Сайтовчане, представляю на ваш суд 6 конкурсных работ! Нужно выбрать три лучшие работы, за себя не голосовать. Голосуем до четверга 23.04.15, 18.00 по Москве.
Задание: придумать описательный сюжет к картинке.
Конкурсные работы.
№1
Обычное хмурое осеннее утро. Обычный угрюмый серый двор. Обычная сырость и слякоть.
Привычно кто-то на сером цементе нацарапал: «Вася – лох», как будто кому-то, кроме самого Васи и автора надписи, вообще есть до этого дело.
На заплеванном крылечке за шаткими перилами сидит рыжий котище. Он задумчиво смотрит вдаль. И курит. А чего б не закурить, когда на кота трусы надели? Хорошие, кстати, трусы – белые в синий горошек. И чего он печалится? Сиди себе на недавно отремонтированной пропитавшейся сыростью ступеньке, кури и не бойся спину простудить. А он грустит…
Наверное, ему скучно. Наверное, за лето он привык выходить сюда и видеть людей, зверей и птиц.
А теперь тихо стало во дворе. Только унылые тучи медленно опускаются на крыши, цепляются за антенны и проливаются мелким серым дождичком…
№2
— Хм, а возраст свое берет. Уже слезятся глаза, брюшко–пузико придает солидности силуэту, тянет посидеть, помечтать.
Кот вздохнул. В окне кухни второго этажа грациозно скользила Кошечка его мечты.
— Занесло меня в Котовск. Тут, конечно, покой. Служба не пыльная. Мышей много, но стаями не бегают.
Кот почесал лапу под линялыми белыми трусами в крупный голубой горох.
— Я был рыжий, огонь! Любили меня кошечки, мог запросто носом ткнуть – «погуляем, мол».
Дым папиросы витиеватым столбиком струился в вечернее небо.
— Мурен, что там у нас на ужин?
Кот снова вздохнул. Муренка уже лет десять как превратилась в «Мурло». Сейчас из-за двери высунется ее белая лапища с крашеными когтями, и «дорогая», шипя на все лады, потянет его себе под бок.
— Воздух очень свежий. Я еще минут пять посижу. А? Не отморожу хвост, теплые ступеньки.
№3
Весна стучалась в хвост и в гриву кота Васьки. Усталый и изможденный он спустился с крыши на своё парадное крыльцо. Вообще-то, это не было его крыльцом, но кто-то когда-то написал там “Васька”, и с тех пор, кот гонял оттуда конкурентов. Закурив сигаретку, Васька орлиным взглядом осматривал свои владения. В лютых драках он отвоевал себе территорию от дома, где трубы стояли хвостом до угла соседнего здания, где по мартовски с верой в светлое будущее поднимались антенны местного телевидения. Бросив окурок, Васька прямым ходом, пошатываясь от усталости, направился к чердаку, чтоб в тени антенн продолжить предаваться весеннему разгулу нехитрых котовых чувств.
№4
Аэропорт провожал людей безразличными лицами таможенников. Они всегда на страже и постоянно ищут нечто абстрактно-подозрительное.
А что может быть подозрительней неуклюжего рисунка со всей заботой уложенного в тубус, и нервного, взмокшего пассажира?
Растерянный взгляд с минуту скользил по неумелым мазкам и кривым линиям улиц. Этот рисунок можно было назвать детским, но мотивы написанного сюжета отнюдь такими не являлись.
Унылая осенняя улица, от нее так и веет моросью. Серые облака, над угрюмыми крышами. И кот, странный рыжий кот.
Он воплощение безысходности. Его семейные боксы, в синий горошек и тлеющая сигарета, так точно отображали будни серой жизни.
А эти глаза. Странные, задумчивые глаза. Под каким углом на них не посмотри, как ты эту картину не крути, постоянно возникает призрачное ощущение, что они смотрят именно на тебя. Только на тебя.
А ведь у таможенника даже мысли не возникло, что под этим “шедевром” скрывается настоящее произведение искусства, недавно украденное из музея.
№5
— Дядь Гриш, дай заку…, — последняя фраза так и застряла где-то глубоко в раскрытом рте Егора. Приехав с шумной вечеринки, молодой человек по привычке кинул взгляд на соседское крыльцо, да так и замер. На верхней ступеньке в дядь Гришиных белых в синий цветочек трусах, в которых сосед часто запросто забегал в гости, важно, как человек восседал огромный рыжий кот. Животное, невозмутимо попыхивая коричневой сигарой, созерцало привычный городской пейзаж, потихоньку тонущий в вечерних сумерках. А серо-коричневый от пыли хвост обмахивал сделанную кем-то надпись на ступеньке «Вася-лох».
№6
Эх, серость, кругом серость. А вот говорят — весна! Вот и вышел поглядеть. И где она спряталась-то? Утонула в грязных мутных лужах, потерялась в слепых окнах на серых стенах, растворилась в пасмурном низком небе. Грустно-то как. Попеть бы, да та же серость дымная и внутри. Живешь вот, все ждешь чего-то, надеешься, а жизнь – она, вот как весна сейчас, выцвела, потеряла все краски, обескровилась. И незаметно так, вроде все как у всех, и вдруг — серо, и про тебя только Васька-лох, а ведь был когда-то Солнышком. Эх, весна…
— Вась! А, Вась?! Ты, что там расселся-то? Застудишься, весна ведь!