Битва на салфетках 293. Голосование

Из трактира целый день слышались шум и гам, смех, бесконечные кошачьи вопли и мяуканье. И все это сопровождала совершенно невыносимая музыка плачущей мандолины, что попала в неумелые руки.

— Что за безумец? Явился сюда спозаранку, приволок с собой пропасть хвостатых попрошаек и распугал всех посетителей. Еще и разгорланился, — жаловался шепотом хозяин харчевни своему повару.

— А какой от него беспорядок! Я его, кстати, в нашем городке никогда не видел. И откуда он только здесь взялся? — поддакивал работник, почесывая затылок и продолжая наблюдать за очень странной компанией. — И говорит так чудно.

У самого окна сидел мужчина, облаченный в наряд менестреля, и ловко перебирал струны музыкального инструмента, и его совершенно не смущало то, что музыка выходила фальшивой. Лукавые глаза незнакомца то дело поглядывали на тьму кошек и котов, окруживших его. На полу, на столах, даже на лавках стояли плошки и опустевшая посуда из-под молока, сметаны и простокваши.

— Ах! Все молочные продукты, что были в погребе! Надеюсь, этот щегол заплатит по счету, — пролепетал хозяин, уже подсчитывая в голове убытки.

— Еще мур-р-лока моим друзьям! — воскликнул странный гость, и взмахнул рукой. — Им и мне! Сегодня праздник, и я хочу, чтобы нынешний день запомнился, а эти милые создания наелись до отвала!

Менестрель вновь схватился за мандолину и затянул песню о нелегкой кошачьей жизни. В его голове вспыхивали события прошлого вечера, когда он, еще будучи котом, забрался погреться в чей-то дом. Оказалось, что забрел к местному волшебнику, о чем, конечно, тогда не знал. Он вспоминал, как нашел на столе глубокую миску с каким-то питьем, и как испил оттуда. А после… Никогда он не чувствовал себя лучше, чем в тот вечер. В вечер, когда превратился в человека! Еще будучи котенком, счастливчик всегда крутился возле ярмарочных балаганов, приезжавших в городок, наблюдал за их веселой жизнью, и потому превращенный сразу решил, что хочет быть как они. И пускай он ничего еще не умеет. Но теперь-то у него есть руки с ногами, и голос, и целый мир открывается перед ним.

Коты тоже поют.

Я сидел в сарае и на укулеле играл свои песенки. К счастью вокруг не было детишек, которые забросали бы меня помидорами.

Я заметил как ко мне подошел небольшой, серый кот. Он лег рядом и внимательно слушал меня. Я его назвал Чарли. Он всегда самый первый подходил ко мне и слушал мои песни.

Вокруг стали собираться еще коты. Вот и остальные фанаты. Это невероятно приятно, когда твою музыку слушают такие милые и невинные существа.

— Эй, бродяга, перестань шуметь, людям мешаешь. — послышался голос мужика.

— Извините, — поспешно ответил я и поставил свое укулеле.

Коты разошлись. Только Чарли до сих пор сидел на своем месте.

— В следующий раз, Чарли. — сказал я. Кот недовольно ушел. Я вздохнул.

Я тоже прошелся по городу. Голод все-таки мучал. К вечеру я нагреб несколько монет. Этого хватало на кусок хлеба. Я остался доволен

Я прошел мимо одного дома. Оттуда доносился неприятный шум. Какой-то кот кричал внутри. Никогда не понимал зачем кричат коты.

Я прислушался повнимательней. Это была моя песня. Только вместо укулеле я слышал мурлыканье. Он часто фальшивил, но, думаю, для кота это отлично спето. У меня появилась идея.

В этот момент из квартиры вышла хозяйка. Она начала выгонять кота.

— Глупое животное! Брысь отсюда. — крикнула она. Чарли выбежал из дома.

Я встретил его. Кот узнал меня и весело подбежал ко мне. Я его поднял.

— Пошли, — сказал я. — создадим ансамбль.

Мы вышли на площадь. Я встал посередине и начал играть свою песню. Чарли стал подпевать.

Мне уже было плевать, что подумают обо мне. И плевать, что меня скоро выгонят. Я лишь хотел, чтобы Чарли мог напеться. Чтобы его услышали.

Вокруг начали собираться люди. В их глазах не было презрения, это были очарованные глаза. Песня закончилась. Люди хлопали и свистели.

В тот день кот по имени Чарли стал самым известным котом в городе.

Дом в самой чаще леса. В доме — двое.

— Марк, ты честно выполнил свою часть сделки, это надо отметить!

— Не называй меня Марком, колдун, ни кто не должен знать моего имени.

— Хорошо, хорошо, Баклей, не буду, извини.

Тащи монеты! И кувшин холодного вина! – потребовал гость.

— Да, да, сейчас.

Ухмыляющееся лицо Баклея, было последним, что он увидел в своей жизни.

Мясницкий топор разрубил его голову на две половинки.

Осмотревшись по сторонам, бандит направился к двери обитой железом. По пути снял с кривого гвоздя новую кожаную шляпу, и мандолину. «Такие хорошие удавки привязали к куску дерева» — подумал он, снимая струны. Открыл дверь, вошёл.

— А деньги где? – спросил он сам у себя, оглядывая помещение полное кошек.

— Нет здесь денег, ответила одна из кошек.

Баклей от удивления упустил мандолину.

— Говорящие кошки! – воскликнул он, и схватился за оберёг от нечистой силы, висящий на шее.

— Мы не кошки, мы девушки. Колдун, крал нас у родителей, и требовал выкуп.

— Так вы все, богачки? – уточнил Баклей.

— Да, даже принцесса есть. Голова бандита закружилась, из убийц сразу в принцы!

— А ты нас расколдуешь? – спросила одна из них. Самая смелая, залезла на его плечо. На мужчину вопросительно уставилось два десятка печальных глаз.

— Эх, барышни, как же вам повезло! Баклей, уселся на один из стоящих в комнате стульев. Ударил по струнам мандолины. — Конечно, расколдую. Я же — принц!

— Принц! Принц! – восхищённо заговорили кошки. – Настоящий!

— Три дня и три года искал я мерзкого колдуна похищающего девиц, и приносящего горе в их семьи. Стёр пять пар сапог, и загнал сорок лошадей. Нашёл, и сразился с негодяем в честном бою. Колдун пал!

— Колдун мёртв! — наперебой заголосили кошки. – Ты герой! Спасибо! Я тебя люблю! Возьми меня замуж! – наперебой заголосили кошки.

— Дамы, я как принц Баклее… Баклеегор дэ Рамбольди! (на ходу придумал себе имя бандит) первым делом должен спасти принцессу.

— Я принцесса – сказала рыжая кошечка, лежащая на атласной подушке.

— Я, тебя, конечно, расколдую, но родителю ждут меня дома с невестой – ответил Баклей.

— Мой рыцарь, мой герой! Я, конечно же, выйду за тебя замуж!

Дай мне отпить из пузырька висящего на поясе колдуна, и я превращусь в девицу.

Баклей взял кошку на руки, и вышел из комнаты.

— А мы! А нас! Расколдуй! – заголосили кошки.

— С вами я потом разберусь, мои золотые монетки – ответил на их стоны Баклей.

— Ну что, рыжая, жри свой эликсир, да поехали к твоему папаше, чувствую, недолго ему править осталось…

Котолов

В первых же звуках домры послышалось тихое шуршание мыши в высокой траве. По мере того, как мелодия набирала силу, к этому звуку примешались другие – пение птичек в листве, плеск рыбы в речке, журчание наливаемого в мисочку молока, белого, тёплого и душистого, далёкое мычание коров – значит, молока будет хоть залейся.

— А как звучит колбаса? – спросил Мурзик, пофыркивая от предвкушения удовольствия.

— Ты мне лучше расскажи, как валерьяночка звучит! – промурлыкал Барс, со всех ног кидаясь к источнику звука.

— Да тише вы! Дайте послушать! – облизнулась Белоножка.

В какие-то пять минут множество котов и кошек всех мастей и размеров собрались вокруг домрачея, мурлыкая в такт мелодии и требуя продолжения звукового банкета и исполнения обещаний. Когда стало ясно, что вокруг музыканта собрались все кошачьи в округе, и больше никого из их семейства не будет, мужчина встал, подмигнул своим четвероногим друзьям жёлто-зелёным глазом и, не переставая играть, направился к выходу из помещения, а потом за околицу. Домра звенела призывно, разносясь эхом по окрестностям, так что коты, кошки и котята, толкая друг друга, устремились вслед за незнакомцем.

Вы, наверное, думаете, что домрачей, подобно Крысолову из древней легенды, увёл кошек в болото на верную гибель? Не пугайтесь! Пускай наверняка конечной точки их маршрута никто не знает, но бабушка моего кота Афанасия, старая хромоногая Марта, рассказывала мне, что её бабушка, породистая сиамка Нелли, получила письмо от подруги Мурки, из которого следовало, что коты оказались в волшебной стране, где, как и обещала домра, чирикают птички, шуршат в траве мышки и добрые доярки с мягкими руками и тёплыми ногами, о которые можно потереться, доят коров, наевшихся клевера, и вдоволь поят своих пушистых друзей сладким парным молоком.

— Нет, нет и нет! – Иваныч ударил кулаком по столу с такой силой, что дремавшая на подоконнике Муська проснулась и стала тревожно озираться, а Барсик, увлечённый игрой с шариком, оторвался от своего занятия и уставился на него круглыми, словно плошки, глазищами. – Позорище какое! Мой отец воевал за эту землю – получил пулю в голову! Тут нужно требовать, а не выпрашивать на коленях перед этим, прости Господи!

— Побойся Бога, Иваныч! – зашептала испуганно Евдокия. – Это же наш Президент!

— Президент?! Сказал бы я, кто он такой, да при дамах неловко! – Иваныч многозначительно посмотрел на Муську, словно дамой, перед которой он постеснялся, была она, а не соседка. – Развёл коррупцию, бандитизм, а олухов баснями кормит!

— Так это ж не он, — вступилась за главу государства Евдокия. – Это ж местные.

— Ну да, конечно, прямо таки невинная овечка! Рыба-то гниёт с головы, а не с зада. Без его высочайшего разрешения ни одна чиновничья букашка и пё… в общем, пикнуть не посмеет! Короче, хотите, ползайте на коленях, хотите, землю ешьте, лбами стукайтесь, а меня увольте. Я лучше с кошками. Они, в отличие от людей, свободу ценят, пресмыкаться не приучены.

— Ну что ты за человек! – Евдокия с досады чуть не плакала. – Чтоб тебя холера!

И выбежала вон.

На поляне уже всё было готово для видеобращения. Установленная на деревянном столике камера отсчитывала секунды до старта. Жители посёлка стояли на коленях. Впереди разместилась Евдокия как наиболее активная.

— Дорогой наш Владимир Владимирович! – начала она заготовленную заранее речь.

Но вдруг заметила шагающего через поляну Иваныча. В руках он держал дудочку, наигрывая «Интернационал». На одном его плече сидела Муська, на другом – Барсик.

— Ой, Иваныч! Ты с нами? Давай садись!

— Нет уж, — возразил тот. – Хотите со мной – поднимайтесь и идёмте. А нет – мы с Барсиком и Муськой как-нибудь сами.

С этими словами он стал удаляться, продолжая играть.

Жители посёлка сначала недоумённо переглянулись, затем один за другим принялись вставать. Через пару минут коленопреклонённая Евдокия осталась на поляне в гордом одиночестве. Потом, словно пробудившись от наваждения, вскочила и, схватив камеру, побежала догонять Иваныча с соседями, подпевая в такт:

«Вставай, проклятьем заклеймённый,

Весь мир голодных и рабов!»

Бард и котята

Издалека была слышна песнь барда, который забрёл в этот город в столь солнечный и приятный день. Птицы подпевали в такт его музыке, а вода журчала, словно бы аплодируя виртуозной игре. Но музыкант был не один. С ним была свора маленьких котят, которая нарастала с одного до десятка, словно бы снежный ком, выходя откуда-то из леса.

Горожане внимали его музыке, будто зачарованные, одни лишь старцы поселения с опаской глядели на барда, зная, что не всё то золото – что блестит. А блеск от него шёл невероятный, как будто бы солнце сосредоточило свой лик только на нём.

Бард направлялся в таверну, где спустя небольшой промежуток времени все уже танцевали под звуки его бомбарды. Котята и взрослые коты играли рядом с ним, веселясь безмятежной атмосфере, воцарившейся в таверне.

Все выпивали и веселились, не переставая танцевать. Но никто не задавался вопросом откуда взялся этот музыкант со своей сворой котов. Всё больше и больше народу стекалось к таверне поглазеть на чудного барда и его маленьких помощников, которые не отступались от него ни на шаг.

Вскоре наступил вечер, но люди так и продолжали и продолжали танцевать под музыку барда, который играл не переставая, от чего казалось, будто бы руки его не знали усталости. Люди изводились от своего танца и вскоре падали, теряя сознание прямо в таверне, не имея силы воли чтобы остановить свой пляс.

И когда, наконец-то, слёг в усталом сне последний житель деревни – бард остановился и громко рассмеялся.

— Пир духа окончен! Теперь пришла пора и телу пировать! – гордо вскрикнул бард

Свора котов сразу же бросилась на спящих жителей и по деревне рокотом прокатились отчаянные, полные боли крики их жертв. Даже самые маленькие котята были беспощадны и своими крохотными пастями рьяно разрывали плоть затанцевавшихся вусмерть жителей.

Буквально за минуту вся таверна превратилась в одну большую кровавую баню. Мордочки котят окрасились кровью, а бард не переставал смеяться, наблюдая за всей этой картиной. Лишь душераздирающие крики иногда прерывали его звонкий смех. Никто из старцев и затворников не осмеливался зайти в таверну, потому что знали, что песнь барда – это манящий порок. А коты и котята – грех. Они будут ласкаться и тянуться к ним, пока бард-кошатник поёт им свои песни, которые издаются из самой пустоты.

Всю ночь котята пировали не переставая. И лишь на утро всё затихло, и бард покинул эту деревню, направляясь куда-то дальше. Пройдут годы, но стальной запах крови из таверны не уйдёт уже никогда.

Довольно прыгать по ковру, бросайте глупую игру… забудьте мэтров плагиата, гы-гы…и сказку слушайте, малята… от старого пирата. Так… все уселись? Начинаем!

Жил-был король. То есть, жить-то он жил, а быть-то его и не было… во дворце, стало быть, не было. Посиживал себе в банкирской конторе Саймона и Шустера да собирал деньги за цацки. Ну понятное дело, дворцов таких у него как грязи, и в каждом придворные да обслуга, мажордомы да горничные, да повара с поварятами, а цацок каждому охота – вот и башляли, дело абнакнавенное. Большой демократ был однако его величество, туды его… Ладно. Ну и вот…

Эй, кто это там распевает за окном? Ах, это ваш папаша? Ню-ню. В прошлом году только мышеловом принят, одни кошки-то не справлялись, а вас вон уже… видимо-невидимо. Молоток Юхим, знает дело котовское. Ладно, погнали сказку дальше…

Так, а это что там за стеной? Гитару кто-то мучает, и виолы со скрипками… А, так это же состязание менестрелей! Видать, сказка не получится, потом доскажу. Идёмте-ка лучше глянем…

Ишь наяривают, аж раскраснелись, болезные. Видите, вон там дама вся такая важная, так это графиня Фолиант, заправляет тут всем, за порядком следит. Потому как голосовать потом станут, кто, значицца, из артистов круче, тому и цацка. Ну так у кого денег мало, те в менестрели состязаться, само собой. Ладно, не суть…

Блин!!! Эй, малята, намекните вы уже как-нить папику, чтоб орал потише! Вон, гитарист струну оборвал с перепугу… да лан, всё одно виольщик сёдни победит, его очередь. Графиня порядок любит… и да, тож демократка – каждый во дворце голосовать могёт, до последней живой души… ну, если в три с половиной минуты уложится, конечно, – вот последний такт оттарабанят, и вперёд. А кто не успел голоснуть, тот, значицца, опоздал. Глянете, кака свалка тады буит. Потому что порядок! Регламент сам король установил, ещё в прошлом веке… А вон та, графиня Орибан…

Эй, вы куда? Послушать? Ну, только тихо, и не бегать там скакать, вон рассаживайтесь на ковре да на стульях, и слушайте себе… А я на кухню подкрепиться, всё равно одно и то ж год за годом играют, в зубах завязло…

Что-о? Кто победил?.. Эй, куда фазана тащишь? А ты брось балык, не про твою честь! Брось, говорю! И к пиву нечего прикладываться, моё пиво! И курить вам рано, не доросли ишшо… Вот щас хвосты поотрываю… Ладно, главное, сказка таки получилась. Победил дворцовый кот Юхим – ну это ж надо! Большой демократ у нас король… ну и слава богу, если разобраться. О така фигня, малята.

Неистовые коты

— Кто избавит город от нечисти, тот получит от короля все, что пожелает! — скрипучим голосом прокричал глашатай, как только открыли центральные ворота города.

Первыми в ворота хлынул простой люд, затем торговцы снедью и тканями. Последними вошли артисты бродячего цирка. Два близнеца-акробата, фокусник с женой и шут сидели в деревянной повозке.

— Похоже, у них тут представления и без нас проходят, — проворчал фокусник, доставая из блестящего рукава халата голубя.

— Ага, у них акробатические номера нечисть выполняет! — захихикал один из близнецов.

— Ну и чего делать будем? – спросила красивая блондинка.

— Как что? Конечно, нечисть ловить! — моментально отреагировал шут.

— Предлагаю, ее отловить, посадить в клетку и начать дрессировать, — продолжали веселиться акробаты. – Глядишь, и сборы вырастут.

Вдруг что-то с пронзительным визгом свалилось на спину ослика, везущего повозку с циркачами, и он, взревев, рванул вперед. Повозка дребезжа и ухая понеслась вместе с ним.

Сначала артистам показалось, что на спине у ослика сидит черт и погоняет бедное животное. Но выяснилось, что это был огромный рыжий кот, который грозно топорщил усы и сверкал зелеными глазами.

Вскоре у повозки отлетело колесо, и она остановилась едва не врезавшись в лавку мясника. Кот, спрыгнув с загривка ослика, мигом исчез.

— Живы? – семья мясника обступила повозку. – Это же опять они.

— Кто они? – еле отдышался шут.

— Да нечисть наша, — выкрикнул прохожий.

— Какая же нечисть? Это же просто кот, – удивился фокусник.

— Как бы не так. Все неприятности и безобразия творят вот они, — загалдела наперебой семья мясника. – Нападают на людей, бьют витрины, ломают фонари. Ночью они сбиваются в стаи и гоняют собак. Забираются в стойла и нападают на сонных лошадей. Люди говорят, что слышали как эта нечисть хихикает. Приглашали даже заклинателя змей. Так вот змея потом сама сбежала от заклинателя. Спасу от них нет!

— Странно, — шут сдвинув на затылок шляпу с бубенчиками и почесал голову.

Циркачи разбили шатер посреди рынка. Шут, натянув между колышков веревку, подвесил к ней конфетные фантики, взял в руки гитару и заиграл плясовую.

Не успел он и глазом моргнуть, как оказался в окружении разномастных котов. Серые, рыжие, белые они расселись по всему шатру и с удовольствием слушали гитару. На плече у шута уселся черный котенок и все пытался лизнуть его в ухо. А по веревке как по канату важно выхаживала пятнистая кошка.

« — Теперь у нас будет новый номер, а у жителей спокойствие, — подумал шут».