Глава 7. Когда прошлое догоняет настоящее. Часть 2. И не только внешне.

— Красивый, не правда ли?

— Ну, да, — честно ответила я, — и все-таки, зачем? — уже более спокойно спросила я.

— Меньше знаешь — крепче спишь.

— Не узнаешь — не уснешь.

— Потом объясню, проходи, — на время отвертелся Максим и, сделав жест рукой, пригласил войти.

— С чего бы мне?

Фантазия рисовала мне не лучшие варианты развития событий, отчего я сжала в руках отданную парнем куртку.

— Ладно, подойдем к вопросу по-другому, — сделав небольшую паузу, будто обдумывая, произнес он, — что лучше: находиться в теплом, уютном доме в компании одноклассника или брести по промокшим улицам темным вечером в одиночестве, слушая плеер, который разряжен, при этом, не зная дороги, и да, без моей куртки?

Должна признать, что его доводы были вполне убедительны. Но один вопрос все же имелся.

— Откуда такая заботливость?

Максим только пожал плечами, но глаза выдавали его. Ему явно что-то нужно. Хотя такой вывод сам напрашивался, когда он привез меня сюда. Вот только что? Чтобы выяснить оставалось только одно.

— Ладно, — сдавшись, смиренно сказала я, — я остаюсь.

— Willkommen*, — с характерным немецким акцентом произнес парень.

Этот особняк был шикарен как снаружи, так и изнутри. Все было выполнено в одной из моих любимых гамм — красный, черный, белый.

— Сразу видно, что ты всю жизнь прожила в обычной квартире многоэтажки. Ты ведь не переезжала оттуда?

— Что? А, нет, я до осени там жила.

— Странно, а вроде предки у тебя — богачи.

— Нет, только дядя.

— А как же мама с папой?… — почувствовав себя виноватым, что задел эту больную тему, он резко прекратил говорить.

Повисло молчание. Максим, замявшись, пробормотал:

— Подожди, я сейчас, — парень, пройдя холл и свернув вправо в коридор, оставил меня одной.

Я, чтобы отвлечься, начала бродить по этому холлу, осматривая картины, висящие на окрашенных в красный цвет стенах. Мой взгляд скользнул по портрету, по-видимому, молодой женщины. Пусть я не особо понимаю, в чем красота людей, но эта женщина казалась мне таковой: плавные черты слегка бледного лица, черные волосы, пряди которых падали на лицо, мягкая улыбка, явно украшавшая ее, и невероятно чистые, светлые бирюзовые глаза. На миг мне даже показалось, что в ней есть что-то знакомое.

— Эй, — дернув меня за плечо, произнес Макс и дал мне свой телефон.

Я, понятия не имея, зачем он мне дал его, посмотрела на своего бывшего и нынешнего одноклассника с недоумением.

— Я набрал номер твоего дяди, предупреди, что ты останешься у Лены на вечер, а, возможно, и на ночь.

— А почему у Лены? — немного нахмурив брови, спросила я.

— А что бы подумал твой дядя, узнав, что его племянница ночует у парня?

— Ну, явно не то, что она не знает ни номера, ни адреса, случайно заблудилась в городе, и что ей посчастливилось найти в контактах парня, который ей помог, — согласилась я.

— Вот возьми, — нажав на «вызов», Максим протянул мне телефон.

После пары-тройки нотаций в мой адрес и расспрашиваний, где я, сколько там буду, и вообще, кто такая Лена, мне как-то удалось уговорить дядю Роберта и заверить, что в следующий раз буду предупреждать его о подобном.

— Неужели все? — с наигранным удивлением спросил парень.

— Да, все. Он даже разрешил на ночь остаться, если что.

— Вот и славненько.

— Так что ты хотел? — любопытство все еще томило мой разум.

— Чай или кофе? — будто не услышав меня, задал он вопрос.

— Не отвертывайся от ответа, Макс, — решила я быть настойчивее и чуть повысила голос.

— То есть так теперь называются гостеприимность и тактичность? Я же просто спросил, чего бы ты предпочла выпить. А в процессе можно и поболтать.

— И почему я вынуждена с тобой согласиться? — скорее у себя спросила я.

— Что?

— Чай, говорю, наливай. А то от кофе я не усну.

Он улыбнулся, а его взгляд стал будто бы теплее. Услышал что ли?

— Пошли, — сказал парень, и мы направились на кухню.

И как мне еще не надоело восторгаться интерьером столь красивых помещений?

— Здесь красиво, — зайдя на кухню, осмотревшись, произнесла я.

— Да, — вздохнул Макс, — красиво, дорого… только как-то поднадоела вся эта богема. Хочется, чтобы все было как раньше, — последние слова он как-то по-особенному произнес.

— Действительно, раньше все было лучше, — с чувством ностальгии сказала я.

Краем глаза я заметила, как выражения его лица немного изменилось. Но спросить почему-то не получилось. Несмотря на вполне завязавшуюся беседу, мы не столь близки, чтобы я его расспрашивала. Но что-то явно было не так.

— Тебе чай с чем?

— А какой есть?

— С жасмином, с мелиссой, с мятой, с ягодами, с фруктами?

— А простой черный чай есть?

— А ты думала, что я тут чаи с жасмином гоняю? Конечно, есть. Что тебе к чаю надо?

— А что есть?

— Все с тобой понятно. Печенье пойдет?

— Только если не приторное, — пожав плечами, ответила я.

— Что, на диете сидишь? — с усмешкой спросил Максим. — Хотя, тебе вроде и не надо, — оценивающе оглядел он меня. — По крайней мере сейчас, — и опять усмешка того мальчишки из шестых классов.

Я сложила руки на груди и отвернулась, изображая обиду.

— Не, ну серьезно, ты помнишь себя в начальных классах? — ему явно становилось весело, вспоминая былое.

А вот мне не очень. Теперь уж точно не очень. Он ведь не знает, отчего все это пошло.

— Ты что, плачешь? — удивленно, с долей вины спросил парень.

— Да, с чего бы мне? — с толикой задумчивости поинтересовалась я и повернулась к нему лицом, подтверждая, что все в порядке.

— Просто, что я не скажу, ты всегда ревешь после этого. Вот помнишь…

— Максим, не надо ворошить прошлое, что было, то прошло, — перебила я и с просящими глазами взглянула в его.

Повисла пауза. Нет, не та неловкая пауза, когда сказал что-то, что другому лучше не слышать. Но лучше бы я этого не говорила. Судя по вновь изменившемуся выражению лица Максима, явно не стоило — он сразу как-то похолодел или потускнел, не в буквальном смысле, конечно. Нужно было хоть как-то разрядить обстановку.

— А что там насчет чая?

— Ах да, я сейчас. Подожди пока в гостиной.

Макс начал разливать кипяток в кружки, прежде закинув в них пакетики с чаем. Перед тем как уйти с кухни, я спросила:

— А у вас разве нет дворецкого или кого-то вроде того?

— Ты я смотрю уже к этой богеме и роскоши привыкла, тебе дворецких да горничных подавай, — ворча себе под нос, проговорил он.

— Да нет. Просто у богатых людей обычно…

— Бывают рабы?

— Я не это имела в виду. Я тоже не сторонник такого. Но у моего дяди есть дворецкий. И я думаю, что твой отчим тоже может себе такое позволить.

— Стереотипно ты мыслишь, Машка, слишком стереотипно. Ладно, иди, давай.

— Куда?

— Куда-куда, в гостиную.

— А…

— Вот дверь, — сказал Макс, указывая на нее, — она ведет в гостиную, понятно?

— Ну, да.

«Похоже, все комнаты здесь выполнены в черно-бело-красной гамме», — подумала я, вновь оглядывая интерьер гостиной.

Подумав, что немного нагло будет без спроса включать «плазму», я решила просто присесть на уютном красном диване. Но, несмотря на высокий уровень комфорта, расслабиться как-то не получалось. Наверное, из-за всей этой роскоши, я боялась как-то нарушить или испортить эту красоту.

— Ты, что, пока Chillout** не послушаешь, не расслабишься? — насмешливо спросил Максим, который нес поднос с красной и черной кружками и шоколадным печеньем.

— Нет, просто это все, — оглядывая и указывая на все вокруг, сказала я, — все оно как-то непривычно.

Максим понимающе улыбнулся.

— Guten Appetit***, — опять же по-немецки сказал он.

Я уже было потянулась за красной кружкой, как ее взял Макс.

— Твоя разве красная? Раньше вроде всегда черный цвет любил, — спросила я, после чего сделала глоток.

— Все-то ты помнишь. А что еще про меня скажешь?

Я вскинула глаза вверх, как всегда, когда что-то вспоминаю.

— Еще помню, как ты спрашивал у всех девочек в классе, кому ты нравишься.

— И что они отвечали?

— Большинство ответили «да».

— А ты?

— А я — «нет», — отвечать не хотелось, но я все-таки честно сказала.

Максим как-то странно ухмыльнулся.

— Недоступная ты наша. У тебя-то хоть парень был?

Как же я ненавижу этот вопрос!

— Нет.

— Что нет? — решил построить глупенького он.

— Максим Сергеевич, я, Мария Давидовна, ни разу не завязывала ни с кем романтических отношений, — с раздражением заверила его я.

— Нечего тут орать, а то Джорджа разбудишь. Он после ночной смены всегда злой. Лучше чай, давай, пей.

— Я допила уже, — сказала я, показывая содержимое кружки. — Кстати, а Джордж — это кто?

— Не строй из себя тупую. Догадываешься ведь, что это мой отчим. Тебе чай еще налить?

— Не откажусь.

— Ну, ладно, я на кухне буду, ты пока телевизор посмотри. Сейчас вроде «Отбросы» по семнадцатому идут, — включив его, сказал он и, забрав кружки, незаметно прихватил лежащий на кофейном столике дорогой телефон.

Мда, если не брать во внимание постельные сцены и частое «fuck», то этот сериал вполне можно смотреть. Главное, не при родителях.

— Странно, что ты тоже его смотришь, — раздался женский голос позади, — я думала, что ты приличная.

Вполне логично, что это будет она, но почему-то удивление от этого не поубавилось.

— Давно не виделись, — сказала Лена, присев на кресло.

— Давно, — холодно ответила я.

— Как поживаешь? — пытаясь быть заботливой, спросила она.

— Нормально, — голос становился тише и даже слегка жалостливым.

— Может, хватит уже?

— Да, хватит! — не поняв, что именно она имела в виду, я резко встала и собралась уже убежать, но, по неизвестной мне причине, потеряла сознание, отчего без сил рухнула на диван.

***

— Вовремя подействовало, — будто сквозь пелену донеслось до меня, — спасибо, Максим.

— Максим? Что ты сделал? — голосом, как у парализованной, спросила я.

— О чем ты? Ты в обморок упала. У тебя ж вроде гипотония*.

— Не ври мне! — резко вскочила я, как оказалось, с кровати, вследствие чего у меня заболела голова.

— Тише, тише, — он обхватил меня руками, — упокойся. Нельзя, чтобы у тебя кровь резко от головы отливала.

— Сколько раз говорить, что это не обморок! — помимо того, что повысила свой голос, я начала дергаться, но Максим все так же удерживал меня, не ослабляя хватки.

Смирившись с тем, что из этих «оков» мне не выбраться, и осознав, насколько я казалась истеричкой, я успокоилась. Поняв это, парень решил рассказать правду:

— По-другому ты бы не выслушала Лену. Достало меня как-то, что ты как псина бешеная огрызаешься, стоит мне хоть как-то напомнить о ней, просто достало. А эта, — он кивнул на свою сестру, — все время ходит, ноет, что все никак извиниться не может.

— Ладно, Максим, можешь выйти.

— Уверена? — слегка ослабив хватку, спросил он.

— Да.

— Так уж и быть, — сказал он и вышел.

— Извини меня, — мгновением позже сказала Лена.

Я промолчала.

— Тогда я глупой была, я не хотела обидеть тебя.

А я лишь смотрела вдаль комнаты.

— Просто мне очень хотелось с ними общаться. Они могли помочь мне сблизиться с Сережей. Но они сказали, что для начала я должна «забить» на эту обузу — так они тебя назвали. Но я действительно не хотела этого делать! Но я сделала. И пожалела. Знаешь, как это трудно, игнорировать тебя, когда звала меня гулять на каникулах, и когда мы и так виделись каждый день в школе? Но пришлось. Я думаю, ты вряд ли меня поймешь, но я, ради любви, была готова на все.

— Я понимаю, — тихо, но сухо ответила я.

— В смысле? — она недоуменно посмотрела на меня.

— Я понимаю, что ты из тех, кто повинуется своим чувствам, словно кукла своему кукловоду.

— Но я опять же пожалела о своем решении, — продолжила она. — Сережа, узнав о том, что я пожертвовала тобой ради него, сказал: «Какая из тебя девушка, если ты даже лучшую подругу так просто предала?». И поняв, что терять мне уже нечего, я захотела все исправить. Но было уже поздно. Ты меня видеть не хотела, да и мама все про свой переезд заладила. Теперь ты понимаешь? — окончив свой рассказ, она посмотрела на меня.

Я кивнула и добавила:

— Выйди, пожалуйста, мне надо побыть одной.

— Да, конечно, — Лена не стала возражать и вышла.

Как только я осталась одна, я дала волю слезам. Двум-трем, но все-таки слезам. Грусти ли?

— Ты, что, плачешь? — спросил не вовремя зашедший Максим. Его лицо приняло не в пошлом смысле озабоченный и немного растерянный вид. Впрочем, как и у всех парней, когда они видят, что девушка плачет.

— Нет, не плачу, — жалостливым голосом ответила я, прикрыв лицо прядями волос.

— Да не ври уж, — слегка усмехнувшись, сказал Макс и присел рядом на кровать. — Ну и как оно? — решил он удостовериться, простила я ее или нет.

— Я много раз представляла эту встречу, — решила рассказать я, — но далеко не так. Я думала, что когда увижу ее, она будет просить прощения, а я сначала буду холодной и буду молчать. А потом наору на нее, вымещая всю накопившуюся злость и обиду. Я хотела, чтобы она почувствовала то же, что и я. Представляла это, каждый раз проходя мимо вашего старого дома. Представляла раз десять, если не пятнадцать. Но на деле я и слова не смогла произнести. Может, потому что я в глубине души, несмотря на то, что она сделала мне, считаю ее подругой?

Все это время, когда я говорила это, Максим просто сидел, молчал и слушал. На его лице были несвойственные ему эмоции — удивление и сожаление. Он не знал, как перевести тему и, в общем-то, на что?

— Это, Лена тебе шмот дала для сна, надень, — замявшись, произнес он. — Еще я плеер твой нашел, думаю, чтобы прослушать одну песню зарядки хватит.

— Спасибо, Максим.

— Да, в общем, не за что.

— Нет, есть за что. Спасибо.

Повисло молчание.

— Выйди, пожалуйста.

— Зачем?

— Мне надо переодеться.

— Будто я не знаю, как девушка без одежды выглядит. Мы ж анатомию изучаем.

— Ну, ладно, — думая, что он шутит и хотя бы из приличия выйдет, я начала расстегивать блузку.

— А ты, я смотрю, без комплексов, — сказал он, довольно ухмыльнувшись, после чего в его лицо полетела подушка.

— Ну, ладно, ладно, я выйду, — смеясь, Максим швырнул обратно подушку, но все-таки смирился. — Gute Nacht*.

— И тебе спокойной ночи.

Когда он в последний раз обернулся перед тем, как выйти, но улыбнулся. Это была не усмешка, а самая что ни на есть искренняя и теплая улыбка. Действительно, как давно это было. Когда мы все могли улыбаться друг другу? Хотя, уже неважно. Не все люди ведь хмурые, как я. Как я была. Нужно думать и о том, что действительно важно. Образование, оно, конечно, нужно, но друзей у меня от этого не прибавится.

Зевнув уже в четвертый раз, я поняла, что очень хочу спать. «Ладно, послушаю одну песню и завалюсь баиньки», — подумала я про себя. На экране плеера высветилось название трека «OneRepublic — Apologize». Но у меня никогда не было этой песни. Максим, значит? Хотя, какая разница.

<i>I'm holding on your rope

Ты протянула мне верёвку, и я держусь за неё,

Got me ten feet off the ground

Вися в десяти футах над землёй.

And I'm hearing what you say

Я слышу, что ты говоришь,

But I just can't make a sound

А сам не могу издать ни звука.

You tell me that you need me

Ты говоришь, что я нужен тебе,

Then you go and cut me down

А затем берёшь и обрезаешь верёвку.

But wait...

Хотя подожди…

You tell me that you're sorry

Ты говоришь, что тебе жаль?

Didn't think I'd turn around and say.

Но ты не думала, что я обернусь и скажу…

That it's too late to apologize, it's too late

Что слишком поздно просить прощения, слишком поздно…

I said it's too late to apologize, it's too late

Я сказал: слишком поздно просить прощения, слишком поздно…

I'd take another chance,

Я бы дал тебе ещё один шанс,

Take a fall, take a shot for you

Я бы проиграл этот бой, приняв удар на себя,

And I need you like a heart needs a beat

Ведь ты нужна мне, как воздух

(But that's nothing new)

(Хотя для тебя это не ново).

Yeah yeah

Да, да.

I loved you with a fire red,

Моя любовь была ярко-красного цвета,

Now it's turning blue

Но теперь она окрашивается в холодные тона.

And you say

Ты говоришь

Sorry like an angel

Таким невинным голосом: «Извини»,

Heaven let me think was you

А когда-то я ведь, правда, думал, что ты ангел,

But I'm afraid

Но боюсь…

That it's too late to apologize, it's too late

Что слишком поздно просить прощения, слишком поздно…

I said it's too late to apologize, it's too late

Я сказал: слишком поздно просить прощения, слишком поздно…

That it's too late to apologize, it's too late

Что слишком поздно просить прощения, слишком поздно…

I said it's too late to apologize, it's too late

Я сказал: слишком поздно просить прощения, слишком поздно…

I said it's too late to apologize, yeah yeah

Я сказал: слишком поздно просить прощения, да, да.

I said it's too late to apologize, a yeah

Я сказал: слишком поздно просить прощения, да.

I'm holding on your rope

Ты протянула мне верёвку, и я держусь за неё,

Got me ten feet off the ground...

Вися в десяти футах над землёй… </i&gtc)

Максим, и когда ты стал таким продуманным? Поздно сожалеть, значит? Вот только, о чем именно, Максим?

___________________________________________

*Willkommen (нем.) — Добро пожаловать

**Chillout (англ.) — жанр электронной музыки; название от англ. to chill out — остынь, расслабься.

***Guten Appetit (нем.) — Приятного аппетита

****Gute Nacht (нем.) — Спокойной ночи