ОН

ОН лежал на скамейке в общественном парке, укрывшись газетой. Не бритый, грязный, вонючий. Рядом, под скамьей, стояла большая сумка, набитая непонятно чем. Стояла, намертво примотанная к руке толстой веревкой, будто на нее могли позариться. Теплые летние ночи уже прошли, осень вступал в свои права, еще неделя и бездомный будет мерзнуть, даже в нашем южном городе.

— Вставай, пойдем.

Запах давно немытого тела, несвежих одежд и пролитого на нее спиртного был кошмарен.

— Вставай, или лежи, мне всё равно.

Бездомный встал, не веря ушам. Хлопая глазами и пытаясь проснуться, он крепко держал свою сумку.

— Пойдем.

ОН лежал на скамейке в хамаме. После бани, массажа, после работы цирюльника в нем было не признать того бродяги. Крепкое тело, аккуратная стрижка, искусано оставленная небритость. Мой стилист сотворил чудо. Бродяга оказался совсем молод, ему не было и двадцати пяти. Юный, симпатичный мальчик. Пошел за мной, как дети за Крысоловом, и погибнет так же. Будь он постарше или не столь вызывающе красив, то жил бы и жил, работы для таких всегда хватает, пусть и в фактическом рабстве, которого официально нет. Люди, потеряв всё, пойдут на любые условия, ради спокойной жизни. А вот такой красавец окажется в постели, и долго скрывать такое не удастся. Жаль. Так жить ему или не жить? А, пусть живет. Легкий кивок, и пара гороподобных охранников вынесли бессознательное тело. Милый мальчик, пусть у него всё будет хорошо.

ОН лежал на скамейке возле могильной плиты. Красивый, юный, в дорогой одежде. В кармане портмоне с приличной суммой, рядом сумка с вещами. А на могиле его фото и дата смерти — вчерашняя.