«Салфетки — 71». Итоги

№1

Снежный лес

Крепчавший мороз выбил слезу, отчего звёзды на небе расплылись, а два спутника, Крас и Хилор, утратили расстояние между собой и слились в единую планетную массу.

— Хорошо-то как, красиво, — подумал Тарк.

Лес, и правда, показывал себя во всей красе только снежной зимой. Деревья, утопающие в снегу, снежные шапки на верхушках и синеватый оттенок наста, отражавший сияние спутников и крупных звёзд. Летней, осенней или весенней ночью такого великолепия невозможно было увидеть.

— Ах! — вырвался у мальчика удивленный крик, когда стая птиц, потревоженная чем-то, сорвалась с насиженного дерева и разлетелась по сторонам. – Вот улететь бы, как эти птицы…

Ему было всего семь, но он уже мечтал о полётах между спутниками, грезил себя пилотом межспутникового лайнера. Он знал, что в лётчики не берут кого попадя, но искренне верил своим маленьким сердцем, что рано или поздно займёт пилотское кресло. Но, увы, его мечтам не суждено было осуществиться.

— Приготовиться! Целься! Огонь! – раздался командный голос.

Тишину ночного леса пронзили звуки автоматных очередей. Из града пуль, выпущенных по пленным, «главными» для Тарка стали три. Одна убила отца, другая мать, а третья проникла в грудь мальчика. Упав на землю, Тарк угасающим взглядом смотрел, как свинец забирает жизни других пленников.

— Отставить! – прозвучала команда всё тем же голосом. – Проверить тела и добить раненых!

Пока солдаты выполняли приказ, майор карательного отряда армии вторжения Йарк Ласлоу убрал пистолет в кобуру на поясе и посмотрел на залитый кровью снег.

— Хорошо-то как, красиво, — вырвалось у него.

№2

Американка

Сначала была тишина. Зимняя ночь искрилась миллионами маленьких лун, отраженных в кусочках льда на ветках замерзших деревьев.

Медленно, на уровне вибрации воздуха, возник равномерно нарастающий шум крыльев. Тысячи черных ворон стремительно летели во все стороны от точки столкновения в надежде спастись. Все-таки легенды апокалипсисов не зря начинались с огромных стай беснующихся птиц.

К шуму крыльев добавились ветер и вой, тысячи волков оплакивали свою скорую гибель. Их серые спины мелькали между стволов деревьев в последней, самой захватывающей погоне в их жизни, гонке со смертью.

За ними поднялась ударная волна от столкнувшихся планет. Тучи снега, стволы деревьев, камни, целые скалы разлетались кругом от эпицентра, создавая удивительные в своей губительной красоте узоры.

А потом ударная волна дошла до первого спящего города.

И, как уже бывало, счастье начало измеряться скоростью смерти.

Чем быстрее, тем больше повезло.

— Отличный удар! – Князь Ада прищурился, прикидывая траекторию следующей планеты.

— Да, удачно получилось. Хорошую игру придумали, поганцы! – Творец, довольно улыбаясь, оперся на кий. Дьявол посмотрел на ударные волны, стирающие с планеты города, и с притворным сожалением в голосе спросил:

— Не жалко их? Погибнут они там все, как пить дать, — Творец поднял одну бровь,

— Я понимаю, Люцифер, что ты отлично справляешься со своей должностью, но меня-то смущать не надо. Если бы я страдал по каждой чашке Петри с материалом, я бы не занимался этой работой.

Бей давай, сейчас партию закончим и пойдем собирать души для нового посева…

№3

Любопытные вороны

— О, Вик, ты слышала, о чем вокруг каркают? – примостилась рядом на заснеженной ветке большая черная птица и с интересом наклонила голову набок, глядя на свою собеседницу.

— А что говорят, Мадлен? – удивилась та. – Неужели снова повысились цены на падаль?

— Да, нет! Куда еще выше! – недовольно прокаркала подруга. – Говорят, конец света скоро!

— Да что ты?! – подлетела к ветке еще одна птица. – Откуда знаешь?

— Так все вокруг об этом каркают! Вы будто с другой планеты прилетели! – отозвалась сплетница и спорхнула с ветки от слишком любопытных слушателей. Две вороны полетели за ней и устроились на другом дереве.

— Так откуда он прибудет? – поинтересовалась мелкая любопытная, прыгая по ветке.

— Кто? – притворилась, что не поняла, сплетница, и отвернулась от докучливой вороны, с трепетом ожидая следующих вопросов.

— Конец света, кто же еще! – не выдержала мелкая и перелетела на другой конец ветки, ближе к вороне.

— Ах, ты про это, — махнула крыльями ворона и нехотя отозвалась, — каркают, все каркают, а о причине не говорят.

— Откуда тогда все знают?! – опешила любопытная.

Ворона хитро прищурила глаза, наслаждаясь зимним ветерком, попрыгала с ветки на ветку и наконец выдала:

— Так два шара в небе уже с год висят! Как тут концу света не состояться!

— Да что ты?! А я думала, это новый вид яблок изобрели… Недавно слышала – генномодифицированными называются! – с гордостью похвасталась знаниями мелкая.

— Да это прошлый век! – прокаркала Мадлен, которая все это время внимательно слушала разговор. – Уже появились новые технологии – космогенез называются!

— Ого! Значит, шары эти от космо… этого появились?

— Если бы! Шары это новые планеты. Их человеческие ученые в пробирках сто лет держали, пока те не выросли! – с гордым видом отозвалась Мадлен, довольная тем, что заткнула подругу-сплетницу за пояс. «Во-на как я тоже могу!»

— А в пробирках им не тесно было? Таким большим? – примостилась ближе мелкая.

— Я их не высиживала! Откуда я знать могу?! – прокаркала обиженная ворона, что ее идею не посчитали такой уж гениальной, и отвернулась от собеседников.

— Дамы, а вы тут? – подлетел черный ворон к ветке и довольно прокаркал. – А я вас ищу! Все на другое место летят. Каркают, что на западе корабль марсиан приземлился!

— Мар… Мар… кого? – подлетела к ворону любопытная мелкая.

— Летим, там узнаем! – прокаркал ворон и вспорхнул ввысь. Две вороны подруги, недовольно покосившись на нового информатора, полетели следом. Но вскоре они тоже увлеклись новой идеей и радостно каркали вместе с соратниками.

№4

«Фото №3»

– Надо срочно подвесить на сайт текст к «фото №3». Все на выезде, пиши сам, – крикнул главред из-за монитора.

– Изобличительный, или хвалебный? – спросил я заплетающимся языком.

Голова трещала с похмелья.

– Сногсшибательный!

Я вошел в сеть новостного концерна «Сплетник»: три сайта, еженедельная газета – и загрузил снимок.

Монитор огромный. От этого возникает эффект присутствия. В результате загрузки снимка стою в заснеженном лесу на планете Земля, на меня падает другая планета Земля, из-за нее стыдливо смотрит луна.

Мне тоже стыдно… Вчера с коллегами с «НЛО-сплетника» отмечали мое повышение до выпускающего редактора, а сегодня я пишу заметку.

Размышления прервал главред:

– Готово?

– Вы метеорит, Пал Иваныч! Дайте точку поставить! – для вида я застучал по клавиатуре.

«Метеорит? У читателей на них оскомина. К тому же, если к планете приблизилось такое огромное тело, должны возникнуть катаклизмы. Или я не заметил? Надо бросать пить! Нлошникам нельзя без водки, а новостным журналистам она мешает».

Я посмотрел через стеклянную перегородку на нло-редакцию. Журналюги бегали по офису. Васька Хмырев что-то кричал, тыча в свой монитор.

Вернулся к работе. Деревья, припорошенные снегом, темнели на фоне полукруглого объекта.

«А ведь это не планета», – дошло до меня. – «За сферой деревья».

– Инопланетяне прилетели! – как сумасшедший, я стал набивать текст.

– Для «фото №3», – сказал я Ромке-верстальщику. – Пал Иваныч предупредил, край должно быть на сайте.

– Сам где? – Ромка подозрительно смотрел на меня.

– В НЛО пошел. Есть на кого номер оставить, вот и шарится.

– Ага, – Ромка выпил антиполицай и залил текст.

Через полчаса вбежал разъяренный Иваныч:

– Ты, гад, нас всех под монастырь подведешь!

– Что? – я испугался и загрузил сайт.

Под снимком, на котором мэр и губернатор прыгали с парашютом в областном авиаклубе, стоял заголовок «Инопланетяне атакуют» и моя статья: «Вчера братья по разуму спустились с небес с целью поработить жителей города N…»

– Я про губернатора велел писать, а ты к снимку Хмырева заметку наваял!

– Сказали к «фото №3» писать, я написал.

– Сногсшибательно! Это нловское «фото №3»,– прорычал Иваныч. – Ты влез к ним в сеть!

И вот, такой весь непризнанный, сочиняю я теперь вместо Хмырева байки про серых человечков. Но я знаю, что в скором времени займу редакторское кресло. Ведь не зря мои «братья по разуму» собрали рекордное количество комментариев, выведя «Сплетник» в лидеры СМИ. А Васька теперь курьер.

№5

* * *

-Ты то какого рожна в эту смену полез?

-А чего мне не пойти? Это же восхитительно! Видишь, как отличаются ореолы первой и второй планеты. Это от того…

-Под ноги смотри! Твою мать!

-Эх, вечность бы пролежал любуясь на парадом планет.

-Вставай, нечего в снегу валяться. У тебя жены что ли нет?

-Есть.

-Ну, так лежали бы сейчас рядышком, было бы к кому на уши присесть с этими твоими ореолами. Чего в смену вышел?

-На Земле она.

-Ясно.

-А ты?

-Чего я?

-Почему ты в смену вышел? Денег посулили или приказали?

-Да нет, сам попросился.

-Из-за денег, значит.

-Чёрт возьми! Да ни какими деньгами ты меня сюда не затащишь. Видеть не могу этого неба.

-Ты что?! Это самое красивое, что было в моей жизни. Если бы не это небо, планету давно изгадили. Кристальная чистота здешнего воздуха занесена в списки природного наследия!

-Господи! Да что мне эти списки?! Мне неба Земного дайте. Я скоро умом тронусь от этих двух планет над головой.

-Ты на Земле, что ли, родился?

-Есть такое.

-Да, верно психологи говорят, что Земляне крепче всех остальных привязываются к своему небу.

-Психологи … Вон четвёртая станция, иди снимай свои показания.

-Это мигом.

-Чёртово небо! Не пойму сколько времени.

-Ты его по звёздам что ли узнаёшь?

-Да, но эти меня раздражают.

-А зима тебя не раздражает?

-Зима нет. Она почти такая же…

-О! Глянь, птицы взлетели. Видать, им при таком свете не спится.

-…

-Ты чего замер?

-Капец, сон вспомнил.

-Эй штурмовик, всё в порядке?

-Я уже был здесь, и ты был, и планеты эти проклятые закрывали половину неба, и птицы так же поднялись…

-И чего?

-Ничего… Бегом проверь пятую станцию. Живо!

-Чёрт! На ней аварийник горит… Лесной лабиринт, лесной лабиринт, вызывает северный патруль.

-Лесной лабиринт, слушает.

-Срочно отключите пятую станцию, вероятность взрыва. Как поняли?

-Понял хорошо. Отключаю. Можете определить, почему не сработала аварийная система?

-Выясняю. До связи.

-До связи.

-Слышь, штурмовик, а как ты так?

-Как?

-Ну, про станцию узнал.

-Говорю же, сон видел. Ещё на Земле, лет восемь назад. Подумал тогда, что бред какой-то.

-Ну вы даёте — Земляне! Смотри как накалилась, ещё пару минут, и рванула бы.

-Главное, что не рва…

-Кстати, так ты зачем в эту смену пошёл, раз звёзды тебе эти опостылели?

-Не знаю. Кстати, вроде здесь ничего так, красиво. Смотри, кажется, что вторая планета вот-вот целиком покажется…

-Эй, ты чего?

-Жизнью наслаждаюсь, пока могу.

-Чего?

-Сон до конца вспомнил. Не отключили они станцию, связь пропала из-за парада планет.

№6

* * *

— Нельзя было сразу секс предлагать, — поучал огромный косматый Ети неразумное чадо, вернувшееся со своих первых брачных игрищ без пары, но с подбитым глазом. – Не чреслами, а головой думать надобно.

С этими словами достопочтенный Ети отвёл своего отпрыска в Пещеру Великих Отцов. Каменные стены сплошь были исписаны премудростями, начиная с маловразумительных формул и заканчивая вполне понятными рисунками, где снежные люди в совершенно оригинальных позах познавали своих избранниц до глубины души. Понятно, что именно эти замысловатые картинки привлекли внимание пылкого самца.

— Туда рано смотреть, сюда смотри, олух!

Отец ткнул мохнатым пальцем в изображение двух снежных людей: одному стрелка упиралась в пупок, а другому — целилась в ухо.

— Вот! — старый Ети назидательно затряс пальцем, вычленяя момент истины из бытия. – Вот главная мудрость, которую ты должен уразуметь, сын: он животом любит, а она – ушами.

Конечно, Горг (так звали сына Ети), находясь на пике полового созревания, не сразу проникся значимостью отцовского слова: первой фигурке он бы стрелку опустил пониже, а как можно любить ушами не понял. Однако времени было предостаточно для раздумий, а межсезонье, проведённое в пещере, обещало быть как минимум познавательным.

И вот две огромные луны снова выстроились в ряд, знаменуя начало сезона брачных игрищ. Ночи стали светлее. Самки, наполнив деревянные плошки ритуальной едой, расселись на снегу поодаль друг от друга и мечтательно уставились в звёздное небо. Самцы же, гонимые зовом природы, пытались как можно скорее пробудить интерес к своей особе всеми доступными способами. Самки не спешили благоволить поклонникам: отворачивались и прятали еду, а особо настырным доставалось в назидание по морде (никто из самок не позарится на побитого самца).

Горг наметил цель, разогнался и резко затормозил недалеко от своей избранницы, демонстрируя ухоженную шерсть и зубы – признак здоровья будущего потомства. Увидев объект вожделения так близко, самец чуть было не допустил прежнюю ошибку. Время, проведённое в Пещере, не пропало даром. Горг вовремя обуздал свои нескромные желания и произнёс, глядя на совокупляющиеся луны и звёзды:

— Красиво!

— О да! – выдохнула самка.

— Я помню чудное мгновенье, передо мной явилась ты….

— О, вы знаете Пушкина?

— Признаться, не имел чести лично познакомиться с автором, однако некоторые его вещи нахожу весьма занятными.

— И я! – расплылась в счастливой улыбке самка, протягивая Горгу плошку с едой.

— Может, это… займёмся сексом?

— ?!

№7

* * *

Когда на Зуаране наступала зима, планета по-особенному преображалась, становилась нарядной и даже трогательно уютной. Дети и взрослые по выходным катались на санках и лыжах, лепили снеговиков. А романтическим натурам нравилось кутаться в любимый потёртый плед в обнимку с чашкой горячего шоколада и смотреть на прекрасный вид из окна. В ясную погоду можно было отчетливо разглядеть ближайших соседей — планеты Эскановер и Амдарух. Планеты были необитаемы, но с пригодными для жизни условиями. Они всегда манили зуаранцев своей непостижимой и таинственной красотой. И, к радости жителей Зуарана, в прошлом году правительство приняло решение о строительстве на этих планетах курортов и санаториев для отдыха своих сограждан.

Только поведение птиц в последнее время выдавало надвигающуюся катастрофу. Они беспрестанно кружили, кричали, никак не могли успокоиться и задержаться на одном месте дольше, чем на пару секунд. Птицы чувствовали то, о чем ещё не так давно сообщили ученые Зуарана — к планете неумолимо приближается огромный метеорит. Была организована срочная эвакуация всего населения на соседнюю планету Амдарух, она больше всех подходила для переселения людей. И вот остался последний город Нэн, его эвакуация была назначена на ближайший день.

В небольшом домике на окраине города Нэна мальчик лет десяти спросил у матери:

— Мам, а правда, что на Амдарухе никогда не бывает зимы?

— Да, мой хороший, там такой климат и всегда теплое лето, правда, здорово?

— И я уже не смогу лепить снеговиков и кататься на лыжах? Но я ведь так люблю зиму! — казалось, что он вот-вот расплачется от обиды.

— Да, на Амдарухе не получится кататься на лыжах, на этой планете не бывает снега, но я уверена, что ты с друзьями найдешь там уйму веселых занятий, все будет хорошо, не переживай, — ответила она с улыбкой.

— Мам, а можно я тогда пойду хоть на полчасика покатаюсь на лыжах в нашем лесу последний раз?..

— Да, конечно, ещё есть немного времени…

К следующему вечеру всё население было эвакуировано, до столкновения с метеоритом оставались сутки. Это была последняя зима для всех жителей и для самой планеты Зуаран. И только птицы не могли с этим никак смириться… Они всё кружили и кружили…

№8

* * *

Я снова открыл глаза. Наверное, сегодня я вижу этот неизменный снежный пейзаж в последний раз. В шестисотый раз. Хорошая цифра.

Опрокинув флягу в рот, я проглотил последние капли благословенной жидкости. Вот и все. Топить снег больше не на чем. Эти деревья не горят. Взгляд в окно – совершенная, безжалостная, мертвенная красота. В небе — Лямбда в окружении своих сателлитов. Мир вечных сумерек и льда, где никогда не наступит весна и рассвет. Бросив взгляд на едва заметные под снегом холмики, я улыбнулся. После того, как мы сожрали половину стаи местных ворон, птицы облетают базу по широкой дуге. Покой моих друзей некому потревожить. Надеюсь, хватит сил дойти до этого маленького кладбища и лечь рядом с ними. Холод убивает нежно. Намного нежнее, чем жажда.

За эти шесть сотен дней я сделал все, что мог. Похоронил свою команду. Записал все данные об этом мире на кристалл. Надеюсь, его никто никогда не найдет и никто никогда не прочтет. Потому что эта планета – ледяной ад. Людям здесь не место.

***

Запись стихла. Лаборантка Леночка судорожно вздохнула, оглядываясь. Цветущий сад наполняет воздух дурманящими ароматами, птицы поют, слышно журчание ручья. Все на месте. Как вчера, позавчера и уже три с половиной сотни лет с тех пор, как люди приземлились здесь, чтобы основать колонию. Теплый, ласковый мир, прозванный Эдемом за райские погодные условия. Вот только местные деревья действительно… не горят.

№9

* * *

— Слышь, практикант, ты тут трогал чего? — дежурный инженер смотрел на экран внешнего наблюдения, и видимо что-то там было не так.

— Д-да т-только ключ искал на… на семнадцать, — встревоженно залепетал еще совсем зеленый курсант, — А что слу-случилось?

— Да уж случилось! Сам посмотри, волшебник ты наш загадочный, — инженер возмущенно тыкал в экран, — Нам всем твой ключ боком выйдет, а тебе может и войти в соответствующее место, если конечно Командор его тебе раньше не оторвет…

Бледный, как снег снаружи, курсант несмело заглянул через его плечо и чуть не свалился без чувств.

— Эт-то я сделал?! М-может, просто аб-аберрация, стекло там не протерто… — он чуть не плакал.

— Хренация!!! Ты ж наверняка весь запас энергокапсулы потратил на это тиражирование, зависнем тут теперь на пару циклов, пока спасатели придут. А с орбитальными траекториями теперь что прикажешь делать, тут такой катаклизм может нарисоваться, что и спасатели не помогут… Все, смертничек, иди, докладывай Командору.

Когда трясущийся от волнения курсант покинул отсек, инженер чуть не подавился смехом — старый прикол с «тиражированием» действовал безотказно, это была местная традиция — жестоко разыгрывать новичков 1-го апреля.

№10

В последний раз

После долгой ходьбы по толстому покрову снега кончики пальцев онемели, а волосы и ресницы покрылись инеем из-за сильного мороза.

Я подняла голову и посмотрела на то бездонное синее небо, где, подобно бриллиантам, сверкали далекие голубые звезды. Венчал эту синеву тонкий, отливающий серебром, обруч огромной планеты. Такой холодной и пустой, но от этого не менее прекрасной. От ее вида сердце словно замерло, и я потрясенно смотрела на раскинувшиеся перед моим взором ледяные океаны, кратеры и заснеженные равнины. Их красота пугала и завораживала одновременно.

Сколько осталось до столкновения? Несколько часов? А может и пара минут…

В груди защемило. По щеке потекла обжигающе горячая слеза. Больно осознавать, что смотришь на небо в последний раз. Что никогда больше не увидишь летящих стай птиц, не вдохнешь терпкий запах хвойных лесов.

Я упала на спину в мягкий и толстый сугроб. Тело почти утонуло в сухом снеге. Мир словно перевернулся. Но все же он был так прекрасен. Жаль, что скоро его не станет… И меня не станет.

Я закрываю глаза, понимая, что, может, не открою их уже никогда…

№11

* * *

« Горизонт. Очередной горизонт. Я так устала. Хочу дом».

— Смотри птицы! – воскликнув Наоби, моя младшая сестра, приступила ближе ко мне, — Аша, они опасны?

— Не знаю, Наоби.

— Ой, а это, что? – удивленно она указала на деревья покрытые инеем – Ведь они должны быть зелеными, как на Галионе.

— Это Зима.

— Зима? Настоящая зима, как в энциклопедиях пишут?

Улыбнувшись я махнула головой соглашаясь с ней.

— Аша, я хочу туда! Я хочу увидеть Зиму!

— Сфера, данные про планету собраны?

-Да, — с пульта управления раздался электронный голос.

Картинка с планеты сменилась на расчеты и графики.

По данным воздух этой планеты соответствовал химическим и физическим составом воздуху нашей планеты Галион.

Галион, планета откуда мы родом. Которой больше нет.

Меня никак не покидают образы горящих хвостов космических кораблей, на которых находились жители планеты Галион. Тогда наши корабли не успели покинуть зону силы притяжения, что при взрывы Галион поглотил своих жителей. Только те, что были выброшены в космос, в спасательных звездолетах, были спасены.

С тех пор прошло шесть лет. Шесть лет я с сестрой ищем новый дом.

— Сфера, планета совместима с жизнью индивида с планеты Галион?

— Совместимость на 99,9%.

— Аша? – восторженно Наоми посмотрела на меня.

— Кажется, мы нашли дом, Наоби!

№12

* * *

— Но почему зима? – леди Ву тряхнула изумрудными серьгами и брезгливо подергала носом, как будто застывшие заснеженные деревья в своей строгой простоте пахли слишком вульгарно. – Я хочу купить планету, на которой будет осень! О-сень.

— На планете семь времен года, как цветов радуги… — терпеливо начал объяснять планетарный риелтор. Его предупреждали, что этой семье трудно угодить, но он не послушался и теперь, сохраняя непроницаемое выражение лица, горько сожалел об этом.

— Ха! – рявкнул муж леди Ву, астроном-иждивенец, безмерно богатый интеллектуально. – Разве это подчиняется хоть каким-то законам гравитации!? Вы хоть понимаете, что такого не может быть в принципе, потому что приливные силы разорвут все сильнее чем, чем… чем черная дыра Райснера-Нордстрёма. Впрочем, — астроном язвительно усмехнулся, — вряд ли вы поймете, о чем речь.

— Я хочу осень! Она подойдет к моим изумрудам.

— Дорогая, оно уже подошло так, что приливные силы…

— Не, оно не подходит! Оно белое. Бе-ло-е! А мои изумруды…

— Мало того, что подошло…

— Не хочу зиму!

— …так еще и сзади находит третье тело.

— Тело? – взвизгнула леди Ву.

— Небесное тело, дорогая. Так вот приливные силы…

— Это – вот это! — мы не бе-рем! – леди Ву отвернулась от иллюминатора, поцокала каблучками прочь. Астроном двинулся за ней гордым маленьким спутником. У дверей они обернулись.

– Эй, детка! – крикнули они хором. — Нечего глазеть на всякую дрянь!

Мальчик не мог отвести от иллюминатора завороженного взгляда. Перед ним сиял мир гигантских радужных мыльных пузырей, они находили друг на друга, перетекали, сталкивались, множились. Они сияли – еще несколько секунд, пока угрюмый риелтор не закрыл створку иллюминатора.

№1

* * *

Я шел по безлюдному парку навстречу заходящему солнцу. Длинные тени деревьев ложились по белому полю. Птицы, заполнив собой узкую полоску, беспорядочно летели между деревьями.

Снег скрипел под ногами, свет бил в лицо. Я остановился и развернулся к птицам. Стая на фоне синего неба казалась какими-то пятнами, письменами, металлической стружкой, высыпанной на лист.

Кроны деревьев склонились над ними, словно кулисы: сцена, и крылатые статисты над ней. И где-то там, вдалеке, рисует воображение занавес.

Планеты, нарисованные на заднике чужого мира.

Я прилетел к ней, когда обе луны стояли над горизонтом. Одна из них почти заслоняла другую. Они казались невероятно большими здесь, в стране, где атмосфера почти не мешала, а прибор помогал вдыхать разряженный воздух.

— Максим! – не дожидаясь, пока я сниму маску, она бросилась ко мне.

— Дождалась? – я улыбался, и мою улыбку почти не было видно, но она ее чувствовала.

— Как же хорошо, что ты приехал, – она провела по моим плечам, заглянула в глаза.

— Как я мог не приехать?

Мы провели вместе эти две недели, самые чудесные в моей жизни.

Прекрасные, светлые ночи, и чистые, прохладные дни. Маски не мешали вдыхать аромат цветов, горы серебрились снеговыми вершинами. Такие близкие звезды сияли над нами в лунные ночи, напоминая о том, что где-то там, вдалеке, есть мир, куда мы вернемся вместе. Пусть не скоро, пусть не навсегда, но вернемся.

— Посмотри, а вон лиса, – она протянула руку.

— Где, милая? – я подался вперед.

— Вот же! Посмотри!

Я прильнул к ее щеке, проследил за взглядом.

— Вот хвост, тело, сверкающий глазик, ушко, – она нежно дышала на мою кожу, приоткрыв маску. – Видишь?

— Теперь вижу, да, – прошептал я, разворачивая к ней лицо. Сорвал с себя маску, прижался к губам.

Луны заполняли собой небосвод.

Поздний вечер, темный парк, белые деревья на фоне неба.

И я. Один. В этом пустом, далеком мире. Мире, в котором нет ее.

№2

Планета

В зимнем парке сидел человек. Из — под дорогого, мехового, пальто, белел обнаженный торс. Мужчина лет сорока пяти, с волнистой, немного поседевшей шевелюрой и бородой, разговаривал вслух, размахивал руками и иногда выкрикивал непристойности. Смолкая, он доставал из внутреннего кармана серебряную фляжку, делал глоток, морщась, пережидал, пока жжение отпустит горло, и с нетерпением выкрикивал следующий реплику.

Реплики адресовались кому-то, но впечатляли лишь воронье, которое от громогласных взрывов взлетало и снова садилось наземь. Вокруг, кроме птиц, не было никого.

— …и нет больше, ничего! Дома — нет! Семьи — нет! Листовский — растворился! Вместе со своими обещаниями! Все кончено!

— Жаль, цыганей нет! Ай — нэ — нэй — нэ — нэй… Гулял я с цыганами однажды! — он засмеялся, и тут же закашлялся.

— А вот эти: «…харе рама, харе, харе» — тоже ведь хорошие хлопцы! И что, их только не поняли?

Сани, на которых он вытянул ноги, тронулись с места.

— Позавчера у моей покойной тещи был день рождения! Я помню!

— А ты помнишь? Нет, вот ты мне скажи; ты помнишь??? Она ведь тебе жизнь дала! Любила тебя, растила… А ты…

— Эх, не сердись Маруся! Папка сегодня гуляет!

Голос его задрожал, да и всего его взял озноб. Замерзшие, пересохшие губы двигались как у куклы, большие маслянистые глаза — слезились, а крупный нос принял синеватый оттенок.

Он лег. Руки раскинулись сами собой, и вдруг он запел:

«Горят над нами, горят,

Помрачая рассудок,

Бриллиантовые дороги,

В темное время суток…»

Он пел, а сани мчались все быстрее. Сцены сегодняшнего вечера плыли перед его глазами. Он вспомнил, как сгоряча опрокинул мольберт, как разбилось и залило весь пол льняное масло, как под всхлипывания жены, он хлопнул дверью…

А там, за дверью, осталась незаконченная картина — его творение, чадо, первое и единственное, что по-настоящему дарило умиротворение. Он писал его не кистями, но собственною душой, наносил штрих за штрихом, мазок за мазком.

Затем всплыло раздраженное лицо дочери. Конечно, она недовольна ночным визитом отца!

«Пап, давай домой, а? Я такси уже вызвала…»

Вспомнилось, как дерганый дилер вдруг стал спокойным, когда всунул куда-то вовнутрь своей куртки трубочку из денег. Деньги за наркотики — они волшебно действуют на людей.

Он потянулся в карман за флягой, но обнаружил, что на нем нет пальто!

«Как так???»

Широко открыв глаза, он хотел было приподняться, но замер в изумлении! На него смотрело его же полотно!

В озаренном небе расположилась Земля со своим спутником. Каждая звездочка, каждое облачко, были выведены идеально! О цветах и говорить нечего! Вид зачаровывал своей реалистичностью. Оно было закончено, и потрясало великолепием!

— Ох ты ж…

Вдруг планета стала увеличиваться, и пошла прямо на него. От волнения, дыхание его было нервным и прерывистым.

Он готов уже был захлебнуться синевой надвигающегося чуда! Затем яркий свет.

Все.

Последнее что он слышал — это женский, откуда-то вмешавшийся, стеклянный голос:

«По всем признакам — сильная передозировка!»

«12 января, в центральной городской больнице, в результате поражения сердечно-сосудистой системы, скончался известный современный художник — сюрреалист, Глеб Остахов. Следственно-медицинская экспертиза еще не установила точных причин, повлекших летальный исход.

Супруга художника, Светлана Остахова, заявила, что запланированная выставка работ будет перенесена.»