вот еще один пример этого литературого стиля. Чуть отредактировать, и от творчества писателя не отличишь
Атомный взрыволёт «Великий Рейх» возвышался над бетонной поверхностью космодрома, как небольшая гора. Машины обслуживания расползались от него, скрываясь в бункерах, как муравьи в своих норах. Атомолёт был готов к взлёту, дожидаясь лишь команды на старт.
Вельтраумфюрер-гауптентверфер фон Браун лично присутствовал при запуске своего главного детища.
Ещё раз глянув на экраны, фон Браун придвинул к себе микрофон и сказал, нарушая установленную процедуру отдачи приказов:
— Пора.
Зажглись индикаторы. Люди склонились над контрольными приборами. Ожили громкоговорители.
— Десятиминутная готовность!
— Есть десятиминутная готовность!
Щёлкали тумблеры и реле, электронные машины гудели всё громче.
— Технические системы в норме. Первый заряд готов!
— Телеметрия в норме. Связь стабильна.
«Только до первого взрыва», — подумал фон Браун.
На экранах появились лица раумфареров — спокойные, мужественные лица истинных арийцев.
— Экипаж готов, — голос командира атомолёта, оберфюрера Штернмана, был под стать его внешности: словно говорила стальная статуя.
— Что ж, вперёд, ребята. Не подведите Рейх!
— Яволь, герр вельтраумфюрер!
Зажглось красное табло.
— Десятисекундный отсчёт!
— Подтверждаю!
— Десять, девять…
«Боже, как болит голова… Это от напряжения», — фон Браун потёр лоб.
— Шесть, пять…
Члены Госкомиссии вперились взглядами в экраны. Даже висящий на стене портрет Фюрера, казалось, внимательно следит за происходящим.
— Три, два, один…
«Сейчас!..».
— Пуск!
На мгновение показалось, что ничего не произошло. Потом бункер вздрогнул, некоторые экраны ослепли, а видимый на оставшихся силуэт корабля слегка расплылся, подскочил и исчез за залившей картинку белой пеленой. По центру управления снова прошла дрожь: второй взрыв последовал за первым.
Перископ давал большое преимущество. Несмотря на большое заглубление, качественная система призм, линз и фильтров позволяла хорошо видеть происходящее.
Фон Браун видел, как циклопическое сооружение с огромным рельефным орлом-и-свастикой на боку рывками поднимается всё выше и выше над оставленным в бетоне кратером, скрываясь во вспышках взрывов и сиянии солнца.
Зазвучала торжественная мелодия гимна. Все, кто мог оторваться от работы, встали и вскинули руки, отдавая честь покорителям мирового пространства.
Вельтраумфюрер-гауптентверфер фон Браун лично присутствовал при запуске своего главного детища.
Ещё раз глянув на экраны, фон Браун придвинул к себе микрофон и сказал, нарушая установленную процедуру отдачи приказов:
— Пора.
Зажглись индикаторы. Люди склонились над контрольными приборами. Ожили громкоговорители.
— Десятиминутная готовность!
— Есть десятиминутная готовность!
Щёлкали тумблеры и реле, электронные машины гудели всё громче.
— Технические системы в норме. Первый заряд готов!
— Телеметрия в норме. Связь стабильна.
«Только до первого взрыва», — подумал фон Браун.
На экранах появились лица раумфареров — спокойные, мужественные лица истинных арийцев.
— Экипаж готов, — голос командира атомолёта, оберфюрера Штернмана, был под стать его внешности: словно говорила стальная статуя.
— Что ж, вперёд, ребята. Не подведите Рейх!
— Яволь, герр вельтраумфюрер!
Зажглось красное табло.
— Десятисекундный отсчёт!
— Подтверждаю!
— Десять, девять…
«Боже, как болит голова… Это от напряжения», — фон Браун потёр лоб.
— Шесть, пять…
Члены Госкомиссии вперились взглядами в экраны. Даже висящий на стене портрет Фюрера, казалось, внимательно следит за происходящим.
— Три, два, один…
«Сейчас!..».
— Пуск!
На мгновение показалось, что ничего не произошло. Потом бункер вздрогнул, некоторые экраны ослепли, а видимый на оставшихся силуэт корабля слегка расплылся, подскочил и исчез за залившей картинку белой пеленой. По центру управления снова прошла дрожь: второй взрыв последовал за первым.
Перископ давал большое преимущество. Несмотря на большое заглубление, качественная система призм, линз и фильтров позволяла хорошо видеть происходящее.
Фон Браун видел, как циклопическое сооружение с огромным рельефным орлом-и-свастикой на боку рывками поднимается всё выше и выше над оставленным в бетоне кратером, скрываясь во вспышках взрывов и сиянии солнца.
Зазвучала торжественная мелодия гимна. Все, кто мог оторваться от работы, встали и вскинули руки, отдавая честь покорителям мирового пространства.