Глава 1. Михаил

Смотрю на редкие снежинки за окном. Первые и, возможно, последние. Зиму обещали теплой; на Новый Год снова не будет снега и даже ожидается потепление градусов до десяти. Можно будет гонять на мотоцикле по ночным дорогам, когда ветер делает душу прозрачной и выдувает из головы опасные мысли. Виола сегодня опять заглядывала в глаза и томно вздыхала. "Ах, Мишенька, у нас уже все экзамены сданы и в праздники можно встретиться, отдохнуть, куда-нибудь поехать. Так скучно бывает в каникулы!" Опять "Мишенька", ну что девиц так тянет на уменьшительные имена? Нет, не думать о Виоле! Но все-таки?..

— Эй, Мишлен! — навстречу по коридору идет Педро, председатель студсовета. — Ты ведь уже все сдал, я угадал? И свободен до самых праздников?

— Приветствую, гроза красноносых и несанкционированных шествий, — отвечаю в тон. Что ему от меня надо? Он, однако ж, прямо засветился от радости.

— Во-о-от! Я знал, ты все поймешь! Ведь мы же не какой-то там занюханный колледж, а Озерецкий Гуманитарный Университет. И кому в этом университете, как не лучшему студенту на выпускном курсе кафедры "межпланетной культурологии" поручать такое дело?

— Погоди, не тараторь… — Педро слегка напрягает своей говорливостью и привычкой ставить собеседника перед фактом. Вот и сейчас: говорит, как будто я уже на что-то согласился.

— О каком деле речь?

— Как "о каком"? О новогоднем бале, разумеется! Мы с преподавательским советом поговорили и решили пригласить посла кошей. В конце концов, мы имеем к посольству самое прямое отношение, только у нас готовят специалистов по их культуре. И ты, несомненно…

— Не только у нас, — перебиваю, а то не заткнется, — более того, тех, кто работают с кошами, готовят как раз не у нас, а в "дипломатическом колледже".

— Да о чем ты? При чем тут "дипломаты"? Они же только по всякой коммерческой нужде: продать, купить, уговорить. А подлинное понимание сути таинственной культуры кошей, — он задрал голову и помахал в воздухе руками, — доступно только нашим специалистам.

У меня начала кружиться голова от трескотни Педро. Надо это немедленно прекращать.

— Короче! От меня чего хочешь?

— Вот это мне нравится! — расцвел он окончательно, — вот это, я понимаю, к делу! — и, сделавшись серьезным и даже напряженным, наклонился к моему уху и произнес громким шепотом (на весь корпус слышно): — Организовать бал. Выяснить, что можно, что нет. Какую музыку ставить, что из напитков и закуски, культурная опять же программа. Договориться, кто будет делать. Приглашения написать, разослать… да мало ли всяких там дел. Кстати, не! За сам бал можешь даже не беспокоиться, оргкомитет все сделает как скажешь. А тебе надо им сказать, как сделать, чтоб наши гости остались довольны. А главное — гостей занять, ясное дело. И это можешь только ты!

— Понятно. Можно подумаю до завтра?..

— О чем тут думать, а? От таких дел не отказываются! Давай я тебе скажу… — и в следующие десять минут Педро высыпал на меня целый ворох телефонов и адресов своих знакомых, которые могли так или иначе оказаться полезными в деле организации балов. Я поблагодарил его и направился к дому.

По дороге было время подумать.

Само по себе предложение казалось куда более интересным, чем я позволил себе продемонстрировать.

Двадцать лет назад, когда на острове Корн посреди Скадарского озера открылся портал между нашим миром и миром Тош, шум в прессе превзошел все мыслимые пределы. Во всех уголках Основы люди обсуждали возникший контакт. Даже нет, не так — Контакт с Большой Буквы. Боялись, надеялись, планировали… И все. Коши, похожие и на людей и на больших кошек, никуда не спешили.

На острове, переданном людьми Основы кошам в качестве территории под посольство, возник небольшой закрытый городок инопланетников да человеческий поселок. А сюда, в Нижний Озерец, ближайший к Скадарскому озеру город, приехала толпа дипломатов. Приехала и осталась. Почему не на той стороне портала? А потому, что атмосфера планеты Тош оказалась непригодной для дыхания людей. Слишком мало кислорода и много какой-то невнятной, но вроде бы жутко ядовитой дряни. Так что посещение "той стороны" делегациями людей можно пересчитать по пальцам.

Сами коши чувствовали себя на Основе вполне комфортно. Только выглядели экзотически. Особенно хвост: в руку толщиной и больше метра в длину. Покрыты мехом в поперечную полоску — один цвет, само собою, зеленый, а второй — личный цвет коша. Например, темно-красный.

К внешности гостей люди довольно быстро привыкли, а "Контакт" застопорился на почти нулевом уровне. Обмен научной информацией как-то не пошел. Хотя кошраты вроде бы ничего не скрывали, но и не объясняли. Запрошенное людьми описание работы портала оказалось, во-первых, длиннющим видеокурсом и тонной книг, но это еще полбеды. А во-вторых, полно таким количеством незнакомой математики, что могло сравниться с хорошей шифровкой. Толкованием ее коши заняться отказались, заявив, что не умеют обучать людей. В прессе одно время ходили слухи, будто людям специально вешают лапшу на уши, и вся история могла закончиться печально, если бы не очевидное техническое превосходство гостей. Иными словами, давить на кошей просто побоялись. С тех пор два десятка лет две цивилизации осторожно присматриваются друг к другу. В Нижний Озерец перенесли престижный Дипломатический Колледж, а в местном Гуманитарном Университете появилась кафедра "межпланетной культурологии". Которую через полгода я и планировал закончить, получив диплом "специалиста по культурным коммуникациям".

Хотя за все годы обучения кошей я видел только по телевизору. Педро зря пытался опустить "дипломатов", ученики колледжа, в основном дети элиты, по крайней мере, проходили практику при посольстве. Практика состояла главным образом в выполнении мелких поручений и дел "на подхвате". Например, разносе напитков на неофициальных встречах. А я… Когда-то, поступая на кафедру, мечтал понять наших гостей, узнать их культуру… И что? Нет, о культуре кошей я знаю подробнее, чем большинство людей. Но все-таки это лишь теория, модели и догадки.

Выкатываю с университетской стоянки старенький "ИЖ-Планету". Как я уезжаю, слышит, наверное, весь универ. Ну что поделать, потерпят. Зато доберусь быстро.

Мама оказалась дома.

— Мих, ты что-то сегодня рано. Случилось что?

— Нет, мама, все отлично — сдал последний экзамен.

— И не пошел гулять? Что-то определенно произошло, — она и вправду встревожилась.

— Так… общественную работу поручили. Украсить присутствие на балу посла кошей.

Не следовало мне этого говорить.

— Что-о?! Балу?! Ты же знаешь, тебе ни на какие балы нельзя. Я много раз внятно объясняла.

— Ну, мам!.. У меня же дело будет. Я учебу заканчиваю, а кошей ни разу живьем не видел. И вообще, я там занят буду, развлекаться некогда.

— Если занят, еще куда ни шло, — она недоверчиво хмурится.- Но никаких танцев с девочками! — матушка оседлала любимого конька. — Пойми, дурачок, у тебя ожидается нормальный заработок через полгода. Просто идеальный момент, чтобы "дойный браслет" нацепить.

— Мам, да понимаю я все, понимаю…

На самом деле браслет называется БИОД — "Браслет Исполненного Отцовского Долга", но в обиходе все называют его "дойным браслетом" или "доиб", читая наоборот, поскольку позволяет доить с мужчины деньги. У нас все просто: если женщина понимает после связи, что залетела, она идет в Службу Учета, где делает генетический анализ, и по базе генокодов определяют отца. Затем к отцу приходят представители полиции и надевают на правую руку "дойный браслет". И все: с этого момента половина всех его доходов в течение двадцати пяти лет перечисляется в пользу матери ребенка. При этом они могут жить вместе или вообще больше никогда не увидеться, это никого не волнует. Говорят, лет полтораста назад существовала такая штука, как "семья". Что она из себя представляла, сейчас уже мало кто знает. Вроде бы похоже на нынешних "совместно живущих", но не вполне уверен. Когда сто лет назад к власти в основных развитых странах пришли феминистские организации, семью объявили "пережитком женского рабства" и запретили упоминать это слово в открытой прессе. Тогда же придумали и оформили в законе и "дойные браслеты".

Мама права, за всеми необраслеченными на выпускном курсе идет охота. Еще бы: такая возможность для девчат четверть века не думать о финансовых проблемах. И она знает, что говорит — сама так когда-то моего папашу поймала. Он наивно думал, раз презерватив надел, можно не беспокоиться. Как бы не так: мама один из ногтей заранее наточила. Так что одно незаметное движение, один надрез и опа — я получился. А папаша схлопотал первый браслет. Жить она с ним, разумеется, даже не собиралась, потому как считала, что мужчина — животное, предназначенное только для доения. И какой же прикол получился, когда у нее родился сын. То есть мужчина, то есть животное. А последние годы она свои взгляды вообще несколько пересмотрела. Теперь всех моих однокурсниц называет змеями да кобрами и твердит мне, чтоб держался от них подальше. Я и держусь, только вот сложно не вспоминать, как Виола губы облизывает. Ладно, шут с ней, с Виолой, даже мне видно игру.

А с папашей у мамы случился облом. То есть первые три года было все в шоколаде, зарабатывал папаша неплохо, деньги на мамин счет перечислялись регулярно. А потом его одна "змея подколодная", по маминому выражению, поймала. Вообще-то за обраслеченными меньше охотятся, но более стеснительные или просто неудачницы и таких подбирают. А все потому, что доля доходов по "дойному браслету" не может быть уменьшена. Соответственно, если за первый браслет снимают половину дохода, то за второй половину от половины, то есть четверть. За третий — восьмушку. При этом остаток не должен быть меньше прожиточного минимума. Так вот, та "змея подколодная" умудрилась залететь двойней и папаше защелкнули сразу два браслета. А папаша посчитал, что оставшаяся осьмушка ненамного больше "минимальной", да и ушел сторожем в котельную.

Тут-то все и обломилось. Маме вместо денег в очередной месяц пришел на счет фиг с маслом. Той "змее" — тоже. Только она сделала, как обычно в таких случаях — сразу по рождению сдала пару моих сестричек в интернат и пошла следующего мужика ловить. А мама меня оставила. Вышла на работу. Может, за три года привязалась, может, еще что, но денег с тех пор у нас особых не было, хотя на жизнь хватало.

И вот теперь мама перестраховывается и уже несколько раз заговаривала со мной о "сером браслете". "Серый браслет" или "Браслет Уклониста", значит, его владельцу сделана операция искусственного бесплодия. Не, яйца не режут, были, говорят, в старину такие звери, которые мужикам что ни попадя резали. Сейчас все культурно. Что-то облучают, что-то перенаправляют. За серый браслет отчисляют ту же половину дохода, что и за первый золотой биод. Только на содержание детских интернатов. Но зато серый браслет гарантированно будет единственным и никто за "уклонистами" не бегает. И надежды на исполнение сказки — образовать когда-нибудь "совместно живущую" пару — тоже можно забыть. Вот это-то и грустно…

Мама права и в том, что мужчин как раз ловят на несбыточных мечтах. Но все-таки… вот тому же Педро повезло. У него родители — "живущие вместе". Есть сестренка. У отца, понятное дело, два браслета. Только деньги как бы по кругу ходят. С него снимается три четверти дохода на счет матери Педро, а она на эти деньги ему машину дарит. И не подкопаться — все по закону, кому хочет, тому и дарит. Ему, конечно, страшно, выгнать могут, но ведь пока не выгнали. И женщина есть, с которой спать можно, не боясь. Только мало их, "живущих вместе". Хотя никто точно не знает, сколько. И мама говорит — не светит мне такого. Но все-таки я так пока и не сходил на операцию. А тут еще этот бал. Но все равно, хочу увидеть кошей. А с девчатами буду очень-очень осторожен.

* * *

Журналистов не привлек "студенческий бал", который точнее было бы назвать потанцульками. А коши пришли, да еще втроем. Один мне знаком по телепередачам — посол Теодран, большой, в полосатом, наверное, форменном, пледе таких же цветов, как шку… то есть кожа. А вот двух других видел впервые. Советник Корат с дочерью Рафелой. Коши женского полу редко появляются на человеческой территории. А их молодых девушек я вообще раньше не видал.

Первую часть вечера решили сделать зрелищной, настоящим "балом", под старинные вальсы, в фольклорных костюмах. Для демонстрации вышли не абы кто, а только участники "кружка традиционного танца". А я пересказывал послу, что за чем идет, да почему так, да что означают движения. У меня уже язык отсох рассказывать смысл происходящего в зале. Он слушал внимательно, почти не шевелил черно-зелеными ушами с белыми шерстинками внутри, щурил желтые глаза то на меня, то на танцующих. Когда я совсем уже охрип, Елена из нашей группы принесла поднос с каким-то коктейлем и с милой улыбкой предложила всем. Коши пить не стали, а я обрадовался и выдул залпом. Говорить сразу стало куда легче, слова принялись толпами приходить в голову и мир вокруг сделался веселее. И тут я как-то внезапно заметил, что молчу и смотрю на мелкую кошу. То есть на Рафелу. А посмотреть вообще-то есть на что. Личный цвет у нее рыжий. Рыжее на зеленом — интересное сочетание. Ушки тоже рыженькие. И одета в свои цвета. Полосатая шерстяная юбка в темно-зеленую моховую и солнечно-рыжую полоску. Из под юбки выглядывает кончик такого же полосатого хвоста и рыженькие сапожки. Небольшая грудь затянута в короткую маечку оранжевого шелка, едва доходящую до края ребер. Спина и живот открыты. Коротенький гладкий мех на животе того же темно-зеленого цвета, что и полоски на юбке. Даже на вид выглядит теплым, так и хочется протянуть руку и погладить. Ой, чего это я? Опять молчу и пялюсь…

Из ступора меня вывело движение Кората, он зачем-то решил поправить свой плед, перевязанный поясом из змеиной шкуры. Хотя одежда на нем и так сидела идеально. А может быть, он так хотел намекнуть мне, чтобы говорил уже по делу и не разевал рот на дочку?

Ну вот, все… официальная часть заканчивается. Виола разносит напитки. Молодцы все-таки девочки, правильно сообразили с этой газировкой. Коротенький перерыв, а потом уже обычные танцы, без всякого фольклора. И я, наверно, могу оставить делегацию и уйти. Мама велела держаться подальше от танцев. Вот и стакан:

— Спасибо, Виола.

— Да не стоит благодарности. Мне жалко тебя стало, ты прямо как экскурсовод трудишься, Мишенька, лапонька, ну разве так можно? Допивай, да идем танцевать.

— Но я…

— Конечно, я понимаю, столько стоять — ноги затекли. Ничего, мы их разомнем, и но-о-оги, и повы-ы-ше… погла-адим, и потом еще раз разомнем. Сейчас приду!.. — и она исчезла среди гостей.

— А… — в голове как-то тихо звенит, ничего не понимаю. Я что, согласился танцевать с Виолой? Но ведь сейчас "медляк" включат. Пора уйти. Но это ее "погла-адим." Надо уйти. Или остаться…

Кто-то сзади трогает меня за плечо, легко так, но я весь вздрагиваю, и мурлыкающе спрашивает:

— Вы не могли обучить гостью вашим танцам? Хотя бы чуть-чуть?

Оборачиваюсь на голос. Рафела? Вот это да! Вертикальные зрачки смотрят в упор, требовательно и тревожно. В голове проясняется. Осознаю: ведь я только что едва не влип. И чего согласился остаться на танцы? Помутнение какое-то. Но есть выход. Если я танцую с кошей, никто цепляться не станет. Откашливаюсь:

— Из меня не слишком хороший учитель. Но постараюсь сделать все возможное, Рафела.

Протягиваю руку, она кладет в мою ладонь свою, почти горячую и слегка пушистую у запястья.

— Среди друзей меня обычно зовут Рафа, вы не против? Михаил, кажется?

— Тогда уж Мих и на "ты".

— Договорились, — улыбается. А я что? Я ничего, начинаю движения показывать. Только врет она, что ее надо учить танцевать. Все умеет.

Погас общий свет, включили цветомузыку. Медленно раскачиваемся под "медляк". У меня опять начинает съезжать крыша. Да что такое со мной? Очнулся в какой-то момент и понимаю, что прижимаю Рафу к себе, перебирая пальцами мех на спинке. Она пахнет осенью, кострами из листьев и прелой травой. Личико где-то на уровне моего плеча: маленькая. А ушки вздрагивают, как будто отгоняют несуществующих комаров. Нет, бежать надо, бежать. Вот только танец закончится. Отзвучали последние аккорды, медленно зажегся свет.

Отходим в угол зала, где скучает делегация. Корат, темно-серый и зеленоглазый, внимательно смотрит на нас, как мне показалось, в изумлении. А что такого? Ой, блин. Я все еще обнимаю ее, прижимая к себе. Рафа тоже замечает как на нас смотрят, но вместо смущения хмурит брови и показывает отцу кулак. Это как понимать? Впрочем, сработало: Корат отвернулся и делает вид, будто ничего особенного не происходит. Все, неважно, прощаюсь и домой, странности обдумаю потом. Отпускаю Рафу из своих рук, старомодно кланяюсь, придумывая по ходу какую-то витиеватую фразу прощания. И вдруг теряю равновесие. Голова кружится, в глазах цветные пятна. Да что со мной сегодня такое? Чувствую, как Рафа поддерживает меня, кладет мою руку к себе на талию, говорит тихонько:

— Прижми меня к себе, легче станет, — и сама подворачивается, чтоб удобнее было ее обнять.

— ?! Что вообще происходит? — я "на автомате" делаю, что говорят, а она поднимает лицо к моему и мы встречаемся глазами.

— Ты не понял, — соображает она и поясняет: — Я чую, от тебя пахнет. "Огоньком".

До меня медленно-медленно доходит:

— "Огонек"?

— Ш-ш-ш… не так громко.

— Но кто? — отвечаю уже шепотом.

— Подумай.

Оглядываю зал и встречаюсь взглядом с Виолой. Она оказывается неподалеку, неотрывно смотрит на нас, кусает губы. Взгляд перспективный: злоба и обещание поквитаться. Ежусь от пробежавшего по спине холодка. Рафа сильнее сжимает мою руку, и совершенно открыто обнимает меня сама. Виола бледнеет и бегом выскакивает из зала. Вот же змея.

Мысли мечутся: что делать? Конечно, если рядом находится естественный объект влечения, мужчина возбужден и вырабатываются соответствующие гормоны, они временно подавляют действие "огонька", работая как противоядие. Поэтому, пока моя рука гладит Рафу по спинке, я могу более-менее связно думать. Хм, "естественный объект"? Но стоит мне остаться одному и "огонек" может полностью подчинить волю, погнав на поиски ближайшей женщины.

Пока я размышлял над тем, какой у меня выбор, первый шаг коша сделала за меня. Мы были уже не в зале, а оказались в темном закутке университетского коридора. Да, на улице поздний вечер и здесь я могу спокойно обниматься с ней, пока не пройдет первая волна. Рафа решила спасти меня от приготовленной участи жертвенного барашка или, точнее, дойной коровки. Спасибо ей. Но что дальше?

Можно, конечно, было бы обратиться в полицию. Нет, не вариант. Может, домой? Мама бы меня заперла в комнате или связала. Но как назло, она сегодня в командировке. А один я уже через час сам побегу на улицу в поисках кого попало. Подлый "огонек" действует волнами. Семь-девять волн с перерывом примерно в час между ними. И первая — далеко не самая сильная. Что же остается?

— Думаешь, где укрыться? — Кошин голос привел меня в разум на какое-то время. Оказывается, я уже почти залез рукой ей под юбку. Но стоит, терпит. По плечу меня гладит. Как же хорошо, что она есть, коша Рафа. Единственная здесь, кто может блокировать действие "огонька" и с которой неопасно. Коши не ловят человеков, да и детей между нашими расами быть не может. Зато она помогает мне справиться с первой волной действия препарата. А дальше нужно какое-то решение.

Мотаю головой:

— Нет, ничего. Разве какую-нибудь глухую кладовку найти и там ты меня свяжешь, рот заткнешь и оставишь?

Она вздыхает и наклоняет голову:

— Плохая мысль. Твоя девушка действовала не одна, и напоили не только тебя. Я думаю, они потом обыщут все углы, это очевидно. Да и домой могут "в гости зайти". Знаешь какое-нибудь место подальше от города, и как быстро туда добраться? — и щекочет кончиком уха шею, помогая думать.

— Знаю! У нас с мамой садовый участок за городом и там домик. А внизу на стоянке мой мотоцикл. За час успею доехать. Вот отпустит… Ты только не уходи пока, пожалуйста.

— Мы не будем ждать, пока тебя "отпустит", и терять время. Тут в пустой аудитории я оставила свой теплый плед и пояс. Оденусь — смогу проводить тебя к мотоциклу. Идем, — и, уже направляясь в сторону и проводя мне по коленям хвостом: — Руки можешь не отнимать.

До аудитории доползли парочкой, и тут я понимаю, что не могу ее отпустить. И она тоже понимает, ай да коша:

— Мих, из юбки руки убери, но пока я одеваюсь, лицо в твоем распоряжении! — и складывает губы трубочкой. Ну я взял и поцеловал. Первый раз в жизни вообще-то. И не человека. Рафа на поцелуй не ответила, была занята наматыванием пояса из длинной змеиной шкуры. Но мне и того хватило: губы мягкие и горячие. Голова прояснилась, зато в штанах стало тесно. Что тут же было замечено. Рафа, потрогав бугор на штанах, кивнула мне:

— Смотри-ка, как хорошо! Теперь мы можем на минутку-другую отлипнуть друг от друга и добежать к мотоциклу. Если не успеем, еще раз поцелуешь.

Еще раз не пришлось. То ли время "первой волны" закончилось, то ли мое возбуждение застопорило ее раньше, но мы спокойно добрались на стоянку.

— Спасибо, Рафа. Можно сказать, спасла, — я мнусь, не зная, что сказать, и понимаю, что время уходит, уходит…

— Еще нет, — дернула ухом. — Ты уверен, что успеешь добраться и не поедешь потом обратно, когда снова прижмет?

— Обратно не поеду. Я сразу, как доберусь, бензин вылью, не на чем ехать будет.

— А пешком?

— Оттуда сорок километров до города по плохой дороге. Пока дойдешь, весь "огонек" выветрится.

— Погоди! "Сорок километров по плохой дороге?" Я не уверена, что ты успеешь добраться за час туда.

— Значит, в лесу посижу. Ночь теплая.

— Ночь теплая… для зимы. Но мне это не нравится. Раз уж ввязалась в это дело, то отвечаю за тебя. А ну-ка, покажи куртку.

Расстегиваю кожанку, показываю подкладку. Не понял, что она хочет увидеть.

— Нож есть?

— Есть, в инструментах. А зачем?

— Распори карманы и подкладку напротив них, чтобы я могла руки тебе на живот просунуть.

— Ты что? Собралась со мной ехать?

— Уже еду, — и проводит пальчиком вдоль кармана куртки. — Если не успеем за час, будет тебе кого целовать.

— Но как же твои? Посол, отец?

— Это мое дело. Не теряй времени — режь карманы и поехали.

И мы поехали. Треск старенького мотора "ИЖ"а понесся над ночным городом.