Глава 4

Западный поворот легко угадывался по карте, но я нигде не видела серебряное окно, которое, как оказалось, висело в отражении. Отец не то что бы прятал архив миров, но он он явно прятал путь к нему. (И как Антон узнал о нем, как, как?) Долгая дорога утомляла, зеркала путали проходы, но разноцветные стекла, витражи, заполнившие тканые стены и освещенные с той стороны светом, превращали пытку в счастье и эстетику. Я глядела на все поверхности, насматриваясь на чудо, — цветные пятна, и мои руки, платье, волосы… Я внезапно оказалась яркой, как бабочка, и покрутилась бы на месте, если бы было где — пространства не хватало даже на разворот.

Когда чудо почти закончилось, я в нерешительности остановилась и также нерешительно разбила одно из окошек локтем. К моему разочарованию, там тут же погас свет, а за стеклом осталась лишь черная стена, обитая бархатом.

Но на секунду мне показалось, что это выход. Что этот свет настоящий.

«Дневной».

На секунду.

Под камнем, нависающим на нитях Левина, обнаружилась дверь, обитая золотом и кристалами, выпирающими затупленными конечниками на входящего. Я схватилась за один из них и постаралась приоткрыть ее, но та не поддалась, а рядом встала еще дверь, и еще, по кругу. Они уходили вдаль и замыкались, наверное, или сходились в спираль искаженного пространства. Умно, хоть и не отмечено на картах. Изящное кладбище забытых мечт. И вход туда чуть дальше за еще одним искажением, рассекающим пространство. Меня не обмануть вереницей дверей — вход лишь один, и я слишком хорошо знаю отца, чтобы верить в то, что он пойдет на сложности. Знаю, легко запутаться, когда одно искажает другое, но верная дверь сразу выделялась — надо было просто суметь увидеть ее в искривлениях света.

Зато какой трепет ощущаешь, входя в такое место. Таинственный, странный шум ворвался в мозг, томные капли влаги, падающие на пол, звенели, и музыка, легкая, как ветер, плыла мимо фотонов, висящих дымкой. Темное место освещалось ими, но стоило еще пройти, чтобы увидеть темные шары, и цилиндры, и спирали, по сути, отражающие классификацию разнообразия форм жизни и ее основ… Вселенных были сотни вариантов, многие многогранные фигуры в разных измерениях, и все они вились в воздухе, на полках, на линиях пересечений линий миров, света и времени. Они лежали, уже ничего не видя, лишь скучая в ожидании смерти.

В одном из них я узнала свой старый проект, затухающий, как огарок. В нем еще теплилась искра, но тонкие стенки атмосферы почти испарились, и зеленые поля превратились в красный перел, находящий на береговую линию. Лишь несколько букашек, собравшихся в общины, доживали век, посылая богам жертвы. А были такие же развитые, как и люди Оливии, только в космос еще не летали. Но стремились, а потом… Война соседних государств, соседних с соседним, и много возможностей для создания бомб. И вот человечество — всего лишь форма доживания былого разума, годного лишь на охоту и деградацию…

Я оторвалась от формы. Война и голод, и чума, и смерть… Не зря они всадники апокалипсиса. Стоит существу зазеваться, как беда тут как тут. Нередко сами вселенные недовольны новым жителям, и истребляют их, изгоняют, космос рушит правила, атомы разлетаются, вода иссякает, и существа погибают. Иногда бывает хуже.

Вот у Никки, например. Он заведует примитивными организмами, но не настолько примитивными порой, чтобы они оказывались абсолютно безобидны. Он схватил двойняшек — разумные микроорганизмы и люди. Последние шли своим медленным чередом, а первые — довольно быстро строили колонии, намечали пути, собираю себе ресурсы и вообще не планировали переходить на макроуровень. То есть физическая эволюция их не интересовала, а вот ментальная и интеллектуальная — пожалуйста, и в этом плане они обогнали даже людей. У них было самоназвание, которое, впрочем, не укладывается в звукоизвлечение. Они общались колебаниями, хотя Никки и пытался сопоставить их язык с алфавитным. Он вообще был в восторге от их ума и скорости, но в какой-то момент у них что-то перемкнуло. Они начали… тревожиться. Их вдруг начало тревожить их положение, так как они осознали, что не одни. Что есть кто-то крупнее, сильнее, но не разумнее. Соответственно, организмы решили воспользоваться преимуществом и… поработить людей. Сделать рабами. Использовать их. Вырасти за их счет.

И они начали свою диверсию, свой недогеноцид. Никки это взволновало, он испугался именно агрессии с их стороны, но мог ли он что-то сделать? Даже не могу предположить, что именно.

Организмы же, быстро размножившись, заполонили еду, воду, дерево, ткани. Они проникли повсюду, отравляя пищу и быт людей, проникая внутрь тканей и костей своих соперников, поражая самые важные клетки и нейроны… Но итог оказался плачевным для обеих сторон. Вместо контроля получилось безумие. Люди теряли разум, не в силах принять сигналы извне, у них расщеплялось сознание, путались мысли, не слушалось тело. Память изменяла, краткосрочные события вылетали, зато все, что было до контакта с организмами, сохранилось и повторялось, повторялась, будто никого, кроме самой личности, не существовало, и она, утонув в безопасном болоте воспоминаний, лежала на самом дне. Многих в итоге парализовало, у них отнимались конечности, терялось зрение, слух и голос. Развивалась апраксия: наружение произвольных движений, синдром чужой руки, невозможность составления плана двигательного акта, трудности одевания, движений губ и языка… Малейшее движение превращалось в проблему, и игра в «роботов» микроорганизмов накрылась медным тазом: «роботы» все почти полегли, а те, что остались, закрылись в пещерах, под землей, сложив молитвенно руки. Они переживали «нашествие демонов», конечно. Их сородичи не двигались, мычали, или же наоборот, кричали и бегали, раздирая кожу на голове и груди, вырывая чуть ли не сами рецепторы, сошедшие с ума быстрее их носителей… Случались пожары и несчастные случаи, неудачные охоты. Все происходило внезапно. Все, что «контролировалось» богом, стало вдруг опять неподвластно.

«Демоны» же пытались изменить тактику, но позаражались «людской чумой" — болячкой, поражающую питательный отдел. То есть микроорганизмы просто поподыхали от голода, тоже почти все, и больше не пытались седлать других существ. Никки назвал это вроде «перманентной тревоги». Теперь микроорганизмы боялись не подцепить, но быть подцепленными кем-то… Страх передался по воздуху.

Никки очень заинтересовал такой исход, и он вдруг подумал:

— А что если в этом и суть? А что если нам нужен симбиоз умного и сильного? Одни будут прокачивать одно, другие — другое, и в итоге… Выживут те, что умнее, конечно.

— И тебе не жалко людей? — возмутилась я. — Они же тоже имеют право жить!

— Они живут. Но просто у них будет больше шансов жить лучше, «идеальнее».

— Микроорганизмы не обязательно должны быть умнее людей…

… Вот его грех: он ставит своих подопечных в более выигрышные условия, дает развиваться, а потом заносит в тайне в другие миры, исследуя границы дозволенного. Тут ему уже приходилось общаться с братьями и сестрами, просить, умолять, налаживать контакты, но ему помогает лишь Степ и Антон, поэтому Никки ожидает взросления Марка, пытаясь уломать его на взаимовыгодные отношения. Не знаю, пойдет ли на это Марк, любитель животных, учитывая, что все эксперименты Никки заканчивались полным провалом. Моя лично вера в его микроорганизмы давно угасла, ибо даже если пару раз все и проходило гладко, люди подчинялись, выполняли, что надо, цивилизация росла!.. Это все ненастоящее. Лживое. Пускай эти симбиозы достигнут небес — это нечестно.

— Да какая разница! — кричал Никки. — Бросать миры тоже нечестно. Плодить уродов и денеретатов тоже нечестно. Держать нас тут нечестно. Смотреть на то, как растут все вокруг, кроме тебя, это нечестно. Моя цель — не идти честным путем, а победить, чтобы прекратить уже все. Плевать, если мои организмы поработят и меня, хоть какой-то выход… Понимаешь? Честный путь не важен, если он не дает результата. Читала Библию? Все должно быть как нравится мне как богу. Я вершитель. И если я хочу этого, я сделаю это так.

— Ты устраиваешь геноцид видов.

— Если они допускают это, туда им и дорога.

— Ты не прав. Может ты уничтожаешь тех, кто возвысился бы! Кто стал бы тем самым!..

— Отец долго ждал. У человечества было столько шансов, но они все профукали. Теперь я у руля, и никаких жалоб. Методы не обсуждаю. Результаты — тем более. И чтобы ты знала я не трогаю уникальные проекты. Пусть Оливия ест спокойно.

Никки только выглядит милым, но его эксперименты… Пугают. Он не видит границ. Я не понимала, почему ему помогают, но видимо уже все средства хороши. Про выход я согласна же — я тоже думаю о том, что за домом, и есть ли где-то жизнь, которую мы видим.

Иногда Антон многозначительно говорил: «А вдруг это все обман? Вдруг ничего нет, а мы лишь заперты, думая, что пуп земли именно там, где наша семья? А вдруг?..». Никки же просто хотел помочь нам всем.

Но я заговорилась. Мне нужен был кристал — форма нужного мира, отражающая множество мирков внутри. Судя по отчету отца, он должен был стоять где-то недалеко, как разочаровавший, но не совсем уж дурной проект. И вот уж правда, я довольно быстро нашла его, сразу заметив сияющий голубой мир, раскалывающийся на множество зайчиков. Сейчас я бы ни за что не отдала его отцу, но в детстве я даже не поняла, что произошло. Отец забрал у меня мой бриллиант… А я бы могла его любить.

Миры не тяжелые, и, спратав криссталл в сумку, я выскользнула из зала, избегая 14 часов. В моем кабинете уже ждал Антон, и я победоносно достала вселенную, тут же осенившую комнату!

Та-дам!

Вау, а он красив. Даже лучше, чем я помнил, — сказал Антон, уступая мне место.

То есть он мог улучшиться с тем пор? — обрадовалсь я и расположила мир на нужной точке, чтобы в окне увидеть города и леса. Наконец-то.

Конечно, ведь за ним никто не следил.

Мы оба устроились у окна и принялись создавать новый отчет, который уж точно не попадет к отцу в руки.

Природа толком не изменилась — произошли обычные эволюционные процессы, вымирания видов и их селекция. Особо никаких техногенных катастроф, применения фатального оружия. Была большая война, но это пустяки, ведь после нее — тишь да гладь. Вообще развитие шло неплохо: интернет, телефон — стандартный набор с добавлением магии, чей процент лишь рос. В динамике ее количество увеличивалось бесконтрольно и беспорядочно, пока время не достигло определенной точки.

Есть, они все же разобрались с четвертой силой, — обрадовалась я, смотря на выравнивание графика роста магии.

Я не удивлен, вопрос только в том, что на это ушло 700 лет!

История действительно выдалась сложной. План отца провалился в пух и прах: избранные Римом роды почти все вымерли и исчезли, заварив такую кашу, что едва разрешилась. Из четырех только один продолжал следить за самым важным — временем; планета и магия были пущены на самотек, а загробный мир — превратился в поле войны и диктатуры. Поставленные отцом зодиаки, всадники и духи стали лишь орудиями по удержанию власти. Мы с Антоном подсчитали потери и сопоставили с теоретическими данными об идеальном развитии человечества, и были неприятно удивлены. Мир пришел к точке обыденности, все его преимущество улетучилось за годы смуты, и вернуться к началу казалось невозможно. “Богоизбранные” теперь просто маги с чрезвычайной силой, почти без всякого влияния на человека.

Отец был прав, — сказал Антон. — Они сами похоронили все дело. Но и он мог бы дать умеренное количество и силы, и…

Ничего бы он им не дал, — перебила я. — Им нужны были его наставления, но он даже этого не сделал. Почему он выбрал этих людей? Почему не Оливиных? Они у нее умницы, но и теперь он не помогает им. Власть портит, ничего не поделаешь.

Нет ничего идеального?

Нет. Даже отца власть испортила.

Как я уже сказала, время в порядке.

Магия — постепенно приходила в норму. Ее скачки прекратились и остановились на постоянной, чтобы не перегружать саму систему магии. Да, пускай эту систему не видно, но если бы магия постоянно росла, произошло бы что-то не очень хорошее, как это бывает при перегреве котла. Сейчас же все в норме.

Планета — страдает, но восполняется. Некоторые естественные, но зависимые от богоизбранного данные и скорости слишком увеличенны, чтобы ресурсы быстрее самовопросизводились, но темпы их потребления рационализируются. Технический прогресс на обычном уровне, но потенциал — шикарный! Нет войн, нет противоречий между островали, — затруднена коммуникация между ними, правда, но это вопрос времени, — еще есть полезные ископаемые и отличный источник энергии в виде магии…

Даже загробный мир работает исправно, хотя, по факту, он не несет никакой практической значимости. Это просто своего рода треннинг для будущего управления вселенными, как это делаем мы. Конечно, система чуть не рухнула из-за множественного нарушения правил, но выстояла и стремительно налажилась. Миры отделялись друг от друга и, наоборот, срастались, их рост и уничтожения были поставлены под контроль, делая их существование довольно экономным.

Я собрал данные, — подытожил брат. — Все показатели в норме, уничтожение вселенной не горозит еще неопределенно долгое количество лет. За счет отсутствия космоса и системы соединения звезд и солнца и “отражений” мы можем избежать макроколапсов. Все под контролем, и зависит только от действий людей. Теперь твоя очередь.

Отлично! Думаю, разумно поговорить с управляющей загробным миром, ей наверняка привычнее общаться с голосами и… она мне приятна, — я дотронулась до своих волос. — Много же она прошла.

Совсем запуталась.

Угу. Ну и род.

Бывало и хуже.

Но они восстановились.

Надолго ли?

Не соблазняй меня подсмотреть.

А я хочу.

Тогда я с тобой.

Хорошо. Говори давай.

Я настроила микрофон и нашла подходящее для разговора место. Объект пила кофе, разглядывая вид из окна. На компьютере висели какие-то значки, но вскоре экран погас, и комната погрузилась в темноту. Я вернулась немного назад, чтобы не устраивать совсем уж жуткую атмосферу.

Привет.

Девушка чуть дернула головой. Потом потянулась и цикнула.

Я тебя не вижу и я слишком устала, чтобы болтать. Подойдите попозже.

Я не из твоих духов. Я не по поводу миров.

Что? Кто ты? — девушка обеспокоилась.

Я не бог, но мне нужно провести опрос. Я знаю, кто ты, и, полагаю, тебя не так удивит разговор с кем-то из совсем другого… места.

Вы не бог?..

Нет.

А был ли он?

Был. Сейчас не у дел.

Так и знала. Но зачем тогда вам нужно что-то сейчас? Где вы были, когда мы боролись за выживание? — она недовольно подперла рукой кулак. Вежливость странно сочеталась с недовольством.

Долгая история. Так ты позволись поговорить? Я знаю ваш путь, и я знаю о конфликте. Вы хорошо вышли из него, с минимальными потерями.

Нет. Мы потеряли почти все. Но, хвала небесам, мы не потеряли то, что позволяет нам говорить, что мы потеряли все.

Понимаю. Но тогда все, что вы потеряли — лишь влияние и власть… Это полезные вещи в общем деле, хотя и без них в ваших силах делать мир лучше. Я знаю, что говорю, я вижу результаты работы “богоизбранных”.

А мне кажется, вы совершили ошибку. Я бы жила не хуже, если бы не была “другой”. Просто уже нет никакой разницы, “богоизбранная” я или нет.

Погодите… Так вы думаете, что это зря?..

Я погрузилась в шок. Ладно отец разочаровался, но что произошло, если разочаровались и они!

Я должна поговорить с остальными богоизбранными!

Да просто вы создали этим нам много проблем. Дали силу управлять, но не конролировали само это управление. В ходе малейшей ошибки все нарушилось. В этом есть и наша вина, и людские пороки, и желание власти без ответственности, и по сути ваша богоизбранность превратилась в проклятие… от которого ни малейшего толка. Сейчас ситуация гораздо лучше, чем во время Большого перерыва, и я спокойно работаю, улучшаю миры, налаживаю с ними контакты, духи все помирились, и даже Голод, Чума и Война сидят на месте ровно, но лично я чувствую себя бесполезной как раз из-за этого. От меня нет толка! Я никак не влияю на людей. Только слежу за их судьбами. Остальным больше повезло, хотя и они действуют из чистого гуманизма, полагая, что так правильно!.. А зачем? Какая у этого цель? Зачем нужно было давать такую возможность? И что теперь с ней делать?

Погоди-погоди. У этого есть цель, — собралась я. — Это не зря. Мы твердо знаем, для чего дали вам этот дар, и мы рады, что вы смогли прекратить смуту и вернуть все примерно на свои места. Это большая гордость, что сейчас вы обуздали пороки и вполне успешно укрепляете свое существование. И лично твоя работа — это не пустой звук. Это не ерунда. Мы не по приколу создавали ваши другие миры! — даже разозлилась я.

Но зачем?

Это не та вещь, которую я могу сказать.

Нельзя нарушать чистоту эксперимента.

Значит, не зря? — с сомнением переспросила деушка. — Знаешь, мне этого хватит. У моих предшественников не было и этого. Все-таки это вы творцы, вам виднее. И вы пришли сюда слушать не мое нытье. Спрашивайте.

Я спросила обычные вопросы: про семью, про жизнь, про быт. Про отношения с людьми. Про то, как они скрывают дар магии, и не мешает ли это им. Она ответила, что магия — не горб, сокрыть его просто, и даже жить что с ним, что без него. Магия — не дар, а просто украшение, вроде приятной внешности.

Я знаю кучу людей, которые не пользуются магией вообще, — сообщила девушка. — Она им просто не нужна. Вот живешь ты в сплошной осени фермером, и управляешь гравитацией, например. Конечно, застышие капли дождя это красиво, но расточать силы, учить заклинания, чтобы стога сена легче переносить — вздор. Люди живут и так.

Я поставила крестик напротив пункта “магия". В этом мире она не зашла, как жаль, а отец так стралася создать разнообразную видовую вариативность! Но это было мнение одного человека, и получив кивок Антона, что принес качинов, я обратилась ко второму “богоизбранному”, главному по планете, спросив его отзыв о его работе.

А что работа? — сказал он, подуспокоившись после шока. Его было сложно выловить свободным, но в выходной, с утра, после зарядки он показался мне самым готовым к разговору. — Работаю, борюсь. Восстанавливаю леса, о зверушках забочусь. Но от нее много тревог.

У вас неплохо получается, судя по данным.

Да? Но нервы на пределе. Иногда я просыпаюсь после кошмаров о бедности, знаете, как с моими предками было. Я боюсь снова оказаться на социальном дне и не свечусь лишний раз, довольсвуясь стабильной работой. Приходится действовать тайно, но я не теряю надежды на то, что не все потеряно! Ситуация улучшается с каждым годом. Процент леса растет, как и его видовое разнообразие. Рыбы, животные живут в своих биосферах, и человек не мешает им. Создаются станции безопасной добычи энергии и полезных ископаемых, мусор прерабатывается…

А озоновый слой как?

Парень задумался, и я поняла, что проблемы нет.

Ясно, не отвечайте. А в целом каково ваше мнение о системе богоизбранности?

Нормальное. Временные трудности не учитываем! — оптимистично ответил он. Я записала. — Теперь все в надежных руках и система работает как часы. Конечно, будь власти побольше, было бы полегче, но и так я не жалуюсь ни капли! Раз надо было так сделать, так в наших ли правах противиться воле свыше, верно? Вам виднее оттуда, что нам лучше.

Я искривилась, бросая взгляд на Антона. Он покачал головой. Я прикусила язык. Мы не будем ему говорить, что понятия не имеем, что делаем, творя все наобум, как экперимент, что постоянно удивляет…

Наоборот, я даже благодарен за эту удивительную жизнь! — продолжил богоизбранный. — За то, сколько я всего могу увидеть, за славу предков, за их путь, за то, с какой силой и волей к жизни, они выбирались из передряг. За то, как закончился Великий перерыв, начав новую эру. Иногда мне только жаль, что мало кто об этом всем знает, но я бы… Я бы не отказался от этой жизни и этого дара. Конечно, он приносит страдания, но он же дает и преимущества. Я стараюсь их тратить на благо и защиту своей планеты.

Я вспомнила нашу сестричку Люси. Она промышляла невинностью, на самом деле, идущей на пользу. Ей казалось правильным ограничивать ареал обитания людей, внушая им необходимость этого, делая их выход за территорию отведенной им зоны опасной или нецелесообразной. Люси влияла на сознание, вторгаясь в чертоги разума. Это было не так сложно даже для ее малого возраста: как в газете пишешь сообщение, и оно заразой распространяется по городам и мозгам, впиваясь, словно инцефалитный клещ. В итоге природа оказалась под мощной защитой Люси, животные и цветочки существовали в гармонии, эволюционируя и вымирая в свой срок. Минусом стало заторможенное развитие самих людей, что оказались ограничены как в ресурсах, так и в интеллектуальном направлении, ибо, попавшись в ловушку природы, они попались в ловушку шаманизма, культа предков, тотемизма, которые прочно засели в стволе их рода. Люди боролись за жизнь, истребляя друг друга, пока пищи снова не начинало хватать на всех. Некоторые племена считали себя единственным народом, избранным. Другие — впадали в тчаяние, застряв в круговоре традиций и обрядов. Они никуда не стремились. Они никуда не шли.

Знаешь, мне ничего не надо, — говорила Люси. — Это спокойствие и стабильность — основа моего счастья. Считайте, я добровольно сошла с гонки умов, предпочитая ей наблюдение с попкорном за миром животных и травок, а не блокбастеров и научной фантастики. Я тихоня же, черепашка. Мне комфортно плестись в хвосте, но зато убедившись, что все хорошо, и мои человеки сидят у себя на месте, и мои кошечки промышляют где-то в далеке от них. Всему свое место!

За это я и ухватилась.

А вы бы смогли позволить себе начать ущемлять человека во имя этой самой планеты? — спросила я у парня. — То есть начать искусственно урезать его биосферу ради здоровой популяции других организмов. Смогли бы вы ограничить захватническую суть людей?

А зачем мне это делать? Я не вижу причин для такого насилия и принуждения. Если не доводить ситуацию до края, не нужны и крайние меры, так что я просто продолжу заботиться обо всем по мере сил.

Вы же военный…

Это неважно. Я клялся защищать Родину и мир, но не человека как такогого. Я позволю себе дать ему по носу, но не раньше, чем почувствую, что где-то ошибся сам.

Вы не можете контролировать всех людей. Это не в вашей власти все же.

Но я ответвеннен за них, — круто ответил богоизбранный. — Я больше не позволю себе упустить землю и людей. Упустить то единственное, что у меня есть.

Я закончила с ним и попрощалась. Мнения разделились, но остались два самых интересных человека. С четвертым богоизбранным отец даже не был знаком, что подогревало мой интерес, но изучив его историю, я поняла, что парень он ровный, хоть и немного запуганный факторами жизни. Это… какая-то родовая черта, видимо. Но на мой голос он отреагировал спокойно.

Я здесь, чтобы спросить: что ты думаешь о богоизбранности и магии в вашем мире? Оправданное ли это было решение с нашей стороны, и доволен ли ты? Есть ли замечания?

— Эм, в странную позицию вы меня ставите, — рассмеялся опрашиваемый. Его глаза мягко закрылись, покрыв ресница голубоватые круги под глазами. Он сидела за столом, перебирая бумаги в оранжевом свете лампы. Весь дом спал, а он работал, выписывая термины и формулы из учебника. Я отвлекла его, хотя рассчитывала застать уже после всех дел, уставшим, но искренним. А он трудился, только доливая в кружку кофе. — Я должен указать вам на минусы вашей работы, когда как вообще не имею на это право.

— Имеете. Вы же богоизбранный, — подсказала я. — Мы избрали Рима, а потом через него — вас.

— Вот как. Да, постоянно забываю об этом. В любом случае я все равно не знаю, что сказать. С одной стороны, ваша помощь не помешала бы, но при этом я и не могу признать, что мы совсем беспомощны или что вы обязаны нам что-то. Это сложно, критиковать вашу работу. С одной стороны, то, что произошло во время Великого перерыва — немыслимое бедствие для богоизбранных. Стоило дать им больше… осознанности, какие-то уроки, не давать им решать судьбу четвертого, моего дара. Это могло бы предотвратить проблему. Но это не было сделано. Соответственно, я ставлю вам в укор недосмотр. Но человеческое в людях — нормально. Поэтому ваше вмешательство просто лишило бы нас нас самих, что, вероятно, неверно, раз вы не вмешивались. Это был наш путь, наша война. И мы справились, чем подтвердили свое право на имя человека и богоизбранного. С этой стороны — вы правы, что молчали, а система поддержала себя сама, и жаловаться мне не на что. В целом же своим уделом я доволен. За магией слежу, вычищаю утечки и раздутия объемов. Вся магия сейчас чиста как кровь младенцев. Работа не пыльная и красивая, попроще, чем у остальных. Более того, я думаю, мир пережил бы вообще без магии и без меня, но ребята нужны. По крайней мере в этом месте. Мир давно бы рухнул, если бы не Сова, если бы не работа других по его регулированию. Люди хаотичные существа… Им все же нужен контроль, ибо без него они как овцы бы ходили в одни врата, когда как ничего кроме них не было. Силу надо направлять. Хотя мне кажется, что это и делает нас слабее.

— Ну то есть вы одобряете наличие богоизбранных как регулирующего института.

— Да, почему бы нет? Мы же делаем мир лучше, а сослагательного наклонения тут быть не должно. Поговорите с Сова. Он должен дать вам более четкий ответ.

Я знаю, я знала, что мне надо к Сова, последнему богоизбранному, управляющему временем. Досье этого рода отсутствовало, почему-то, и я не знала, чего ожидать. Однако сама власть над временем, важной переменной, по которой Сова, очевидно, умели ходить, делала их особенными, близкими к… нам. При этом Сова ходили не только по своей линии времени, а по всем, что делало их еще круче, но обеспечивало им слабое тело, уставшее от мощи.

Хорошенько подумав, я решила, что досье Сова прямо у отца.

Следили ли он иногда за ними?...

Нарушал ли отец?

Я вернулась к своим мыслям, рассталась с третьим богоизбранным и настроилась на последнего. Тот сидел в кабинете неподвижно, только ожидая моего слова. Я взглянула на Антона. Он напряженно делал дополнительные записи. Я тоже продолжила молчать, наблюдая за Сова. Молодой человек ничего не говорил, но и не шевелился. Это становилось похоже на «неловкое молчание». Как бы познать «уютное молчание»?

— Добрый день, господин Сова, — наконец произнесла я в микрофон, перебирая бахрому рукава.

— Добрый день, госпожа Инанна…

Я вскочила, чувствуя, как душа сейчас перельется через вену, выльется и вскипит!

— Антон, ты слышал! Он знает мое имя, мое, мое! — вскричала я, отходя от места. — Откуда? Как? Почему отец игнорирует это? Почему? Это же… Идеал.

Как Лейси могла быть права? Как она могла знать, что я должна делать?

— Успокойся, — закричал Антон, хватая меня за плечи, — спокойно. Это просто имя. Сова ходит по времени, Инанна! Он прошел по времени, узнал твое имя и сейчас сеет это все. Спокойно.

— Отец знал, отец знал, но почему…

— Говори с ним, — настаивал Антон. — Просто говори. Он все скажет.

Я еще подышала и села на стул, готовясь к разговору. Сова не сдвинулся с места. Он меня начинал пугать и раздражать этим всем.

— Господин Сова, что вы знаете о нас и откуда, а так же я желаю услышать вашу оценку нашей системы богоизбранности.

— Я знаю, что вы создаете множество вселенных в поиске преемника, и богоизбранных вы создали для этой цели. Мир хотели сделать идеальным, контролируемым, но сдались и ушли задолго до так называемого Великого перерыва. Точнее, так вы думаете. Так написано в отчете. Но отец ваш связывался со мной, общался. Он увидел потенциал в Сова и предлагал место «идеала».

— И что же случилось? Почему вы не подошли?

— Мы подошли. Только я не пошел. Мне не нужны эти проблемы. Тут у меня есть цель, а там… Там не будет ничего. А мне нравится эта планета. Мне нравятся люди. Я буду предвзят, всегда буду тяготеть к родине. Вам надо брать кого-то менее привязанного к жизни.

— Вы сами отказались от такой власти. Это удивительно. И то, что отец общался с вами. Он нарушил правило! Он нарушил!

— Он нарушил правило лишь один раз, когда выбрал Рима. Все остальное было в рамках этого происшествия.

Я поняла, что отец пришел в мир, устроил состязание, тут же дождался выбора Рима и распределения сил и все обсудил с Сова. Отец сам прошел по времени, он все узнал заранее — проект не провалился, просто Сова… отказался.

— Госпожа Иананна, — позвал богоизбранный. Я лениво отозвалась. — У вас в голове столько мешанины, но в этом всем ничего необычного. Никакого заговора. Это просто жизнь. Вам же хотелось приблизиться к объектам вашего наблюдения, вот вы и нашли себе тайну. Выкрали документы. Выкрали наш мир. Опросили всех, чтобы доказать себе и отцу, что что-то произошло, но никто кроме вас этого не заметил. Но в итоге все оказалось проще и банальнее. Меня спросили, я отказал. Ваш отец ищет дальше, хоть иногда мы и общаемся. Он не бросал нас. Он помогал, мы вместе вышли из Великого перерыва.

— Зачем тогда он врал нам?

— У каждого свои секреты и, самое главное, слабости, — пожал плечами Сова. — Присмотритесь к своей матери. Кто она такая? Что оно такое?

И он давал советы мне. МНЕ.

Мне.

— Погодите. Я не хочу. Зачем я в это влезла? Я просто болтала с людьми, а теперь лезу в дела родителей.

— А кто они, твои родители?

— Хватит, — закричала я. — Это я тут власть, а не ты. Спасибо, спасибо за помощь. Я поняла, что это не зря. Что отец хотел помочь, но не хотел причинять вам неудобств. Я поняла.

— Не расстраивайтесь, госпожа Инанна. Я не особенный. Существует столько прекрасного и необычного, но вы не утоните. У вас есть ваша семья, так разве этого мало? Но может лучше тогда обратить свой взор на них, а не на нас?.. Тут мы уж точно справимся сами.

— Я не верну вас в хранилище. Однажды, может, вы захотите стать частью нас. Может, однажды весь мир станет нами. Прощайте.

Я отсоединилась. Антон пораженно сидел с глазами по «пятаку». Но мы оба остались довольны, услышав нечто, не порочащее имя отца, такого же, как и все, не бога, не сверхтрона или человека. Просто отца, который просто ищет, наслаждаясь своим поиском.