Глава 7. Агентурная работа.

Попрощавшись с экипажем Виталий, направился к мрачному шедевру местной архитектуры. Правое крыло здания смыкалось с мощеным из светлого камня высоким забором, за которым, вероятно, находился внутренний двор. Фигурный гребень каменной кладки забора был густо увит какой-то местной разновидностью плюща, а между левым крылом и кованой оградой городского парка темнела узкая боковая улочка.

Вход в храм караулил совсем юный на вид полицейский с чуть лошадиной конопатой физиономией. Остальные же, по всей вероятности, находились внутри здания. Юный страж порядка скучал.

— Скажите, это вероятно культовое сооружение? — поинтересовался у него Тышковский.

— Почему сразу культовое? Это Храм Пресвятой Клары Заступницы, — ответил тот, — а культурные заведения у нас там, — неопределенно махнул рукой юноша, — рядом с Университетской горкой. Там и Королевская библиотека и другие всякие… заведения.

— Ага, понятно, — кивнув, сказал Виталий. — А храм этот он как, действующий?

— Само собой, — ответил полицейский. — Вы не смотрите, что никого сейчас нету. Время позднее, а вот ежели на рассвете сюда придёте, не сомневайтесь, народу будет, не протолкнуться.

— Значит, в такое время в храме совсем никто не бывает? — уточнил Виталий.

— Так это когда как. Если праздник какой, то непременно Святые отцы службу совершают. А сегодня, раз день буднишний, чего им тут делать? Вообще они в монастыре живут.

— А когда обычно служба заканчивается? Наверное, еще засветло? — в тон полицейскому осведомился Виталий.

— Правильно, как темнеть начинает, так Святые отцы в монастырь направляются, — ответил юноша.

— А храм на ночь запирается? Или, может сторож тут ночует? — продолжал выспрашивать Виталий.

— Был сторож. Во-он там, — полисмен указал рукой на забор по правому крылу, — там и сторожка есть, и сад хороший, уютный. Только прежний сторож с неделю как умиротворился, а другого пока нету. Эх, красиво там! И служба хорошая, спокойная, молодых только не берут.

Юноша вздохнул, его лицо застыло в мечтательном выражении. Тышковский поблагодарил молодого полисмена и собрался было проскользнуть мимо постового внутрь храма, но не решился. Делать там сейчас нечего, разве что путаться под ногами у полицейских. Оставалось только вернуться на борт и ждать.

«Эх, Ильзе, как же тебя угораздило, девочка!» — подумал Виталий с болью. — «Ждать? Нет, сидеть сложа руки невыносимо, надо что-то делать».

Он связался с бортом «Фуэте», переговорил с Ривейрой. С того момента, как пропал сигнал биом-пака, новостей не было, Ильзе как сквозь землю провалилась. Кауфманн сообщил, что ему удалось добиться, чтобы дело поставили на контроль Королевской службе безопасности, которая подчинялась непосредственно монарху. В связи с чем, дело переквалифицировали из пропажи без вести в похищение. Йозефу удалось выяснить, что эта Королевская контора редко занималась уголовными делами, больше политическими. Впрочем, в чем подоплёка этого дела еще надо разобраться, чего здесь больше: уголовщины или политики.

Какое-то предчувствие, ощущение незавершенности не покидало его. Оно подсказывало Виталию, что-то ещё должно произойти здесь, на этой самой площади. Тышковский обернулся кругом. Витрина и дверь злополучной оружейной лавки прекрасно отсюда просматриваются. Дверь закрыта, в витрине — неяркий свет, еле-еле обозначавший контуры старинных круглых щитов и поблескивающих сталью рогатых шлемов. Расстояние от лавки до храма — метров сто пятьдесят-двести, видимость прямая. На пути — только брусчатка, цветочные клумбы да фонарики. Даже декоративные кусты, местами обрамляющие клумбы отступили в стороны. Конечно, напрямик тут не пройдёшь: мощёные дорожки стелятся прихотливыми узорами. Чтобы добраться от лавки до храма, пришлось бы пройти не двести, а все четыреста метров, если, кончено, не прыгать через клумбы. Виталий осмотрел ближайший цветник. Естественно, никаких следов там не обнаружилось. На всякий случай прошёл десяток шагов вперед, огляделся там.

Потом вернулся к храму, прошёлся вдоль каменного забора, заглянул во внутренний дворик. Не обнаружив ничего особенного, Виталий повернул в другую сторону, прошёлся вдоль здания, добравшись до левого крыла: в глубину квартала вёл петляющий тесный и довольно темный переулок. Виталий не решился свернуть туда и остановился, прислушиваясь. Рядом, в парке стрекотали цикады. Когда глаза стали привыкать к темноте, он смог рассмотреть, что переулок сбегает вниз по склону, а метрах в двадцати еле различимые перила указывали место, где начиналась каменная лестница. Что-то зашуршало рядом с Виталием. Звук в темноте был такой, словно кто-то возится на груде щебня, Тышковский замер, вслушиваясь. Тишина. Он медленно опустился на корточки, стараясь рассмотреть, где мог находиться источник таинственного звука. В нескольких метрах впереди, темнота сгущалась, словно какая-то тень прилепилась к стене храма.

Виталий замер, ожидая пока глаза привыкнут к темноте. Тень зашевелилась и снова что-то зашуршало, но вскоре затихло, Тышковский продолжал напряженно вслушиваться. Вдруг тишину прорезал, казалось, оглушительный скрежет. От неожиданности Виталий вздрогнул и вскочил на ноги. Но скрежетало вовсе не там, куда он так напряженно всматривался. Оглянувшись, он понял, что этот неприятный звук издавала открывающаяся дверь храма. Оттуда вышли, о чем-то споря, инспектор Блум и его напарник. Хотя препирались они довольно громко, разобрать, о чем идет речь не удавалось. До Виталия доносились лишь искаженные гулким фасадом высокого здания обрывки слов.

***

Тышковский направился к полицейским, в надежде что-то прояснить, но понял что это бесполезно. Те двинулись в сторону флайеров, не прекращая спора, за ними потянулся и юный страж порядка, карауливший храм, площадь опустела. Вдруг из темного переулка не торопясь вышел облезлый пёс, вслед за ним показался второй. Увидев Виталия, собаки остановились и, покружив немного на месте, улеглись на тротуар. Псы вели себя спокойно, лишь задирали морды вверх принюхиваясь. Не будучи осведомленным о нравах местных бродячих собак, Тышковский почёл за благо ретироваться к шлюпке. Вдруг из глубины переулка выглянула человеческая фигура в нищенских лохмотьях. Увидев Виталия, человек тут же нырнул в темноту. Но той секунды, что нищий находился в поле зрения Тышковского хватило, чтобы узнать его. Не обращая внимания на собак, капитан бросился в переулок, настиг проворно удиравшего человека, остановил его, поймав за рукав, от чего беглец потерял равновесие и чуть не повалился на спину.

— Какая встреча, специальный агент! — прошипел Виталий, крепко ухватился за бесформенную нищенскую хламиду и встряхнул так, что у содержимого хламиды клацнули зубы.

— Вот кто всё знает и кто нам поможет! — продолжал Тышковский, не прекращая встряхивать своего пленника.

— Тише, капитан, — сдавленным голосом произнёс Хаски, — уже никто никуда не бежит.

За спиной у Виталия раздалось глухое рычание, он тут же развернулся на звук, используя агента, как щит.

— Скажи своим псам, чтобы вели себя тихо, не то пристрелю, — приказал Виталий. Одной рукой он продолжал удерживать агента, а второй нашарил на поясе кобуру и потянул из неё «Кортик-09».

— Не могу, капитан, сначала отпусти, иначе они меня не послушают, — ответил Хаски, вертясь, как уж на сковородке.

— Ещё чего! — рыкнул Виталий, встряхнув ещё раз хламиду. Он даже подивился своей неизвестно откуда взявшейся решительности. — Собачий свисток где?

— Сейчас достану. Пусти, говорю, — огрызнулся Хаски и принялся шарить в хламиде.

Вдруг агент крепко ухватил руку Тышковского и, крутнувшись всем телом и выворачивая Виталию запястье, нырнул ему за спину.

— Не люблю, когда мне мешают делать свою работу, — прорычал Хаски и ловко обезоружив Виталия, сильным толчком в спину швырнул его на землю.

— Не тем занялся, капитан, — продолжал агент, приближаясь к лежащему на земле, — убирайся на свою посудину по хорошему! Я же объяснял тебе, дело у меня здесь важное и секретное. Не доводи до греха, я вправе убрать с дороги любого, кто станет мешать!

Виталия захлестнула волна гнева. Ах ты сукин сын, подумал он. Ну, держись, сам напросился! Он поймал противника на полушаге. Удар пришёлся агенту в колено опорной ноги, тот рухнул, как подкошенный. Не теряя времени, Виталий метнулся к лежащему, но было поздно. Хаски успел сориентироваться и встретить его сильным ударом в живот. Теперь на земле оказалось оба. Кто поднимется быстрее? Никто, оба вскочили на ноги одновременно, оба поглядывали на лежащий в стороне пистолет. Слишком далеко, не дотянуться. Не теряя времени, Тышковский бросился в атаку. После ложного выпада он нанёс боковой правый, целясь в челюсть. Но кулак лишь скользнул по обросшей щетиной щеке, и тут же Виталий получил ответный удар, угодивший точно в солнечное сплетение. Если бы не тренированный пресс, ему пришлось бы не сладко. Но кулак агента врезался в твердокаменное сплетение мышц.

Теперь противники вынуждены были разойтись на длинную дистанцию. Виталий снова пошёл в атаку, стараясь провести классическую боксерскую тройку, но Хаски легко парировал её.

— Капитан, не валяй дурака, — глухим голосом произнёс агент, — что тебе от меня надо?

Вместо ответа Виталий молча бросился вперед, пытаясь достать противника длинной серией, но слишком увлёкся и получил удар раскрытой ладонью в нос. В глазах вспыхнули звезды, из носа брызнула кровь. Ерунда, надо быть проворнее, у агента слишком массивная фигура, чтобы противостоять скоростному натиску. Тышковский закружил, сбивая противника с толку ложными выпадами.

— Ну ты и настырный тип! — раздраженно выпалил Хаски и вдруг сам взорвался молниеносной атакой.

Сильнейший удар пришёлся в корпус и Виталий оказался на земле.

— Кончай, кэп, не тебе со мной тягаться, — рявкнул агент, — давай поговорим.

Виталий хлюпнул разбитым носом и снова бросился в атаку. Агент неуловимым движением пропустил противника мимо себя и догнал его затрещиной, от которой Тышковский снова оказался на земле.

— Ну, так и будем продолжать? — уже спокойным и уверенным голосом спросил Хаски снова.

На сей раз Тышковский с трудом поднялся на ноги. Отдышавшись, глянул на противника.

— Поговорить-то можно, — сказал Виталий, — ты знаешь, что тут произошло? Пропал член экипажа, молоденькая девчушка, почти ребенок. Пропала именно здесь, — Тышковский махнул рукой в сторону площади.

— Знаю не больше твоего, — ответил агент, — полиция успела меня допросить. Хотели даже в тюрягу упечь на всякий случай, но потом передумали.

— Не крути, специальный агент, что тебе на самом деле известно? — спросил Виталий.

— Да ничего толком не известно! Туристов твоих — видел, врать не буду, даже милостыньку у них выпросил. Собственно, это всё, — пожал плечами Хаски.

— Не желаешь, значит, делиться? — сказал Виталий.

— Не чем делиться, кэп, — огрызнулся агент.

— А если я тебя сдам? — сказал Тышковский деревянным голосом, от чего агент дернулся, — нет, не местным, конечно. А, к примеру, Кауфманну?

— Ты чего, капитан, рехнулся на почве неприятностей? — злобно выпалил Хаски. — Под суд ведь пойдёшь за разглашение.

— Ерунда, — махнул рукой капитан, — на том документе, где сообщалось про тебя, был всего лишь гриф «Для служебного пользования». За это под суд не отдают.

— Ты точно рехнулся, — покачал головой агент, — что тебе от меня надо?

— Вот это уже другой разговор, Хаски, — сказал Виталий, — от тебя нужна небольшая и вполне посильная помощь.