Ничего себе тебе тут понаотвечали. Дай-ка и мне, раз уж я достал тему из небытия.
Твои критерии хороши, но одним грешат — они не отличат просто хорошо сделанную работу, грамотно написанный роман от высокого искусства. Конечно, профи сразу собирает героев, как детали конструктора, в такой рисунок, чтобы конфликт был неизбежен. А, желательно, их было несколько. Подверстать под такой конструкт любую подвернувшуюся идею несложно. Помнишь, сколько раз Акунин проделывал один и тот же трюк? Вот есть детектив, но по нему снимают фильм. Чтобы завлечь читателя, знакомого с книгой, развязка в фильме другая. Убийца — другой человек. Хотя при этом сам строй сюжета не меняется. Оказывается, очень несложно умелому писателю убедить читателя в той или иной развязке — на выбор. На заказ.
Вот так и идею можно подверстать, какую скажешь.
Из трёх критериев, которые ты выдвинул, язык — владение слогом, изобразительная мощь, вообще — сама ткань повествования, — мне кажется едва ли не решающим. Автор являет себя миру, запоминается и оценивается не абстрактными идея, не персонажами и конфликтами, а вот той новой эстетикой, которую он готов предложить. Если эстетики не возникает — не будет и литературы.
Забавно, что для этого не обязательно писать хорошо, в общем понимании слова. Вспомним Достоевского — неряшливо, многословно, чрезмерно длинно, да просто не выстроено (сравни с Тургеневым и Толстым!). А при этом слышен авторский голос, мир виден его глазами — и виден больным, порочным, но выживающим. И этот взгляд заставляет литературу быть. Отними его, оставь костяк сюжета, черты героев, но переиграй иначе — и вряд ли что останется.
И потому — уверен — главное в книге, это её эстетика, изобразительная мощь. Многие говорят про особость, небывалость взгляда на мир, как необходимый критерий, и вот тут я не совсем согласен. Уверен, что у всех он в достаточной степени особый, вот вектор направлен всегда как-то по-своему, просто часто ему не хватает масштаба. Возьми хренового писателя, помножь на сто — и получи самый диковинный и небывалый взгляд столетия.
Ничего себе тебе тут понаотвечали. Дай-ка и мне, раз уж я достал тему из небытия.
Твои критерии хороши, но одним грешат — они не отличат просто хорошо сделанную работу, грамотно написанный роман от высокого искусства. Конечно, профи сразу собирает героев, как детали конструктора, в такой рисунок, чтобы конфликт был неизбежен. А, желательно, их было несколько. Подверстать под такой конструкт любую подвернувшуюся идею несложно. Помнишь, сколько раз Акунин проделывал один и тот же трюк? Вот есть детектив, но по нему снимают фильм. Чтобы завлечь читателя, знакомого с книгой, развязка в фильме другая. Убийца — другой человек. Хотя при этом сам строй сюжета не меняется. Оказывается, очень несложно умелому писателю убедить читателя в той или иной развязке — на выбор. На заказ.
Вот так и идею можно подверстать, какую скажешь.
Из трёх критериев, которые ты выдвинул, язык — владение слогом, изобразительная мощь, вообще — сама ткань повествования, — мне кажется едва ли не решающим. Автор являет себя миру, запоминается и оценивается не абстрактными идея, не персонажами и конфликтами, а вот той новой эстетикой, которую он готов предложить. Если эстетики не возникает — не будет и литературы.
Забавно, что для этого не обязательно писать хорошо, в общем понимании слова. Вспомним Достоевского — неряшливо, многословно, чрезмерно длинно, да просто не выстроено (сравни с Тургеневым и Толстым!). А при этом слышен авторский голос, мир виден его глазами — и виден больным, порочным, но выживающим. И этот взгляд заставляет литературу быть. Отними его, оставь костяк сюжета, черты героев, но переиграй иначе — и вряд ли что останется.
И потому — уверен — главное в книге, это её эстетика, изобразительная мощь. Многие говорят про особость, небывалость взгляда на мир, как необходимый критерий, и вот тут я не совсем согласен. Уверен, что у всех он в достаточной степени особый, вот вектор направлен всегда как-то по-своему, просто часто ему не хватает масштаба. Возьми хренового писателя, помножь на сто — и получи самый диковинный и небывалый взгляд столетия.