Блиц Министров 2019. Итоги.

Коляда пришла. Герасимова Ирина

Шел нескончаемый снег, ложась толстым слоем на землю, новое здание автовокзала и автобусы с пассажирами, один за другим отъезжавшие от перрона. Олег, бесцельно бродивший по улицам и неожиданно для себя оказавшийся на автовокзале, наблюдал за междугородними и туристическими автобусами, уходившими в разных направлениях. Ему казалось, что все бегут от серого пасмурного неба, ветра и снега в какие-то теплые солнечные края, где другая жизнь — более яркая, светлая и более удачливая.

— Вы с нами? — ему улыбнулась женщина в ярком платке, из-под которого выбивались рыжие волосы. — У вас что-то случилось? Что-нибудь неприятное?

Олег почувствовал себя неловко: погруженный в свои мысли, он подошел слишком близко к автобусу и мешал небольшой группе людей подняться по ступенькам внутрь, в салон.

— Да нет! — ответил Олег неопределенно. Ему не хотелось рассказывать, что небольшая фирмочка, где он работал, закрылась, не выдержав конкуренции. У него теперь было слишком много свободного времени, которое он не знал, на что потратить.

— А то поехали с нами? Праздновать уход в небытие всего старого, мрачного и нарождение нового, чистого, светлого. Едем? Не пожалеешь!

— Но ведь я ничего не захватил с собой, — Олег колебался. Ему вдруг показалось, что это приключение может как-то изменить его жизнь в лучшую сторону. Но разве так можно? Бросить все и куда-то отправиться с этими незнакомыми, выжидательно смотревшими на него людьми?

— А и не нужно. Там тебе ничего и не понадобится.

Неожиданно для себя Олег согласился. Он забрался в салон и занял удобное место у окна. Автобус тронулся и, подпрыгивая, покатил по заснеженной дороге. Укачанный движением и гулом голосов в салоне, он не заметил, как задремал и очнулся, только когда автобус остановился у занесенной снегом деревушки. Пурга прекратилась и на небе чуть выше горизонта светило зимнее бледное солнце.

— Пойдем! Я устрою тебя у Прова! — женщина в платочке махнула ему рукой и пошла по узкой тропинке к ближней от дороги избе. Пров оказался низкорослым плотным мужиком с густыми бровями. Они с женщиной о чем-то горячо спорили, посматривая в сторону гостя. Олег уловил слово «чужак» и смутился. Глянув на него из-под нависших бровей, Пров махнул рукой на печку и пробурчал что-то, что Олег истолковал, как: «Залезай!» На печке оказалось тепло и уютно. Олег зарылся в одеяла и блаженствовал. В избу заходили люди, что-то тихонько обсуждали с Провом и уходили. На улице быстро темнело.

— Я разбужу тебя утром! — новая знакомая улыбнулась Олегу и ушла, оставив его наедине со своими размышлениями и догадками. Утром Олег проснулся и, увидев, что в доме и на улице толпится народ, выбежал во двор и наскоро обтер руки и лицо чистым, ослепительно белым снегом, чувствуя, как с него сходят остатки дремоты. Вся эта одетая в мохнатые шубы и маски толпа, к которой он присоединился, отправилась по узкой заснеженной дорожке к реке. Во главе толпы был Пров в тяжелой мохнатой шубе и маске, изображавшей медведя. Мужчина нес в руках огромный мешок. Когда подошли к реке, Пров сбросил мешок с плеч и занялся подготовленным к розжигу костром. Оранжевое пламя взвилось в небо, заставив отступить столпившихся вокруг него людей. Пров нараспев произносил древние слова, вынимал из мешка большие куски хлеба, мяса и бросал в костер. Словно голодный древний бог, огонь пожирал пищу, стихал и, получив новую порцию мяса и хлеба, разгорался с прежней силой.

— Принимает огонь-батюшка дары, — пробормотал кто-то сзади Олега. — Быть будущему году сытому, теплому, плодородному. Благослови, сударь-хозяин!

Но вот мешок опустел, и Пров запел новую песню. Ему вторили собравшиеся вокруг люди, произносившие слова благодарности той жизни, что их окружала. И стало казаться Олегу, что вокруг него собрались не люди, а боги спустились с небес и славят древний, сложившийся на Земле порядок.

Зимнее солнце клонилось к закату, село на крышу домика, как петух, и раскинуло в стороны бледно-желтые лучи-крылья.

В доме гостей ждал стол, накрытый хрусткой белоснежной скатертью, на которой стояли богатые яства: золотистый поросенок с пучком зелени во рту, расстегаи, пузатые от обильных начинок, и глиняный горшочек с кашей.

— Видите меня, дети? — торжественно вопросил волхв Пров.

— Не видим! — дружно ответили ему.

— Ну что б и в следующий год не видели! — сказал Пров и пир начался. По кругу было пущено блюдо с кутьей, чаша братина. Волхв затянул песню, ему вторили остальные.

— Благослови сударь-хозяин!

Виноградье снеть,

Виноградье красно-зелено?

От народа, набившегося в дом, и обилия еды стало жарко. Олег снял маску и вытер салфеткой мокрый лоб. Ему вдруг стало неловко, казалось, что все люди-звери повернулись в его сторону и разглядывают сквозь прорези-глаза. Соседка справа все подливала Олегу винца. Сквозь узкие щели маски-лисы ярко блестели ее глаза. Видно, не привык Олег к таким винам, быстро захмелел, и что происходило после, помнил с трудом. Стол сдвинули и посередине комнаты устроили танцы. И кружилась по комнате соседка Олега, и летело за ней пламя ее рыжих волос. И блестели зеленые козьи глаза, маня и что-то обещая, но Олег уж на ногах не стоял, свалился на лавку возле печи, сморил его сон.

Очнулся он на лежанке. Кто-то тихо, невнятно говорил в доме, а за окном звонко, горласто орали песни. Стукнули в дверь и мальчишеский голос задорно сказал:

— Пришла Коляда. Открывай ворота! Да побыстрее, а то…

За его спиной звонко расхохотались девчонки.

— Тихо, Ивашка! Гость спит. Да заходи скорее, не морозь гостя.

Олег приподнял голову: небо было черным и на нем веселой россыпью золотились звезды. А внизу стояла странная компания из вставшего на задние лапы медведя, козы с нахальными зелеными глазами и рыжим коком волос и овец.

Где-то раздался громкий жалобный плач младенца, и вся компания повернулась на звук.

— Вот оно! Пришло! — с благоговением сказал Пров.

— Колядушко народился! — коза и овцы радостно загомонили и вдруг дружно рванули из горницы.

Младенец визгливо орал, а на улице кричали и смеялись люди-звери. Под веселое гудение голосов Олег задремал, а когда проснулся, — на улице был день.

— Гостюшка! Просыпайся! В час автобус придет — он тебя ждать не будет.

Пров заглянул на лежанку. Сегодня он выглядел обычным кряжистым мужиком, каких много.

— Я тебе гостинцы собрал, не побрезгуй, бери. Бери, бери! От них тебе удача будет!

Пров стоял возле порога, следил, как несется к автобусной остановке Олег, где его уже ждал маленький

междугородный автобус. Он едва успел вскочить — и автобус, дребезжа, рванул по ухабам в прежнюю жизнь, которая, был уверен Олег, никогда не будет прежней.

Колядушко народился…

Находка. Армант, Илинар

Сергей медленно шёл босиком по горячему песку, изредка бросая взгляд на волны, и улыбался. Он дразнил их. А те, наперегонки, набегали на берег, но никак не могли лизнуть его и, сердито шепча, откатывались назад.

Неожиданно он почувствовал под ногой что-то твёрдое и гладкое. Камешек. Взяв его в руки, Сергей с интересом стал его рассматривать — идеально круглый, формой напоминающий линзу, в пол ладони величиной. Удивительна была и раскраска – ни дать, ни взять, кусочек ночного неба, тёмно-синий, усыпанный белоснежными крапинками. На ощупь же камешек был очень приятный, гладкий, будто шёлковый.

«Вот и подарочек», — подумал Сергей. Отпуск подходил к концу, но усталость, накопившаяся за год, лишь отступила ненадолго, но не исчезла полностью.

Поднявшись в номер, Сергей положил свою находку на дно чемодана — не потеряется.

Вернулся домой он в уныло-раздражённом состоянии, завтра уже на работу, и всё вновь пойдёт по кругу. Хорошо ещё, что до выходных два дня, а не пять. Дурное настроение усугублялось ещё и погодой. Как он ни звал с собой солнышко, за окном моросил дождь, выстукивая по подоконнику медленный, тоскливый ритм, и под этот ритм уже бесшумно падали иные капли – жухлые листья, утратившие все свои краски.

Золотой осени так и не случилось.

Вздохнув, принялся разбирать чемодан и на самом дне увидел свою находку, и камешек будто вернул ему кусочек солнца, аромат волн и синеву неба. Погладив его, Сергей положил камешек на прикроватную тумбочку. То ли эта паршивая погода за окном, то ли перелёт были причиной тому, что он почувствовал вдруг страшную усталость. Захотелось прилечь и отдохнуть.

Сны… Говорят, что сны снятся всем, только одни их запоминают, другие нет. Сергей не думал о снах – сны и сны. Иногда, просыпаясь, что-то помнил, но никогда не удерживал это «что-то» в памяти – всё увиденное оставалось за гранью реальности.

А потому нахлынувший на него сон ошеломил его поначалу. Сергей прекрасно осознавал, что это сон, но в то же время и понимал, что это и явь, потому что ощущал в полной мере и свой полёт, и лёгкость, и безмерную радость. Да, он летел, летел среди звёзд, и при том, дышал полной грудью. Это было удивительно, восхитительно, необыкновенно! И летел он к самой яркой звезде. Звезда сияла всеми цветами радуги и казалась живой, даже разумной. А потом его обволокла синева. Лёгкое облачко шарахнулось в сторону, и перед Сергеем открылся мир, прекраснее которого невозможно было бы и представить. Земля медленно приближалась и вскоре коснулась его ног шёлковой изумрудной травой. Он огляделся. Чудесная долина с удивительными цветами, некоторые из них доходили ему едва ли не до пояса. Воздух был свеж, он пах весной, той ранней весной, когда солнце лишь ощущается в запахе проснувшейся земли, а лёгкий тёплый ветерок украшал его ароматом цветов – неведомых, прекрасных. Долина была прорезана голубой лентой реки, в которую срывались с невысоких гор серебристые водопады и, ныряя в арки радуг, исчезали в реке.

Мир не навалился на него разом, он постепенно давал себя впитать. Сначала Сергей увидел его красоту, потом услышал пение птиц и увидел их, а потом увидел и бабочек, порхающих будто цветы над цветами. Одна из них, голубая, крупная, с серебряными прожилками на крылышках, подлетела и, попорхав немного, уселась на раскрытую его ладонь. Никогда Сергей не ощущал ничего подобного. Сейчас он в полной мере понимал смысл таких слов, как гармония, умиротворение, счастье. Да, то, что его окружало, было самым настоящим счастьем. Всё прочее счастье казалось выдумкой и мишурой.

Неожиданно зазвонили колокола, их звон становился всё громче, всё неприятнее. Мир стал растворяться, исчезать, рваться на куски…

Сергей в ужасе закричал и… открыл глаза.

Это был сон?! А звон, меж тем, не утихал. Его рука нашла источник этого противного шума, схватила его и сбросила на пол. Будильник замолчал.

Сергей с трудом поднялся с постели. В комнате темно. Дойдя до выключателя, включил свет, поднял будильник и глянул на циферблат – полшестого. Ложиться снова не стал – всё равно вставать через полчаса. Подошёл к окну, кое-где в окнах зажигался свет, асфальт в свете фонарей был мокрым, а дождь всё шёл. И стал каким-то белёсым. Эта же белёсость лежала и на крышах машин, стоявших под окнами. Дождь… ещё и со снегом. И в его душе шевельнулась такая тоска, будто он утратил что-то самое дорогое. Впервые сон никуда не делся, не исчез. Он был в нём. Нет, не сон даже, а тот чудесный мир, где он только что был.

Рабочий день тянулся долго, казался бесконечным, особенно последние минуты. Домой Сергей летел, как на крыльях.

«Сейчас быстро поужинаю и спать!» — думал он. И страшно было представить, что этот сон может и не повториться. Вероятно, эти мысли и убили напрочь весь аппетит.

«Немного подремлю, потом встану и поем», — решил он.

И… полетел к звезде. Едва он её увидел и ощутил полёт, как все тревоги и сомнения растворились – осталась лишь радость, ещё сильнее вчерашней, потому что сбылись надежды на то, что мир никуда не исчез, что он ждёт его. И, прежде, чем его ноги коснулись травы, в голове промелькнул неприятный вопрос – заводил ли он будильник? Кажется, нет.

Почти месяц и знакомые, и сослуживцы тщетно пытались связаться с Сергеем, пока, наконец, кому-то не пришло в голову пораспрашивать соседей. Но и те лишь подтвердили их нехорошие догадки, что «молодой человек такой воспитанный, такой вежливый – всегда здоровался!» — давно уже не попадался им на глаза.

Приехала полиция, вызвали слесаря и, когда замок был взломан, то перед вошедшими предстало жутковатое и печальное зрелище – Сергей лежал на кровати, и вид был пугающий – кожа да кости.

Вскрытие не обнаружило никаких лекарств или болезней. Заключение было странным – смерть наступила в результате голода и обезвоживания организма.

А спустя ещё месяц квартира была продана. Новая хозяйка – женщина лет сорокапяти, придирчиво оглядывала комнату, отмечая в уме, что нужно делать в первую очередь. Квартира была в отличном состоянии, разве что переклеить обои, да выкинуть мебель. Впрочем, кое-что можно и оставить, например, вот эту тумбочку – видно, что старинная.

Подойдя к тумбочке, женщина увидела на ней какой-то круглый предмет и взяла его в руки. Камешек, не иначе морской, гладкий, приятный, похожий на кусочек ночного неба. Она его погладила и впервые улыбнулась. Куда-то исчезли мысли об обоях, мебели… захотелось просто прилечь и немножко отдохнуть. Совсем немножко, а то столько было потрачено сил и на свадьбу дочери, и на покупку этой квартиры, чтобы не мешать молодым…

Теперь можно немножко и отдохнуть…

Яблочко по тарелочке. Кустик

Утро выдалось хмурое. Горынычу не хотелось совершать утреннюю зарядку и разминать крылья. Не потому, что он замерзнет, нет. А потому что настроения – ну, никакого! Решил включить «яблочко-по-тарелочке», отобранное давеча у Бабы-Яги.

— Если вам сегодня не угодила погода, — вещал кот-в-сапогах, разухабисто размахивая шляпой, — то пр-р-редлагаю устроить сегодня день добрых дел! Наукой доказано, а это, между прочим, ссылки на проверенные источники! Тот самый кот, что ходит по цепи кругом, в совместной разработке со Старухой Шапокляк, которая очень, между прочим, изменилась за последний месяц, вывели формулу!

— Гы-гы! — Гаркнул Горыныч. — И эту козявку слушать?

— Формула доказывает, — в это время из лап кота вырывается его шляпа ветром и несется куда-то за кадр, — что ТРИ выполненные за день добрых дела, улучшают настроение до конца дня.

— Вот еще! Тьфу!

— Но важное условие – благодарность! — добавляет кот, а Шапокляк, ковыляя, появляется из-за его спины и подает запыленную черную шляпу с пером. – Ого, вот это да! Не ожидал! Большое вам, уважаемая, кошачье «спасибо».

— Отвратительно! — Вскочил змей с табуретки, — Могла бы и себе оставить!

— Пожал- л-ста… — мягко улыбается Шапокляк.

— Тьфу! И еще раз — тьфу! — Горыныч выхватил яблоко с тарелки и попытался раскусить со злости. Потом вспомнил, что без него «тялявизера» не будет, и отложил в сторону на дубовый стол.

— Вот это да… Вы только посмотрите на них! Исказили все каноны сказок, кривляются по тарелочкам всяким! А я вот думаю, что надо наоборот не добрые дела делать. Приходить, отбирать, а потом вещи себе оставлять, и радоваться не до конца дня, а до конца жизни. Вот, я, практичный товарищ, сапоги скороходы у домового отобрал? Отобрал. Кто теперь в них бегает за морковкой по огородам, когда лень летать? Каждый день радость. Самобранку отобрал у троих братьев в лесу? Отобрал. Опять польза. Яблоко это с тарелкой опять же. А то бы сидел и в окно глядел.

— Эх, скучно мне… А если и правда попробовать? Отдам Бабе-яге, например, яблочко с тарелочкой, она мне — «спасибо», мне хорошо. А завтра опять отберу.

И, полетел Горыныч на север, в Тридевятое царство, в Тридесятое государство. Под его огромными зелеными лапами простирались темные чащи, иногда берега рек с людьми, ловящими рыбу, рыбаки были похожи на маленькие крупинки сверху. Мимо дворца Кащея, с острыми темными шпилями на башнях. Вот, долетел он до таких дебрей, что и не видно ничего. И тут — знакомая опушка. Яга была не в домике, а возле. Она сажала какие-то семена в только что выкопанный грунт.

Горыныч приземлился с грохотом и примял несколько молодых берез хвостом.

— На! — прямо на грядку полетела тарелочка.

— На! — вслед за ней, возле головы Яги, пролетело яблочко.

Яга с недовольным выражением лица медленно повернулась и встала в позу, руки в боки.

— Чаво? Наигралси? Надоело?

— Вернуть решил. Чтоб ты мне благодарность выразила.

— Ты чаго это? Ополоумел? — Яга бочком-бочком продвигалась в сторону ступы с метлой, намереваясь в случае критического момента умотать в любом направлении.

— Будешь благодарить или нет? А то обратно заберу!

Баба яга, непонимающим взглядом обвела Горыныча сверху вниз, измеряя его рост, потом оглянулась на грядки, немного примятые «возвратом товара» и вздохнула.

— Ах, вот оно что. Передачу утреннюю смотрел. Я тоже сегодня видала. У меня ведь теперь новая тарелочка с яблочком. Только показывает плохо. А у меня зрение — ужасное, минус двадцать! О как!

— Быть такого зрения не может! — возмутился Горыныч, помахивая хвостом все еще в ожидании благодарности.

— Может-может, — закряхтела бабуля, — чай, у меня, милок, и возраст-то, не сродни всем здесь живущим!

— Врешь, Бабуся!

— А, может, и вру! Чай, у нас глазных врачей нету! Всякой нечисти в сказки понапихали, а из врачей только Айболит, и тот по таким животным, как ты! Не вижу я запасное «яблочко-по-тарелочке», и все тут. Только слушаю, вон, как радиво!

— Эх, не знал я, что тебе так тяжело. Думал, ты мне слова благодарности скажешь, а я завтра опять заберу. Мне ведь тоже теперь скучно без новой информации. — Горыныч друг повернул свою правую голову на левую и переглянулся с ней. – Слушай, а давай мы поменяемся? Ты мне маленькое отдашь, а я тебе это верну. Насовсем. И больше никогда-никогда отбирать не буду.

— Чаго, правда что ля? — Баба Яга чуть не присвистнула от удивления. — Ты такой большой, сильный. Захотел бы — и избушку мою сдул вверх тормашками. И вдруг предлагаешь по-мирному меняться? Не ожидала. Спасибо тебе, за доброту твою, что проникся моей бедой…

У Горыныча вдруг перехватило дыхание. «Приятно-то как!» Первый раз в жизни. И нужно-то всего было — не просто вещь вернуть, а понять, что у другого может быть настоящая проблема, которую и решить бывает возможно.

Поменялись они с Горынычем тарелочками, летел он домой и чувствовал, насколько ему хорошо. Никогда еще так не было. Только вот, подумал он, что осталось еще сапоги отдать, да самобранку, на этом дела и закончатся. И будет он снова скучать да грустить. Сел дома, включил маленькое «яблочко-по-тарелочке», а оттуда:

— Ведется набор в группу для будущих психологов. Ввиду недобора по группе принимаем всех желающих!

— А вот это интересно, — сказал Горыныч.

Теперь-то он был открыт к новой информации. Но это уже совсем другая история…

Ключ от всех дверей. Svetulja2010

В одной деревушке жили мальчик Колин и девочка Анабель. Дети играли в прятки и морских пиратов, собирали жуков и землянику, строили домики на деревьях и учились стрелять из лука. Колин был младшим сыном местного барона, а вот девочка самой настоящей принцессой. А почему в деревне? А потому что папенька-король считал свежий деревенский воздух очень полезным для дочки, вернее это его жена так полагала. Но Анабель характер имела очень боевой и всяческие уроки реверансов и вышивку крестиком совершенно не любила и на мачеху не обижалась. Но время идет, дети выросли. И влюбились друг в друга. Вдруг родитель вспомнил про дочку — время замуж выдавать. Прислал гонцов, и увезли принцессу в столичные дали. Колин тоже отправился в город, только пешком. Но без денег быстро не получилось добраться. А попав в столицу, узнал страшные новости, что любимую Анабель украл дракон, и что на руку принцессы нашлось много претендентов. И все они сейчас уехали освобождать пленницу. Опечалился младший сын барона, да не привык он отступать. Вызнал, где дракон живет, да и опять пошел.

Замок стоял на горе, вокруг чащоба непролазная только и есть, что тропинка узкая. Вот по ней-то и шел Колин. И вдруг в самом глухом месте увидел старушку с большой корзинкой. Бабушка пыталась ту корзинку с места сдвинуть, да сил не хватало. Колин был добрым парнем, подошел к старушке, помощь предложил, мол, бабуля давай корзину твою до дома дотащу, чего ты мучаешься. И потащил. До самой избушки. Донес до дверей, да споткнулся о корень и корзину-то выронил, и посыпались из нее, ломая шляпки, мухоморы, да поганки… Не испугался Колин, хоть догадался кто перед ним, но сильно огорчился, что столько грибов попортил. Ну, не повезло бабушке с профессией, бывает. Ведьма за то, что Колин ей помог, не ругал, не обзывал, на костер не тащил, подарила парню волшебный ключик. И рассказала, что этим ключом можно открыть любой замок, но количество замков всего сто, потом ключик теряет силу. А еще поведала, что в драконовском замке дверей полсотни, и ключик Колину пригодится, главное успеть пока дракона нет дома. Как Колин обрадовался! Даже обещал худую крышу избушки починить, как вернутся они с принцессой. И снова в путь. А чащоба редела, то хутор какой на пути встретится, то деревенька. И все случаи появлялись ключик использовать: то шкатулка с маминым завещанием, то ларь с мукой, то клетка с пичугой пойманной. Колин никому не отказывал: чего жалеть-то? С двойным запасом волшебная сила. Так и добрался до замка дракона. А солнце садилось, темнело. И вдруг перед самыми воротами кто-то как схватит Колина за ногу. Оказалось, сидит ту на цепи человек, вместо собаки охраняет вход в покои драконовские. Пожалел парень беднягу, открыл ключиком цепи, отпустил на волю. А тот без Колина отказался уходить, просил, пойдем ко мне в дом, отдохнешь, а утром, когда дракон улетит, в замок вернешься. И уговорил. Переночевал младший сын в деревеньке недалеко от замка, а утром отправился освобождать Анабель.

В замке дракона не было ничего интересного: анфилады комнат, залы и двери. Колин открывал все. И так дошел до тронного зала. А там заветная дверка нашлась за троном. Но волшебный ключик эту дверь не открыть не смог. Колин старался и так и эдак, замок не поддавался. И парень понял, что волшебство кончилось. Он так расстроился, что не услышал довольно громкого покашливания за спиной. А потому фраза:

— И вам здравствуйте, молодой человек! – заставила Колина подпрыгнуть от неожиданности и развернуться к центру зала.

А там во всей своей драконьей мощи и красоте ехидно улыбался во все свои 366 зубов хозяин замка.

— Ты! Наглый и подлый похититель! – воскликнул Колин, немного опомнясь, — Немедленно освободи принцессу! А то… — и достал единственное оружие – дедушкин меч.

Что там было бы дальше дракон не стал дослушивать, улыбка сбежала с его морды, а он сам, явно поскучнев, обиженно произнес:

— Вот ведь какие гости пошли незваные, а права качать сразу с порога… и обзываться… и некультурно, молодой человек, не здороваться с хозяином дома. Вылезай из-за трона, там неудобно…

Колин не ожидал, что дракон будет мирно разговаривать, и немного оторопел, а потому покорно вышел в центр зала. А дракон продолжал:

— За принцессой явился, говоришь? И я смотрю, даже волшебный ключик раздобыл, да только волшебство-то все потратил?

Дракон в вразвалочку подошел к трону, по пути словно ненароком задев крылом за меч освободителя принцессы. Меч, глухо звякнув, переломился, словно высохшая палка.

— Эх, молодежь, — вздохнул дракон, устраиваясь поудобнее на троне, — ну, рассказывай свою историю, я слушаю.

От обиды, что ключик не работает, меч сломан, дракон явно над ним издевается, а освобождение любимой явно накрылось чем-то большим и неподъемным, Колин разозлился и начал выкрикивать всякие нехорошие слова в адрес толстых драконов, их непомерной жадности и вообще, чтоб он подавился. Дракон смотрел на маленького человечка, который бегал вокруг него, бормотал нечто обидное и совершенно невразумительное, и вдруг ему стало того жалко, да и обидно за свою репутацию. А потому он решил все объяснить.

— Я не понимаю, ты чего так разошелся-то? И где такой ерунды наслушался про драконов?

Колин готовый умереть, оказался совсем не готов отвечать на вопросы, но на источник знаний все же указал, мол, на дворцовой площади всегда все знают.

— Ага, это значит, сплетни слушаем? – нахмурившись, и повысив голос, дракон пророкотал: — а хотя бы книжки или хроники в библиотеке читать не пробовал?!

Драконово недовольство вжало в пол несостоявшегося освободителя, но вякнуть про то, что все и так знают, зачем нужны драконам принцессы, получилось.

— Да, вот она темность человеческая, — завздыхал дракон, — ты, что же думаешь, я ем принцесс?

И, увидев неуверенный кивок, продолжил:

— А подумать слабо? Мои габариты видишь? Предположить сколько мне принцесс на завтрак надо можешь? А на обед? А на ужин? Где столько принцесс наберешь?! И вообще я вегетарианец! Ясно?!

Колин удивленно хлопал глазами, не зная, что ответить, лишь попытался повторить: — вегете…

— Ну да, он самый, — повторил дракон, — вегетарианец! – и добавил, — а для малообразованных поясняю – мясо не ем!

Озадаченный младший сын барона не успел озвучить вторую версию использования принцесс драконами, тот вытянув шею и глядя прямо в глаза парню, ехидно провещал:

— И откуда такие извращенные мысли у такого молодого отрока? – и видя, как щеки Колина начинают полыхать то ли от мыслей, то ли от смущения, довольно добавил, — межвидовым скрещиванием не увлекаюсь.

Но опять видя непонимающий взгляд собеседника, махнул лапой и пояснил:

— Теща там жуткая особа, со свету сживет на раз- два… мотай на ус, претендент…

Помолчали.

— Ладно, освободитель принцесс, деньги есть? – деловито осведомился дракон, — а то могу пособить с дверкой, за сто монет откроется. Торг уместен.

Колин за всю жизнь и одной-то золотой монетки в руках не держал, а тут сто просят. Дракон понял, что клиент неплатежеспособный и, почесав за ухом лапой, спросил:

— Денег нет, волшебства нет. Вы, молодой человек, зачем сюда явились?

Пришлось Колину рассказать про любовь, и про то, что он за счастье и свободу Анабель готов жизнь отдать. Дракон внимательно выслушал историю и подытожил:

— Что же делать-то? Договор у нас. Драконы договоры не нарушают.

И добавил, подходя к дверце и ковыряясь в замке когтем:

— Видишь, даже я не могу открыть, тут не сила нужна.

И уже дракон рассказывал Колину. Как давным-давно пра…дед нынешнего короля заключил договор с драконами. Дракон утаскивал в свой замок принцессу, скорбящий папаша объявлял о том, что кто ее освободит, тому и дочка и полцарства в придачу. И слухи распускали о том, что можно принцессу выкупить, драконы, мол, так золото любят. Героические претенденты находились всегда. Да и короли не в накладе оставались, половину суммы себе забирали. Волшебный ключик, что открывает все двери, никому не удавалось заполучить, нельзя его ни купить, ни силой отнять. А вот Колин умудрился свой шанс потерять.

— Не жалеешь, что другим помогал, всякие ерундовые замки открывал? – спросил дракон.

— Жалею, — сознался Колин, — да что уж теперь…

А дракон подвинулся ближе и почти зашептал:

— А можно исправить это… кому-то отказать, вспомни, выбери кому… и будет у тебя принцесса в объятьях.

Колин съежился, зажмурился, замотал головой.

— Я так не могу…

— Да, нестандартный вариант. Первый раз такое встречаю. Сочувствую. Причем не тебе, а твоей невесте, — добавил хозяин замка, — С таким характером, да на должности короля?

И взглянув на поникшего Колина, проговорил, уже мягче:

— Иди, открывай дверь, спасатель! – и пояснил, видя недоумение парня, — ты сохранил все свои добрые дела, не отказался от них, и вернул волшебство. Смотри, ключик снова волшебный.

Колин мгновенно оказался у заветной дверцы. Тихо щелкнул замок, бесшумно открылась дверь, и в тронный зал ворвался вопль принцессы:

— Колин! Сколько можно тебя ждать?!

П.С. №1 Для интересующихся тем, куда девались дары приносящие. Там за открывшейся дверью находилась сокровищница драконов… А до принцессы надо было еще подниматься по ступенькам… а сокровища вот они… совсем рядом…

П.С.№2 И да, крышу починили.

Легенды старого города. Аривенн

Я прилетела сюда почти на рассвете, и впереди был целый день на знакомство с городом в одиночестве. Так уж получилось, что я успела ухватить дешёвые утренние билеты, а Димка уже нет. Вот и придётся теперь дожидаться его вечернего рейса, чтобы вместе заселиться в гостиницу – бронь-то на него. Кого-то другого это, может быть, разозлило бы, но не меня. Я любила ходить по городам одна: так я знакомилась с ними ближе, чем пробегая с кем-то по туристическим маршрутам. Вот и сейчас, бросив вещи в камеру хранения гостиницы, я поехала «знакомиться».

Старый трамвайчик неспешно вершил свой бег по зелёным улочкам, везя меня всё глубже к сердцу города. Я вышла на остановке почти что в центре, привлечённая красивым парком, и пошла куда глаза глядят. Город мне сразу понравился: такой маленький, уютный, очень чистый. Ухоженный парк, узкие улочки и переулки такие, что можно, раскинув руки, коснуться обеих стен. И балконы. Разнообразные балкончики, увитые цветами и украшенные лентами. Росписи на стенах, клумбы у входов в дома (даже язык не поворачивается, назвать эти произведения искусства «подъездами») – уютные крылечки, резные и кованные перила, каждые со своим рисунком, словно свежевыкрашенные двери с рядом подписанных звонков на стене. Да, пожалуй, так и должен выглядеть город, любимый жителями.

Очередная улочка вывела меня прямо на небольшую круглую площадь. От неё в стороны расходились пешеходные маршруты, впереди стояло здание ратуши, а в центре на небольшом возвышении — памятник. Я подошла ближе: мальчишка. В натуральный рост. Одет по средневековому, плащ развевается, одна рука вскинута в упреждающем жесте, вторая лежит на рукояти меча. Скульптор был чудесным резчиком по мрамору: фигура выглядела словно живая, и её глаза смотрели прямо в душу.

Я опустила взгляд на табличку у подножия: «Гельмут — Защитник» и даты ниже: «1546-1564». Действительно мальчишка. На ступеньках лежали цветы, стояли плавающие свечи, как в церквях и даже несколько детских игрушек, уже старых, побитых дождями. «Жители явно любят этого Гельмута», — я подняла руку и коснулась пальцами ладони памятника. «Кем же ты был, Гельмут?.. Каким ты был?»

Я сама не заметила, как произнесла это вслух и вздрогнула от своего же голоса. Смущённо оглянулась – нет, никто не слышал. Уф. Уши пылали, и я поспешно убрала руки в карман куртки. Мало ли что подумают: стою тут как дура, памятнику руку подаю, да ещё и разговариваю сама с собой. Но обещание побольше узнать про этого самого Гельмута себе дала. Заинтриговал он меня, увлёк своим взглядом. Я даже пожалела, что отмахнулась от Димки, который пытался поведать мне историю города. Он был помешан на сборе данных, считал, что прежде, чем отправляться куда-то, надо досконально изучить – что там смотреть. А я другая, я люблю всё на месте узнавать. Ну вот и буду теперь до вечера локти кусать, интернет-то только в отеле будет.

Темнело быстро. Осень, такое время. На небо набежали тучи и начал накрапывать мелкий дождик. Не так, чтобы намочить, скорее, просто немного напугать. Я решила прогуляться пешком до гостиницы, благо весь городок можно было пройти пешком за пару часов. И почти у самой цели наткнулась на них. Тёмный переулок освещался только тусклым фонарём, который периодически гас, видимо лампа была на исходе. Свет в окнах не горел. И вокруг не было ни души.

Они выступили из-за мусорных контейнеров – два парня, в бесформенных толстовках и джинсах. Один точным щелчком отправил тлеющий окурок в зев бака, второй привалился к стене и выставил ноги, закрывая мне проход.

— Так-так, кто это у нас тут? – вальяжно протянул парень с сигаретой. – Одинокая девушка так поздно в переулке. Всякое может случиться.

— Мне кажется, Йозеф, девушка не прочь поразвлечься раз гуляет здесь одна. Да? – этот вопрос он адресовал мне, отлепляясь от стены.

— Ничего подобного! – громко возразила я. – Дайте пройти.

— Ох, ты явно неместная, — парень приблизился, от него пахло пивом и сигаретами, — за проход по этому переулку надо платить.

— Да, — подхватил второй заходя сбоку и вынуждая меня сделать шаг назад, загоняя себя в угол между контейнером и стеной, — всего несколько поцелуев и немного секса. И пойдёшь домой.

С этими словами он схватил мою руку и прижал к своей ширинке, одновременно пытаясь поцеловать меня. Я как могла сильно сжала пальцы на его достоинстве и с размаху наступила на ногу.

— Су-у-ка! – он взвыл и отшатнулся. А потом ударил меня по лицу, но слава Богу, попал только вскользь. – Держи её, Джакоб! Не хочет по-хорошему, будет по-плохому.

Я рванулась вперёд, пытаясь сбежать, но Джакоб схватил меня за руку, больно выворачивая её за спину и заставляя меня упасть на колени. Вторую руку он зафиксировал там же, и теперь я не могла никуда деться. Йозеф уже расстёгивал ширинку. По моему лицу катились слёзы от боли, злости и почему-то — обиды на город, который был таким приветливым и вот так обошёлся со мной. И тут словно из стены выступила фигура. Слезы, тусклый свет и дождь не давали мне рассмотреть её хорошо, но кажется это был парень.

— А ну отпустите её, — он сделал шаг вперёд, его голос, хоть и молодой, звучал очень властно.

Парни от неожиданности отпустили меня и повернулись к гостю.

— Шел бы ты своей дорогой, пацан, — произнёс Йозеф. – Не видишь, взрослые развлекаются.

— А я говорю, опустите её.

— А то что? Родителей позовёшь? – Йозеф усмехнулся. Джакоб стоял молча, а я отползла в угол и ждала развязки, дорогу из переулка они всё равно перегородили.

— Да нет. Сам разберусь, — незнакомец сделал шаг вперёд, попадая под свет фонаря, раздался звук металла о металл. И мои обидчики попятились. Их спины закрывали от меня моего внезапного спасителя, и я не понимала, чего они так испугались.

— Ну?! – в звонком голосе звучал и вопрос, и угроза. Йозеф с Джакобом сделали шаг назад, прошептав: «Псих», — и внезапно бросились в разные стороны, оставляя переулок.

Я подняла взгляд на спасителя и заметила, что он как-то странно одет и держит в руке что-то длинное, но тут соринка попала мне в глаза, выступили слёзы, и я часто заморгала. А когда всё прошло, рядом уже никого не было.

До гостиницы я добралась без приключений. Обняла Димку, мы заселились и потом в номере я долго плакала у него на груди, сбивчиво рассказывая весь пережитый ужас. Он успокаивающе гладил меня по голове, а потом внезапно сказал:

— А ведь тебе ужасно повезло со всем этим…

— В каком это смысле?! – возмутилась я.

— В том смысле, что тебя же, похоже, спас сам Гельмут. Мало кто может таким похвастаться.

— То есть? – спросила я оторопело, а у самой в голове уже начали складываться детали паззла. Мальчишка, возникший ниоткуда, странная одежда, что-то длинное в руках, и этот звук – словно меч достали из ножен.

— Есть у города такая легенда о Гельмуте-Защитнике. Жил тут в XVI веке. Ужасно одарённый был парнишка в плане владения оружием. В двенадцать лет мог против десяти опытных воинов с мечом выйти и победить. Многие его хотели к себе на службу взять, сам князь звал, да Гельмут отказался. И зарок дал – город родной и его жителей от бесчинств разбойников и грабителей защищать. Так и повелось – если где-то кого-то убить или ограбить пытаются, Гельмут на помощь приходит.

Быстро в городе спокойно стало, с парнем же никто сравниться не мог. Его и убить пытались несколько раз, да сами в могилы легли. А когда минуло Гельмуту восемнадцать лет, случился в городе заговор. Младший брат князя задумал престол занять и брата убить. Организовал он покушение, да Гельмут оказался поблизости и вывел князя из засады, убив всех наёмников. И вот довёл он его почти до ратуши, уже и стража княжеская навстречу выбежала, да только выскочил тут из-за угла ещё один наёмник и выстрелил из лука.

Не успел Гельмут отбить стрелу, но успел закрыть собой князя, принять смертельный удар. Когда заговор раскрыли и зачинщиков казнили, повелел князь на том самом месте памятник Гельмуту воздвигнуть. Те времена уж давно минули, да только люди говорят, что парнишка до сих пор приходит на помощь к тем, кто в ней нуждается сильнее всего. И хранит город.

Я уснула убаюканная легендой, а утром, когда мы пошли с Димкой гулять, купила свечку и зажгла её у памятника и рядом положила свой кулон в виде сердца — на память. «Спасибо тебе, Гельмут», — прошептала я, касаясь ладони памятника, нагретой солнцем. И уже ничуть не стесняясь, что кто-то это может услышать и не так понять.

Сладких снов. Джилджэрэд

Желточек сидел на подоконнике и жмурился на солнце. День был славный и теплый. Хозяйка ушла на работу, мама кошка свернулась большим пушистым клубком в кресле и смотрела сны. В доме было мирно, уютно и спокойно. И потому Желточку, захотелось приключений. Посмотрев вниз, он увидел с высоты первого этажа, как во дворе возится с какой-то палкой Черныш. Это был лопоухий дворовый щенок, ровесник Желточка. Но все щенки взрослеют медленнее котят. Это ведь кошки правят миром, так всегда говорила рыжему котенку его мудрая и ласковая мама. Потому Черныш весело размахивал палкой в зубах, пока не потерял равновесие, плюхнувшись на спину и смешно задергав в воздухе всеми четырьмя лапками.

— Эй, Черныш, тебе не надоело там глупостями заниматься? – мяукнул Желточек, оторвав его от возни с палкой.

— А что мне делать? Развлекаюсь, пока на цепь не посадили. Это же детство! – беззаботно махнул ушами щенок.

— Тяжело вам, собакам. Нужно работать, дом охранять. Если бы я мог тебе помочь. – задумался котенок и начал фантазировать: — А вот я, когда вырасту, обязательно буду править миром. Мы кошки, такие. Ты же знаешь?

Черныш только хлопал глазами и помахивал хвостом, не споря со своим другом. Ему было интересно все, от шершавой палки, до блестящего жука на стене сарая и котенка-мечтателя на окне. И рыжий фантазер продолжил:

— Представляешь, если бы у каждого животного был свой собственный дом? У нас, котов, конечно с людьми. Мы привыкли к ним, они добрые, кормят нас и гладят, послушные. А собаки жили бы в своих отдельных домах. И еду вам приносили бы хотя бы ежики.

— Почему ежики? – удивленно чихнул Черныш.

— Потому что мышам я не доверяю, они сами все слопают. А ежики, они надежные. И у них никто не станет отбирать еду. Принесут тебе и сложат, на самый порог.

— Хорошо. – расслабился щенок и улегся на траву. – А что мы там будем делать, в своих домиках?

— В своем домике можно делать все! Можешь бегать о всем комнатам и прыгать на стол и стулья. Захочешь, поваляйся на диване или повиси на шторе. Можно играться со своими игрушками, ловить свой хвост или сидеть на подоконнике и любоваться на солнце. – рассказывая это все, Желточек аж зажмурил глаза от удовольствия, представляя, как хорошо заживет его друг Черныш. – А по вечерам, пусть к собакам тоже приходит кто-то из людей, почесать за ушком и рассказать сказку. Под сказки так сладко засыпать! – мяукнул котенок и посмотрел вниз, на мирно посапывающего на травке щенка. Черныш спал и чему-то улыбался во сне. Наверное, ему снился свой дом и человек, рассказывающий на ночь сказку. У этого человека были рыжие волосы, усы и хвост.

На горе Авазнир. Герасимова Ирина

Бентли Литтл задумчиво смотрел в окно. Над горой Авазнир повисло красное солнце, заливая город у подножия нежным малиновым светом. Авазнир изменчив и капризен, на рассвете он золотистого цвета, когда солнце в зените – малиновый а после захода — изумрудный.

Путь наверх нелегок, не все те, кто отправился в дорогу, доходят до вершины. Авазнир — лидер по количеству смертей среди туристов. Кто-то гибнет, сорвавшись со скользких ступенек, кто-то становится жертвой лавин, камнепадов и селевых потоков. Авазнир окутан тысячью тайн, легенд и поверий. Говорят, что на его вершине до сих пор живут древние боги, одна из которых — богиня Нубу, праматерь человечества. Нубу благосклонна к своим потомкам, но горе тому, кто посмеет осквернить Авазнир.

-Что-нибудь еще?– официант остановился у столика Бентли, предложив на выбор несколько блюд местной кухни, однако Литтл только головой покачал. Если все сложится, он отметит удачу потом, когда вернется домой. На секунду он унесся мыслями в прошлую жизнь и услышал голос старшей дочери Рози: “Возвращайся скорее, папочка”. Он почувствовал прикосновение рук младшей Кэти, обхватившей его за шею. Позади дочерей стояла Лиззи и ветер теребил ее черные кудри. Бентли сморгнул и картинка исчезла. Он снова сидел в кафе, потягивая колу, и смотрел, как меняются краски за окном. Большинство посетителей были местными жителями, собравшимися вместе, чтобы ругнуть правительство и потрындеть о тяготах современной жизни. Лишь пара посетителей была из тех, кто пришел сюда за порцией адреналина. Бентли расплатился, бросил последний взгляд на сидевших в кафе беспечных людей и встал.

От кафе к подножию горы шла тропинка. Здесь начинались ступеньки, ведущие к вершине Авазнира. Легенды говорят, по этим ступенькам когда-то ходили боги, от тяжелой поступи которых дрожала земля. Сейчас ступеньки почти разрушились и стали опасны для подъема.

Бентли пошел вверх по лестнице, стараясь не спешить и правильно держать дыхание. Ступеньки шли по спирали вокруг горы, отчего путь был достаточно комфортным. Он быстро добрался до площадки, где сделал остановку, чтобы передохнуть. Склоны горы покрывала скудная растительность. По обе стороны ступенек тут и там лепились огромные валуны. Когда-то между богами шла война и те, кто проиграл, оказались заточены в эти громоздкие неуклюжие тела. Кое-где поверхность рассекали трещины, из которых вырывались струи падающих вниз водопадов. Он заглянул в расщелину и отшатнулся: прямо на него выплеснула узкая черная лента и потекла, извиваясь, по склону горы. Змея!

К концу дня он добрался до следующей площадки. Здесь дул холодный пронизывающий ветер, сбрасывал с уступа мелкие камешки и пыль. Бентли замотал поплотнее шарф, защищаясь от холода. Он подошел к краю площадки, чтобы взглянуть на лежавший внизу город, залитый яркими огнями. От высоты кружилась голова и, испугавшись, он сделал шаг назад. Здесь можно оступиться и упасть прямо в объятия демона, ждущего легкую добычу. Он не имеет права рисковать сейчас, когда от его воли и выдержки зависит многое. Он должен дойти до вершины чего бы это ни стоило.

Ветер усилился, он принес сверху россыпь мелких колких снежинок, тонким слоем покрывших ступеньки. Утром с вершины сполз туман, окутав склон плотной белой дымкой. Все вокруг казалось зыбким, нереальным – и просвечивающая сквозь туман острая верхушка Авазнира и его брат-близнец, покрытый снегом. Бентли потерял счет времени, но упрямо шагал и шагал. Он уже почти достиг вершины, когда у него разболелась голова: боль была сильной, пульсирующей, похожей на цветок актинии, которую он когда-то, занимаясь дайвингом, видел в море. Цветок сжимал и разжимал свои красные щупальца, он был красив опасной смертоносной красотой. Боль толкалась в голове и исчезала и снова появлялась. Последний отрезок пути он шел почти наугад, удивляясь тому, что до сих пор не упал в объятия к демону, и надеялся, что это хороший знак.

Но вот ступеньки закончились. Он стоял на вершине Авазнира. В тумане кружились причудливые тени. Хлопали сизые крылья неведомых птиц, в бесконечном движении скользили ибисы, ступали по вершине горы древние боги и звучали, звучали гулкие, страшные голоса – казалось что боги недовольны присутствием среди них человека. И смотрели сквозь дымку тумана древние глаза праматери Нубу.

И тогда он стал говорить медленно, с остановками, стараясь понять, переосмыслить то, когда-то было. Он вспоминал встречу с Лиззи, рождение дочерей. Жизнь обычного человека, потерявшего себя в погоне за успехом. Он увидел в глазах богини равнодушную усмешку и остановился, подбирая слова, способные смягчить ее.

-Рози была моей любимицей. Умницей и просто хорошим ребенком. Она такая…

Он остановился, ожидая вопроса, но вопроса не последовало.

-Никто не мог и предположить, что такое произойдет.

Нубу молчала и он неуверенно продолжил:

-Однажды компания ребят забралась в чужой дом. Дом часто пустовал, в нем никто не жил. Он имел плохую репутацию. Говорили, что в доме живет привидение, и эта глупость привлекала молодежь. Ну ты знаешь, современные тинейджеры с их стремлением доказать другим, что ты сильнее, круче. Рози была среди них.

Тени снова заклубились, втянувшись в прежний ритм.

-Владелец оказался дома. Он выстрелил вслед убегавшим детям. Пуля попала в позвоночник. Бентли сказал с отчаянием:

-Уже год как Рози прикована к постели. Ей ничто не может помочь. Ничто, кроме чуда.

Он заплакал, не стыдясь своих слез.

-Я готов отдать все, чтобы вернуть то время, когда я был счастлив. Когда моя семья была со мной. Рози, Кэти, Лиззи. Я готов отдать все, что имею.

В снег упали банкноты, монеты, кольца. С легким шелестом посыпались банковские карты. Бентли с надеждой вглядывался в туман, ожидая ответа. Однако боги хранили молчание.

Бентли провел ночь в пещере Нубу.

Утром туман рассеялся. И тогда он увидел высеченную в скале гигантскую голову. Все время, пока он спускался и пока ему была видна вершина Авазнира, глаза древней богини следили за ним. Ему виделся дом, как он подходит к двери, ставит на ступеньку коробку с подарками и звонит в дверной звонок и слышит крики:

-Кто это?

-Папочка?

-Рози, Кэти, откройте дверь!

Дверь распахнется и выбежит Рози и увидев подарки, захлопает в ладоши. А Кэти с восторгом скажет, вытащив из коробки нарядную куклу:

-Спасибо, папочка! Чудеса да и только!

В стороны полетят кружева, бантики, рюшечки. А Лиззи будет смотреть на него – так, как она давно не смотрела.

Он оглянулся и снова увидел глаза богини — смотревшие с усмешкой, надеждой, поощрением. И в нем неожиданно проснулась давно потерянная вера в чудеса, в то, что в его жизни будет все отлично.

Сделай жизнь ярче. Svetulja2010

Игорь вышел на крыльцо. Рядом материализовался офисный подкормыш – кот Кузя. Тепло. Запах сирени и жасмина кружил голову. Звезды с неба подмигивали и звали их посчитать. Соловьи соревновались с лягушками, и парень, слушая самозабвенно выпевающих вокалистов, не мог решить, кому сегодня присудить первое место.

— Кузь, — спросил Игорь кота, — кто лучше поет, как думаешь?

Кот тихонько фыркнул, а человек засмеялся. Красота. Лето начиналось замечательно. Но работа есть работа, и Игорь вернулся в помещение. Вместе с ним проскользнул в дверь и кот.

Днем Игорь учился в институте, а ночью подрабатывал сторожем. Хозяин их маленькой фирмочки почему-то не доверял современным средствам охраны, и по старинке офис и примыкающий склад охранял сторож. Ничего особо ценного на складе не водилось, в офисе тоже только несколько компьютеров, да шкафы с бумагами, но за работу хорошо платили, и Игорь не заморачивался думами зачем и почему. В помещении, в тишине и покое, Игоря разморило. Небольшой диванчик в углу приемной манил прилечь, отдохнуть. И Кузя там уже обосновался. И Игорь так же бы сделал, но чуть позже, сейчас же было рано. А глаза просто слипались, зевнув пару раз, сторож решил прогнать сон чашечкой кофе. Повертев в руках банку с кофе и поразглядывая яркие рисунки на ней – вечно главбух экспериментировал с сортами и видами напитка — Игорь добавил кипяток в чашку и предался кофейному наслаждению. Близилась полночь.

Стук в дверь не сразу пробился сквозь взрывы снарядов. Да, сторож играл ночью на работе в танчики. Хозяин не возражал, интернет и техника присутствовали, так что сторожилось вполне комфортно. Идя к входной двери, Игорь думал, кого это принесло в ночь? Шеф несколько раз наведывался с проверкой, когда студент только устроился, но потом, убедившись, что сторож на месте, стал доверять и даже вот был не против танчиков. Уже взявшись за ключ, Игорь все же спросил: «Кто там?» Домофон у них с камерой, но ночью от нее не было никакого толка, потому что лампочка над дверью перегорела давным-давно, а вот услышать гостя можно. И Игорю ответили.

— Игорек, открой, сынок! – голос был очень знакомым, и рука сама повернула ключ на один оборот.

— Сейчас, дядя Петь, сейчас! – имя сказалось автоматически, и образ старинного товарища отца мгновенно нарисовался в воображении.

— Открой, нам поговорить надо! – продолжал просить ночной гость. Ключ в замке повернулся еще раз. И тут кот мягко протопал прямо по ногам Игоря к двери, привлекая к себе внимание.

— А ты куда? – удивился Игорь, — Совсем страх потерял!

И вдруг как будто что-то вспыхнуло искрой в голове, да так, что заставило замереть. Он вспомнил, что дядя Петя умер чуть более месяца назад.

Отдернув руку, словно обжегшись, Игорь с ужасом смотрел на закрытую дверь, мысли улетучились из головы напрочь, и захотелось срочно опереться обо что-нибудь, хотя бы и о стену. За дверью молчали. Экран домофона показывал серую муть, кот вертелся под ногами, и понемногу Игорь успокоился.

— Привиделось, наверное, — подумал он и, отлепившись от стены, побрел из коридорчика в прихожую, – доигрался, поспать надо, а то мерещится черти что… Даже испугался, вот ведь…

Диванчик был мягкий и удобный. Кот мурчал, как трактор, и Игорь почти заснул. Даже воспоминания об отцовском друге не пугали. Игорь помнил о дяде Пете только хорошее.

Три часа, за окном светлело. И тут в дверь снова постучали. Только теперь стук был решительным и даже требовательным. Прикинуться спящим не удалось, Игорь мучительно вспоминал: защелкнул ли он замок в прошлый раз на все три оборота или оставил закрытым на один. А дверь уже тряслась от ударов снаружи. Оружия кроме обеденного ножа, которым разрезали деньрожденьские тортики, в офисе не было. Вооружившись, Игорь вышел в коридор. Мужик он или кто? Нажал кнопку домофона, на экране рябила та же серая муть, что и раньше, но вот голос рвавшегося внутрь гостя изменился.

— Игорь!!! – завывало за дверью, — Игорь, открой! Ну, открой же!

— Дядя Петь, иди отсюда, а? – голос сторожа осип, нож в руках прыгал, как живой.

— Игорек, сынок, не бойся! Открой дверь! – голос из домофона уже не был похож на дяди Петин, он то взвизгивал до закладывавшей уши высоты, то опускался до еле различимого густого и тягучего баса.

Ножик выпал из разжавшихся пальцев. У Игоря все похолодело внутри. Страх накатывал волнами вместе с изменяющимся голосом за дверью.

— Помоги мне, Игорь, — неслось из динамика, — Ну, помоги же!

Игорь сидел на полу в коридоре, сжав руками голову. Домофон не отключался, вопли продолжались. Они разрывали голову, выпотрошили всю душу и почти свели с ума. За дверью просили помощи, а Игорь не мог встать. Рядом расположился Кузя.

— Эх, Кузька, хорошо тебе, ты в призраков не веришь – попытался отвлечься Игорь, — хотя я тоже не верю. Но вот ведь послушай – воет! И просит помочь! Дядя Петя! А я не могу… Страшно.

Кот смотрел ясным взглядом и совершено не беспокоился, словно и не слышал ничего странного и ужасного. И Игорь заговорил. Останавливаясь, и продолжая:

— Знаешь, Кузь, я помню, он всегда рядом. Всегда. Они с отцом были, как говорят – не разлей вода. И помогал, словно родич, а мне так второй батя… да и был им, сколько раз в школу он ходил вместо отца, спасая мою шкурку от выволочки… И на первый год учебы денег дал… И сюда привел он… Он всегда меня спасал… А я?.. А когда умер… да я до сих пор не могу в это поверить…

Игорь встал, не с первого раза, ноги как-то не хотели сначала выпрямляться, а потом идти. Словно они были не его. Но все же он подошел к закрытой двери. Постоял, сосредотачиваясь, сжимая в комок страх и заталкивая его поглубже. Кот стоял рядом.

Игорь повернул ключ, услышал щелчок замка и рванул дверь на себя. Порыв воздуха бросил в лицо мокрые листья и какую-то бумажку. В распахнутую дверь струился утренний туман, растекался, истаивая на втором шаге, принося прохладу и влажность. Вопли стихли. Но там за туманом кто-то тяжело и надсадно дышал. Игорь не шевелился, пытаясь разглядеть хоть что-то в белом мареве, но никого не было. Тихо, очень тихо. И Игорь вдруг понял, что он слышит свое дыхание. Страх уходил. Не глядя, сунул, пойманную бумажку в карман. Кузька потоптался у двери, понюхал туман, но гулять не пошел, а отправился назад на диванчик.

Первой прискакала Леночка, выполнявшая в офисе роль секретарши и по совместительству главного информатора. Она знала все про всех и всегда. И не забывала делиться этими знаниями со всеми. И защебетала:

— Привет, Игорек! Как дела? Как ночь прошла? А ты знаешь….

После «а ты знаешь» Игорь обычно отключался, но сегодняшняя ночь его хорошо потрепала, и он просто не успел.

— А ты знаешь, что у нас домофон сломался? Правда, шеф сказал, что сам найдет мастера, а может, ты умеешь? А то он, как всегда, забудет! А представляешь, мы-то тоже тебе забыли сказать! Про этот домофон! Ну, да к тебе никто не ходит по ночам! Ты все в танчики проиграл!

Слова сыпались из Леночки почти со скоростью света. Информация про домофон заинтересовала Игоря и он спросил, перебивая:

— А что с домофоном-то?

— А он, стоит только на кнопку нажать, начинает вопить жутко. На разные голоса завывает, прямо волосы дыбом встают, и еще гад такой не отключается! Надо дверь открыть и закрыть, иначе никак, так и будет орать. Мы вчера целый день мучились…

Мир заиграл всеми красками. Надо же, Игорь никогда не думал, что болтовня Леночки так быстро вернет его к жизни. Что-то темное и страшное, скукожившееся, спрятавшееся где-то внутри, тихо растаяло без следа. Игорь подхватил на руки кота и со словами: «Нам домой уже пора!», под изумленным взглядом девушки, отправился к входной двери. И уже оттуда проговорил:

— Лен, я чайник поставил, сейчас закипит. И кофе новый такой вкусный, только я название не смог понять. Иероглифы какие-то непонятные…

— А это вчера к шефу гость приходил и презент оставил. Чудной такой, все улыбался и благодарил… — откликнулась девушка, — вкус у кофе прикольный, а называется «Сделай жизнь ярче!» А Кузю ты куда?..

Но последнюю фразу Игорь с котом уже не слышали. Дверь офиса захлопнулась за ними. Впереди их ждал живой и яркий мир.

Тайна четвертой планеты. Карапац Александр

Антон вдохнул. После анабиоза всегда хочется глубоко вдохнуть, как бы убеждаясь, что всё в порядке. Крышка криокамеры плавно отъехала, открывая обзор. Аппараты еще трудились над его телом, но космолётчик уже мог видеть помещение. Ничего не изменилось за … Сколько прошло-то? По расчетам, он должен был проснуться через двести земных лет, когда корабль окажется в нужной точке пространства. Оставалось надеяться, что расчеты верны.

Антон выбрался из камеры. Тело слушалось. Несколько физических упражнений и основные функции восстановились. Приборы показывали, что корабль находится в системе Омеги. Предстоял еще неблизкий путь к четвертой планете, который нельзя было доверить автоматам.

Отправляясь в полёт, он знал, на что идёт. Никогда не увидеть друзей и родных, а может быть, и вовсе не вернуться. Но других вариантов не было. Сказки о гиперпространственных переходах и замедлении корабельного времени так и остались сказками. Им не верили уже даже школьники начальных классов. Есть законы вселенной, и они выполняются, хотят того фантасты или нет. В соответствии с этими законами до звезды Омега лететь не меньше двухсот лет. Но если отправить одних роботов, вероятность успеха дорогостоящей экспедиции резко снижается. Да что снижается, практически равна нулю! Поэтому оптимальным решением была признана отправка одного человека, который должен проснуться к началу исследований. А потом уж как получится. В любом случае, исследование будут проходить под его контролем и принимать решения будет космонавт. Его задача: отправить корабль обратно с полученной информацией. А если повезет, может и сам вернуться в той же криокамере.

Почему он согласился? Наверное, из-за Миры. Хотя и чуть не остался из-за нее. С Мирой он познакомился два года назад, когда уже состоял в отряде космонавтов. Конечно, попадание в космонавты заведомо не предполагало такого безвозвратного полета, но опасностей в работе подстерегало немало. Зная, что в любой момент может не вернуться, Антон старался не заводить привязанностей в реале, ограничиваясь общением в галакнете. Мира была одной из многих, с кем он общался, но единственной, кого он полюбил. Впрочем, можно ли всерьёз говорить о любви к человеку, которого никогда не видел? Он даже не знал, на какой планете Мира живёт. Защита данных, право на неприкосновенность личной жизни, множество других законов не позволяли узнать о человеке, с которым общаешься, практически ничего. Только то, что он сам скажет. Или то, что сам придумает.

Но в любом случае, кем бы Мира ни была, где бы ни жила, Антон был благодарен судьбе за эти два года. Может быть, и лучше ему было не знать ее координат во вселенной? Ведь в противном случае ему бы захотелось встретиться, а это было нереально. Как ни странно, общаться люди могли и находясь за сотни лет полёта друг от друга, а вот увидеться можно было лишь с теми, кто жил в пределах Солнечной системы. И то теоретически «можно было увидеться», а в действительности отправиться в гости к знакомому, например, на Юпитер могли себе позволить только богатые бездельники. Поэтому весь мир и ушел в галакнет. Здесь жили, любили, радовались, разочаровывались, умирали.

Мира стала для него всем: другом, советчиком, любимой, человеком, с которым можно было поговорить обо всём, поведать о мыслях, чувствах, сомнениях. Он знал, что тоже очень много значит для неё, радовался и страдал от этого. Он хотел быть рядом с ней, но не мог. И это стало главной причиной его согласия на полёт. Лучше потерять и забыть, чем иметь и мучиться от сознания невозможности реальной близости.

Антон отдал кораблю приказ о поиске сигналов с четвертой планеты. Она пока не имела имени, но мысленно он уже назвал её Мирой. Сигналы был зафиксированы. Неожиданно мощный поток интра-волн позволял рассчитывать на возможность связи с Землёй и даже выходом в галакнет. В своё время открытие интра-волн произвело переворот в жизни всего обитаемого пространства. Генерируя эти волны, что было возможно лишь на планетах, люди научились общаться практически на любых расстояниях. Так появился галакнет. Антон настроил свой транслятор. Да, он в галакнете! Можно попробовать связаться с Землёй. Или с Мирой. Нет, это бред! Прошло двести лет. Но все доводы рассудка были отброшены, руки сама набрали заветный код. Вызов в никуда отправлен.

И он был принят! На экране появилось любимое лицо.

— Мира!

— Антон!

— Ты где?

— У себя. Дома.

— Но ведь прошло столько лет! Ты не изменилась!

— Я спала. У нас набирали добровольцев для эксперимента по замораживанию. Когда ты пропал, я подумала, что мне больше незачем жить. Сегодня проснулась, и тут ты звонишь.

Антон не понимал, что происходит. Хотя за двести лет они оба не состарились, но по-прежнему находятся на невообразимом расстоянии друг от друга. Ничего не изменилось. К чему же тогда была его жертва?

— Я тоже спал. И за это время улетел далеко-далеко. А теперь должен выполнить задание и снова уснуть, — сказал Антон, сам не зная зачем.

— Я могу передать свои координаты, — смущенно проговорила девушка. – Хотя это и нарушение всех законов, но мне хочется знать, стали ли мы хоть немного ближе.

— Диктуй, — Антон не мог сопротивляться взгляду этих глаз.

***

Это были координаты четвертой планета. Той, куда он летел. Планеты-загадки, для исследования которой предназначалась его экспедиция. Обитатели этой планеты не входили в Содружество миров, ничем не заявляли о себе. Но сигналы, полученные с помощью интра-волн, говорили о наличии там разумной жизни. Однако хозяева не хотели идти на контакт. Вот земляне и направили исследовательский корабль.

— Мира, я рядом, — прошептал космолетчик. Но девушка услышала.

— Ты летишь ко мне?

— Да.

— И мы будем вместе?

— Обязательно!

— А как же твоё задание?

— Я его не выполню, — ответил Антон, глядя на любимую. – Ты для меня важней всех заданий, важней жизни.

***

И чудо, о котором невозможно было даже мечтать, свершилось! Мира сумела организовать Антону допуск на планету. Он успешно приземлился, вернее примирился. После непродолжительных формальностей его выпустили с космодрома. Он назвал адрес, который продиктовала девушка, и такси повезло его к счастью.

***

Всё было под контролем! Экспедиция удалась. Земляне получили доступ на четвертую планету и раскрыли её тайну. Несмотря на то, что Антон отключил приборы, передающие информацию, дублирующая система продолжала своё дело, фиксируя и передавая все движения и разговоры космонавта. Съемки продолжались и в такси, и в момент встречи. Антон не знал, что приборы просто вживлены в его тело и отменить передачу может лишь его физическое уничтожение.

А если бы он знал, поступил бы иначе? Вряд ли. Он впервые за свою жизнь был по настоящему счастлив. У него была девушка, которую можно было обнять, было место, где можно было просто жить, не следуя кем-то составленными инструкциям. Что еще нужно? И если бы он даже знал, что в любой момент его жизнь может прерваться после переданного сигнала, всё равно поступил бы так же.

Мартовская любовь. Потанина Полина

Весенний Холодок летел-струился по мостовой вдоль бордюра. Это было весело. На уже просохшем асфальте валялись конфетные фантики, смятые сигаретные пачки, какие-то бумажки, салфетки и даже прошлогодние листья, невесть как сюда попавшие, и шуршали ломкой коричневой кромкой при малейшем движении воздуха. Холодку было весело все это задевать, заставлять двигаться, шебуршать и завихряться вместе с мелкими турбулентностями от колес мчащихся мимо автомобилей.

Весенняя улица была еще мокрой и грязноватой. В тени домов лежали низкие гряды серой массы, когда-то называвшейся снегом. На сухих местах от малейшего шевеления воздуха поднималась пыльная взвесь. Это было не очень приятно, честно говоря, но Весеннему Холодку все-таки больше хотелось поноситься по улице, чем залетать в форточки и приоткрытые балконные двери и шевелить пыльные шторы. На улице было такое яркое, умытое, свежее солнце, что серые, еще не проснувшиеся дома будто щурились поблескивающими окнами, и не смотря на свою непрезентабельность, угрюмыми не выглядели. Деревья стояли голыми, но как будто прислушивались к чему-то. Машины казались особенно грязными, а их выхлопы в этом весенне-солнечном великолепии были совершенно неуместны. А люди… Людям Холодок больше всего удивлялся: они шли в тяжелых ботинках, куртках, шапках, штанах. Словно совершенно не видели этого ясного, свежего, острого солнечного великолепия у себя над головой и вокруг.

Весенний холодок взвился к фонарному столбу и задергал полуотклеевшееся объявление: «Продам лыжи и валенки», с бородой отрывных телефонов. «Какой безумец написал? Или это такая пост-зимняя шутка?» Холодок задумался, но потом увидел в шаге от столба девушку с букетом в руках. Букет был удивительный – ветка черемухи с едва распустившимися листочками, пара веточек вербы и багульника, несколько пролесков и один мохнатый подснежник, с большой голубоватой колокольчиком-головой.

Девушка стояла босая, в светлом, с серыми и коричневыми рябинками, чуть балахонистом платье без рукавов. Золотисто-русые распущенные волосы горели на солнце.

— Веснянка! Привет! Ты откуда здесь? – Холодок закружился вокруг нее. Девушка рассмеялась:

— Из лесу вестимо. Там сейчас ручьи, зайцы скачут, птицы поют!..

— А здесь чего? — Холодок дунул ей в лицо, и легкие пряди челки откинуло назад.

— А здесь у меня первый дождь. Пора уже, а то видишь сколько зимней пыли?

— Да ты что, какой дождь? Небо ясное, сама посмотри. – Холодок перебирал лепестки пролесков, заглянул в чашечку подснежника, попытался раздуть лепестки. Веснянка прикрыла подснежник рукой:

— Ну перестань. Дождь будет ночью. А я пока просто… гуляю…

— Ты ждешь его! – догадался Холодок и щеки Веснянки вспыхнули.

— И ничего не жду… просто смотрю… тут… что да как….

Холодок рассмеялся и взвихрил подол платья

— Хол! – прикрикнула девушка, — перестань! Ну, что мне, маме на тебя жаловаться?..

Вообще-то Веснянка была Весенней Оттепелью — дочерью Весны. Но Холодку нравилось имя, которое дал тот, кого Веснянка сейчас ждала – Холодный Ночной Дождь.

Этот Дождь ходил по улицам городов поздней осенью, часто уже по снегу. Ночь, холодно, промозгло, темно и горят фонари. На улицах никого, даже бродячие собаки попрятались. И только редкие-редкие машины неуверенно прошумят по улице, торопясь домой, в тепло — люди спешат в уют, к кружке чая и телевизору. А Дождь все шагает-идет по улицам, весь в черном, элегантен и прост. И только свет фонарей отражается в глянце черной ряби луж и мокрого асфальта. Этот дождь мудр и неприкаян, но ему не нужно тепла – он привык быть один. Он и так очень многое знает, зачем ему еще кто-то рядом?

Этот тип Холодку не очень нравился. Во-первых, Дождь был из другого времени года, а во-вторых, они были так не похожи с Веснянкой. Мрачный, почти угрюмый тип, и она, сотканная из солнца, свежести и обещания тепла. Холодок уже бросил уговаривать девушку больше не связываться с такими темными личностями – она его все равно не слушала.

Примиряло только то, что Веснянка с Дождём было хорошо. Кажется, она была в него влюблена.

Веснянка и Холодок до вечера бродили по городу, заглядывая во все скверы и парки. Разговаривали там с деревьями и кустами, птицами и белками. Забирались на крыши домов поздороваться с голубями. Разнимали дерущихся мартовских котов в подворотнях. Распахивали пошире окна и балконные двери, отражались в лужах. Беззаботно болтали и смеялись.

А потом пришел вечер. Солнце покатилось за крыши домов, удлинились тени. Веснянка стала задумчивой.

— А он точно придет? – тихонько спросил Холодок.

— Да, — кивнула Веснянка, — он обещал.

— Тогда пойдем в парк, — предложил Холодок. На него вдруг напало романтичное настроение.

И они пошли в парк и еще немного там погуляли. Познакомились с дымчато-серой кошкой с голубыми глазами, которая жила под кустом в деревянном ящике. Холодок изображал мышь, шурша прошлогодними листьями. Кошка пыталась мышку поймать, а Веснянка тихонько смеялась.

Потом, когда стало совсем темно, Холодок улетел к реке.

Потому что когда встречаются Холодный Ночной Дождь и Весенняя Оттепель, лучше им не мешать. Это очень важно, что бы они были вместе. Потому что после такой встречи мир просыпается другим.

Амулет любви. Романова Леона

— Ничтожество! Ты ни на что не годен! – Несебру свел к переносице седые кустистые брови и стукнул кулаком по хрустальной поверхности изящного столика.

Столик вздрогнул и жалобно зазвенел. Казалось, что сейчас он рассыплется на миллион осколков. Но вместо осколков из него выпорхнула стайка разноцветных мотыльков и закружила вокруг красивого молодого человека. Высокий ладный брюнет с длинными вьющимися волосами стоял, опустив голову.

— Магистр! – юноша поднял голову. — Я же все время прошу отпустить меня на свободу.

— Свободу?! – старик повысил голос. – Жоссар, ты вообще понимаешь, что говоришь? – Свобода есть только у нас, Бессмертных магов. У людей, к которым ты так стремишься, осталась лишь иллюзия этой самой свободы. Это мы можем творить, а они разрушать созданное.

— Не все так, магистр. К тому же мы не оставляем им выбора, — юноша робко заглянул Несебру в темные глаза, в глубине которых полыхал огонь.

— Неужели ты так привязался к этой девчонке, что тебе ни до чего нет дела? – старик не дослушал юношу. – Я согласен, что леди Джакома очень красива. Но она не стоит того, чтобы из-за нее терять бессмертие.

— Бессмертие? – вздрогнул Жоссар. – А зачем оно мне? Зачем мне нужна такая жизнь? С каждым созданным заклинанием я буду стареть. Леди Джакома найдет себе молодого мужа и будет с ним счастлива до самой смерти. А я миллионы лет буду мучиться в обличье старика.

— Ну, хватит! Ты мне надоел, – по-настоящему рассердился магистр. – У тебя есть обязанности, которыми ты не волен пренебрегать.

— Похоже, у меня одни обязанности-то и остались, а прав нет, — вздохнул Жоссар.

— Ты сначала сотвори что-нибудь путное. Если хочешь, можешь изготовить амулет, который поможет смертным измениться, — старик хитро прищурил правый глаз. — Вот тогда и поговорим, — Несебру кивнул на прощание Жоссару.

Глаза юноши загорелись надеждой, а губы расплылись в счастливой улыбке.

— Вот упрямый мальчишка, — проворчал магистр, и сопровождаемый роем мотыльков, вылетел в окно.

***

Жоссар принялся за дело. Его мать, Мивия, была простой смертной девушкой, когда в нее влюбился Бессмертный маг высшего уровня — его отец. Жоссар очень любил ее и панически боялся отца. Отец не одобрял того, что его жена, красивая нежная Мивия, слишком много времени проводит среди смертных. Родители все время ссорились, а мальчик страдал. Но зато теперь он точно знал, что может подарить смертным.

Жоссар прижал к груди бабочку — амулет матери, переданный ему перед ее кончиной. Тогда он поклялся матери, что будет по возможности помогать людям. Юноша почувствовал, как бархатные крылья бабочки затрепетали у него на груди. Амулет отозвался на мольбу юноши. «Теперь я не один, — обрадовался Жоссар, глотнул из иридиевого кубка кристаллической воды и с упорством продолжил работу».

***

К вечеру жара немного спала. Легкий бриз, доносящийся с побережья, не смог остудить пожар, полыхающий в груди леди Семены: «Сейчас я все скажу в лицо этому негодяю лорду Роджеру». Как же она его сейчас ненавидела! А ведь совсем недавно Семена была счастлива, когда родители объявили гостям об их помолвке. Тогда многие говорили, что лорд непостоянен с женщинами, да к тому же картежник. Но она, ослепленная любовью, не верила во всю эту чепуху, пока не застала его в этом самом саду, целующим руки другой леди. Леди Семена оглянулась в поисках того самого куста жасмина, под которым вероломный жених шептался с другой девушкой. Сейчас сюда придет лорд, она укажет ему на это место и разорвет помолвку. Вдруг Семена заметила изящную скамейку, с резными ножками. На спинке, которой примостилась бронзовая бабочка. Девушка была готова поклясться, что вчера этой скамейки здесь не было. «Странно, — Семена наморщила свой аристократический лоб. Может я ошиблась и пришла не туда?» Сзади послышались быстрые шаги. Семена моментально опустилась на скамейку. Перед ней в лучах заходящего солнца появился лорд Роджер. Семена подняла на него взгляд и потеряла дар речи. В синих глазах лорда затаилась глубокая боль. Волевой изгиб губ теперь превратился в жалкую запятую. Лорд выглядел таким несчастным, что у Семены сжалось сердце.

— Присаживайтесь, пожалуйста, лорд Роджер, — едва смогла пролепетать леди Семена.

Лорд упал перед ней на колени и принялся жадно целовать подол белого кружевного платья девушки:

— Простите меня, леди Семена. Когда вы написали мне то жестокое письмо, я не спал несколько ночей. Я понял, что самое страшное наказание для меня – это потерять вас.

Но Семена уже не слышала кающегося лорда. В своих мыслях она стояла посредине храма в свадебном платье и обменивалась с лордом обручальными кольцами.

***

Группа туристов, побросав в гостинице вещи, рванула на морской пляж. Ольга и Михаил, прилетевшие в составе группы, собирались проделать то же самое. Но еще в отеле Михаил получил письмо от руководства с требованием срочно вернуться назад.

— Ну и проваливай, трудоголик! – вскипела его жена. – Тебе работа важнее семьи! Все, я подаю заявление на развод.

Прихватив купальные принадлежности Ольга, побрела на пляж. Дорога проходила через тенистый сад. В воздухе разливался запах экзотических цветов. Женщина сбавила шаг и вдруг увидела под кустом жасмина скамейку с бронзовой бабочкой. Недолго думая, Ольга присела на краешек. Через минуту появился хмурый Михаил. Засунув руки в карманы свободных летних штанов, он покачивался с носка на пятку.

— Так больше продолжаться не может! Если моя работа тебя раздражает, то – Михаил с размаху сел на скамейку и сразу же замолчал.

— Прости меня, я дура! — из глаз женщины покатились слезы. – Ты же работаешь, чтобы мы могли купить красивый дом, ездить на хороших машинах.

— Нет! — Михаил обнял и прижал к себе жену. – Это я дурак! Я ничего кроме этой работы не видел. Я только сейчас на этой вот скамейке понял, что ты несчастна.

Михаил поцеловал жену в макушку, и они поспешили в отель.

***

Сад тонул в прохладных объятиях ночи. Легкий шелест кустарников напоминал шепот влюбленных. Луна осветила серебристым светом изящную скамейку с бронзовой бабочкой на спинке. Здесь же, держась за руки, примостились две полупрозрачные фигуры мужчины и женщины.

— Жоссар, ты уверен, что сделал все правильно? — женщина с тревогой заглянула в лицо возлюбленному.

— Конечно, Джакома, — нежно отозвался мужчина. — Ведь мы, наконец, вместе.

— Но какой ценой? – женщина покрепче прижалась к возлюбленному.

— Я всего лишь обменял свой дар на вечную жизнь с тобой, любимая, правда, в другом мире, — мужчина обнял свою спутницу.

— И подарил людям надежду на вечную любовь! — Джакома нежно провела рукой по бронзовой бабочке.

Стайка разноцветных мотыльков вспорхнула в небо, постепенно превращаясь в яркие звезды и указывая влюбленным путь в вечность.