Начало

1

Он с трудом открыл опухшие веки и первые несколько секунд не мог понять откуда доносится этот противный звук. Борясь со свинцовой тяжестью во всем теле, повернул голову налево. В проёме открытой балконной двери — серая панорама раннего питерского утра. «Чёртов трамвай… как всегда по расписанию...» — раздражённо подумал он.

Приложив титанические усилия, чтоб оторвать гудевшую голову от подушки, он сел на край кровати. В голове — церковный звон, во рту — пустыня Гоби, а желудок сведенный болезненным спазмом, угрожал вывернуть содержимое вчерашнего вечера на прикроватный коврик.

Схватившись за изголовье кровати мужчина встал и спотыкаясь о разбросаны по спальне вещи, пошатываясь побрел в ванную.

Оперившись руками на умывальник, он уставился на себя в зеркало. Оттуда на него глядело серое лицо мужчины лет пятидесяти, с явными признаками похмелья: опухшие веки, бледные, будто выцветшие глаза с черно-фиолетовым кругами под ними, слишком заостренный нос и недельная пегая щетина на похудевших скулах.

— Даа, батенька, а тебе всего лишь сорок два… — сказал он вслух отражению. Включив душ он стянул с себя джинсы (вчера видимо сил хватило только на верхнюю часть тела) трусы, носки и решительно настроенный привести себя в порядок, шагнул под прохладные струи воды.

Стоя под душем он прокручивать в голове события последние двух месяцев. Он до сих пор не понимал за что ему все это? Как это могла произойти с ним? Как это могло произойти с ними, с его любимыми девочками? Перед его глазами до сих пор стояло два гроба в центре зала прощаний. Два закрытых лакированных гроба. Один стандартный — 170 см в длину, 60 см в ширину, из тёмного дуба с позолоченными ручками; и второй — (от которого он не мог оторвать глаз всю церемонию прощания, потому что эта неправильность происходящего не укладывалась у него в голове) 120 см в длину и 40 см в ширину, из светлой, почти янтарной липы с серебряными ручками и барельефом ангела в изголовье. Сегодня девятое сентября 2020 года, сегодня ровно два месяца с того самого дня, который провел черту между «до» и «после» в его жизни… Простояв около тридцати минут под холодными струями воды он провел руками по волосам, тряхнул головой, отгоняя мрачные мысли и принялся намыливать тело.

Выбритый и посвежевший, обернув полотенце вокруг бёдер он вышел на кухню. Обшарив все полки и ящики в поисках аптечки, он таки раздобыл спасительную пачку аспирина. Достав бутылку газировки из холодильника, в котором с недавних пор, кроме яиц, пива и воды редко хранились что-нибудь ещё, он запил таблетку… подумав несколько секунд закинул в рот ещё одну. Клацнув кнопкой электрического чайника, потянулся за чашкой и услышал из коридора надрывное жужжание своего мобильника. На поиски аппарат ушло несколько минут, за которые звонивший абонент успел отключиться. Взяв в руки телефон и не успев нажать на пропущенные вызовы, он увидел на экране входящий — «подполковник Соколов». Переведя дыхание он нажал на зелёную кнопку и поднёс телефон к уху.

— Здравия желаю, товарищ подполковник, — отрапортовал он, инстинктивно подтянувшись.

— И тебе не хворать, товарищ майор, — удивлённо хмыкнул Соколов, — по правде говоря, не ожидал услышать тебя трезвым, но это как нельзя кстати — осторожно произнес подполковник.

— Я слушаю, товарищ подполковник! — отчеканил майор.

— Дмитрий Саныч, я понимаю, что не время и я обещал тебе три месяца отпуска, но в этом деле нам без тебя никак, ей-богу, — будто извиняюсь начал Соколов.

— Андрей Яковлевич, если честно — я и сам хотел сегодня приехать — моя печень больше не выдержит, — вздыхая сказал Дмитрий.

— Вот и правильно, Дмитрий Саныч, вот и хорошо, — повеселев сказал Андрей Яковлевич, — тогда жду тебя через час у себя в кабинете.

— Буду через два, товарищ подполковник — нужно кое-куда заехать… — тихо произнес Дмитрий.

— Хорошо, майор, но не минутой позже! — твёрдо сказал Соколов.

— Слушаюсь, товарищ подполковник! — ответил майор и отключил звонок.

Выйдя из парадной, Дмитрий Саныч окинул двор взглядом и отыскав наконец-то свою машину среди множества других авто, решительным шагом направился к ней. Honda Civic 2008 года, цвета серебристый металлик, сиротливо прижалась к противоположному краю двора. Два месяца он не садился в неё. Два месяца не ездил за рулём своей «Ласточки»… Нет, он ничего не боялся, просто в пьяном угаре было не до руля, да и не зачем было, алко-маркет ведь за углом…

Выехав со двора он направился на восток в сторону Волковского кладбища. Езда за рулём и дорого немного успокоили его. Остановившись у цветочного магазинчика он купил два букета цветов: 12 чёрных роз для жены — её любимые цветы; и 12 белых для дочери — для пионов не сезон.

Войдя на кладбище он глубоко вздохнул и направился к последнему адресу своих родных девочек…

Под молодой березой два холмика усыпанных искусственными венками и множеством уже увядших живых цветов. Два креста из тёмного дерева. Две фотографии в рамках. Две чёрные таблички с позолоченной гравировкой :

Громова

Анастасия

Михайловна

17.12.1985 г.

09.07.2020 г.

Громова

Софья

Дмитриевна

05.10.2015 г.

09.07.2020 г.

Уже не сдерживая слез он опустился на колени и положил цветы на могилы. С первой фотографии на него смотрела молодая шатенка с карими глазами, широкой, открытой улыбкой и аккуратной родиной над левым уголком рта. Со второй — тоже шатенка, только совсем ещё малышка, с голубыми как у него глазами и с такой же родиной как у матери. Маленький, вздернутый к верху носик, был усыпан трогательными веснушками… «Папа, папа, — кричала она, запрыгивая к нему на руки, — а Мария Фёдоровна в саду сказала, что это меня солнышко по утрам целует и ты меня поцелуй, — обвивая его шею маленькими ручонками, она подставила ему свой нос». Воспоминания больно резанули по сердцу и отозвались где-то под левой лопаткой.

— Настасья, я так виноват!.. Перед тобой виноват, перед Совушкой! Я должен был быть с вами! Погибнуть, там, с вами! Простите меня, девочки, простите…. — рыдал он, стоя перед креста ми на коленях.

— Хватит, милок, хватит…. Утопишь ты их так.

Дмитрий вздрогнул от неожиданности. Погруженный в свою боль он даже не заметил, как к нему подошла сухая бабулечка, лет семидесяти, в синем платке на голове и в чем-то напоминающем чёрный балахон. Смахнув слезы, Дмитрий поднялся с колен и с высоты своего роста обречённо посмотрел на женщину.

— А как жить дальше, бабушка? Ради чего жить? Жизнь моя, вот где теперь лежит — кивнул он в сторону могил.

— А ради жизни и жить, милок, ради жизни. Здесь смерть одна лежит, нет здесь жизни… Смерть да воронье здесь — больше ничего. А ты возьми и живи на зло смерти. Ради памяти о них и живи. Жизнь штука длинная и интересная… Глядишь — повернешь за угол, а там дорога… И куда она тебя приведёт не узнаешь, пока до конца не дойдёшь. — сочувственно сказала бабулечка.

— А, вы бабушка, вы уже узнали куда привела вас ваша дорога? — спросил Дмитрий, не отрывая взгляда от фотографий своих девочек. Не услышав ответа он повернулся, но не увидел рядом с собой никого…

— Вот видишь, Настасья, — я схожу с ума, — не весело улыбнувшись произнёс он и кинув прощальный взгляд на могилы, направился к выходу. Подходя к машине он заметил синий платок, медленно двигающийся между могил.

— А нет, дом умалишенных ещё подождёт — тихо пробормотал он и сел в машину.

2

Громов Дмитрий Александрович, сорока двух лет от роду, трудился на весьма не лёгком поприще. Он являлся старшим следователем по особо важным делам в отделе по борьбе с преступлениями против личности и общественной безопасности и носил звание майора. Это был высокий, хорошо сложенный мужчина. Не смотря на свой возраст, он имел хорошую физическую форму. И хотя «качком» его не назовёшь, в его теле не было ни грамма лишнего жира. Он был брюнетом с голубыми глазами и едва заметной проседью на висках. Замкнутый, слегка отрешенный (издержки профессии), но не вспыльчивый. Курил. До событий двухмесячной давности, не имел проблем с алкоголем.

Воспитывался он в весьма благополучной семье: — отец был полковником армии Российской Федерации — трагически погиб в Чечне в 1995 году; мать — хирург в военном госпитале. Увы, внезапный уход мужа и заботы о двух подростка, лежали тяжёлым грузом на плечах хрупкой женщины много лет. В итоге — в декабре 2010 года, сердце Анны Степановны не выдержали и она скончалась от обширного инфаркта. Теперь от семьи Громовых остались двое — брат и сестра — Дмитрий и Екатерина.

Громова Екатерина Александровна была младше брата на пять лет. Имела весьма лёгкий характер и преподавала детям географию в одной из питерских гимназий. Она и познакомила Дмитрия с его будущей женой Анастасией, с которой до этого трагического дня, он прожил девять лет счастливой семейной жизни.

Подъехав к участку, Громов заглушить мотор, но вышел из машины не сразу. Он внутренне настраивался на встречу с коллегами. Майор понимал — стоит ему переступить порог отдела полиции, он тут же столкнётся с несколькими десятками сочувственных взглядов и с еще большим количеством ободряющих фраз, типа: «Ну ты это…Держись, дружище… »Он взглянул на часы… Без пяти девять утра…Это были трофейные часы времен ВОВ. Чёрный военный циферблат с арабскими цифрами. Оригинальные стрелки, с которых был снят радиоактивный радий и люминофорбыл восстановлен с помощь безопасной светомассы. Малая секундная стрелка находилась в положении шести часов. Чёрный кожаный ремень, хромированный корпус. На задней стальной крышке — клеймо «D» — признак военного заказа Вермахта (Люфтваффе).

В мае 1945 года в Берлине Красная Армия обнаружила на одном из немецких складов семнадцать тысяч наручных часов Selza. Когда город был взят, этими часами награждали солдат и офицеров, отличившихся в боях за немецкую столицу. Одним из этих офицеров был дед Громова. С тех пор эти часы стали чем-то вроде семейной реликвии. «Ну, Дмитрий Саныч — пора!» — мысленно приказал он сам себе и вышел из машины.

Как он и ожидал… Стоило майору войти в здание, как на него тут же обрушилась лавина жалостливых взглядов и шквал сочувственных перешептываний за спиной. Поднявшись на второй этаж он постучал в дверь руководителя отдела.

— Разрешите, товарищ подполковник? — просовывая голову в проем двери спросил майор.

— А, Митя! Входит, входи. — поднимаясь из за стола быстро сказал подполковник. Громов прошёл в кабинет и прикрыл за собой дверь.

— Товарищ подполковник, май… — начал было он.

— Митя, завязывай ты с этой официальщиной! Что ты все товарищ подполковник, да товарищ подполковник, как заведенный, ей-богу! — раздражённо заявил Соколов. — Мы же с тобой в кабинете одни, начальства вокруг нет, так что давай, ей-богу, по-старинке, Громов. — говорил он, подводя майора к столу. — Присаживайся. Соколов обошёл стол и сел в свое кресло. Внимательно взглянув на Громова, спросил:

— Ты вообще как?

— Хреново, Яковлевич, хреново… — честно ответил майор.

— Может к штатном психологу? — с надеждой в голосе поинтересовался подполковник.

— Яковлевич, скажи честно— тебе хоть раз помогло все это словоблудие? — с грустной иронией спросил Дмитрий.

— Если честно — не особо… Но я должен был спросить. — ответил Соколов. — Ты уверен, что сможешь уже принять дела?

— Только работа меня сейчас и спасёт от самобичевания… Смотреть на чужое горе, легче чем на свое… — не глядя в глаза начальника произнёс Громов.

— Ладно, не буду тебя мучать пустыми разговорами. Приступил к делу! — сказал Соколов. — Сейчас поедешь в Левашово, опергруппа и криминалисты уже там. По сведениям участкового, в лесополосе обнаружили труп девушки с явными признаками насильственной смерти. Съезди осмотрись, после доложишь. А, и возьми с собой стажёра! — вставая с кресла заявил Соколов.

— Какого ещё к черту стажёра?! Яковлевич, ты издеваешься? — возмущённо начал Громов.

— Возьми, возьми, Митя! Толковый парень, тебе понравится, ей-богу. — улыбаясь ответил подполковник и положив руку на плечо майора, подвёл его к двери.

— Ну да! Ходи за ним по пятам, нянчись… Что я не знаю этих стажеров? Они же на месте преступления как стадо носорогов…. — не унимался Громов.

— Митя, ну я же тебя в своё время как-то вынянчил. И хочу заметить у меня весьма не плохо получилось, ей-богу! — продолжая улыбаться ответил Андрей Яковлевич и открыл перед Громовым дверь.

— Как хоть зовут твоего «толкового парня»? — тяжело вздохнул спросил Громов.

— Соболев Илья, ждёт тебя у дежурного. — ответил подполковник выводя майора в коридор. Чертыхаясь и бурча себе под нос ругательства, Громов спустился по лестнице и направился к дежурному.

Если театр начинается с вешалки, то полицейский участок — с дежурной части. Здесь работают, наверное, самые стрессоустойчевые сотрудники органов правопорядка. Постоянные тревожные звонки, координирование оперативных групп, а порой и просто телефонные хулиганы — все это происходит тут.

Войдя в дежурную часть Громов в знак приветствия протянул руку дежурившему оперативники и обернувшись на сидевшего у стены паренька, спросил:

— Ты Соболев?

— Так точно, товарищ майор! — вскакивая со стула и отдавая честь прогремел парень.

— Собирайся. Поедешь со мной. — приказал Дмитрий, окинув гиганта взглядом с ног до головы и не дожидаясь ответа вышел за дверь. Гигант схватил свою кожаную сумку и не попрощавшись с дежурным, вылетел вслед за Громовым. Преодолев расстояние между ними в два шага, стажёр поравнялся с Громовым, который уже выходил из участка.

— Меня зовут Гро… — начал майор.

— Громов Дмитрий Александрович, я знаю, товарищ майор! Для меня честь работать под вашим руководством! — слегка краснея, быстро протараторил громила.

— Имя и звание? — тихо, но довольно строго спросил Громов, останавливаясь возле машины.

— Моё? — ещё больше краснея, ответил вопросом на вопрос стажёр.

— Ну свое то я знаю, слава богу, память ещё не подводит! — раздражённо ответил Громов.

— Соболев Илья, лейтенант полиции! — вытянув руки по швам, громко отрапортовал смущенный Соболев.

— Так вот, лейтенант полиции, Соболев Илья, — смягчаясь произнёс Громов, — запомни правило номер один: никогда не перебивай старшего по званию. Уяснил?

— Так точно, товарищ майор! Виноват, товарищ майор! Исправлюсь, товарищ майор! — вытянувшись ещё больше почти прокричал лейтенант.

— Молодец, Соболев. Вольно. И не ори ты так, мы ж не на плацу. Садись, поехали. — сказал майор открывая дверь машины.

До Левашово ехать около часа. За это время Громов узнал, что лейтенант окончил Академию МВД, был в тройке лучших на своём курсе, живёт с мамой в двушке и вымахал до роста в два метра два сантиметра. Они мчались по трассе, динамики разрывали БИ-2, а за окнами машины, лес сливался в одно сплошное зелёное пятно.

Новоселки — раньше так называли не большую деревню расположенную не далеко от Левашовской пустоши. Нынче же это территориальная зона в посёлке Левашово. Здесь расположился карьер, или как многие его называют «искусственное озеро», с трех сторон окружённый лесом. Туда и направлялись майор с лейтенан— том. Свернув на грунтовую дорогу, Громов проехал ещё метров пятьсот и увидел припаркованный полицейский УАЗ. Остановив машину он положил руку на руль и повернулся к Илье.

— Значит так, стажёр. Грудью на амбразуру не кидаться, глупых вопросов не задавать, меня не отвлекать, криминалистам не мешать. Твоя задача — внимательно осмотреть место преступления, желательно не затоптав улики. Можешь законспектировать, если хочешь. После, сравним наблюдения. Уяснил? — спросил Громов, внимательно глядя на лейтенанта.

— Так точно, товарищ майор. — кивнул Илья.

— И ещё — можно по имени отчеству, стажёр. — сказал Громов выходя из машины.

— Слушаюсь, това… Дмитрий Александрович. — запнувшись ответил Илья. Пройдя ещё метров сто вглубь леса они оказались на небольшой опушке, окружённый хвойными деревьями. Поверхность земли была укрыта плотным ковром осыпавшихся рыжих иголок вперемешку с шишками. Метрах в пяти от них, по прямой, раскинулась огромная, метра два в высоту, куча валежника. К ним на встречу, отмахиваясь от комаров, бежал невысокий, коренастый мужчина средних лет.

— Здоро́во, Дмитрий Саныч! — протянув Громову руку, поприветствовал он.

— Привет, Леха, знакомься — Соболев Илья — лейтенант, стажёр. Стажёр, это капитан Макаров Алексей Сергеевич. — отвечая на приветствие проговорил майор, кивая в сторону Соболева. Капитан и лейтенант обменялись коротким рукопожатием, после чего Макаров продолжил уже на ходу: — тело там, за валежником, — махнул он в сторону кучи рукой, — зрелище, скажу я вам — не для слабонервных. — добавил капитан вытирая потный лоб салфеткой. Громов слегка удивлённо покосился на него, давая понять, что его вряд ли можно чем-то удивить.

Обойдя валежник справа, они вышли на северную часть опушки и перед их глазами предстало одновременно впечатляющее и ужасающее зрелище.

Между двумя не высокими соснами, находившимися друг от друга на расстоянии метра, были туго натянуты четыре хромированные цепи. В центре этих цепей, в полуметре от земли, находилось распятое тело девушке, лет двадцати на вид. На запястьях и лодыжках жертвы были такие же хромированные оковы, с большими кольцами по бокам, к которым и крепились цепи. Одета она была в алое платье со шлейфом — короткое спереди и удлиненное сзади. Платье было сшито из плотной, тяжёлой ткани и при сильных порывах ветра, шлейф развивался как мулета матадора. Лиф платья был без бретелек, поэтому руки и ноги девушки были обнажены.

Предплечья и плечи жертвы, так же как и вся поверхность бёдер и голеней, были покрыты мелкими шрамами, некоторые из них уже зарубцевались. На её шею был надет ошейник, тоже хромированный. Он был повернут кольцом назад. Девушка была брюнеткой, её волосы были собраны в хвост и заплетены в косу. С помощью чёрной шелковой ленты, кончик косы был привязан к кольцу ошейника. Таким образом — голова жертвы не падала на грудь, а была приподнята вверх.

С первого взгляда Громов подумал, что на глаза и губы девушки был нанесён чёрный макияж, по типу того, который носили представители готической субкультуры в середине нулевых. Но когда он подошёл ближе, опытного следователя передёрнуло. Веки и рот девушки были защиты, такой же чёрной лентой, которой фиксировалась коса. Ногти на руках и ногах девушки были накрашены лаком, в тон платья.

Аккуратно ступая по земле, чтобы не навредить работе криминалистов, Громов обошёл жертву сзади. На спине девушки, в районе лопаток, зияли две крупные серповидные раны, стянутые большими степлерными скобами. От этих ран, под лиф платья тянулись бороздки уже засохшей крови. Майор прикрыл глаза — даже для него это было слишком.

— Привет, Ирина, удалось обнаружить какие-нибудь следы? — спросил Громов, подойдя к женщине криминалисту, которая склонившись над пнем пыталась снять отпечатки с латунного овального разноса.

— Ааа, Дим, привет. — ответила она поднимаясь с колен. — Ты уже на службе?

— Как видишь — зло не дремлет. — мрачно ответил майор, кивая в сторону жертвы.

— Дим, ты как вообще? — заглянув ему в глаза тихо спросила женщина.

— Ира, я тебя прошу — давай по делу! — отводя взгляд в сторону ответил Громов

— Да конечно, извини…— поспешно ответила Ирина. — Вот пытаюсь выудить хоть что-нибудь из этой железки, пока безрезультатно… — указала она в сторону разноса. — Здесь было что-то вроде алтаря.

— Алтаря? — переспросил Громов. — Чокнутый религиозник?

— Возможно… Вот что мы обнаружили. Криминалист открыла свой кожаный чемодан и достав из него небольшой пластиковый контейнер, передала его следователю.

— Это бабочки? — спросил Громов, внимательно рассматривая содержимое контейнера.

— Да. Причём все уже были мертвы, когда мы их обнаружили. — ответила Ирина.

Громов осторожно открыл контейнер. В нем находились три бабочки около 5-6 см в длину. Окрас крыльев был темно-вишнёвый с широкой бледно-жёлтой каймой и голубыми пятнами перед ней.

— Это лежало рядом с бабочками на алтаре. — Ирина указала на букет сухостоя упакованный в большой зип-пакет.

— Мёртвые цветы, мёртвые бабочки… Он намекает на то, что все не вечно? — рассуждал вслух Громов. — Ира, дай мне хоть что-нибудь! Хоть какой-нибудь след! Отпечаток пальца, обуви, что-нибудь…

— Дима, я стараюсь, но все чисто…А на земле усыпанной сосновыми иголками вообще затруднительно оставить след от подошвы. — вздохнула она и для демонстрации сделала шаг назад.

— Черт! Осторожный ублюдок… — закуривая констатировал Громов.

— Что по жертве?

— На цепях и оковах отпечатков тоже нет. Работал в перчатках. Судя по трупным пятнам смерть наступила более 24 часов назад — это все что могу сказать, конкретнее только — судмедэксперт. Но глядя на повреждения, с точностью можно определить, что девочка пережила ад на земле… — печально вздохнула Ирина.

— Ира, найди мне что-нибудь! Этого подонка нужно найти. Судя по мизансцене — это не последняя жертва, он сам не остановится… — требовательно заявил майор.

— Громов, я перерою здесь каждый сантиметр земли, но я не уверена, что найду хоть что-то. Он и правда очень осторожный. — ответили Ирина и вернулась к обработке разноса.

Дмитрий ещё какое-то время стоял возле распятия, внимательно всматриваясь в жертву. Он пытался зацепиться взглядом хоть за что-нибудь. Увидеть хоть какую-нибудь зацепку… Но он не видел ничего… И чем дольше он смотрел на эту ужасную картину, тем сильнее чувствовал как в его груди поднимается огромная, кипящая волна гнева. Все его естество ненавидело, всех этих сексуальные и религиозных маньяков. Этих недолюдей, которые, однако, считали себя богами и почему-то думали, что имеют право решать — кому жить, а кому умереть. Этих больных на голову ублюдков, которые ради удовлетворения своих низменных, грязных фантазий были готовы на любое извращение… Он чувствовал как его охватывает ярость. Чувствовал как его внутренняя ищейка, пробуждается ото сна и пытается уловить след. От мрачных размышлений его отвлек звук щелкающего затвором фотоаппарата.

— Сержант! Снять здесь каждый сантиметр земли, каждое дерево, каждую чёртову ветку! Мне нужен подробный фотоотчёт с места преступления! — приказал Громов.

— Будет сделано, товарищ майор. — ответил фотограф криминалист.

Громов развернулся и подошёл к оперативнику.

— Привет, Саня. — поздоровался майор и затушив сигарету о подошву своей кроссовки, положил окурок в карман ветровки. — Кто обнаружил труп?

— Привет, Дмитрий Саныч. Рыбак. Шёл на утреннюю рыбалку и наткнулся на неё, было ещё темно — пожимая руку майора ответил опер. — Мужик вроде крепкий, но трясётся до сих пор. Он вместе с участковый сидит в его УАЗике. А этот орёл с тобой? — ухмыляясь кивнул он в сторону белого как простыня Соболева.

— Ага… Стажёр. — недовольно ответил Громов. — Соболев! — позвал майор, — за мной. Соболев повернулся на крик и подбежал к следователю.

— Ты как, парень? Выглядишь не особо. — спросил Громов.

— Нормально, просто не ожидал увидеть подобное в свой первый рабочий день. — шумно сглотнув ответил стажёр.

— Привыкай. — хлопнул его майор по плечу и направился к стоянке машин.

Подойдя к машине участкового, Громов увидел сидящего с открытой дверью мужчину, в плаще цвета хаки и резиновых сапогах. Он трясущимися руками пил из пластикового стаканчика воду. Рядом с ним стоял участковый.

— Здравия желаю. Старший лейтенант Акимов. — отдавая честь представился участковый.

— Майор Громов Дмитрий Александрович. Это лейтенант— Илья Соболев. А тебя как величать? — протягивая руку ответил Громов. Участковый пожал майору и лейтенанту руки и улыбаясь ответил: — тески будем, товарищ майор — Дмитрий Саныч я.

— Значит сработаемся, — слегка улыбнулся Громов в ответ.

— Рассказывай, что здесь произошло?

— Да вот, Пал Андреич у нас заядлый любитель утренней рыбалки… Говорит, шёл с утра, около половины пятого, своим обычным маршрутом, а тут такое… — ответил Акимов. Громов кивнул.

— Записывай, — сказал он Соболеву и повернулся к рыбаку.

— Пал Андреич, меня зовут Громов Дмитрий Саныч, я следователь. Расскажите как вы обнаружили девушку? Мужик никак не отреагировал на вопрос.

— Павел Андреевич, вы меня слышите?! — повысил голос майор.

— А? Да… да я вас слышу — фокусируя взгляд на майоре ответил Павел Андреевич.

— Расскажите, пожалуйста, как все было? — чётко произнося каждое слово, опять спросил Громов.

— Да, да. Расскажу… Всё расскажу. Иду я значит как обычно — в одной руке удочка, в другой — сетка для улова. Я ведь на рыбалку шёл… На рыбалку, понимаете? Вчера из макухи с пахучим маслицем прикормку сделал, с вечера раскидал на своём месте, у меня там знаете ли тихо так, хорошо… Так что улов должен был быть царский, — он отхлебнул воды и продолжил: — так вот… Иду я значит себе, иду. Захожу за валежник, а там во! — мужик в ужасе округлил глаза. — И главное, я же сначала подумал, что это плакат какой висит — темно же было. Ещё подумал — какой дурак будет плакат в лесу вешать? Ну и подошёл ближе, фонарик достал… Дай, думаю прочитаю, чо там на нем понаписано. Посветил фонариком, а там… — он прикрыл глаза рукой. — Ну я удочку в одну сторону, сетку в другую и как дал деру! Не помню как до Саныча добежал. Вот… — переведя дух закончил рыбак.

— Во сколько это было, старлей? — обратился Громов к участковому.

— Прибежал он ко мне около пяти утра, светало уже. Ну я сразу на коня — и сюда. А как увидел это, вызвал ваших. — ответил Акимов.

— Понятно, — кивнул майор. — Пал Андреич, а вы говорили, что вчера вечером ходили рыбку прикармливать? — обратился опять Громов к рыбаку.

— Ну да. Оно знаете, так всегда лучше, если с вечера прикормить — утром клев во всю будет… — начал мужик.

— Да, да. Пал Андреич, а скажите — вчера с вечера ничего странного не заметили? — перебил его майор.

— Её там точно вчера не было — нервно ответил рыбак, пытаясь прикурить сигарету. Громов поднёс ему горящую зажигалку.

— А может видели кого подозрительного, Пал Андреич? Может кто из местных по лесу бродил или машина незнакомая у леса стояла?

— Да, нет, нет… Всё как обычно было, никого там не было. — пожимая плечами ответил рыбак.

— Ясно. Спасибо, Пал Андреич. Если что вспомните, звоните. — пожал ему руку майор и протянул свою визитку.

— Вы уж найдите их, товарищ майор! Негоже таким сволочам по земле ходит, — сказал Пал Андреич, удерживая руку майора в своей.

— Найдём, Пал Андреич, найдём! — ответил Громов хлопая его по плечу.