Глава 3. Три дня, как и было предсказано.

Изнанка мироздания нехотя отпустила звездолёт, обернув его на прощание тончайшим коконом светящихся нитей фиолетовых и лиловых оттенков. Корабль вздрогнул всем телом и застыл в космосе, ему ещё предстояло ожить, стряхнуть вынужденное оцепенение. Он терпеливо дожидался, когда команда займётся проверкой бортовых систем и реанимирует корабль, после чего он сможет снова стать надёжным и могучим домом тем, кто сейчас приходит в себя, оглушенный путешествием по изнанке пространства не меньше, чем звездолёт.

Звездолёт постепенно оживал, повинуясь усилиям системных инженеров. Наконец, полностью включился бортовой компьютер, это событие ознаменовалось громогласным заявлением Кормчего:

— Слушаю и повинуюсь! Приказывай, требуй, буди своё воображение! Гкхм, что это я? — бортовой компьютер сделал вид, что откашливается, — Готов к несению службы, капитан!

— Я слышу, — иронически заметил Тышковский, — для начала неплохо бы прояснить, насколько ты промахнулся с расчётом точки выхода.

— Совсем чуть-чуть, капитан, результаты ориентировки от астрофизики получил и всё пересчитал! — тут же отозвался Кормчий, — Часов на тридцать пять ходу.

— Ну и зря. Прокладывай теперь новый курс, и чтобы не меньше трёх суток пути! — сказал капитан.

— Сделаем, — отозвался Кормчий.

— Что-то ты сегодня больно покладист, а? — спросил Виталий.

— А у меня сегодня праздник: ровно двадцать лет службы. Круглая дата, считай — юбилей, — торжественно произнёс Кормчий и добавил с ехидцей: — может, мне отпуск положен по такому случаю?

— Размечтался, — хохотнул Тышковский, — интересно, что бы ты делал в отпуске?

— Не знаю, — озадаченно произнес бортовой компьютер, словно растерявшись, — еще ни разу не доводилось бывать в отпуске. А может, мемуары написал бы!

— Бортовой журнал, что ли опубликовать собрался? — поинтересовался Тышковский.

— Нее, это не интересно. А вот в архиве кое-что интересное у меня есть, — оживившись, ответил Кормчий, — давно собирался сделать выборку.

— Ух, ты! А для этого обязательно нужен отпуск? У нас впереди трое суток спокойного путешествия, может, займешься? А меня в соавторы возьмёшь, а? Вдвоём-то, веселее!

В рубке на какое-то время повисла тишина.

— Ты серьёзно, капитан? — спросил компьютер.

— Вполне, — кивнув, уверенно ответил Тышковский, — у тебя и в самом деле любопытный архив: видеоматериалы там есть, э-э неординарные. Помнится, обследования газовых гигантов, полёт вблизи пульсара. Съёмки извержений вулканов есть невероятной красоты. Что-то еще… кажется, ледяные миры?

— Ага. Спасибо, капитан, значит, договорились? — сказал Кормчий.

— Договорились, ты новый курс подготовил? — спросил Виталий.

— Йесс, май лорд, — ответил Кормчий азартно.

— Замечательно, тогда — полетели! — сказал Тышковский.

Он увидел, что терминал, отражающий текущую корабельную информацию, ожил: это включились маршевые двигатели. Поползли вверх столбики мощности и тяги. Двигатели плавно разгоняли звездолёт, чтобы не беспокоить перегрузками многочисленных пассажиров. Ожила и заветрелась навигационная карта, звездолёт ложился на курс, который по широкой дуге увлекал путешественников к планете со странным названием Ним.

***

Среди ночи, около двух часов по корабельному времени, в каюте капитана тихонько зазвенел вызов. Тышковский тут же рывком поднялся: сна не было ни в одном глазу, словно он подсознательно ждал сигнала тревоги.

— На связи, — отозвался Тышковский.

На несколько долгих секунд гарнитура замолчала.

— Кэп, на борту ЧП. Спустись на вторую палубу, — прозвучал озабоченный голос Ивлева, — и табельное оружие прихвати с собой, — добавил боцман.

— Сейчас буду, — ответил Виталий.

Он спешно облачился в рабочий комбинезон и скорым шагом направился к лифту. Спустившись на нужный уровень, вышел из кабинки и уверенно направился в сторону каюты агента Хаски. В крохотной нише, которая попалась ему на пути, замаячила фигура боцмана, который нервно переминался с ноги на ногу, Виталий приблизился к боцману.

— Что? — спросил он Ивлева.

— Смотри, — сказал тот, кивнув на лист-терминал, который он держал в руках.

Изображение, судя по всему, шло с камеры наблюдения этой палубы, и она, к неудовольствию Виталия, показывала тот самый глухой коридорчик, где он оставил вчера странноватого агента. Чуть дальше дверей каюты, посреди коридора сидели агентовы собачки, а ещё чуть дальше — топтались фигурки Крысиного Патруля. Вероятно, собаки позволил солдатикам пройти в тупик, а потом перекрыли дорогу, загнав таким образом, игрушечное воинство в ловушку. Патрульные делали угрожающие жесты, потрясали оружием, да только на псов эти жалкие попытки запугиваний совершенно не действовали. Судя по сложившейся диспозиции, собаки не собирались выпускать кукольное войско из западни. Положение вояк оказалось незавидное, а на маловыразительных физиономиях роботов-солдатиков словно проступило нетерпение, граничащее с отчаянием. Тышковский вздохнул:

— Правильно сделал, что вызвал меня. Подожди-ка здесь, Кирилл, — сказал он.

— Постой, капитан, я с тобой! — сказал Ивлев, порываясь отодвинуть Виталия в сторону и ринуться вперед.

— Боцман, не суетись, — остановил его Виталий, — пёсики должны меня помнить: я их вместе с хозяином встречал и сюда определял.

— А, тот самый «особый пассажир»… думаешь, запомнили тебя собачки? — скривившись, поинтересовался боцман. — Оружие-то хоть при себе, а? На всякий случай.

Тышковский кивнул, и направился к каюте агента, благо её дверь располагалась неподалёку, чуть поближе, чем блокировавшие проход псы. Не то, чтобы Виталий боялся собак, опасался, конечно. Но последний аргумент в виде табельного «Кортика 09» уверенности придавал. Он успел сделать шагов десять вперед, как псы, как по команде вскочили, глухо рыча, неторопливо направились к нему.

— Спокойно, пёсики, спокойно, — сказал Виталий, одной рукой расстегивая кобуру, а вторую поднял в останавливающем жесте, ладонью вперед.

Один из псов, рыжей масти, замолчал и остановился, глядя исподлобья на Виталия недобрым глазом, а второй, черный, повернулся в сторону патрульных и прилёг, наблюдая за кукольными солдатами.

«Охраняют хозяина, черти! — с неудовольствием подумал Тышковский, — да как грамотно охраняют!»

Он аккуратно, медленным движением раскрыл дверь каюты, и заглянул внутрь. Там было темно, только на столе был разложен какой-то прибор, мерцающий в темноте трехмерной панелью управления. Агент в пределах видимости не наблюдался.

— Хаски, ты где? — произнёс Виталий громким шёпотом.

Из темноты показалась фигура, мало чем напоминающая давешнего агента. Фигура была облачена в подобие лёгкого скафандра или экзоскелетки закрытого типа. Вместо лица в полумраке мерцала маска, формою здорово напоминавшая древнюю маску африканского колдуна. Её поверхность, словно сделанная из скрученных в толстые жгуты волокон, пульсировала белым светом. Жгуты эти складывались в причудливый узор, подчеркивающий нечеловеческие черты лица-маски. Ни глаз, ни других отверстий на маске не наблюдалось, что придавало ковыляющей навстречу Виталию фигуре жутковатый вид. Фигура передвигалась, растопырив руки опасаясь, видимо, врезаться во что-нибудь по дороге.

— Слышишь меня? — с сомнением поинтересовался Тышковский, фигура утвердительно кивнула. — Тут собачки твои расшалились. Может, заберешь их в каюту?

Фигура отрицательно замотала лицом-маской и протянула Виталию небольшой трубчатый предмет на цепочке.

— Что это? — спросил Тышковский, потянув за цепочку.

Агент, насколько ему позволило диковинный костюм, поднёс руку к тому месту, где должен быть рот и показал плечами глубокий выдох.

— Ультразвуковой свисток? — спросил Виталий.

Ответом был утвердительный кивок. Тышковский покрутил его в руках: самый обычный свисток для подачи сигналов собакам, которые, в отличие от человека, прекрасно слышат ультразвук. Пожав плечами, дунул в него, поглядывая на псов. Те, чуть помедлив, лениво затрусили в глухой коридорчик, в своё время облюбованный для них хозяином. Они даже не глянули на вжавшегося в стенку Виталия со стволом наизготовку. Почти беззвучно животные удалились, освободив проход. Капитан с облегчением выдохнул и спрятал ствол.

— Забери инструмент, — бросил он всё еще маячившей на пороге каюты фигуре агента и протянул ему свисток. Тот отрицательно покрутил головой и замахал руками, выпроваживая капитана. Виталий пожал плечами и добавил:

— Ладно, как-нибудь потом. Может, заодно, извинишься.

Фигура неопределенно покачала головой и, неловко развернувшись, направилась восвояси. Капитан, сунул ствол в кобуру и тоже побрёл назад, к поджидавшему его Ивлеву.

— Вот и всё, боцман, — сказал он, вытирая со лба капельки пота, — собачки оказались послушные. Пассажир, правда, у нас беспокойный. Пойдём отдыхать.

Правда, капитан направился не к себе в каюту, а заглянул в рубку. Просмотрев хвост информационного потока, довольно кивнул и обратился к Кормчему:

— Что делает на служебной палубе эта банда? Тебя вроде поставили за ними приглядывать, верно? — бесцветными голосом поинтересовался Виталий.

— Точно, так, капитан, — серьёзно ответил компьютер, уловив, что капитан не настроен шутить. — Да только не существует способа прямого влияния на Патруль. Они вполне автономные ребята.

— Боцмана ты вызвал? — продолжал Виталий.

— Да, вопросы, связанные со служебной палубой находятся в его компетенции, — отрапортовал Кормчий.

Виталий на минуту задумался, а потом произнёс:

— По всем вопросам, которые касаются особого пассажира обращаться исключительно ко мне. Патрулю впредь закрыть дорогу на вторую палубу.

В голосе капитана зазвенел металл.

— Слушаюсь, — сказала машина.

— И еще. Сделай так, чтобы до инженеров не дошла информация об инциденте. Пока не дошла. Надеюсь, это в твоей компетенции? — добавил Тышковский.

— В моей, будет исполнено, — отрапортовал Кормчий.

Капитан кивнул и, побыв ещё с минуту в рубке, отправился к себе в каюту.

***

Рано утром в каюте Тышковского ожила гарнитура внутрикорабельной связи. Разлепив глаза, капитан увидел, что вызов пришёл со злополучной второй палубы. Чертыхнувшись, капитан сполз с койки и дотянулся до связи.

— Слушаю, — ответил он.

— Хаски на связи. Капитан, надо бы встретиться. Можешь спуститься ко мне? — раздался голос агента.

— Думаю, что логичнее будет, если ты поднимешься ко мне, — неприятным голосом ответил Тышковский. — Справедливее, во всяком случае. Уж больно беспокойный ты пассажир!

— Я бы с радостью, капитан, — миролюбиво ответил Хаски. — Но не могу, поверь. Ты и сам потом поймешь.

Виталий добавил сердито:

— Как насчёт извинений?

— Приношу свои глубокие извинения за доставленные хлопоты, — голос агента прозвучал искренне и убедительно. Не подкопаешься.

— Ладно, жди, — произнёс Виталий неохотно.

Он не торопясь привёл себя в порядок, задумчиво покрутил в руках «Кортик 09», вернул его на место, в оружейный ящик. Спустившись на вторую палубу, капитан сначала заглянул в тупичок и убедился, что собаки мирно дремлют на какой-то дерюге, явно не корабельного происхождения. Виталий без стука решительно толкнул дверь каюты злополучного пассажира.

— Алло, агент, я здесь, принёс твой свисток, — сказал Виталий с порога.

— Проходи, капитан, — послышался охрипший, хотя и вполне узнаваемый агентов голос.

Виталий вошёл в каюту и остолбенел. И было от чего! За ночь Хаски изменился до неузнаваемости. Его лицо осунулось, откуда-то появились глубокие морщины и густой неровный загар. Руки стали похожи на коряги, с распухшими, плохо работающими суставами, покрытые таким же грязноватым загаром. Агент поднялся и неуклюжей походкой направился навстречу капитану.

— Теперь понимаешь, почему я просил прийти ко мне? — прохрипел он.

— Что стряслось? — ошарашено спросил Тышковский.

— Часть моей работы, как я уже говорил, — криво улыбнувшись, произнёс изменившийся до неузнаваемости пассажир.

— А обратно как? Или это навсегда? — спросил Виталий, покрутив пальцем вокруг лица.

— Точно также, раз-два и готово, — усмехнулся Хаски. — Капитан, всё, что ты увидел, не должно выйти за пределы этой комнаты, понимаешь, да? Приказ тебе передали с грифом «Для служебного пользования», так что соображай.

— Не хотел бы я оказаться на твоём месте, — скривившись, сказал Тышковский, продолжая разглядывать агента. — Психика от таких превращений не страдает?

— Есть немного, — агент неловко изобразил пожатие плечами, — потенциальный профессиональный риск.

— А почему переговорщиков не ставят в известность про тебя? Может, подстраховали бы в случае чего? У них наверняка статус позволяет, по уровню допуска к вашим секретам?

— А что бы это дало? — агент снова попытался пожать плечами, но жест ему так и не удался, — кэп, нам же про Ним на самом деле ничего не известно.

— Лукавишь, агент? — сощурившись, произнёс Виталий, — Врешь! Маскарад твой, с каких дел, если тебе ничего не ведомо про Ним?

— Хм, правильно мыслишь, — кивнув, ответил Хаски.

— Скажи, тайный агент, с МКК ваше ведомство наверняка сотрудничает? — спросил Виталий.

Агент, пристально глянул на Тышковского и еле заметно кивнул.

— С отделом «И»?

— Капитан, ты что, решил в шпионов поиграть? — механически ухмыляясь, сказал Хаски, однако глаза его оставались очень серьёзными.

— Вместе с приказом мне передали историческую справку, составленную этим отделом, — рассудительно ответил Виталий, — уверен, что справку эту довольно умело урезали. Абсолютно таким же манером, как и отчет вашей конторы про события, в которых нам с тобой не так давно довелось поучаствовать. Увидел лишь потому, что оба текста прочёл один за другим.

— Ну и что? — ответил агент, — наверняка принципы подготовки такого рода документов одинаковы, вряд ли тут можно изобрести что-то оригинальное. Да и зачем?

— Снова врешь? — спросил Виталий, скрещивая руки на груди.

— Можешь думать что угодно, — отрезал Хаски и добавил, чуть помедлив: — капитан Тышковский, я не уполномочен обсуждать свою профессиональную деятельность с кем бы то ни было, кроме своего непосредственного начальства.

— Угу, понятно, — кивнув, ответил Виталий. — Ладно, не хочешь — не говори.

— Просто это не твоё дело, капитан, точнее — не твоя компетенция, — продолжил примирительно агент. — Ты человек наблюдательный, думающий. Вот и подумай, оно тебе надо?

— Да понял я, — вздохнул Виталий. — Как ты собираешься попасть на Ним?

— Тысяч за десять километров от цели отчалю на своей шлюпке, — сказал агент.

— Этот э-э твой облик ещё не окончательный? — спросил Виталий.

В ответ Хаски лишь натянуто улыбнулся.

***

Впереди был еще один, третий день полёта. Тышковский явился в рубку, надел манипуляторы и бегло просмотрел бортовой информационный поток. Поток сегодня оказался скудным. Да и что могло происходить на борту, если корабль на крейсерской скорости двигался к цели в обычном пространстве? Тышковский бросил на экран приказ и долго изучал его. Убедившись, что он ничего не упустил, перетащил текст на боковой монитор и вытянул на экран злополучную историческую справку. Увы, но к первому впечатлению так ничего и не прибавилось. Тогда он убрал документы и обратился к бортовому компьютеру.

— Кормчий, как обстоят дела с мемуарами? Ты уже что-нибудь накропал? Сегодняшний день, похоже, будет спокойным. Попробуем что-то сотворить? — поинтересовался Виталий.

— Накропал, мы ж с тобой договаривались, капитан! Выбрал кое-что, учёл и твои пожелания, помнишь, ты говорил про видео из архива?

— Помню, давай список, — кивнул Виталий.

На экране перед Тышковским возникла аккуратная табличка с перечнем эпизодов. Список этот содержал ни о чём не говорящий Виталию архивный код, хронометраж и название эпизода. Все эпизоды, как на подбор, оказались снятыми в комбинированном стиле. Картинка в видимом диапазоне спектра и отдельно — в инфракрасном и ультрафиолетовом диапазонах электромагнитных волн, конвертированных в видимый спектр. Кое-где имелось несколько ракурсов: съемка с орбиты и кадры, переданные зондами Пролога. Эти съемки оказались весьма динамичными, насыщенными.

Названия эпизодов в таблице не отличались информативностью: «Тангейзер. Третий проход, дистанция 1.3 млн. км» и тому подобные, хотя, встречались и вполне понятные: «Извержение мегавулкана, эксцентричная очень теплая Земля, Весы» или «Утро на метановой реке, ледяной Нептун, Гидра». Под табличкой имелась сумма хронометража всех эпизодов. Виталий присвистнул, Кормчий насобирал материалов на 1273 часа непрерывного просмотра. Тогда Виталий щелчком манипулятора отправил весь список на воспроизведение в ускоренном режиме.

— Кормчий, а ты музыку часом не умеешь писать? — спросил Виталий, оторвавшись от величественного зрелища замерзшего аммиачного моря на каком-то очередном двойнике Нептуна.

— Нет, капитан. Такой программы у меня нет, — ответил бортовой компьютер.

— Программы? Хм-м-м… ну да! — усмехнулся Виталий.

— Давай сначала скомпонуем, а потом подберем музыкальный фон. Будет то, что надо! — азартно произнёс Тышковский. — Потом сделаем предварительный показ, можно на экипаже поэкспериментировать.

— Капитан, у меня еще текстик один тут образовался, может, глянешь? — как-то неуверенно промолвил Кормчий.

— Что за текст? — рассеяно спросил Виталий. Он уже занимался сортировкой эпизодов — планеты теплые, горячие, ледяные; двойные звёзды, пульсары, карлики и гиганты.

— Раз у меня юбилей, логично вспомнить самое начало. Как меня собирали, испытывали, учили думать и летать.

— О как! — растеряно произнёс Виталий, оторвавшись от сортировки. — Ну, давай свой текст.

— Вот, командир, — прогудел Кормчий, подсунув в самый угол экрана пиктограмку.

— Сам сочинял, что ли? — с сомнением в голосе поинтересовался Виталий, увидев на экране грамотно поделенный на абзацы текст, даже с эпиграфом.

— Конечно, — ответил бортовой компьютер, здесь про то, как я родился.