Сеанс 4

Досье №4. Матвеева Лидия Павловна, 38 лет; безработная. Муж: Матвеев Сергей Валентинович; дочь: Матвеева Анна Игоревна (12 лет) — крестница и основная наследница Зосимовой Екатерины Михайловны.

День обещал быть занятным — мало того, что с утра Костя получил от начальства рекомендацию быстрее шевелить мозгами, так теперь он ещё и почти опаздывал — скоро должен был закончиться сеанс психотерапии Ивановой, а ему обязательно нужно было быть на месте вовремя, чтобы Зверев при нём провёл новый сеанс гипноза!

Не рассчитав время, он слишком долго решал вопросы вне офиса и потому не успел заехать на работу за Светой. Она была этим очень недовольна, но ей ничего не оставалось, как смириться и остаться на рабочем месте, а Костя направился в клинику сам.

Когда он подъехал к закрытой шлагбаумом территории, он уже так торопился, что даже не стал ждать, когда его пропустят, и припарковался рядом, а после кинулся ко входу в здание.

Поднявшись на второй этаж, к кабинету Зверева, он остановился в приёмной. Анастасия, приветливо кивнув ему, как старому знакомому, тут же нажала на телефоне кнопку связи, не давая ему отдышаться.

— Дмитрий Никифорович, тут к вам следователь, Константин Михайлович…

— Пускай войдёт, мы уже готовы, — ответил спокойный голос, и Мадаев вошёл в кабинет.

Зверев, как всегда, был на своём месте, в роскошном дорогом кресле. А при виде Валентины Костя сразу забыл все свои вопросы — она казалась очень расстроенной и была немного бледна… Устало она глянула на него и тут же отвела взор.

— Как ваш сеанс? — наклонившись к Дмитрию, осторожно, тихо спросил он, имея в виду обычный сеанс психотерапии, после которого они должны были приступить к гипнотическому.

— Всё, как обычно: Валентина Осиповна сегодня немного не в себе. Говорит, что не выспалась. Думаю, забыла выпить снотворное… — негромко ответил тот, и Костя нехотя уточнил:

— Может, тогда лучше перенести?..

— Как желаете! — недоуменно пожав плечами, Зверев достал из коробочки сигару и потянулся за ножницами. — Только решайтесь быстрее: уйдёте сейчас — и я ещё успею немного побеседовать с ней. Но если хотите провести сеанс, это не будет проблемой — мы обратимся только к её подсознанию, а не к измученному тревогами будних дней материалистичному мышлению.

— Что ж, тогда давайте… — кивнул Костя и снова посмотрел на Валентину, но та будто и не наблюдала за их диалогом: она несколько отрешённо глядела куда-то в стену перед собой.

Впрочем, когда Зверев к ней обратился, она чуть оживилась, видимо, поняв, что приватные разговоры врача со следователем окончились и осталось провести немного времени под гипнозом, чтобы помочь Константину.

Вскоре она снова была уже расслаблена и безмятежна под действием силы гипнотерапевта и отвечала на задаваемые вопросы.

— Расскажите мне о Екатерине Зосимовой: как она любила проводить свободное время, с кем? — спросил Костя, внимательно глядя на Иванову: она прямо расцвела при упоминании о подруге и том времени, когда та была жива.

— О, Катенька очень любила танцевать! Она постоянно устраивала вечеринки — приглашала меня и других друзей, и даже не очень хороших знакомых. У неё хватало для этого и денег, и места — большая квартира, шикарная обстановка… Она вообще любила роскошь и у неё был отменный вкус!.. В её зале были даже огромные окна…

Она вдруг помрачнела, и Зверев тут же уточнил, прерывая её рассказ:

— Вам они не нравились?

— Теперь нет — это ведь из-за них Катенька упала: они такие большие, почти прямо до полу… Одно из них было открыто, и она…

— Вы сказали, что приглашали не очень хороших знакомых — что это значит, кто они? — снова перебил её Дмитрий, стремясь увести её из печальных воспоминаний.

— Катенька была очень весёлой, любила большие компании. А у нас с ней всегда было мало друзей, поэтому мы приглашали даже тех, кто не особо был нам знаком.

— А кто-нибудь из ваших гостей знал о финансовом состоянии Зосимовой? — спросил настороженно Костя.

— Не знаю. Наверное, догадывались — всё-таки элитная квартира и обстановка прекрасная…

— Лично вы с кем-нибудь из них продолжали контактировать после гибели Зосимовой?

— Нет.

— А Бердников тоже посещал эти вечеринки?

— Нет, он только однажды приходил.

— Почему?

— Он так напился, что Катя его на вечеринки больше не приглашала.

— То есть Бердников любил выпить?

— О, да! Катенька даже называла его «пивным ларьком», так ей это не нравилось, — немного насупилась Валентина, будто ей это было неприятно.

— Как часто вы его видели?

— Несколько раз — когда он встречал Катю, чтобы проводить её домой после наших с ней прогулок по городу. Перед его приходом она всегда смотрела на часы и говорила: «Скоро мой швейцар подойдёт». Мне это не нравилось, но она каждый раз так шутила, с такой странной улыбкой… неприятной. Как будто с пренебрежением…

— То есть вы думаете, она презирала Бердникова?

— Наверное, нет… Наверное, это была скорее снисходительность. Но только не потому, что у неё было много денег, а у него — нет. Думаю, как мужчина, он ей нравился — статный, крепкий… А ум на месте стоял — никакого развития. Как получил своё образование в техникуме, так и застыл… А Катеньке интеллигентный друг нужен был.

— Зачем же они встречались?

— Она говорила, что он обещал измениться, и она ждала…

— Понятно, а как относился к Зосимовой сам Бердников?

— Катя говорила, что он её обожает. Но я думала, что такой человек вряд ли может искренне любить — мне казалось, он думал только о себе, был нечестен.

— Что вы имеете в виду? Приведите хотя бы один пример, из-за которого вы так решили, — уточнил Костя.

— Мы с Катей как-то гуляли по городу. Это был чудесный день! — мы побывали на аттракционах, отлично там повеселились. Она была просто в восторге! Она вообще всё эмоционально воспринимала, радовалась, импульсивная была очень… К концу дня подошёл Иван, и они проводили меня к дому. Я уже попрощалась с ними, но, когда вошла в подъезд, вспомнила, что Катя не забрала свою косметику у меня из сумки — мы кое-что купили, и у неё не хватило места, так что я временно положила к себе… Я тут же выскочила во двор, чтобы успеть вернуть ей, и они ещё действительно недалеко ушли — Катя говорила по телефону, и они остановились. Но Бердников, пока она не видела, вытянул из наружного кармашка её сумки деньги.

— Что сделали вы, увидев это?

— Ушла обратно, даже не отдала косметику в тот раз… Хотя я поначалу подумала, что Катя разрешает ему так делать — он выглядел таким уверенным… Но потом, позже, всё-таки рассказала ей.

— И что она вам ответила?

— Она очень возмутилась, — вздохнула Валентина, — а через какое-то время объявила мне, что поссорилась с ним из-за этого. Впрочем, это было ненадолго — через пару дней она сказала, что мы обе в нём ошиблись: оказалось, он хотел сделать ей сюрприз — заказал романтический ужин, подарил большой букет роз… Она была в восторге.

— А вы тоже поверили, что он взял деньги именно для этого?

— Нет, но что я могла сделать? Кате так хотелось верить ему, тому, что он меняется, думает о ней…

— Понятно. Скажите теперь: у Зосимовой и Бердникова были какие-нибудь общие знакомые? Среди них мог быть кто-то, желающий ему зла?

— Не думаю… По крайней мере, я об их общих знакомых не знаю.

— Может, он перешёл кому-нибудь дорогу? Например, занял денег, не отдал?..

— Мне кажется, большую сумму ему никто бы и не дал, а небольшую Катенька и так ему выдавала.

— Небольшую? Это на что?

— На мелкие расходы, на еду. Когда они стали встречаться, он перестал искать себе работу. Кате всё время говорил комплименты — мол, ради неё можно ничего и не есть, лишь бы больше времени быть рядом! Ей это нравилось… Но после он ей на шею и сел — сначала хоть какую-то подработку искал, временные заказы выполнял, а потом даже их перестал делать. Катя по привычке давала ему денег, а когда уж не захотела — начались скандалы. Он говорил, что ничему не обучался и не продвинулся в карьере только потому, что всё своё время уделял ей…

— Они после этих скандалов расстались?

— Нет, после таких они мирились. В один из примирительных дней он даже сделал ей предложение; кольцо хотел подарить — оно было дорогим, красивым… До сих пор не понимаю, где ему удалось столько денег на него достать! По крайней мере, от Кати на такую сумму он не мог рассчитывать.

— Она отказалась? Объяснила, почему?

— Мне сказала, что не хочет, чтобы её муж был неработающим пьяницей.

— А ему то же самое сказала?

— Этого она мне не сообщила. Поделилась только, что они тогда сильно повздорили, неделю потом не разговаривали… Но после всё стало, как обычно.

— То есть они перестали ругаться?

— Нет, говорю же: всё стало, как прежде. Те же скандалы, недовольство… Был и такой случай: мы с Катей по телефону разговаривали, когда к ней пришёл Иван…

— Они не жили вместе? — уточнил Костя.

— Иногда она разрешала ему остаться, но в остальное время он жил в съёмной комнате.

— А чем расплачивался за аренду?

— Не знаю… Впрочем, Катенька ведь давала ему иногда денег просто так, а ещё платила ему за услуги домработника.

— Это как? — переглянулся Костя с не менее удивлённым Дмитрием.

— Она платила ему за работу по дому — в порядок там что-нибудь привести, починить, продукты закупить… Это чтобы он не думал, что она должна ему просто так деньги всё время давать.

— И он выполнял?..

— Ну да, деньги же нужны были… — безмятежно ответила Валентина.

— Понятно… Вы сказали, что Иван пришёл, когда вы говорили с Екатериной по телефону, — напомнил он.

— Да, и тогда я услышала, как они разговаривали. Бердников, видимо, зашёл в кухню. Он спросил у Кати, что есть покушать, а она крикнула, — она в другой комнате с телефоном сидела, — что сама уже ела и еды больше нет. Он предложил заказать что-то из ресторана, а она сказала, что нужно уметь экономить, чтобы деньги были… И добавила, что если он хочет у неё поесть, пусть сходит в магазин, купит продуктов, принесёт и сам приготовит.

«Жёстко она его! После такого он должен был или смириться, или глубоко ненавидеть…», — подумал Костя, а вслух просил:

— Он согласился?

— Нет, как раз тогда они опять поругались. Он кричал, что она его оскорбляет, за мужика не считает. Он, кажется, когда только пришёл, был уже нетрезв, а тут ещё такая ситуация… Она на него тоже накричала, и он ушёл, хлопнув дверью. А мне потом Катя сказала, что действительно не считает его мужчиной, потому что он любит только подачки принимать.

— Но после они помирились и продолжали встречаться? — недоуменно переспросил он.

— Да, но Катя уже всерьёз подумывала с ним расстаться, насовсем.

— Ясно… А скажите, Валентина Осиповна, — Костя вдруг, смутившись, закашлялся и тут же перестал: снисходительно усмехнувшись, Дмитрий похлопал его по спине, — вы никогда не переводили Бердникову деньги?

— Нет.

— А, может, давали ему их лично? — он с удивлением глядел на Валентину: мышцы её лица чуть подрагивали от напряжения.

— Иногда бывало такое… Когда Катеньки не было в городе, когда она уезжала куда-нибудь, то по телефону иногда просила меня дать ему немного денег.

— Ясно… — он на секунду замолчал, обдумывая новый вопрос. — А скажите, как реагировали на связь Зосимовой с Бердниковым её кумовья, Матвеевы?

— Им он тоже не нравился, но они, как понимаю, не говорили Катеньке о нём ничего плохого.

— Как же тогда вы узнали об их мнении?

— Однажды я была у них в гостях вместе с Катей, и Бердников тоже приходил, чтобы проводить её домой. Как оказалось, они его уже знали, — видимо, Катя их уже знакомила, — но они так пренебрежительно на него смотрели!.. Думаю, это говорит само за себя.

— Ясно… Ясно, — повторил Костя снова, будто, произнося это, ему действительно становилось всё понятно. Но на самом деле просветление не приходило, и он устало присел на стул.

— Константин Михайлович, наше с вами время на сегодня заканчивается, — негромко обратился к нему Дмитрий, и тот недоуменно поднял голову. — Скоро подойдёт другой клиент, и мне не хотелось бы перед ним извиняться…

— Да, да, конечно… — пробормотал он. В голове у него было ещё много вопросов, но задать их Ивановой он сейчас уже не мог…

Сеанс был завершён, и, простившись, Костя двинулся в сторону работы. Там новостей ожидала разочарованная Света — из-за того, что Мадаев не успел за ней заехать, она не повидала Зверева и на самом деле была этим расстроена. Впрочем, она успокаивала себя тем, что встретится с ним вечером, к тому же не в рабочей обстановке, и говорить об этом следователю она совсем не собиралась…

— Так, Света, у тебя что-то есть? — вместо рассказа о прошедшем сеансе, сразу обратился к ней Костя, зайдя в офис.

— Конечно! — тут же почти забыв своё расстройство, с готовностью подтвердила она, желая показать свой профессионализм и лихорадочно шаря среди беспорядочно раскиданных по столу листов. — Вы мне говорили перепроверить возможные контакты Бердникова с кем-нибудь из Петрозаводска. Так что я уже столько звонков сделала, что вам и не снилось!

— Ну, давай, выкладывай! — он присел на краешек стола и уставился на неё. Чуть зардевшись от такого внимания, она продолжала, а у него в голове в это время крутился один и тот же вопрос: была ли гибель Бердникова убийством или всё же случайностью?..

«Кому было выгодно, чтобы он погиб? — думал он. — Мне скажут свернуть дело, если в ближайшее же время у меня не будет адекватной версии… А вдруг это на самом деле несчастный случай? Но тогда почему в крови бедняги снотворное, почему?!.. И что он делал ночью у прудов в городе, куда вернулся без денег, промотав двадцать миллионов?! А если он был не один?..».

— Для начала я ещё раз просмотрела все звонки с сотового номера Бердникова, — сказала Света, — те, которые он успел совершить в день своей гибели, а также те, которые он сделал ранее, находясь в Болгарии.

Она приостановилась и мельком взглянула на Мадаева. Тот был весьма сосредоточен, и она довольно продолжала:

— Из Болгарии он звонил в гостиницу — заказал здесь номер за неделю до даты вылета. Других интересных звонков с его телефона в Петрозаводск я не нашла. Потом я прозвонила бывшие места его работы и узнала телефоны тех, с кем он лично работал. Я им звонила, все они подтвердили, что работал он плохо, никому особо не нравился и любил выпить. И вообще, говорят, он был, знаете ли, мерзким типом!

Она замолчала.

— Ясно… — ответил Костя, сдержав разочарованный вздох.

«Н-да, а информации-то — ноль… — хмуро подумал он. — Зацепок всё ещё нет, кроме одной — деньги. Те деньги, которые он получил неизвестным путём… И то — зацепка ли?.. Хотя нет, тут явно что-то нечисто! — сам бы он их не заработал. Значит, кто-то дал…».

— А за что дают деньги? — вслух спросил он, и Света сразу оживилась:

— За работу, за красоту…

— Или за информацию… — негромко добавил он, многозначительно посмотрев на помощницу, но она, кажется, его взгляда не поняла.

— А как прошёл сегодня сеанс с Ивановой? — спросила она с любопытством, решив, что разговор о её работе окончен и, наконец, можно спросить о том, что интересовало её гораздо больше.

Костя не ответил. «В Болгарии это его кинули на деньги, а не он кого-то, — задумался он, — да и погиб Бердников именно в Петрозаводске, значит, и искать нужно здесь! Но кого?! И бывшие знакомые не хотят про него вспоминать, а друзей, очевидно, у него отродясь не было… Но если ему тут кто-то заплатил, он мог вернуться из Болгарии, когда потерял там деньги, чтобы получить ещё, ведь знал кого-то, кто бы мог ему их дать…».

— Константин Михайлович? — услышал он недовольный голос и посмотрел на Свету: та с ожиданием глядела на него.

— А, Иванова… — кивнул он, вспомнив её вопрос. — Сеанс прошёл нормально, но нового мало: говорили о том, что Зосимова постоянно ругалась с Бердниковым и собиралась с ним расстаться как раз незадолго до своей гибели.

— Ну, что они ругались, мы и без сеанса знали…

— Да, а он, получается, в это же время получил откуда-то деньги и переехал в другую страну… — задумался Костя. — Может, они вдвоём что-то узнали, но она не вынесла этого знания и покончила с собой, а Бердников решил на информации заработать?

— Ну, или наоборот, — пожала плечами Света, — он что-то узнал и решил на этом заработать, а Зосимова после очередной ссоры с ним покончила с собой.

— Да, вот это надо было спрашивать у Ивановой!.. — с досадой пробормотал он. — То, что она помнит о душевном состоянии Зосимовой… Надо-ка выяснить это и у Зверева. Наверняка, у него есть записи того, о чём она рассказывала ему на сеансах. Может, она упоминала и то, что им с Бердниковым удалось узнать?

— Замечательная идея! — воодушевлённо воскликнула Света — ей очень понравилась мысль снова отправиться к Звереву.

— Но не сегодня уже — у нас есть ещё дела.

Она сразу сникла и вздохнула.

— Ладно, но в следующий раз вы не забудьте меня взять с собой!

— Хорошо, обещаю! — кивнул он, не уточняя, что при желании она всё же могла бы добраться и сама на автобусе, и Кузьмина опять оживилась и повеселела.

— А хотите знать мою версию?

— Конечно, выкладывай!

— Значит, Бердников уехал жить в Болгарию, когда откуда-то взял деньги. Неважно, откуда — нам эта информация не нужна… Он промотал всё и вернулся на знакомое место — всё-таки здесь у него и знакомых побольше, да и жил он там всего пару лет, а тут — постоянно на протяжении уже нескольких лет… Возможно, даже к этой самой Ивановой и приехал — назначил ей встречу; ожидая, гулял у прудов. А сам на наркотиках сидел… — может, кстати, так часть денег в Болгарии и просадил! Здесь у него, очевидно, заначка была, и ещё он знал, где достать наркотики. Приехал, а вместо них ему втюхали снотворное. Он, не разобравшись, проглотил порошок, сидя у прудов. Затем, конечно, заснул, это же снотворное оказалось… И свалился в пруд, где и захлебнулся. Вот вам и всё дело!

— Раскрыла! — подытожил Костя, спрятав улыбку. — А что же ты к этой Ивановой-то так прикипела? Зачем Бердникову нужно было с ней встречаться?

— Ну, у неё деньги есть. Может, он как раз хотел у неё занять, чтобы вложить в новое дело — старое-то, говорят, прогорело, бизнес с недвижимостью в Болгарии. А новое бы окупилось, и он вернул бы всё с лихвой — может, он так думал…

— Но Иванова-то не очень помнит, чтобы Бердников ей звонил. Так что, если он всё же и звонил ей, значит, не особо настаивал на встрече, иначе это врезалось бы ей в память, — предположил Костя.

— Знаете, не удивлюсь, если у неё не шибко-то хорошо с головой! — вдруг выпалила Света. — Она такая странная! — разговоров не помнит, Бердникова особо не знает, на то, что ребёнку файл надо открыть, внимания не обращает…

— Эй, довольно возмущаться! Здоровье у всех разное; вот ей приходится даже к психотерапевту ходить, а тебе — нет. Так что давай-ка займёмся нашей работой! — остудил её Мадаев. — Сегодня нужно посетить наследников Зосимовой, тех, которые ей кумовьями были, — надо узнать, бывал ли у них в гостях Бердников. Иванова сказала, что бывал и что Зосимова их с ним знакомила… Может, даже когда приехал, успел их посетить зачем-нибудь, мало ли… Ещё нужно сходить к квартире Зосимовой — её соседи могут его помнить.

— Мы же сегодня всё это не успеем?

— Успеем. Ты отправишься к одним, я — к другим. Можешь для поддержки взять с собой кого-нибудь из ребят.

— Сама справлюсь, только чур — я к Матвеевым! — быстро ответила Света.

«Буду я ещё в коридорах у соседей что-то выяснять! — решила она. — Лучше в квартире посидеть. Там, может, и чаем напоят, или у них ещё кто-нибудь в гостях будет… Вот интересно!».

— Только диктофон с собой возьми и включить его не забудь, — усмехнулся он её энтузиазму. — И контакты выясни — номера телефонов запиши, чтобы не ходить каждый раз, как вопрос возникнет…

Раздав указания и потратив ещё некоторое время на то, чтобы просмотреть документы, Костя вскоре снова собрался и ушёл — он отправился по адресу, по которому в Петрозаводске раньше проживала Зосимова.

Этот дом по сравнению с тем, в котором была квартира Ивановой, казался не таким уж элитным. Даже огромных, привлекающих к себе внимание окон почти в пол в когда-то роскошной квартире Зосимовой с улицы теперь не было видно — похоже, новые жильцы успели изменить жильё под себя. Также внутри не было консьержа, и ему пришлось прозванивать квартиры через домофон, чтобы кто-нибудь запустил его в подъезд. Некоторое время он топтался на крыльце — никто не открывал и даже не спрашивал, кто пришёл, будто в квартирах никого и не было, и он терпеливо продолжал жать на кнопки, пока через какое-то время к подъезду не подошёл один из жителей, возвращавшихся домой. Тогда Костя прошёл внутрь вслед за ним.

Поднявшись на нужный этаж, он первым делом всё-таки позвонил в дверь квартиры, когда-то принадлежащей самой Зосимовой. Но никто ему не ответил, и, прислушавшись, он ощутил только тишину — в квартире точно было пусто. Тогда он позвонил в дверь напротив. Тут ему, наконец, отворили, и он увидел перед собой старушку.

Он поторопился представиться:

— Я — следователь Константин Мадаев. Мне хотелось бы задать несколько вопросов о Екатерине Зосимовой, которая пару лет назад жила напротив вас.

Старушка понимающе качнула головой.

— А я видела, как вы туда звонили… в глазок смотрела. Да нет там сейчас никого — семейная пара живёт, да на работе пока все. Сразу ж, когда Катеньки не стало, её родственники приходили. Всё рыскали, рыскали там, да потом продали квартиру-то, — махнула она рукой.

«Значит, Матвеевы сразу после оформления наследства поспешили продать полученное жильё…», — отметил он про себя.

— А вы?..

— Мария Сергеевна я. А может, зайдёте, да чайку выпьете? Я о Катеньке много могу рассказать…

— Да, мне бы это очень пригодилось, — тут же согласился Костя. — Мне всё нужно, что сможете вспомнить: какие-нибудь моменты, необычные случаи, произошедшие с ней незадолго до её гибели, или даже что-нибудь о её характере…

Он прошёл вслед за Марией Сергеевной в её квартиру. Несмотря на нахождение в элитном доме, та внутри показалась ему небольшой, особенно после настоящих апартаментов Ивановой и квартиры Зосимовой, которая, судя по фотографиям, виденным им ранее, была роскошной.

— А вы одна? — уточнил он, оглядываясь, пока старушка неторопливо наливала чай.

— Одна, одна, милок, как перст! Уж годочков пять…

— А здесь давно живёте?

— Да хотела бы сказать, что всю жизнь, но на деле всего-то ничего: лет семь. Сыновья-то мне эту квартиру купили, а потом за границу уехали. Вот теперь сама тут мыкаюсь…

— Но за семь лет-то, наверняка, со всеми соседями перезнакомились?

— Да что уж соседи-то, милок… Даже вот чаю выпить не с кем… — вздохнув, пожаловалась она.

— А ваша бывшая соседка…

— Катенька?.. Бедная девочка, бедная… И при жизни-то счастья не было, и потом…

— А что «потом»? — насторожился Костя.

— Ну как… Деньги-то её накопленные, состояние целое, потерялись али чужому кому достались… Квартиру вот тоже чужим перепродали. А мужик-то и при жизни её к другой бабе бегал.

— Это ж кто, Мария Сергеевна? Неужто Иван Бердников? И какая-такая баба у него была? — он так заинтересовался, что даже отставил кружку, хотя очень хотел попить чай: время было вечернее, кушать хотелось, а работы ещё оставалось много.

— Ой, а я, милок, знаю?.. Это ж я и так лишь разок-то и слышала: иду, значит, к лифту, а он, дружок-то её, на лестничной площадке стоит да по телефону разговаривает. Серьёзно так да тихо: мол, скоро освобожусь и приду к тебе, моя милая. Милая… А Катеньку так никогда не звал… — вздохнула она с укоризной.

— А её как звал?

— Королевой.

— Так это ж ещё лучше? — не понял он.

— Эх, молодёжь!.. Королевами-то тех зовут, кто холоден и неприступен, да богат. А мужику баба мягкая нужна… Он тогда зовёт её и милой, и любимой, и дорогой… А тот Катю-то дорогой называл, да, боюсь, совсем не в том смысле…

— Понятно, — кивнул Костя. — А вот про деньги откуда знаете, что потерялись?

— Да как же? — удивилась она. — Наследники-то, когда квартиру получили, долго-долго в ней копошились, всё искали, искали… Никак, знаешь, не могли деньги Катины найти. Думали, она их в сейфе держит, а сейфа-то у девочки отродясь не было.

— А это откуда знаете? И где ж она хранила их тогда? Да и они ведь с чего-то решили, что деньги в квартире? — быстро спросил он, а старушка хрипло засмеялась.

— Выпей чайку, милок! — неторопливо придвинула она к нему поближе чайник и вазочку с печеньем. — Говорили мы иногда с Катенькой… Нравилась она мне, хорошая была, да и она от меня не пряталась… Да ты скажи хоть, зачем тебе про неё сейчас надо? Поняли, что ль, что не сама она себя погубила?

— Что вы об этом знаете? — резко отложил он взятое, было, печенье обратно.

— Ну, не могла же она вот так от жизни-то уйти. Она, знаешь, милок, какая была? Весёлая, жизнерадостная! Даже когда со своим хахалем-то ссорилась, всегда потом сама мирилась — вот так, в людей верила. Верила, что изменится… А тут ведь как: паук родился — пауком и проживёт, не стать ему жуком майским… Грубым таким, невоспитанным Иван её был…

— А помните тот злосчастный день? Может, было в нём что-то странное, подозрительное или необычное?

— Да меня уж тогда опрашивали, — задумалась она. — Ничего такого вроде бы… Хотя сама Катенька в тот день, конечно, странная была.

— И в чём это выражалось?

— Ну, ведро она вышла выносить, с мусором-то, — заговорщически наклонилась к нему старушка, будто делясь тайной. — Оно неполное было.

— И что? — не понял Костя.

— Знаешь, милок, Катенька сама ведь почти никогда, никогда не выносила мусор. Иван её обычно этим занимался — убирался да мусор выносил… Сама-то она не особо любила хозяйничать, вот и сор — если и выносила, то только когда ведро уж совсем полное было, до верху. Ну, чтобы пореже-то… А тут смотрю: неполное несёт, — сказала она и, задумавшись, замолчала, качая головой.

— Понятно. А ещё что-то… странное было? — напомнил он, не дождавшись продолжения.

— Так я ж и говорю… — очнулась она от раздумий. — Вижу: ведёрко-то неполное несёт. А я сама как раз на улицу шла и вот говорю ей: «Бросай-ка ты ведро это, приборку, да пойдём со мной — воздухом свежим подышим, а то на дворе уж день, а ты ещё не выходила!». Да… А она, знаете, — молчит. Как не заметила меня…

— Может, и впрямь не заметила?

— Как же, милок? Я ж прямо перед ней стояла… А она как мусор выкинула — так молча и пошла обратно в квартиру. И посмотрела на меня ещё так — то ли жалобно, то ли с просьбой какой… Я-то, глупая, тогда не поняла, что проблемы у неё какие-то, помощь нужна была… А она вон как поступила… Из окна…

Старушка вытерла набежавшую слезу.

— Мария Сергеевна, вы ведь сказали, что Зосимовой помогли уйти из жизни? — уточнил Костя.

— Ну да… Ежели б всё нормально было, вряд ли бы она на такое решилась…

— А, в этом смысле… — протянул он немного разочарованно. — Значит, думаете, у неё какие-то проблемы были? То есть не психического характера?

— Нет-нет, со здоровьем-то у неё всё нормально было! — замахала она руками от удивления, — да и на настроение не жаловалась. Всегда весёлая такая, бодрая, людей привлекала своей жизнерадостностью… Ей даже незнакомцы с удовольствием помогали, — вспомнила она.

— Это как?

— Ну, вот пришла она как-то домой, а с ней — мужчина. Сразу видно — солидный такой, умный…

— Как выглядел? — перебил Костя, тут же насторожившись.

— Ну, в летах он был, с бородой, да дипломат в руках. Я его в глазочек-то дверной увидела… Катенька к нему — как к незнакомому: взгляд такой — то ли холодный, то ли напуганный, рассеянный какой-то… Видать, на улице у неё что-то случилось, а он ей помог да до дому проводил. До квартиры довёл, в квартиру зашёл… А через какое-то время вышел и ушёл. И Катенька после этого до гибели-то своей такая же, как не своя, ходила. Из дома лишний раз носу не показывала, только в клинику свою да обратно. Видать, сильно испугалась она тогда чего-то. И не поговорить с ней, и не чайку попить… А потом — всё, из окошка…

Костя нервно постукивал по столу пальцем.

— А долго мужчина в квартире её пробыл?

— Да уж, может, и полчаса — я ж на время-то не глядела. Только, как услышала, что дверь открывается, снова к глазочку подошла да посмотрела.

— А как одет он был? Роста какого, высокий, низкий?

— Бороду помню, — задумалась она. — Костюм тоже такой, хороший… Кепка меня тогда удивила, но когда я увидела, что он с бородой, сразу поняла, что солидный человек.

— Кепка, значит, и борода… А вот на этого похож? — Костя вытащил из папки фотографию мужчины из банка, вместе с которым Зосимова получала деньги.

— Ну-ка, дай-ка взгляну, — старушка достала из кармана очки и всмотрелась. — Похож, пожалуй. Хороший человек, добрый…

— Вы его знаете?

— Нет, я ведь только тогда его и видела, — вновь закивала она.

— А почему тогда добрым называете?

— Как же, добрый потому что… Помог ведь ей. Да, хороший такой мужчина… — продолжала она довольно кивать.

— А ещё когда-нибудь он приходил к ней?

— Нет, говорю же, милок: не было больше никого. Но Катенька потом такая грустная ходила. Думаю, понравился он ей… Она же и с Иваном уж не виделась: поругалась, прогнала его, и он больше не появлялся. А тут — солидный человек, умный да ладный… Всё куда лучше её Ивана.

— А ещё что-нибудь интересное можете вспомнить? Кто ещё у неё бывал?

— Ну, Валенька частенько заходила.

— Какая? Валентина Иванова, вот эта? — он нехотя протянул фотографию, и старушка с удовольствием всмотрелась в снимок.

— Да, она. Вот она — родственница настоящая, уж не такая, как эти Матвеевы!

— А в день гибели Зосимовой она тоже была? — вдруг спросил Костя, нерешительно потерев пальцем ручку почти пустой кружки.

— Не помню даже… Может, была, а может, и нет… — развела она руками. — Я ж не сижу всё время в коридоре или у глазка… Я, хоть и одна, да дел всё равно много. Вот хоть на скамеечке у крыльца посидеть — и то дело… Свежий воздух там, люди…

— Ясно…

Он задумался.

Ещё немного он помолчал, размышляя о своих вопросах, и она молчала, а потом Костя, наконец, поднялся.

— Что ж, уважаемая Мария Сергеевна, спасибо за беседу, вы мне очень помогли!

Он направился к выходу.

— Ступай, милок, ступай… Да на чаёк заходи, если что! Одна я… — кивнула она напоследок и медленно проводила его до двери.

«Значит, так: кем был этот тип в кепке и с бородой, вряд ли удастся узнать. Но в банке он был вместе с Зосимовой и приходил к ней сюда, значит, она ему доверяла, — мысленно подвёл он итог, отправляясь домой. — А вот почему Матвеевы пытались найти деньги у неё? Может, когда счёта с долгожданной суммой не оказалось, решили, что деньги должны быть в квартире? Но и там их не было, и Матвеевы это точно узнали — иначе квартиру бы не продали! Всё-таки где же тогда эти деньги?..». Но сколько он ни думал, на эти вопросы ответов у него не было.

Не появились они и на следующий день, когда он слушал Свету, докладывающую о своём посещении Матвеевой Лидии Павловны.

— Это нечто! — воскликнула она, убедившись, что следователь отложил бумаги в сторону и слушает только её. — Там такая шикарная квартира, вы такой наверняка никогда не видели!

— Лучше, чем у Зосимовой или Ивановой?

— Ну, фотографии квартиры Зосимовой, — она помахала перед лицом снимками, взятыми из досье, — я рассматривала, конечно. Но там особого изыска-то не было, только большая площадь и особые окна и люстры… А у Матвеевых квартира действительно великолепна! Правда, она не такая просторная, но они, так поняла, соединили её с дополнительными выкупленными — смежной квартирой и двумя верхними, так что теперь у них большая двухуровневая.

— Отличная информация! — похвалил Костя. — И как давно они это сделали?

— Да я этого не спрашивала! Но ведь это и не важно? Главное то, что у них есть деньги, а значит, им не было нужды ни от кого избавляться, будь то Бердников или кто-то ещё.

— Так ли? А вдруг деньги у них появились как раз после гибели Зосимовой, но они по какой-то причине решили солгать, что их не получали? А Бердников, например, об этом знал, и они ему заплатили, чтобы он забыл эту информацию? А когда вернулся, чтобы ещё их шантажировать, его убили?

— Не может такого быть, — буркнула она, сразу недовольно надувшись.

Он усмехнулся.

— Всё бы вам шутить! — отметила она, покачав головой и глядя на него с укоризной как на неразумного ребёнка. — А вот не знаете просто, что Бердников был их роднёй, а значит, не могли они его убить.

Она тут же гордо улыбнулась, увидев, какое впечатление произвела на Мадаева: его лицо изменилось, он напрягся и даже подался чуть вперёд.

— С чего ты взяла? Матвеева сама об этом сказала?

— Нет, конечно! — демонстративно равнодушно пожала она плечами, однако ж, ощущая радость от того, как удалось его изумить. — К ней постучались соседи, и она ненадолго отлучилась из квартиры, а я быстренько заглянула в комнату её дочери Анны и поговорила с ней минутку.

— И что же ты спросила? Да и почему девочка так быстро тебе всё выложила? — с таким удивлением посмотрел на Кузьмину Костя, будто видел её впервые.

— Я показала ей фотографию Бердникова и спросила, приходил ли он когда-нибудь к ним домой — Иванова же говорила, что приходил?.. А Аня засмеялась, как будто я сказала глупость, и ответила, что это её дядя и что у них есть много фотографий гораздо лучших, чем моя.

— Ты видела их в квартире?

— Да, у девочки спросить больше ничего не успела, а снимки нашла на полках — там у Матвеевых стоит много фотографий, в том числе и с Бердниковым. Во время разговора я обратила внимание Лидии Павловны на них и спросила, кто этот мужчина. Она ответила, что это друг Екатерины Зосимовой.

— Интересно… И про то, что родственник?..

— Нет, я пыталась подвести её к этому, но она ни разу не сказала, что он имеет хоть какое-то отношение к их семье. Только так — приятель Зосимовой, которая их с ним и познакомила.

— Так, ещё что-то было? — сосредоточенный Костя сделал пару пометок на листке.

— Ну… вроде нет. Я разузнала всё, как вы просили: про квартиру и финансовое состояние Матвеевых, про Бердникова и Зосимову… Только информация эта, получается, не особо важная: Бердников приходил в гости вместе с Зосимовой, причём так редко, что подробностей их личной жизни Матвеевы не знают. Собственно, как не знают и о том, с кем, где и когда общался Бердников, — скучно закончила она, растеряв уже весь свой энтузиазм и, кажется, даже устав от такого длинного рассказа, и напоследок зевнула. — В общем, это всё…

— Что ж, молодчина! — задумавшись, Костя чуть задержался с похвалой и заметил, как Света успела насупиться, недовольная не сразу оцененной работой. — А контакты-то взяла?

— Конечно! — она быстро протянула ему подготовленный листок и, как только он отошёл, крутанулась на своём кресле от радости, что можно, наконец, отдохнуть.

А Костя, поразмышляв над полученной информацией, решил сам посетить Матвеевых. Кузьминой он говорить ничего об этом не стал, и вскоре в одиночестве отправился по указанному адресу.

— Вы — Матвеева Лидия Павловна? — спросил он, когда на его звонок дверь открыла женщина лет сорока, одетая весьма нарядно, так, будто ожидала гостей.

— А вы кто? — вопросом ответила она. Голос её был немного груб, а интонация достаточно жёсткой.

Мадаев протянул удостоверение.

— И что вам ещё нужно? От вас приходила сотрудница, мы обо всём уже поговорили, — она почти захлопнула дверь, но он успел подставить носок чёрной, немного потрёпанной туфли.

— Так и есть, но по неопытности она забыла уточнить пару мелочей, — вежливо сказал он, цепко держа рукой дверь. — Так что мне нужно ещё кое-что узнать.

Всматриваясь в неё, ожидая ответа, Костя видел, как в острых холодных глазах Лидии Павловны рождалось решение: запускать или выгнать.

— Хорошо, — сдалась она всё же и чуть отступила в сторону, пропуская, но выражение её лица было весьма недружелюбным.

— Нет, не туда! — остановила она его, когда он, было, повернул в сторону кухни, и резким движением, как провинившейся собаке, указала на дверь, ведущую в зал.

Костя прошёл туда и остановился, чтобы неторопливо оглядеться. Как и говорила Света, здесь действительно было на что посмотреть: повсюду находились шикарные, явно дорогие предметы — шкатулки, вазы, картины, изысканные серебряные приборы и хрустальная посуда.

— А это — особый китайский фарфор, — чем-то напомнив Косте Дмитрия Зверева, гордо кивнула Лидия Павловна, указав на одну из полок.

— У вас очень красиво, — отметил он, и на лице её разгорелось ещё большее самодовольство.

— Ещё бы! Сама всё вот это выбирала, по штучке в разных местах находила, выкупала!..

— А это?.. — удивился он, заметив на полке раскрытую, выставленную напоказ книжицу, в которой вполне откровенно лежали фотоснимки монет.

— Да, — гордо кивнула она, — старинные золотые монеты, то есть фотографии тех, что у меня есть, — сами они, конечно, хранятся в моём сейфе в банке. Их собирала семья первого мужа, а потом они достались мне. Пока что я их не продала, но обязательно найду покупателя, который даст мне за них столько, сколько я хочу. Ничего, я умею ждать!.. — её глаза ярко блестели.

— Ясно, а муж, дети дома? — уточнил Костя, надеясь поговорить сегодня и с девочкой — та, возможно, смогла бы рассказать что-то интересное. «А, может, и нет…», — тут же передумал он, когда увидел ответ на лице Лидии Павловны.

— Нет никого, и вам тоже стоило бы уйти, — холодно отметила она, усаживаясь на дорогой диван, — так что давайте скорее закончим наш разговор. Что вас интересует?

— Скажите, Екатерина Зосимова была вашей подругой или родственницей? — он протянул ей фотографию, но она возмутилась.

— Не тратьте моё время! — все эти вопросы мне уже давно задавались. В вашей конторе всё записано, вам осталось открыть и прочитать…

— Успокойтесь, Лидия Павловна, успокойтесь! Даже если я задаю те же вопросы, что раньше задавал вам следователь, который вёл это дело, я знаю, что вам не трудно заново на них ответить. И согласитесь: лучше сейчас всё это решить, чем присылать вам повестку, чтобы явились в отделение, верно?

Она недовольно помолчала, но после ответила.

— Она была и подругой, и роднёй.

— А кто именно она вам? Сестра родная, двоюродная или, может, племянница, или?.. Этой информации у нас в отчётах не зафиксировано, — он занёс ручку над листком бумаги, ожидая ответа.

— Она крёстная мать моей дочери. Стала ей несколько лет назад.

— Но вы ведь понимаете, что в этом случае по закону она не является вашим родственником?

— Это вы так думаете, но сами небеса записали мне её в родные люди! — воскликнула Матвеева. — Я её считала сестрой, а она даже написала завещание на имя крестницы, моей дочери. Это также доказывает, что мы были не просто кумовьями, но и настоящей семьёй. А то, что не хватало пары капель одинаковой крови, так это не беда — я не привередлива.

Костя понимающе кивнул, сделав вид, что поверил произнесённым словам.

— А вы с ней когда-нибудь ссорились?

— Что вы имеете в виду?.. А даже если бы и были какие-то конфликты, так они у всех бывают!

— Имею в виду, были ли когда-нибудь серьёзные проблемы в общении с ней? — уточнил он, не обращая внимания на её возмущение.

— Нет, не было.

— То есть она вам доверяла?

На миг она смутилась, не поняв вопроса, но потом снова усмехнулась.

— Наверняка! — кто ж лучше всех поможет в какой-нибудь беде, если не семья?

— Не знаю, не знаю… Бывали случаи… — теперь уж нерадостно усмехнулся он. — Но, раз она вам доверяла, скажите: а не просила ли она у вас какого-нибудь совета? Например, куда потратить деньги или как вести себя с молодыми людьми?

Произнеся это и будто давая немного подумать над ответом, он снова отошёл к стеллажам и окинул полки внимательным взором.

Но Лидия Павловна особо не вспоминала.

— Бывали случаи… — ответила она его словами. — Но Катя была умной девушкой, ей не нужны были какие-то уроки. Слышали, у неё и так были отношения с молодым человеком? — едко приподняла она левую бровь.

— Конечно, но также слышал, что они постоянно ругались. Кстати, — он ткнул в один из снимков, — это как раз он?

Лидии Павловне пришлось подняться с дивана и подойти.

На фотографии была компания из нескольких человек. Обстановка была праздничной, и комната, эта самая, в которой находился сейчас сам Костя, была украшена цветами и воздушными шарами. Кроме членов семьи Матвеевых и нескольких неизвестных Мадаеву людей на снимке были Зосимова и Бердников.

— Да, он, — равнодушно пожала она плечами.

— А есть ещё снимки?

— Нет, конечно. Он ведь был просто парнем Кати, — усмехнулась она с таким выражением, будто он сказал явную глупость.

— Понятно… — Костя вежливо улыбнулся, мысленно отметив, что других снимков Бердникова здесь теперь больше не наблюдалось. «А Света расписывала, что видела тут так много фотографий с ним… Похоже, после её прихода их быстро убрали с виду». — И как часто он у вас появлялся?

— Нечасто — несколько раз он приходил за Катей, чтобы проводить её домой, когда она хотела ещё прогуляться по улице, а не ехать сразу на такси.

— А вам он нравился?

— С чего это он должен был мне нравиться или не нравиться? Это Катин выбор, не мой, — парировала она вопрос, снова присаживаясь на дорогой диван.

— А Катя вам нравилась?

— Сами как думаете? Если она стала крёстной моей дочери, то вывод-то один, — пожала она плечами, почти возмущенная таким вопросом. — Например, её родственнице Валентине, этакой меланхоличной девице, я бы этого не предложила.

— Почему? — заинтересовался Костя.

— Да она какая-то странная… Неземная, что ли, — недовольно буркнула Лидия Павловна, похоже, красочно вспомнив девушку, а может, просто уже устав от разговора.

— А как вы находили психическое состояние Зосимовой перед тем, как она погибла?

— Нестабильным, — коротко ответила она, не реагируя на сразу изменившееся выражение лица следователя — ему тоже надоело с таким трудом выуживать информацию из нежелающей беседовать женщины.

— А подробнее? — процедил он сквозь зубы, не рассчитывая, впрочем, и теперь услышать развёрнутый ответ.

— А как я могу подробнее описать её состояние, если мы не особо часто и виделись? К тому же я не психиатр. Возьмите да врача спросите!

— Какого врача?

— Да хотя бы Дмитрия Никифоровича!.. — недовольно воскликнула она, уже и впрямь не желая отвечать на вопросы. Правда, она тут же слишком сильно сжала губы — всего лишь на мгновение, но Костя успел это заметить.

— Вы имеете в виду Дмитрия Никифоровича Зверева? — медленно, с сочной интонацией уточнил он, будто смакуя слова. — Того психоаналитика, к которому она ходила на сеансы?

— Ну да, — немного неуверенно ответила Матвеева. Впрочем, эта неуверенность быстро пропала. — Я, знаете, тоже была у него пару раз, потом рассказала Кате.

— Интересно… То есть вы ей посоветовали походить к нему?

— Ей было скучно, я и рассказала о хорошем психоаналитике. Она заинтересовалась, решила прийти к нему на приём.

— Но для посещения психоаналитика нужны веские причины. Если же скучно жить или депрессия, или апатия, можно пойти к психологу. Зачем ей нужен был такой уровень? Вы уверены, что от скуки?

— Ну, что вы от меня хотите?! У Зверева отличная репутация: потрясающий профессионал — психотерапевт, психоаналитик, гипнотерапевт… Да, в Катином случае посещение его, может быть, и не было необходимостью. Но ей так понравилась сама идея, что она решила походить к нему — наверное, чтобы разобраться в чём-то, в отношениях с Иваном, своим молодым человеком… В конце концов, чтобы просто развлечься, провести время как-то по новому!

— Вы же сказали, что она не спрашивала у вас советов, значит, с их отношениями всё было нормально? — ввернул Костя, с интересом наблюдая, как в Лидии Павловне, уже напрочь растерявшей остатки терпения и спокойствие, сгущается возмущение и даже опасение чего-то или же просто укрепляется неприязнь… к нему самому.

— Ну, меня не спрашивала! — грубо ответила она. — А Зверева, может, спрашивала! Это ведь специалист… Кстати, если интересно, Валентина тоже его посещала… А у вас ко мне ещё много вопросов? А то у меня и другие дела есть, не для вас же я тут нарядилась!

— Да, вопросы есть. Как вы познакомились с Зосимовой? — хладнокровно уточнил он, но она раздражённо воскликнула:

— Вам что, целую историю нужно рассказать?!

Мадаев помолчал, и взгляд его был однозначным. Ей пришлось ответить.

— Катя приехала в Петрозаводск несколько лет назад. Мы познакомились в ресторане — я была за соседним столиком и увидела, что неуклюжий официант пролил на неё вино. Я тут же подошла ей помочь, потому что салфеток на её столе в тот момент не оказалось.

— Понятно. Это правда, что вы стали её наследницей?

— На что вы намекаете?! — она чуть не задохнулась от возмущения.

— Я спрашиваю: члены вашей семьи стали наследниками Зосимовой? — повторил он.

— Да, но это ничего не значит!

— Не значит «что»?

— Это не означает, что мы были заинтересованы в её смерти! — недовольно добавила она.

— Я вас и не обвиняю, — спокойно ответил Костя. — Мне просто нужно знать, получили ли вы в полном объёме ваше законное наследство?

— Нет, конечно, и я об этом не раз заявляла! — возмутилась Матвеева ещё больше. — Мои деньги пропали, а вы до сих пор ничего не нашли и ничего не делаете!

— Ваши деньги? — он сделал акцент на слове «ваши» и получил в ответ испепеляющий взгляд.

— Да, мои! Пока моя дочь не доросла до восемнадцати лет, я являюсь их владелицей!

— Н-да, владелицей денег, которых нет… — тихо, как бы про себя, пробормотал он и громче добавил. — А отчего ж вы, золотая моя, так поздно подали заявку о пропаже-то богатства?

Он пронзительно уставился на несколько растерявшуюся собеседницу.

— Так сначала мы занимались… оформлением, — подумав, ответила она.

— Вот у меня тут отмечено, что это заняло некоторое время… — перелистнул он листы, которые вытащил из папки с бумагами. — Что же остановило вас потом? Почему сразу не подали заявление?

— Ну, знаете… Мы действительно не торопились: во-первых, были огорчены внезапной гибелью Кати, сами понимаете… Во-вторых, мы не особо нуждались в деньгах, чтобы сразу ринуться на поиски чужого добра, — Лидия Павловна одобрительно улыбнулась своим словам. — А когда наследство оформили, вспомнили, что она рассказывала… о миллионах. Она с такими вещами, с деньгами, никогда не шутила, вот мы и решили поискать документы о её счете в банке. Они не нашлись… Тогда мы подумали, что она их в квартире держала. Поискали там, на это тоже время ушло, но там тоже ничего не было… Потом предположили, что Катя их вложила в какую-то недвижимость или что она предметов дорогих накупила: картин там, может, ещё что… То есть оценку вещей её пришлось провести. В общем, когда уже не удалось найти ни наличных денег, ни каких-то вложений, тогда мы и обратились к вам. Но вы что-то не торопитесь найти?..

— Сами понимаете, в такой ситуации деньги найти почти невозможно, — ответил он, пристально глядя на неё. — А квартиру Зосимовой когда продали?

— Где-то полтора года назад.

— Когда поняли, что в ней нет денег?

Она кивнула.

— А зачем продали?

— А зачем нам ещё одна такая большая, когда у нас своя хорошая? — удивилась Лидия Павловна.

— Да, у вас очень хорошая! Совместили с соседними?

— Да… — она не успела продолжить, потому что он вдруг перебил:

— Тоже примерно полтора года назад?

Она вновь кивнула, не успев задуматься, к чему он клонит. Но, ощутив, будто сказала лишнее, поторопилась добавить:

— А у Валентины тоже очень большая квартира!..

Костя понимающе кивнул, скрыв мелькнувшую улыбку.

— Что ж, теперь всё ясно… Пожалуй, вопросов у меня больше нет.

Лидия Павловна усмехнулась, почти обрадовавшись, и молча уставилась на него, ожидая, когда он поднимется и уйдёт. Но он раскрыл папку и принялся неторопливо укладывать листы, которые доставал, обратно.

— Кстати, очень жаль, — сказал он вдруг, — вы, наверное, уже слышали: этот самый Иван Бердников, который у вас на фотографии, друг Зосимовой, недавно погиб.

— Как же, как же… Ваша сотрудница с этим ко мне и приходила, — холодно ответила она, мысленно уже закрывая за ним дверь. — Я сказала ей, что давно с ним не встречалась.

— Да… Представляете, как вышло: погиб человек, и родственников никаких нет… — наследство некому оставить.

— Да что вы?! — усмехнулась она. — Какое там наследство! Он был гол, как очищенная селёдка! Ну, по словам Кати… — поправилась она.

— Так-то да… Только вот у него, оказалось, в Болгарии квартира элитная в собственности. Теперь, видимо, государству отойдёт… — Костя поднялся.

— Как это?! Вы это так шутите? — глаза её сузились от неверия, вцепившись в его зрачки в поисках ответа.

— Что вы, нет, конечно! Вот, сами посмотрите… — он протянул ей документацию, прикрыв пальцем болгарский адрес Бердникова.

— А какая улица? — Матвеева попыталась вытянуть лист из его руки, но ей не удалось, и Костя, вежливо улыбнувшись, сунул его обратно в папку.

— Ну, это могут узнать только родственники погибшего, — он повернулся в сторону выхода.

— Вот ведь как… — задумалась Лидия Павловна.

«С другой стороны, какая разница?..», — решила она и поторопилась добавить:

— А знаете, а ведь это я.

— Что «вы»? — уточнил, снова повернувшись к ней, Мадаев.

— Это я и есть его родственница, Ивана Бердникова. Он был моим двоюродным братом.

— Что вы говорите?.. — его интонация была удивлённой, но лицо осталось непроницаемым.

— Понимаете, он всегда отличался от нас, — не работал, образование хорошее получить не стремился, карьеру сделать не хотел… Ему надо было лишь выпить и погулять! Вот мы и не общались…

— Ну вы даёте, Лидия Павловна! Почему не сообщили сразу, когда я о нём спрашивал?

— А зачем? — ничего путного-то я всё равно не смогла бы рассказать.

— Нам помогла бы любая информация! — серьёзно отметил Костя. — Например, где он работал, с кем общался, чем занимался?

— Он инженер, нигде не работал, друзей не было, — ответила она с таким видом: «Я же говорила!».

Впрочем, он и сам знал ответы на эти вопросы. Просто ему хотелось немного приструнить её спокойствие, а заодно проверить, обманет ли она на этот раз.

— Часто он к вам приходил? — его пронзительный взгляд сверлил Лидию Павловну, но ей было всё равно.

— Говорила ведь: только когда заходил за Катей, — пожала она плечами.

— Как он с ней познакомился?

— Не знаю: он никогда не рассказывал, а я не спрашивала.

— Лидия Павловна, а вы не находите странным совпадение, что и вы, и он случайно познакомились с одним и тем же человеком — с Зосимовой?

— Нет, не нахожу! Сама очень удивилась, когда за Катей пришёл Иван. Поверите ли, мы все тогда очень радовались, что это прямо судьба! — воскликнула она и даже в благоговейном порыве воздела руки к небу.

— То есть настаиваете, что Бердников не знакомил вас с Зосимовой?

— Конечно! Да и вы не сможете это опровергнуть… — вдруг усмехнулась она.

— А зачем вы посоветовали Зосимовой написать завещание?

— А что в этом плохого? Никогда не бывает вредным обезопасить свои распоряжения, заверив их нотариально.

— Ну, что ж, теперь, когда вы объяснили, мне всё понятно! Если что-то ещё понадобится, я вам позвоню!

Он тут же попрощался и вышел, оставив Лидию Павловну несколько озадаченной. Впрочем, это ощущение у неё быстро прошло, сменившись её обычным спокойствием и холодной рассудительностью.