Властелин словес 155. Голосование

Занавес, спускающийся будто с небес, своими складками напоминает облака, такие же волнистые, как и он, спокойно плывущие по небесной глади, а цвет материи чуть темнее самого голубого неба.

Раздвинут занавес, и в его обрамлении высится пологий, гладкий холм, превратившийся в сцену, у подножия которого расположилась оркестровая яма. Арфы, валторны, скрипки… вот взмахнул палочкой дирижёр…

А на сцене-холме стоит молодой человек в старинной, средневековой одежде Ветер развевает волосы и плащ, а рука певца вытянута в сторону возвышающихся башен небоскребов. Кому он дарит песню? Каменному истукану, пронзающему голубое небо множеством голов? Или зелёным холмам за городом, среди которых вьётся голубой лентой река? Или сам певец не актёр, а заблудившийся во времени менестрель, протягивающий руку к стёртому веками городку средь холмов, покинутому им когда-то.

Достопочтенный английский джентльмен на лавочке сидит в саду. Сиреневый кафтан, до плеч седые букли, белейший бант, завязанный по моде небрежным якобы узлом. Уж полночь, а ее все нет. И ветви яблонь осеняют скамейку с одиноким человеком. Луна огромным яблоком сияет, вот-вот сорвется… А думается ночью лучше. Спасибо даме той, что не пришла.

Купив на последние деньги рыбок, я принёс их домой. «Ты, мой романтик!», сказала супруга, «А где колбаса?» Тёща была ещё более любезна: увидев милых рыбок, она выплеснула их с балкона.

Найдя на снегу моих красавиц, я поместил их в новую баночку с водой. И тут они заговорили! Не стоит объяснять, что рыбки оказались золотыми и количество волшебных предложений после пережитого, превышало количество песчинок в Сахаре.

Решив не мелочиться, стал Властелином Вселенной. Забавно, если учесть, что я сделал себя бессмертным. Ну конечно, заговоры, покушения, попытки переворотов. Но рыбки…

Затем, параллельный мир, один из них, где мы — отражение в зеркале. Скучно, те же самые склоки, зависть, сплетни, подставы.

Став львом, понял, что нельзя стареть. Став облаком, понял, что жара опасна. Став олимпийским чемпионом, понял, что все соперники тебе завидуют и ненавидят.

Сейчас расту ромашкой в поле, жду осени. Пока всё устраивает, пчёлки щекочут. Дальше посмотрим.

Рыбки, кстати. в хрустальном бассейне, рядом…

Главный персонаж этой картины – цвет. Он атакует зрителя с первого взгляда, не позволяя отвести глаз.

Первым набрасывается голубой. Обои-вода-спинка стула. Матисс играет оттенками, выстраивает композиционную диагональ от нежного, разбавленного фиолетовым к неистово яркой воде, а от неё — к ледяной спинке.

Следом в бой вступает оранжевый. «Тут, я тут!» — кричит он зрителю осуждающе глядящими рыбками. Бедняжкам тесно в прозрачной темнице стакана, а самые слабые уже опавшими лепестками плавают на поверхности воды. А чтобы рыбки не чувствовали себя одиноко, им подмигивают оранжевыми глазками цветы с обоев и скатерти.

«Кхм…, извиняюсь, но и я тут… оттенками...» — деликатно напоминает о себе бежевый. Бежево- розоватые обои перекликаются с тарелкой, чью нежную бледность оттеняют густые чёрные тени.

«Про нас не забыли?» — вкрадчиво спрашивают зелёный с жёлтым. Смешанные друг с другом в разных пропорциях и просто соседствующие друг с другом, они смягчают неистовость оранжевого и завораживающий холод голубого.

В арьергарде идёт розовый. Розочки в нижней части картины завершают окружение зрителя, окончательно приковывая к себе внимание. И зритель, забыв обо всём на свете, теряется в буйстве цветов и красок.

Сакаём

В саду у бабушки было уединённое местечко, где мы с ней часто сидели, когда я приезжала в гости летом. Посреди розовых кустов находились несколько плетёных кресел и маленький столик, на котором стоял сакаём, то есть аквариум (так я называла его в детстве).

С первой минуты ёмкость с рыбками меня очаровала. Я думала, что они волшебные, настолько обитатели этого места были красивыми и загадочными. Золотушки, дав им такое ласковое прозвище из-за цвета, плавала в воде, сверкающей от солнечных лучей. Я могла наблюдать за ними часами.

В стакане рыбки погибали,

Уж виделся иконостас.

Опустим мелкие детали,

Их кот Василий сытно спас.