Дорогие мастеровчане! Поддержите голосованием авторов, приславших стихи на конкурс. Напоминаю, участникам предлагалось написать о любви — страсти и нежности, верности и измене, надеждах и воспоминаниях.
Пожалуйста, проголосуйте за 3 лучших стихотворения, выбрав 1, 2 и 3 место.
Голосование продлится до 22:00 по Москве 20 июля (среда).
ПАМЯТКА УЧАСТНИКАМ: Вам обязательно нужно проголосовать. За себя голосовать нельзя.
Стихи на конкурс
Скажи мне, дорогой, что перед собой ты видишь?
Как будто бы любовь, но вроде не она.
Одной душой девчат двух не осилишь,
О, нравы! О, нынче времена!
Старик лишь мимолетно, картину смерил взглядом,
Поморщился: «Любовь, но вовсе и не та»,
Я вижу молодых, стоящих рядом,
Но между ними простая суета.
Женщины носят чулки и колготки,
И равнодушны к вопросам культуры.
Двадцать процентов из них — идиотки,
Тридцать процентов — набитые дуры.
И.Иртеньев
Ходят мужчины порою налево,
изредка кто-то, а кто-то неслабо.
Золушку выбрали иль королеву —
это неважно, ведь баба есть баба.
Женщины разные: дамы, кокотки,
верные жены, вампирши, сирены,
жизнью забитые вечные тетки,
все они не переносят измены.
Двадцать процентов поплачут в платочек,
грустно рога примеряя оленьи.
Двадцать — из тех, кто смиряться не хочет —
с мужем расстанутся без сожаленья.
Двадцать процентов взлелеют обиду
и отомстят изощренно и ловко.
Двадцать еще, поломавшись для виду,
шубу затребуют, дом на Рублевке.
Двадцать последних отравятся водкой,
выплачут горе, построят карьеру,
после оденут чулки и колготки
и для души заведут кавалера.
О Любви
Мы как мотыльки.
Вьёмся у огня в ночи,
Пытаясь поймать
Запретное мгновенье,
Чтобы потом умереть.
Но тот миг счастья
В безудержной пляске чувств
Так ненасытен.
Мы возрождаемся вновь,
Чтоб с тех пор любить вечно
***
В аллеях сонных тихо, пусто…
Лишь только листья шелестят.
И пусть раскрасила искусно
Старушка-осень свой наряд-
Лишь грусть гуляет в парке старом,
В листве вальсируя слегка.
Вдруг, на скамейке вижу пару-
В его руке её рука…
Не осень ли сама? Похоже…
А с ней дух парка. Бросил взгляд…
Нет, осень будет помоложе.
А это – люди. Пусть сидят.
Иду вперёд, спешу – свиданье!
Как мог поддаться я тоске?
В душе моей одно желанье-
Глаза в глаза, рука в руке…
Рука в руке?.. Я видел это.
И только что… пошли со мной!
Нет-нет, совсем не за советом,
Ведь каждый жив своей судьбой.
У нас с тобой весна, цветенье,
Но, чтобы уж, наверняка…
Пред ними преклоним колени:
«Благословите. На века»…
Все рассуждают о любви,
А ты пойди, ее найди…
В толпе попробуй отыщи-ка,
Когда людей уносит вдаль
Печаль, тоска, сомненья, страхи.
Промчат, как птахи. Без возврата.
Быть может, встретишь вновь когда-то,
Но и не вспомнишь. Се ля ви.
Как в этом вихре выбор сделать?
Как отыскать? Кого? Судьбу?
Мне это, право, надоело,
И я так больше не могу.
Забыть. Отбросить. Всё — под камень!
Уж лучше так, любовь — долой!
Давно бессилен сердца пламень,
И в душу просится покой.
Ярмо исканий шею тянет.
Что ж? Решено! Любви – бойкот!
А «это» кто у нас такая?
Благоухает и цветет…
И снова захотелось шанса.
Душа играет и поет,
Аж щеки залило́ румянцем.
Бойкот, пожалуй, подождет.
Красавица и ловелас
Вы так прекрасны,
Словно, роза в мае.
Без вас невзрачен,
Этот дивный сад.
Я понимаю,
Что вас обожаю,
Забыв,
Что на шипах бывает яд…
Не уколовшись,
Не постигнешь меры,
Того, что может
Быть или не быть.
Во мне, быть может,
Не осталось веры;
Но от бессилья
Я не стану выть…
Сорву я розу,
Снова роль играя,
Вас искушая,
Как библейский гад.
При том что вы
Достойны только рая.
А мне опять
Лежит дорога в ад…
Ты не сгинешь в страшной круговерти,
Всем бессмысленным смертям на зло!
Если надо отмолю у смерти
Я тебя, куда б не занесло…
Не спешите Ангелы и черти,
Не пришла пока что ваша власть!
Он не умер, спит, вы мне поверьте,
Дайте отоспаться ему всласть…
Утро. Ночь изрублена лучами,
Тишину заполнят шум и гам.
Мы друг к другу двигались годами,
Никому его я не отдам…
Хокку о любви
Доброе утро.
Просыпаться с чувством «Мы» —
Поцелуй души.
***
Самый лучший день —
На одном дыхании.
Кольцо лишь символ.
***
Умереть проще.
Продолжать жить и любить —
Испытание.
Я все унес,
Одежду и доспехи.
Я весь ушел!
Нельзя мне оставлять
Ни вздоха, ни любви своей печать.
Но будто сам себе отрезал веки…
А где-то спорят паруса с ветрами,
А где-то горны все трубят — в поход!..
Но соли полон искривленный рот,
И горечь
Памяти моей терзает
Теперь тебя,
Оставленную в ночь.
Теперь меня…
И вовсе в мире нет.
Я весь ушел — ты провожала взглядом.
Я весь ушел.
Я весь…
Остался рядом.
Ты не бойся, смотри! Я ведь выпью бокал до дна…
Как всегда осторожен, ты сам выбирал мне яд!
На губах послевкусие – терпкий букет вина…
Здесь довольно глотка — и не будет пути назад.
Ты не бойся. Я коротко вскрикну — и сразу ниц.
Не заплачу, не стану биться в твоих руках,
И не дрогнет слеза под покровом моих ресниц —
Лишь в зрачках затрепещет боль… и немного страх.
Ты не бойся, смотри! Выпью залпом и разобью
О камин на осколки — и веером по ковру…
Я любила тебя! И как прежде теперь люблю…
Даже зная конец — принимаю твою игру!
… Только знай — ты проснешься от ужаса…
В ноябре.
Там, где листья не станут падать с деревьев вниз,
вдруг закружится ветер
и ляжет крестом к земле…
Вот тогда берегись, любимый мой…
Берегись!
Внеконкурс
Оранжевые тыквы
Когда оседает туман на плечи сутулых холмов,
Когда, засыпая, луна уходит на пастбище снов –
Несутся по лесу лучи холодной зари сентября…
Задумчивый ветер молчит, и, кажется, плачет земля
Сверкающей ртутью росы на клочьях прижатой травы,
Вздыхает осенняя сырь. Ничтожные годы мертвы.
Дорога бросается вниз, отчётливей видится дом –
Разбитый седой обелиск, и всё говорит об одном:
Расстаться и помнить всегда. Уехать и долго жалеть,
Меняя одни города на сотни похожих, но плеть
Ошибок уставшей судьбы безжалостно гонит назад,
Где облик любви не забыт… и вот – мой заброшенный сад.
Скрипит незакрытая дверь, пытаются плыть облака
По млечному небу потерь, но падают каплей в бокал
Нелепой немой пустоты за грядкой оранжевых тыкв…
Здесь прежний покой и уют… здесь я. Здесь могла быть и ты.
Я помню касанье твоих обожженных губ,
И ветер срывал прощение с седых ресниц…
Ты был со мной нежен и так бесконечно груб,
Что даже разлука безмолвно склонялась ниц,
И нам лобызала ноги, моля простить —
За дни и за годы, за боль не рождённых слов,
А ты умолял поверить и все забыть —
Стереть эту боль с циферблата моих часов.
А тени опять танцуют… И льется кровь —
Сожженные всеми кострами мои стихи,
С последним дымком повторяются вновь и вновь,
Как часть первобытных песен земных стихий.
Как можно любя убивать и, теряя счет,
Кинжалом узоры чертить на моих плечах?
Как можно так мучить и вновь умолять еще —
Надеется, верить и снова тебя прощать?
А руки синеют медленно — пурпур с вен
Стекает безмолвно, по капли воруя свет —
И хочется… Слышишь?! Хочется встать с колен!
И просто бежать. Да вот выхода больше нет…
В Турции гид рассказала о традиции: ревнующая жена подносит мужу чай на подносе, усыпанном лепестками олеандра — красивого и ядовитого цветка. Это предупреждение, что в следующий раз лепестки могут оказаться в самом чае.
Алые лепестки гнева,
Белые лепестки боли
Рассыплю я по подносу,
Чтобы ты знал, о, супруг мой:
Ревности жгучей отрава
Дни напитала и ночи.
Помни об этом, неверный!
Или же чай заварю я
Из лепестков олеандра,
Из лепестков ядовитых —
Белых лепестков боли,
Алых лепестков гнева.
Только зарегистрированные и авторизованные пользователи могут оставлять комментарии.
Если вы используете ВКонтакте, Facebook, Twitter, Google или Яндекс, то регистрация займет у вас несколько секунд, а никаких дополнительных логинов и паролей запоминать не потребуется.