Однако с тех самых пор, как они поселились в Забраге, отрезанные от остального мира, а главное, от Валлории, где жили милые их сердцу эмрисы, с которыми они ладили лучше всего, добыть себе гзартму другим способом стало просто невозможно. Вот и приходилось мириться с работорговлей.

Ханет повернулся к зеркалу одним боком, потом другим, осторожно коснулся волос, уложенных узлом на затылке. Ну, волосы — ладно, у огров и гзартм тут тоже разные прически, можно привыкнуть, что уж там, но вот розовое… просто проклятье какое-то!

Постепенно Ханету начало казаться, что все обязанности гзартмы сводятся к тому, чтобы нарядно одеваться, улыбаться господину, слушать, когда он говорит, не перебивать и — самое главное — не перечить ему. С одной стороны, это казалось довольно простым — требовалось лишь помнить, что за него заплатили не для того, чтобы он отстаивал свое мнение всякий раз, когда ему что-то не нравится. А с другой, Ханет никак не мог заставить себя смириться с тем, что в нем здесь видят исключительно красивую куклу, у которой нет мозгов.

Вагга перешел к столику и, зажав метелку подмышкой, принялся переставлять баночки с притираниями.

— Вот, на атэл Нейтан посмотрите вы, — продолжал он. — Всем доволен этот гзартма. Сразу видно такое.

— Это верно, — вынужден был признать Ханет. — Но я не Нейтан. Он из богатой семьи, привык проводить дни в праздности, ходить на пирушки, болтать часами о пустяках, а я так не могу. Мне скучно сидеть сиднем весь день. Давай я начну выполнять хоть какие-то гзартмовьи обязанности прямо сейчас? Чем они еще занимаются, кроме того, что прислуживают за столом?

Не знаю, единственный ли я для него, но я бы очень хотел… хотел бы остаться с ним, как можно дольше. Ничего другого я не желаю, ни о чем больше не прошу. Он, да простят меня мои прежние боги, дороже мне, нежели мои родные.

— Зачем ты ходил в храм Удры? — чувствуя, как закаменело от волнения тело, рубанул он. Лучше уж узнать сейчас, похоже, тяни не тяни, а момент выяснить все настал!

— Просил ее, чтобы позволила остаться с вами. — Все веселье вдруг словно стерли с лица Ханета, и Миджиргу стало больно от того, что это сделал он сам.

— Я мечтаю о том, чтобы ты остался со мной навсегда, — тщательно подбирая слова, произнес он. — Вот только…

— Вот только? — повторил Ханет. — Во мне есть какой-то изъян, который…

— Что ты такое говоришь, какой изъян! — Миджирг отбросил в сторону обе корзины, притянул его к себе и начал гладить по волосам.

Денджирг был способным малым, не зря именно он победил в состязании за место шаджйарадэрра элунга Забрага.

— А если кто-то победит короля, что будет тогда? — заинтересованно спросил Ханет и Миджирг удивлённо взглянул на него.

— Ты, как это говорят у людей, попал сейчас в яблочко. В теории, победивший короля, займет его место. Но это невозможно. Наши короли получают власть не по наследству, как у вас, они отстаивают свое право, соревнуясь и состязаясь с другими. Уширгу в Забраге уступают лишь Шадраг и Аджарг. Был у них еще один брат — Таржаг. Ему так и не удалось смириться с поражением, с тем, что не он стал королем. Таржаг ушел в горы и скитался, пока не погиб, сорвавшись в пропасть. Аджарг родился после его смерти, он намного моложе братьев.

— Но тогда это нечестно, ведь Уширг старше и сильнее! — возмутился Ханет.

Миджирг отрицательно покачал головой.

— Тилшарг тоже моложе Лавины на сто лет. Дело тут не в возрасте, а в силе и ловкости. Так вот, я все это рассказываю тебе, чтобы ты понял: Уширг по праву занимает трон и вряд ли кто-то сумеет победить его. Однако проиграть бой королю тоже очень почетно. Проигравший получит титул одиннадцатикратного чемпиона Забрага, специальный знак на герб и по положению практически сравнится с принцами.