Битва на салфетках №259 Голосование!

Обед на работе был прерван телефонным звонком. Номер был незнакомым. Я сбросил и продолжил дожевывать магазинскую котлету с пюрешкой. Вкус был не ахти, но когда живешь один, привыкаешь и не к такому. Звонок повторился. Я не обращал внимания. За вторым последовал третий, и тут я уже не выдержал. Это кто же у нас такой настойчивый?

— Алло!

— Здравствуйте, — приятный женский голос остудил мое недовольство, — Смирнов Сергей Игоревич?

— Да.

— Вас беспокоят из библиотеки. Вы не сдали методичку.

— Какую методичку? – удивился я.

— «Расчет переходных процессов.» Автор – Забелин В. Ю.

— Вы из института? – с трудом сообразил я.

— Да.

— Опомнились. Я институт шесть лет как закончил.

— Я все понимаю. Но и вы поймите. Если все так будут к библиотечному фонду относиться, то никаких книг не останется.

— Нет, нет. Я все сдал. Я же с обходным ходил.

— Не знаю, как вы все сдали, но у нас была инвентаризация, и выяснилось, что за вами долг.

— Хм. А где ж я ее сейчас возьму?

— Можете купить в книжном при институте. Знаете что? Давайте вы придете, и мы вместе во всем разберемся.

— Ну, давайте!

Все это было так странно. На следующий день я стоял в холле института и покупал методичку. Путь к библиотеке навеял множество воспоминаний. Да, юность! Сколько надежд и стремлений было тогда. Мы были полны энтузиазма, а теперь… теперь только дом, работа, дом, работа.

Читальный зал был пуст. Только малец лет пяти сидел за столом и что-то усердно рисовал. Забавно. Он чем-то был похож на меня в детстве. Глядя на него я загрустил. Легкое чувство зависти охватило меня. В растерянности я подошел к стойке и обратился к библиотекарше:

— Здравствуйте! Я принес методичку. Мне вчера звонили. Моя фамилия Смирнов.

— Да-да. Давайте. Я сейчас отмечу, — девушка за стойкой казалась очень знакомой, но я никак не мог вспомнить ее. Воспоминания накатили новой волной. Общежитие, юношеское веселье, девушки, выпуск, Анька Иванова. Ведь я всю учебу был в нее влюблен. А решился только в последний день. Мы гуляли всю ночь по парку, целовались. Это была невероятная страсть. Такая, что мы повалились на землю и предались любви прямо в парке. Мда…

— Все готово. Спасибо.

— Я могу идти?

— Да.

— Мама! У меня карандаш сломался, — воскликнул малец и подбежал к библиотекарше.

Она присела и обняла малыша. И в этот момент меня как в воду окунуло.

— Аня?

— Узнал?

— Как же… А это? – В груди кольнуло. Я показал на мальца.

— Да, — она опустила глаза.

— А что ж ты раньше-то?

— Не знаю… Повода не было. А тут инвентаризация…

— Хозяйка! Этого монстра снимаем и ставим маленькую современную коробочку, незаметно будет, а то тут целый самовар висит! И вопит, наверное, знатно! Да?! – мастер бригады строителей смотрел вверх на старый звонок. – Ну, так отрываем?

***

Звонок, и говорить нечего, был старым, ровесником дома. И он помнил всех, кто открывал и кому открывали эту дверь. Их было много за эти десятки лет, очень много. Он первый встречал молодую семью, вселившуюся в новую квартиру, и радовался вместе с Варенькой и звенел, звенел. Дочка хозяев квартиры никогда не видела раньше такого чуда, как Звонок, и ей очень нравилось нажимать на блестящую кнопочку и слушать, как раздается веселая звонкая трель за дверью. Потом она, конечно, привыкла, но семья была рада гостям, и гости не переводились, и Звонок работал. Он научился понимать людей и всегда объявлял о том, кто там за дверью стоит и ждет. Слышащий, да услышит. Выросшая Варенька замечательно слышала. Она точно знала, в каком настроении приходили домой ее сын и муж. И никогда не ошибалась. И однажды, не зная что и подумать на трепетную трель, и открыв дверь Варенька вдруг увидела и поняла, что скоро станет бабушкой. А потом Звонок радостно вопил, возвещая приход нового члена семьи. Они тоже подружились, когда Марийка немного подросла. Это именно она дала имя старому Звонку – Хранитель. Почему хранитель Звонок не очень понял, он ведь только предупреждал, но имя ему нравилось, оно так солидно звучало. И Звонок старался. Хотя однажды он пренебрег своими обязанностями, он промолчал. Марийка была дома одна, бабушка Варя ушла в гости, родители на работе. А за дверью стояли двое: неопрятного вида мужик и баба. Они нажимали и нажимали на кнопку звонка, но тот молчал. Стучать в дверь они побоялись, а потом на счастье сверху хлопнула дверь, и парочка опрометью покатилась вниз. Звонок совсем не хотел пускать их к ребенку, не нравились они ему, ходили, звонили во все двери, но днем все же мало кто дома бывает, старики да дети. А потом он узнал, что в соседнем подъезде старушку ограбили, выманили уговорами последние деньги. Что было бы, если эти мошенники попали в квартиру к Машеньке и подумать страшно. Шли годы, даже бежали, вот уже и Марийка выросла. И затеяла этот ремонт. Да, пора на покой. Звонок точно знал, что люди уходят на пенсию, перестают работать. Вот и ему, наверное, надо отдохнуть, только он не понимал, как и где, и кого он будет теперь хранить? Хотя надо ведь давать дорогу и молодежи, да наверное, пора.

***

— Вы что с ума сошли?! Это же наш Звонок! – голос хозяйки был резок и категоричен. – Наш Хранитель будет здесь всегда, не трогайте его. Пусть звенит!

Думаете у патологоанатомов нет сердца? Думаете, они такие же бесчувственные, как те на кого они тратят рабочее время?

Я вот много лет в морге работаю, чего только не наслушался! И на чужом несчастье наживаются, и дерут не по-божески, и ни стыда, ни совести у них нет. Так и хочется послать… к министру здравоохранения!

Ни одного доброго слова. А то, что напарник мой — Вань Саныч четыре часа на родственницу их потратил: подлатал и накрасил так, чтобы она спящей казалась, это не достойно даже дежурной благодарности? Колбасу, небось, когда покупают, не жалуются.

А соскакивать по звонку и бежать встречать очередного «клиента»? А вскрытия? А запах? А писанина? А люди, которые сторониться начинают, услышав ответ на вопрос о работе? Я-то ко всему привычный, а Саныч молодой, интеллигентный, реагирует.

У нас так нельзя. Чтобы выжить, эмоции отключать приходится. Ведь не будешь от каждого покойника шарахаться, визжать и падать в обморок, как девица эта. Явилась на нашу голову! Рыженькая такая, с виду симпатичная. Ножки, вообще, загляденье.

Сначала меня терзала, ногтями своими ярко-красными чуть дырку не провертела от нетерпения. А потом началось!

— Чем это у Вас тут пахнет? А где трупы? Можно посмотреть?

А потом малахольную изображать! С ног валиться, да так, чтобы юбочка задралась, и резинки от чулок видно стало. Какой мужик на такое не среагирует? Но потом-то зачем скандал устраивать? Чурбаном бесчувственным обзывать?

Слушать противно. Да я бы не слушал, но разве я виноват, что провода мои по всему моргу протянуты, чтобы голос мой все находящиеся в здании слышали?

Ведь я кто? Никто. Звонок.

У меня тоже чувств нет, только обязанности. Мне еще повезло, объяснительные писать не нужно, если вдруг ошибка.

Вот я и зазвонил, как будто жмура очередного доставили, когда понял, что скандал не шуточный затевается. Девице убираться пришлось.

А Вань Саныч что? Он уже не удивляется – я ж ему не в первый раз помогаю. Вышел, покурил, да дальше работать.

Резкий, как выстрел, как команда, звонок раздался где-то внутри головы Тарасова Джона Валерьяновича, и тут же не с чем несравнимая боль скрутила его суставы и электрической вспышкой пронеслась по нервным окончаниям мозга. Перед глазами, словно вспугнутые птицы, взлетели воспоминания из далёкого солнечного детства.

Вот он, будучи ещё юным незакалённым бионавигатором, держит в руках мохнатый копошащийся рыжий комок шерсти, издающий непонятные, на тот момент, для него и всех собравшихся вокруг, звуки. Руководитель их группы Василий Алибабаевич Энштейн протянул щупальца своего манипулятора к этому существу, но, не притронувшись, втянул их обратно в недра своего экзоскелета. Весёлая улыбка озарила его морщинистое, слегка одутловатое лицо.

— Да это же простой домашний кот! — воскликнул профессор. — Они раньше были повсеместно распространены по нашей планете. Но после неудачного эксперимента их больше никто не видел. Тарасов, поздравляю с выдающейся находкой, этот экземпляр по праву принадлежит вам!

Второй звонок, не такой резкий, но, кажется, более растянутый во времени, буквально выворачивающий наизнанку память, словно кто-то пытается отжать воду из тряпичной букли для лучшего её транспортирования. Всем известно, что сильновлажная букля, очень плохо переносит мгновенное перемещение, её многочисленные маленькие ножки-капилляры, при расщеплении молекул воды частенько обрываются, и на их восстановление уходит слишком много времени. Но в данный момент отжимали мозг учёного, в результате этого новая картинка всплыла перед глазами.

Джон бежит по поверхности потухшего вулкана на Камчатке. В плечо когтями вцепился его мохнатый рыжий домашний кот по имени “Кот”. Огромный комок шерсти выгнул спину горбом, вздыбил свой пушистый, неимоверной красоты, хвост и оглашал окрестности вулкана громоподобным “МЯУ!” На мгновение показалось, будто потоки отвердевшей лавы стали вибрировать.

Третий звонок, буквально подкинул тело учёного в воздух и мягкий вкрадчивый голос сказал:

— С добрым утром, профессор.

Меня друзья уговорили креветок купить. Настоящих, живых, для аквариума. Я себе сначала травник хотел, без всякой живности, просто уголок природы. Но меня убедили, что в этом случае не получится экосистемы, некому будет за растениями «ухаживать», от всякого налёта чистить. Водоросли, да и просто подгнившие листочки, должен же кто-то убирать, а креветки как раз для этих функций и предназначены. И самая прелесть – их даже кормить не надо, сами себе еду найдут. Я поддался на уговоры и приобрёл на рынке двадцать мелких козявочек. В общем, всё как и обещали друзья: травник зеленеет, креветки травку обчищают, плавают, резвятся… Настолько неприхотливы, что я уже и забыл об этом своём уголке живой природы. Только недели две спустя разбудил меня ночью звонок. Поднимаю трубку, хотел уже было высказать всё, что я о таких шутниках думаю, но меня сразу сшибли фразой: «Покорми креветок». И всё. На линии тишина и лишь лёгкое потрескивание. Подумал, что кто-то из приятелей дурачится и решил не обращать внимание. Но на следующую ночь опять та ж история: звонок, отрывистая фраза и тишина. Мне даже жутковато стало. Включил свет, подошёл к аквариуму – эта мелочь к стенке подплыла и зависла в толще воды. На меня смотрят, не мигая, только лапами иногда перебирают. Аж передёрнуло всего, мерзость какая-то кошмарная примерещилась. Так со включенным светом и завалился спать. Утром оно конечно всё глупостями показалось, но под вечер опять как-то не по себе стало. Мандраж напал. И как чувствовал! В полночь снова звонок, с тем же требованием. Да ещё под конец голос добавил – «неделю даю». Опять включил свет, подошёл к аквариуму – смотрят, не мигая, лапы длиннющие, паучиные, к стеклу прижали… Наблюдают. Хотел с друзьями посоветоваться, те только обхохмили. Но на душе сильно тревожно, удушливо как-то…

—

Почему, спрашиваешь, меня от аквариумов воротит? Да друг у меня был один, завёл себе такой «кубик». И ведь я сам его на это подбил, ещё и креветок пустить туда посоветовал. Нам Серёга, это друг тот, потом про какой-то звонок всё рассказывал, жаловался, что креветки на него очень мрачно поглядывают, но мы только угорали с него. А тут где-то через месяц после покупки пропал Серёга, на работе нет, на звонки не отвечает… Собрались мы – и с милицией к нему домой. А там… ты не поверишь! То, что от Сереги осталось, на полу рядом с разбитым аквариумом лежало, всё покрытое плотной шевелящейся массой мелких креветок. И откуда их только набралось? И записка рядом, измочаленная, но ещё читаемая: «Предупреждал же, покорми креветок»… Эх, ну кто же знал, что Серёга буквально поймёт наше восхищение, что их и кормить-то совсем ненужно…

Что-то встревожило сознание. Открываю глаза – разрывающийся, отнюдь не тихой мелодией, телефон. Стоявшие рядышком на тумбочке часы показывают едва ли не пять часов утра. Поднимаю трубку.

— Спишь? – больше с утверждением, чем с вопросом орет знакомый голос, перекрикивая шум прибоя.

— Сплю, как и все нормальные люди в пять утра, — отвечаю я, не удосужившись поднять голову с подушки.

— Тут такие волны! Не время разлеживаться. Мигом сюда. Отоспаться и на большой земле еще успеешь.

Однотипные гудки заполнили пустоту. Предательская дремота пытается окутать сознание, но в него откуда-то проникает бодрый голос друзей, который спутывает реальность и рисует невероятные картинки.

— Вот они волны, которые мы уже две недели как ждали. Вот, именно за этим сюда приезжают со всех уголков земли…

Не дослушав и не досмотрев сон, скатываюсь с кровати. И уже пять минут спустя, с доской для серфинга под мышкой, шагаю в направлении пляжа. Благо до него идти было не больше пятисот метров.

А ребята не соврали. Это первые за две недели, действительно, хорошие волны.

— Так держать! — слышу вслед.

Падаю животом на доску, скольжу по подходящей волне. Еще секунда и резко поднимаюсь на ноги. Баланс держать довольно сложно спросонья, но я на удивление справляюсь. Хорошо, первая на сегодня для меня волна, была небольшой. Для разминки самое оно.

Вода пошла на спад. И до чего же устойчивой мне в тот момент показалась доска. И гордясь своим профессионализмом, опускаю глаза. Что-то довольно странное происходит. Вода убывает, а доска словно воспаряет в воздухе.

Не может такого быть – твердит мне мозг. Поднимаю глаза в поисках хоть кого-то из друзей на берегу. Все они, как один, согнулись в приступе смеха. И тут только я обращаю внимание на блеклую расцветку своей доски для серфинга. Точнее гладильной доски. Ножки которой теперь прочно упираются в морской песок

У Петра зазвонил телефон.

— Кто говорит?

— Клон!

— Кто?! – Пётр медленно опустился на стул, благо тот оказался под ним.

— Кто, кто, — засмеялся голос на другом конце, – твой клон. Акела.

Мысли в голове Петра закрутились, как бельё в центрифуге. Этого не может быть! Ну, да. Недели две назад он создал себе клона. У половины пользователей они есть, а у некоторых и не один, а он что – лысый?

Пётр был человеком интеллигентным, мягким – порой и хотелось высказать своё мнение, но… очень уж боялся обидеть автора. Вот, он и создал Акелу. И что удивительно – тот сразу всем понравился. Этакий одинокий волк, а если учесть, что две трети сайта составляли женщины, а к этому ещё и присовокупить аватарку Акелы – симпатичного накаченного мачо — то к Акеле сразу же был проявлен повышенный интерес.

Но об этом же никто не знал! А если бы кто-то даже и догадался, (что маловероятно – настолько Пётр отличался от своего клона), то откуда бы взяли номер телефона?!

— Эй! – вывел его из раздумий голос. – Ты там жив? У меня к тебе дело есть.

Пётр побледнел. Нет, не от слов незнакомца – от голоса. Это был его голос! Голос самого Петра!

— Что тебе надо…

— Шоколада, — засмеялся клон, — понимаешь… вот, я хожу, критикую всех и вся, а, вдруг, кто-нибудь скажет: «Критиковать-то ты горазд. А ты возьми да поучи нас, как писать надо». И ведь правы будут. Так что, ты подкинь мне что-нибудь на страничку-то. Писать ты умеешь, даже у меня к тебе претензий нет, вот, и напиши для меня пару стихов или рассказов.

Что?! Так вычислят же сразу! Да и отдавать что-то, идущее из сердца какому-то дяде, пусть и им же созданному, было жалко.

И тут Петру в голову пришла спасительная мысль! Срочно сесть за компьютер и удалить Акелу.

— Но-но! Даже не думай, — остановил его голос в трубке, — а, впрочем, попробуй. Только у тебя ничего не получится. Я пароль поменял, Будешь сбрасывать мне в сообщения, — и Акела снова засмеялся.

Петра прошиб холодный пот:

— Как?.. – еле слышно прошептал Пётр, — ведь ты – это я, ведь тебя нет…

— Нет? А откуда к тебе приходили мысли? Вот такие складные да ладные? А флирт с поэтессами? Когда ты последний раз флиртовал с женщинами? Да и флиртовал ли вообще?.. А…

Но Пётр уже не слушал. Из его груди вырвался крик ужаса, он вскочил со стула и… проснулся.

Некоторое время никак не мог прийти в себя, потом огляделся, глубоко вздохнул и бросился к компьютеру.

«Сейчас я тебя… — бормотал он, — сейчас я…»

Но все попытки зайти в профиль Акелы так и не увенчались успехом.

Дверцы автобуса скрипнув, захлопнулись, увозя проспавшего пассажира мимо его остановки. Марк сонно всматривался в ночную тьму сквозь не очень чистое стекло. Так и есть, проехал мимо.

— Извини, братишка, тормозни, а? Проспал.

Водитель молча проигнорировал просьбу, продолжая следовать маршруту. Марк вышел на следующей и потопал в обратную сторону. Сердце радостно выстукивало в такт шагам. Ещё несколько минут, и он будет дома.

Вот впереди вырос силуэт дома знакомый с самого раннего детства. Пятый этаж, направо от лифта. Все та же старенькая деревянная дверь, тот же пронзительно-дребезжащий звонок.

За дверью послышались знакомые шаги.

— Кто там?

— Мамуль, это я, Марк!

Мать открыла дверь. Её взгляд тревожно всматривался в темноту подъезда, не замечая сына. У парня похолодело внутри.

Мобильный телефон зазвонил, оглашая тишину автобуса громким воем сирены, разбудив одинокого позднего пассажира как раз вовремя. Марк, не обращая внимания на разрывающийся мобильник, выскочил в открывшуюся дверь, впервые разорвав сросшуюся за год материю одного и того же сна. « Сегодня не надо топать лишнюю остановку» — подумал он и поспешил домой.

До дома дошёл быстро. Сердце колотилось, готовое выскочить и полететь впереди тела.

В подъезде сильно пахло дымом. Не помня себя, он бежал вверх по лестнице. Второй этаж, третий… пятый был наполнен удушливым дымом.

— Мама, мама… — прошептал он и потерял сознание.

Марк открыл глаза и увидел над собой белый потолок. Стойко пахло лекарствами. В палату зашла санитарка, вскрикнула, взглянув на него, и выбежала обратно, громко зовя какую-то Тамару Алексеевну.

Снова пахло дымом, за окном выли сирены.

Марк инстинктивно захотел подняться, но тело не слушалось. Он стал, осматриваться, вертя головой. Запрокинув голову, увидел в изголовье стол с какими-то приборами.

Дёрнулась дверь и в палату скорым шагом почти вбежали две женщины. В одной он узнал мать.

— Ма, привет! Что случилось? Дома пожар? И тут пожар? Я в подъезде потерял сознание. Все живы? — парню в порыве удалось приподняться на локоть.

— Лежите, больной вам ещё рано вставать. Пожар потушили, не волнуйтесь.

— Что со мной?

— Тамара Алексеевна, можно?

— Да.

Мать не прекращала гладить сына. В её глазах стояли слезы радости.

— Мой родной, ты почти год пролежал в коме. Автобус, на котором ты возвращался, попал в сильную аварию.

— Если бы я не проспал свою остановку… Мам, меня разбудил звонок и сегодня я вышел на своей – с улыбкой прошептал сын.