?

— А в чем трудности с этими островами?

— Иногда кажется — во всем. Они мизерные по площади и поднимаются над уровнем океана на пять-семь метров, не более. Там не земля, а песок и камень, и какое-то подобие жизни на поверхности удерживается только благодаря дерну. В тех местах обычны торнадо, так что защитить выработку какими-нибудь стенами мы не можем. Вести добычу шахтным способом — тоже: вода близко. Про месторождение удобнее всего, конечно, просто забыть, не будь оно моей личной долей, на которую есть некоторые планы.

— Ну что же. Может быть, мы окажемся в состоянии помочь. Но следует иметь в виду, наши технологии гораздо медленнее ваших и быстрой отдачи вы не получите.

Пожилая леди задумчиво провела пальцем по завиткам узора на салфетке, вздохнула:

— Можно и не быстро. Все равно других вариантов нет. Но почему медленнее?

— На Тоше не принято спешить.

— Но ведь долгая разработка — это вывод земли из пользования, затраты на инфраструктуру, отчисления за экологию…

— Один момент, — Багир встал из кресла (очень быстро, я еле успела заметить), подошел к своему плащу на вешалке, вытащил из внутреннего кармана свернутый в трубочку лист не то бумаги, не то тонкого пластика, и положил на стол так, чтоб видели мы обе. Фотография изображала берег моря, покрытый лесом. Полоска пляжа, домики забавных форм на берегу, отдыхающие коши. Кто-то серфит по волнам, кто-то рыбачит, словом, курорт как курорт. Вот только лес… очень странный, и к тому же вызывает чувство узнавания. Он мне снился тогда, на пароме: отливающие красным стволы деревьев и большие листья голубоватого цвета с красно-коричневыми прожилками. Отодвигаюсь в сторонку, стараясь скрыть удивление. Лавиния долго рассматривает фото, и наконец, подняв брови, интересуется:

— Нет, я так и не догадалась. Это что?

— Месторождение меди и еще некоторых металлов, похожее на ваше, в период максимума разработки.

— Разработка… шахтная? Несмотря на близость воды?

— Нет, поверхностная. То, что вы видите вот здесь, — он указал на отлично получившееся дерево в левом углу, — и вот здесь — "медный лес". Используется одна из разновидностей рудных деревьев. Обратите внимание на цвет листьев. Это из-за высокого содержания солей в соке. А в стволах, ветвях и прожилках листьев накапливается металлическая медь. Что-то вроде пучков тонкой проволоки. После заготовки достаточно выжечь лишнюю органику.

— Рудные деревья? — изумление в голосе, без всякого притворства. Лавиния качает головой: — Такого я, признаться, даже не ожидала. Тогда понятно, почему вы не торопитесь. Я полагаю, остров все время функционирует как курорт?

— Почти все время, — подтвердил кош.

— Как можно получить семена таких деревьев? — дама наклонилась вперед, в глазах вспыхнул огонек.

— Не очень просто. Рудные деревья — генетический конструкт. Причем отягощенный большим количеством лишних для их жизни функций. Поэтому в естественной среде они не размножаются. Весь объем семян выходит из лабораторий. И кроме того, их приходится заново конструировать для каждой новой климатической зоны и состава почв.

— Понятно, — протянула Лавиния. — Без ложки дегтя не бывает. И сколько стоит такая разработка?

— Сходу сказать не могу. Нужны образцы грунта с островов, нужны климатические замеры и анализ существующей там сейчас экосистемы.

— Да какая там экосистема, — небрежный жест, — чайки да моллюски.

— Значит, такая и есть. Так или иначе, нужна информация. Насколько я понял, если нарушить слой дерна, грунт просто сдует в море?

— Да. Со времени того моего письма площадь островов уже сократилась на несколько гектар. — Она, видимо, приняла какое-то решение, потому что произнесла: — Как я смогу с вами связаться, если окажется необходимо?

— Это просто. Вероятно, я буду часто гостить у ребят.

— Вот как? Я рада. Что же, в таком случае не стану сейчас мешать вашему отдыху, — дама отставила чашку и поднялась, показавшись мне очень внушительной, несмотря на невысокий рост.

Проводив Лавинию, выдыхаю — "Уф-ф!", обхожу кресло и нерешительно заглядываю в лицо Багиру. Хочу видеть его глаза. Потому что сейчас он предстал передо мною совсем другим… существом. И непонятно, здесь ли тот Багир, которого я ласкала этой ночью, или он мне только померещился? Но улыбка все та же, и целуется… и сразу понял, что со мной неладно:

— Я тебя испугал? Все нормально, здесь я, — усаживает на колени и прижимает меня крепче к себе. Я сразу успокаиваюсь, и он поясняет: — Понимаешь, есть личное, а есть дело. И смешивать одно с другим можно только среди своих, к которым Лавиния не относится.

— Скажи, я правда могу рассказать папе об этом разговоре?

— Ну а кто тебе может запретить?

— Баги-ир! Ты можешь! Я же говорила — хочу тебе помогать. Помогать, а не вредить.

— А папа? Ему ты готова повредить?

— Ну-у… — я на мгновение задумалась. — Если не скажу, хуже ему не будет. Лучше не будет, но и хуже — тоже.

Кош шевельнул бровями и посмотрел на меня прищурившись. Как будто намекая на большие сомнения в моих словах. А что я еще могла сказать? Сама не знаю.

— Можешь рассказать. Лавиния права, затея так или иначе быстро станет известна.

— Багир… я еще хотела тебя спросить. Тот лес с фотографии. Он мне снился. В нем листья жесткие и царапаются.

— Снился? Когда?

— Когда я в город добиралась, после первой нашей встречи. Я задремала там, на пароме.

— А я как раз фотографию этого места в своих архивах искал. И листья действительно царапаются, у меня порезы несколько дней потом заживали. Значит, тебе оно приснилось… странно и интересно.

— Почему "странно"? Я же с тобой.

— Похоже, так и есть.

Утыкаюсь носом ему в шею. Шея в меху, приятно и щекотно…