О времени

Время – загадочная субстанция. О его природе не одну тысячу лет спорят философы и учёные. Даже не понимая сути, мы всё равно пытаемся измерить его течение: издревле люди придумывали разнообразные устройства и машины, чтобы отмерить ход времени. Горящие свечи с отметками, клепсидры, механические часы. Такие разные, но имеющие одну общую черту. Все они разделяют день на части по какой-то мерке.

Нас не удивляет привычное деление суток на равные 24 часа, а часа – на 60 минут. Но всегда ли и везде (хотя бы в границах Европы) было так? Ещё античные греки, а за ними и римляне переняли именно эту систему исчисления времени дня вместе со всей астрономической наукой из вавилонской традиции. Но долгое время деление дня на двенадцать частей дня нельзя было приравнивать к современному понятию час, это было скорее некая категория того или иного времени: например, «вновь в шестой день в то же время, когда рынок будет полон» (то есть в середине дня). Современное понятие часа появляется лишь в эпоху Александра Македонского. Примерно тогда же возникают и получают повсеместное распространение инструменты измерения времени – солнечные и водяные часы.  

Сутки делили на 12 долей или 24 доли. При этом на части разделялись не астрономические сутки, а светлое и тёмное время. Астрономическое деление было введено позднее, но не одно столетие обе системы существовали параллельно. Естественно, что каждый такой час в зависимости от времени года отличался своей продолжительностью. Долгие ночные часы зимой и длинные летние, соразмерные длительности солнечного дня, различались как древними греками и римлянами, так и византийцами. Неравные, изменявшиеся сезонные часы назывались horae temporales или inaequales, («повременные», неравные часы). Условные же часы, равномерно делящие день и ночь на 12 частей в каждом случае и на 24 в суточном измерении, были aequinoxiales (часы «равноденствующие»).

Стоит отметить, что особенностью древнегреческого (а затем и римского, и даже частично Средневекового) словоупотребления применительно ко времени было то, что понятие того или иного измеряемого часа нередко (достаточно частый обычай) было связано с категорией — «исполненного часа» (лат. Hora plena). В соответствии с этим «шестой час» означал не время между пятью и шестью, но время, отсчитываемое от шести полных часов.

Итак, вавилонские астрономы разделяли сутки на шесть частей, а каждую – на 60 делений, так что одно деление равнялось 60 минутам, а минута – 60 секундам. В вавилонской же традиции имелось и деление дня на 60 частей с последующим подразделением на 60 минут и, соответственно, на 60 секунд. Византия, частично переняв вавилонскую традицию, примерно к Х веку окончательно сформировала свою систему отсчёта времени, совместив её с древнегреческой. Хотя трактаты той эпохи весьма противоречивы, усреднив большинство доступных источников, можно примерно утверждать: в сутках 24 часа, 1 час = 5 стигм = 10 лепт = 150 мойр = 1200 рип = 14 400 эндиксов = 864000 атомов.

Европа долгое время использовала в первую очередь римскую традицию. Сутки делились на две части: dies (период света) и nox (период темноты). Ночь римляне делили на четыре временных отрезка, так называемых vigiliae (стража), соответствовавших продолжительности смены военного караула. Световой день также был разделён по подобной схеме, но состоял из 12 временных отрезков, называемых horae (час). Продолжительность каждого светового часа менялась в зависимости от времени года. (Например, в зависимости от времени года horae мог быть от 45 минут до 1 часа 15 минут). И лишь начиная с XIII века, с появлением установленных на башнях механических часов, Европа понемногу перешла на независимое от светового дня деление суток на равные части. Сутки делились на ряд отрезков канонических часов (horae canonicae). Обычно их было семь, и начало каждого оповещалось боем церковных часов.

Средневековые люди узнавали время преимущественно не визуально, а по звуку. Различали «колокол жатвы», «колокол тушения огней», «колокол выгона в луга». Вся жизнь населения регулировалась звоном колоколов, соразмеряясь с ритмом церковного времени. Поскольку темп жизни и основных занятий людей зависел от природного ритма, то постоянной потребности знать точно, который час, возникнуть не могло, и привычного деления на части дня было вполне достаточно. Минута как отрезок времени и интегральная часть часа большинством людей не воспринималась вообще. Даже после изобретения и распространения в Европе механических часов они очень долго не имели минутной стрелки.

При этом (пусть и во многом используя опыт древнегреческих философов), деление на малые доли Средневековая Европа знала. Гонорий Августодунский (XII век) выделяет до крайности дробные доли часа: он состоит из 4 «пунктов», 10 «минут», 15 «частей», 40 «моментов», 60 «знамений» и 22560 «атомов». И хотя он считает минуту «малым интервалом в часах» (minutus означает уменьшенный», «маленький»), Гонорий признает далее вслед за Исидором Севильским, что «пределом всякой вещи» является час (Нога est terminus cujusque rei).

При этом не зависимо от страны (что Византия, что арабский мир, что Европа или Русь) время средневекового человека – это локальное время. В каждой местности оно воспринималось как самостоятельное, присущее только ей и никак не согласованное со временем других мест. Календарь – это преимущественно сельскохозяйственный календарь: каждый месяц знаменовался определёнными сельскими работами. Очень нагляден в этом календарь германцев. Месяцы носили названия, указывавшие на земледельческие и иные работы, которые производились в различные сроки: «месяц пара» (июнь), «месяц косьбы» (июль), «месяц посева» (сентябрь), «месяц вина» (октябрь), «месяц молотьбы» (январь), «месяц валежника» (февраль), «месяц трав» (апрель). А у скандинавов май именовали «временем сбора яиц», а также «временем, когда овец и телят запирают в загоне»; июнь – «солнечным месяцем», «временем перехода в летние хижины» (то есть выгона скота на луга), октябрь – «месяцем убоя скота», декабрь – «месяцем баранов» или «месяцем случки скота». Лето называли временем «между плугом и скирдованием». Пришедшие из церковной традиции римские названия поменяли лишь словоформу, но не изменили сути.

Механические часы появились в средневековых городах тогда, когда была осознана нужда в знании точного времени. Новые торговые и ремесленные люди отбрасывали мировосприятие, которое характеризовало аграрное традиционное общество. У крестьянина время не представляло собой самостоятельной категории, осознаваемой независимо от своей реальной наполненности. Оно было неотделимо от самого бытия. Отсюда время могло быть «добрым» и «дурным», церковным и мирским. Понятие времени нейтрального по отношению к его содержанию и не связанное с тем или иным делом, человеком или родословной не воспринималось сознанием людей Древности и Средневековья. Но оно понадобилось людям Возрождения и Эпохи географических открытий.

Новое сознание породило и новое отношение к времени как к однообразному, униформированному потоку, который можно подразделять на равновеликие бескачественные единицы. И только благодаря этому время стало явлением, которое подлежат измерению.

Хотя до сих пор – счастливые часы не наблюдают.