Властелин Словес №8. Голосование.

Уважаемые Мастеровчане!

Южный ветер принёс нам сегодня 11 замечательных описаний. Участники постарались описать сцену, изображённую на картинке.

Пожалуйста, поддержите участников, проголосуйте за 3 лучшие на ваш взгляд работы!
Проголосовать нужно до четверга, 18 декабря, 20.00 мск.
  УЧАСТНИКАМ: Вам обязательно нужно проголосовать. За себя голосовать нельзя.

Для тех, кто оценивает впервые, напоминаем: цель этой игры не сюжет, а ОПИСАНИЕ!

_________________________________________________________________________________

№1

Эх, не жизнь, а праздник.

Всегда бы так лежать, лениво раскинувшись на лоне первозданной природы и ничего не делать; вдыхая полной грудью свободу – свежую с запахом полевых цветов, совершенно не загаженную человеческим паразитизмом. Ощущать на обнаженной коже: легкое дуновение летнего ветерка, упругую колкость зеленой травы и теплоту заканчивающегося дня.

Хорошо в деревне летом. Пусть ещё, хоть ненадолго, но продлиться это чудесное единение человека с природой, о котором мы забываем, среди повседневной суеты в окружении бетонных монолитных сооружений.

№2

Я помню то время.

Тот незабываемый аромат цветов и трав. Неповторимый вкус лета. Предвкушение доброй светлой жизни впереди.

Так щемяще сладко смотришь в небо, растворяешься в его глубинах, пытаешься разгадать таинственные символы-облака. А на душе — благодать. Душа поёт.

Лёжа в траве, закрываешь глаза и чувствуешь себя одним во всей Вселенной и единым с ней. Ты дышишь вместе с ней. Танцуешь вместе с ветром, задевая босыми ногами колоски. Щекотно.

Я снова и снова тороплюсь оказаться в том месте. Отбросить заботы и мечтать. Только я и солнце. Только я и ветер. И поле — безбрежное поле моих надежд в застывшем безвременье.

№3

Смотрю в небо, небо смотрит… в меня? В древности думали, что оно – купол. Похоже. Зенит белый, солнце смазывает цвета, а по краешкам – стеклянная голубизна. Хочется обнять всё это, но ни рук, ни души не хватит.

С детства любил на небо смотреть, а поле не любил. Травы — суровым воинством, стебли сильные, выше тебя. Донник пыльцой глаза запорошит, репейник в волосы вцепится. Едва поспеваешь за мамкой, страшно потеряться.

Сейчас по-другому. Травы — по пояс, а сопротивляются. Принимаю вызов: раздвигаю цепкие стебли, иду сквозь их упругость. Приятель-репейник цепляется колючками, да не удержит! Какая-то новая сила переполняет, не сдержать. Бегу, борюсь, продираюсь, а небу, наверное, кажется, что плыву по бурному зелёному морю. Добегаю до края поля, падаю. Ноют свежие царапины, земля чуть качается, и так сладко прильнуть к ней разгорячённым телом.

Эх, Дружок, про тебя-то я забыл! Плохо маленькому. Ничего, подрастём! Интересно, каким войду в это поле лет через десять? Как встретит оно меня?

№4

Он старался не вспоминать те летние дни.

Те обыкновенные летние дни, когда солнце обесцвечивало жаром небо, когда ветер дул, обдавая прохладой всех рек и озер, над которыми пролетел.

Конечно, он старательно забыл, как мягко было лежать на траве, он стер с памяти огромные одуванчики, чей призрачный пух летал над ним, когда проносился ветер.

Яркие подсвеченные опахала золотарника, белые соцветия болиголова и желтые — пижмы, анемоны да ветреницы… все забыть, все стереть, пусть цветут лишь во снах.

Когда он засыпал, то слышал шорох-плеск высоких трав, звонкий лай щенка, токование птиц…

Когда он засыпал, воспоминания возвращались…

Когда он засыпал, ему снилась юность.

Лучше бы не снилась никогда.

№5

Трехцветное знамя лета.

Полоса неба, выбеленного до жемчужного цвета, живого, пронизанного лучами солнца.

Полоса из высоких колосьев. Сочная зеленая стена их, юных и неспелых, служит изголовьем кровати луга.

Луг расстелен внизу, как пестрый мохнатый коврик с белым пухом одуванчиков и желтыми метелками коровяка.

В стяг вплетаются дороги, синие леса у горизонта и все живое – от маленькой жужжащей букашки до юноши, сбросившего голубую рубашку и отдыхающего среди трав. Игривый щенок свесил розовый язык, устав пугать лаем разлившуюся в мареве негу.

Знамя лета манит вдохнуть горячий душистый воздух и слиться с его мирным, знойным, лучистым теплом.

№6

Лишь на третий день Влада удалось разыскать собаками далеко в поле. Парень беззаботно лежал на образовавшейся в вытоптанной пшенице поляне. Колхозники обратили внимание, что за короткий промежуток времени, на вытоптанном месте выросла трава, что говорило о хорошо удобренной земле. Подняли головы пушистые одуванчики, взошел сорняк и клевер.

Влад лежал на спине, беззаботно откинув в сторону одну руку, другая же покоилась на лбу, сжимая рубаху. Судя по всему он страдал от головной боли. А совсем недавно было весело. Нетрудно представить, как он отплясывая размахивал рубашкой, распугивая диких животных, пока ни рухнул без сил в хмельном угаре.

От поляны в сторону старого кладбища виднелась вытоптанная тропа, что говорило о неоднократном посещении отдыхающей молодежью тех мест. Возможно все, кто остался на ногах, были там и сейчас. Но после трехдневных поисков, Мухтар отказывался брать след и сидел возле своей находки, не желая продолжать служебную деятельность. Выпускной прошел продуктивно.

№7

Я скольжу над изящно вытканной вуалью облаков, и мысли мои уносятся в далёкую беззаботную юность: я лежу на спине среди сочной зелени, пронзённой золотистыми стрелами коровяка. Ветерок игриво ласкает мою обнажённую грудь, холодит лицо, а от звеняще чистого воздуха и пряного аромата разноцветья кружится голова. Рядом волнуется, шумит необъятное море набирающих силу молодых колосьев пшеницы. Смотрю в небо, прикрыв глаза рукой, и представляю, вот как оттолкнусь от земной тверди и прыгну в бездонную голубизну, а за спиной раскроются крылья. И тут мой верный пёс, сидевший поодаль, вдруг начинает заливисто лаять. Под нарастающий рокот мотора надо мной величественно проплывает похожий на большую стрекозу аэроплан. Я провожаю его восторженным взглядом. Эх, оказаться бы сейчас в его кабине…

Картина прошлого меркнет, оставляя в душе светлую грусть. Я беру микрофон: «Уважаемые пассажиры! Говорит капитан лайнера. Наш полет продолжается. На борту всё в порядке.»

№8

Как же я люблю лето! Словами — не передать! Выйдешь в поле, упадешь в траву, босыми ногами зароешься в траву — щекотно. Подставишь, обнаженную грудь красну солнышку, зажмуришься, прикроешь рукой глаза. И разливается по телу благодать – будоражит кровь. Разные звуки ласкают ухо: рядом шумит, колоситься рожь, а пес Дружок тяжело дышит, высунув язык. Мимо пролетел шмель, жужжит жук где-то рядом. Нежный аромат полевых цветов! Вдохнешь их запах – и не можешь надышаться! Чувствуешь, ползет по ноге букашка. Да, ну ее — пусть ползет! Встанешь с травы, и так тебе легко на душе, так хорошо – будто заново родился. Отряхнешь штаны и рубаху, от травы и отправишься домой, а рядом громко гавкая, будет бежать Дружок, виляя хвостом.

№9

Живописный пейзаж, изображающий деревенского юношу в минуты отдыха. Он прилег под голубым небом, в поле, на островке мягкой зеленой травы посреди высоких колосков пшеницы, медленно раскачивающихся на ветру. Юноша лежит полуобнаженным, держа одной рукой свою голубую рубашку, а второй прикрывает глаза от яркого летнего солнца. Его тело расслаблено и, всего скорее, он дремлет. Рядом с юношей сидит его пес, пристально наблюдая за своим хозяином, но будить его не торопиться. Он знает, что его сон будет не долгим, а потом наступит время игр.

Картина насыщена цветом, умиротворением и безыскусностью деревенской жизни, но от этого она не становиться менее притягательной, как и все творчество Аркадия Александровича Пластова.

№10

За селом – пшеничное поле. А за полем луг.

К полудню роса с травы высыхает, и вместе с влагой в воздух поднимается пряный аромат. Из сырой низины ветерок доносит медовый запах кудрявого белоголовника. Сладко пахнет клевером. Над темно-розовыми шарами его цветков танцуют бархатные шмели. Если внимательно приглядеться – в ковре округлых листков обязательно найдется четырехлистник. Сорвешь его, положишь в рот, загадаешь желание – и долго потом на языке терпкий травяной вкус.

Чуть сильнее дунет ветер – и с седых одуванчиков срываются парашютики. Иногда пушинка опускается на нос Шарика, и щенок потом долго морщится и ругается. Звонкий лай разбивает густую ленивую тишину жаркого дня.

Зеленые, еще неспелые колосья пшеницы тихо шепчутся, шелестят о чем-то…

Осенью, налившись за лето солнечным теплом, напившись дождевой влаги, они превратятся в ароматный хлеб. Мать разломит свежий каравай, хрустнув золотистой корочкой, и протянет половину: это мне и Шарику.

№11

Ветер любовно ласкал природу. Нежно поглаживая зеленую гладь. Заботливо скрывая ее красоту от солнечных лучей, подгоняя под смерть дарящую жизнь, серые облачка. Незаметно снимая утренние росинки с разноцветно-прекрасных цветов.

Кокетливая флора по своему, отвечала на легкие заигрывания своего ветряного друга. Наполняя его потоки дикими, неудержимыми, но от этого только более прекрасными запахами. Позволяя разносить гудение пчел на своих крыльях, и чуть заметно шуршать среди своих творений.

Как я люблю, лежа в бархатистой траве под нежным солнышком, наслаждаться этим незримым ураганом чувств. Незаметно секунды сливаются в минуты, минуты в часы, а часы в бесконечность. И в такие моменты я сливаюсь с этой бесконечностью в одно неземное блаженство.

Бим, мой верный, глуповатый друг, так близко и одновременно так далеко от меня. А ведь вроде он — божья тварь, должен быть ближе к природе, чем я. Но ему не дано ощутить и доли той гаммы чувств, что скрывается в пространстве вокруг нас.