5.

Хоши разлепил веки и с трудом поднял голову. Он был в жилище Серебряной Ласки. Она лежала перед ним обнажённая и спала глубоким спокойным сном. Её лицо больше не было страдальческим, Хоши даже разглядел лёгкую улыбку, тронувшую её губы. Его руки всё ещё лежали на ней, и он понял, что едва чувствует их. Шаман поднял эти дрожащие руки к лицу. Они были онемевшими, пальцы не гнулись. Он растёр ладони друг о друга, и это немного помогло, но кисти рук ходили ходуном, так, что он едва справился с этой простой задачей. Но всё же они работали. С ногами наверно будет хуже, но его проблемы потом, а сейчас надо разбудить Ласку.

Хоши достал из сумки ещё один пучок травы, сунул его в почти потухший очаг, сдул, занявшееся было, пламя, и оставил тлеть испускающие ароматный дым травинки, которыми принялся обмахивать тело Ласки, как бы сметая с него невидимую пыль. При этом он, не переставая, твердил заклинание, которое для постороннего уха звучало, как жужжание шмеля, а на самом деле было сложным построением рифмованных словосочетаний, изгоняющих остатки зла и открывающих дорогу потокам положительной энергии. Закончив «жужжать», Хоши потрогал спящую женщину за тёплое плечо, а потом легонько щёлкнул её по носу.

Ласка открыла глаза, обвела ими вокруг, как будто в первый раз видела это место, остановила взгляд на Хоши и заморгала в недоумении.

— Ой!

Она вдруг села и раздвинула ноги. Её глаза округлились от сильного удивления и страха — она сидела в луже собственной крови!

— Не бойся, это дурная кровь и очень хорошо, что она вышла. — Сказал Хоши и вдруг понял, что в его голосе больше не слышится львиный рык. — Сожги эту шкуру, когда я уйду. Не жалей — твой сын добудет новую. Тебе не мешало бы помыться, но сначала поесть. Я дам тебе травы. Вскипяти котелок воды и брось их туда. Когда варево остынет — пей отвар по два глотка перед едой три раза в день, пока котелок не кончится. И вот ещё что!

Хоши вынул из-за пазухи плоский чёрный камень шириной в полторы, а длиной в две ладони. На одной из коротких граней камня виднелось отверстие, сквозь который был пропущен кожаный ремешок.

— Перед сном клади его вот сюда! — Объяснял Хоши, указывая на её низ живота. — Когда чуть окрепнешь и начнёшь уверенно ходить, носи его на поясе под одеждой — он вытянет остатки болезни. Потом, как совсем поправишься, прокали его в огне, дай остыть, не опуская в воду, и повесь над входом в дом. Он защитит от болезней и тебя, и твоих детей. И последнее...

Хоши немного помолчал, собираясь с мыслями, ведь ему требовалось убедить Ласку в том, что она была не права, а проделать это с женщиной, даже если её упрямство сжато до мужского состояния, дело непростое.

— Запомни — не все мужчины плохи и не все они дураки. — Начал он издалека. — Настоящих дураков, как и умников среди них мало. Больше всего людей обыкновенных, у которых ума и глупости примерно поровну. Среди таких есть немало тех, кто не знает и десятой доли того, что знаешь ты, но может быть хорошим мужем и отцом, кто будет заботиться о тебе и ответит любовью на любовь. Я не говорю тебе вести в свой дом первого встречного. Просто не чурайся людей, будь среди них, говори, слушай, присматривайся и думай. Поверь, обязательно найдётся такой, который будет лучше многих. Может быть, ты встретишь его не сразу. Может быть, он будет не единственным, может их будет несколько, не страшно! Не бойся ошибиться, бойся не ошибаться, бездействуя. Ищи, не сдавайся, дай судьбе ещё шанс и не дави в себе зов плоти, не глуши его, ведь это оскорбляет Мать землю, обижает её, а обиженная земля может отмстить не только тебе, но и твоим детям. Сколько я дал тебе детских амулетов тогда?

— Пять.

— А сколько ты повесила детям на шею?

— Два.

— Вот видишь! Как много ещё нужно сделать! Ведь я неспроста дал тебе именно пять амулетов. Не три, не десять, а пять. Я ведь спрашивал тогда о тебе Мать землю, и она ответила, назвав именно такое количество. Не родить их, то же самое, что убить, а это великий грех!

Хоши помолчал. Он чувствовал себя совершенно разбитым, тело отказывалось слушаться, но мысли напротив, были ясными и чёткими, как картина окружающего мира в солнечный, безветренный день. Ему вдруг открылось будущее, точнее совсем малая его часть, которая касалась Ласки, точнее обеих Ласок, большой и маленькой, и немножечко Росомахи.

— Возьми ещё вот это.

Он протянул ей предмет длиной в локоть без малого, завёрнутый в шкурку выдры. Ласка взяла этот новый подарок, развернула у себя на коленях, и у неё в руках оказался… костяной белый фаллос, искусно выточенный из мамонтового бивня. Он был выполнен в таких подробностях и с таким тщанием, что казался живым! У основания этого произведения косторезного искусства виднелись какие-то знаки. Ласка вгляделась и увидела, что это изображения пар, сплетающихся в любовной схватке, выполненные, по-видимому, острым краем раскалённого камня. Она вопросительно взглянула на Хоши.

— Это на тот случай, если зов плоти возникнет раньше, чем ты встретишь подходящего мужчину. Конечно, это не может заменить мужа полностью, но всё же не даст твоей собственной крови застаиваться и вредить тебе, как это случилось теперь. Пойми — у человека все части тела должны работать, иначе они начинают отмирать, а отмерший орган может потянуть вслед за собой всё тело. Даже если такое не случится, то всё равно человек с бездействующим органом станет калекой. Заклей себе один глаз или зашей веко, и через полгода глаз перестанет видеть. Просиди полгода без движения и разучишься ходить. Детородный орган в этом случае такой же, как и все другие, только он требует к себе ещё более внимательного отношения, так-как связан со всем телом, и всё тело зависит от его здоровья и благополучия. Не обижай своё тело. Не отказывай ему в его просьбах, и оно отблагодарит тебя, а начнёшь пренебрегать — отплатит преждевременной старостью.

Хоши опять замолчал. Он знал, что должен сейчас уйти, но уходить не хотелось, ведь он понимал, что видит Ласку в последний раз.

— Может, останешься? — Спросила Ласка, когда он сделал движение, чтобы встать. — Уже поздно, и на улице совсем темно. Останься на ночь. Поужинаешь, выспишься, а завтра утром пойдёшь к себе, если не захочешь остаться ещё.

Хоши помотал головой. Он знал, что оставаться нельзя, как бы ему этого не хотелось.

— Я должен идти. — Сказал он. — Отправь со мной Маленькую Росомаху и Снежную Ласку. Не бойся, с ними не случится ничего плохого. Вокруг ни одной хищной твари. Волки отошли к северу вместе со стадами оленей, снежные львы заняты мамонтами, медведи спят. Росомах, кроме твоего сына, давно уже никто не видел, да и не такие они глупые, чтобы подходить сейчас так близко к людям — еду не достанут, а шкуры могут потерять.