Блиц Министров №19. Голосование

Седовласая дама глянула в зеркало, поправила чепец и подмигнула своему отражению.

Чепец был хорош, особенно кружевная оборка — будто снежинки танцуют вальс вокруг головы. Что ж, паучки постарались на славу. Дама сладко потянулась и оглянулась на постель, распахнувшую тёплые объятия.

— А теперь можно и баиньки, все добрые силы в полночь должны спать, — но… неожиданно зазвонил телефон.

«Ах, чтоб тебя! — недовольно воскликнула про себя дама. — И зачем только я притащила эту диковину в наш мир?»

Сказать по правде, она так и не поняла, как работает эта штука под названием «телефон». В том мире, откуда она его принесла, к нему прилагалось столько всего, что разобраться во всех премудростях не представлялось возможным. Но разве она не фея? — фея! А для феи всегда есть выход из любого затруднительного положения, и этот выход — волшебство. В общем, вещица под названием «телефон», стала скоро работать на волшебстве, причём ничуть не хуже, чем в мире будущего. Правда, в одиночку он оказался не таким уж и интересным, поэтому ей пришлось раздобыть ещё парочку, чтобы было с кем поговорить. Их она и подарила своим двум крестницам. Увы, одна из них уснула аж на сто лет, уколовшись веретеном — так что разговора не получилось, зато вторая была бодра и здорова, и тут даже не нужно было быть феей, чтобы понять — кто звонит в столь поздний час.

Фея взяла телефон:

— Алле?..

— Ах, милая крёстная, — раздался в трубке взволнованный голос, — это я — Золушка! Всё получилось именно так, как вы и предсказывали!

— Предсказывала? — недовольно перебила её крёстная. — Я не предсказывала, я тебя предупреждала!

— Да-да, — в свою очередь перебила её крестница, — я немного замешкалась, но успела убежать из дворца вовремя. Сейчас я стою в королевском саду, спрятавшись в тени кипариса, на мне лохмотья, меня, кажется, ищут, а ещё я и туфельку потеряла. И я просто не знаю, что мне делать!

— Потеряла туфельку? — оживилась фея. — О! Как это романтично! Теперь принцу придётся искать невесту по этой туфельке. Вторая-то у тебя?

— У меня! — ответила Золушка и, вдруг, испугано зашептала, — ой, крёстная, а, вдруг, она не только мне окажется впору?

— Не бойся, такого не случится. Туфелька подойдёт только твоей ноге. Это же волшебные туфельки — иначе бы они разлетелись при первом же шаге.

— А-а-а… — протянула Золушка, — тогда хорошо. Но что же мне сейчас делать? Вдруг, они меня найдут, да ещё и в таком виде?

Фея снова посмотрела на уютную постель, вздохнула и сказала:

— Стой, где стоишь. Сейчас я к тебе прилечу.

Правда, это «сейчас» сразу не получилось, потому что фея вдруг вспомнила, как всегда восхищали Золушку её появления. «Ах, крёстная! Вы всегда появляетесь так неожиданно!»

«Что бы такое придумать?» — подумала фея, и тут, на её счастье в окно влетела летучая мышь, ставшая настоящей Музой.

— Немедленно собери всех своих подруг! — приказала ей фея, и когда в окно влетел целый сонм летучих мышей, она уселась по-турецки на шёлковую подушку, накинула на каждую мышь серебряную нить, и взмыла ввысь.

Вскоре она увидела внизу королевский сад, теперь оставалось лишь найти тот самый кипарис, в тени которого пряталась Золушка. Фея уже хотела было позвонить ей по телефону и выяснить координаты, как вдруг увидела свет, ярко осветивший один из кипарисов. Сомнений не было, что это и есть то самое место. Фея спикировала на землю, отпустила мышей на волю и кряхтя поднялась с подушечки. То, что она увидела, ей совсем не понравилась. В кругу стражников с факелами, в позах истуканчиков с открытым ртами, стояла дрожащая Золушка. Рядом с ней находился не иначе, как сам принц.

Увидев фею, Золушка бросилась к ней на грудь с криком:

— Милая крёстная!

И почти одновременно с её возгласом раздался гневный мужской голос:

— Ведьмы!

О, ужас! — это был голос принца.

Услышав это, Золушка повернулась к нему и, не сдержав слёз, воскликнула:

— Милый, принц! Это же я — та самая принцесса, что танцевала с вами на балу. А это — моя крёстная. И она фея, а никакая не ведьма.

— Фея? — усмехнулся принц. — Фея, прилетевшая на детях ночи? И что ты знаешь о принцессе? Отвечай — где она?! Что вы обе с ней сделали?

— Это я, я! — плача продолжала доказывать Золушка. И, вдруг, умолкла, потом радостно вскрикнула и достала из кармана хрустальную туфельку. — Видите? Это вторая туфелька! А первую я потеряла, когда бежала из дворца, потому что часы стали бить двенадцать, а после двенадцати всё и пропало: и платье, и лошади, и карета…

— И почему же это всё пропало? — не без ехидства поинтересовался принц.

— Потому что исчезло волшебство. карета снова стала тыквой, лошади — мышами, а я — замарашкой… — и она грустно вздохнула.

— Та-а-ак… — протянул принц, — значит, вы не только ведьмы, но ещё и оборотни, — он приблизился к Золушке, взглянул на неё и поморщился, — ишь, ведьмы, какого морока-то навели, да ещё и приворожить пытались. Эй, стража! — крикнул он. — Ведите их обеих к Великому Инквизитору! Очистим наше королевство от ведьм раз и навсегда!

Неясно чем бы всё это закончилось, по всей видимости костром, но тут фея опомнилась. Она тихо пробормотала какое-то заклинание, и нащупав в кармане волшебную палочку, не вынимая её, благоразумно помахала ей в кармане. В тот же миг их обеих окутало белое облачко, и уже в следующее мгновение они оказались в спальне. Фея облегчённо перевела дыхание, а Золушка заплакала ещё сильнее:

— Всё пропало! — причитала она. — Вот, тебе и романтично. Теперь я никогда его уже больше не увижу!

— И очень хорошо, — проворчала фея, — больно нужен он такой. Мы тебе другого жениха сыщем.

— А мне теперь снова к мачехе, да? — не унималась Золушка. — Снова к грязным кастрюлям?

— Останешься у меня, — махнула рукой фея, — мои кастрюли сами чистятся. Будешь учится волшебству. А чтобы не было скучно, притащу я тебе одну вещицу.

Называется «телевизор». С ним точно не соскучишься.

Меня разбудил звонок мобильника. Вынырнув из тягучего ночного кошмара, я с трудом поняла, что происходит. Летние каникулы подходили к концу, в комнате было душно, из форточки едва дуло. Кошмар был предсказуем. Днем мы с подружками хотели вызвать Пиковую даму, но я в последний момент испугалась, а теперь она мне приснилась. Телефон опять пропиликал. Я сунула руку под плюшевого мишку и взяла мобильник. Номер был незнакомым, но я все равно ответила:

— Алло…

В трубке молчали. Тихо ругнувшись, я сбросила вызов. Хорошо, что родители не проснулись. Мама ругается, если я не выключаю телефон на ночь. Плюхнувшись на подушку, я стала проваливаться в сон, и тут звонок повторился. Это начинало сердить. Тот же номер.

— Алло!

В трубке послышался противный скрип.

— Очень смешно! – я хотела снова сбросить, но тут послышался женский голос.

— Я иду за тобой!

Голос был мерзкий, как будто неживой, я вскрикнула, выключила телефон и включила свет. Мне стало не по себе. Отдышавшись и взвесив все возможные варианты, я решила, что это чья-то шутка, включила телефон и перезвонила на странный номер. Трубку никто не брал. Я позвонила еще раз и еще, наконец, на том конце ответили:

— Городской морг! Что вы хотели? – на этот раз голос был мужским.

— Морг?

— Да! Что вы хотели? Три часа ночи… Что за шутки?!

— Это не шутка. Извините! Я просто ошиблась.

И тут из трубки раздался тот прежний голос:

— Я иду за тобой! Ха-ха-ха! Посмотри в окно!

Я отбросила телефон, вскрикнула и подбежала к окну. Из-за света в комнате на улице ничего не было видно. Но я все равно испугалась и на всякий случай закрыла форточку. Из трубки послышался злобный смех. Я подбежала к мобильнику, выключила его и сунула в ящик стола. Из-за моего шума проснулась мама. Сонная, она заглянула в комнату и, морщась от света, обеспокоенно спросила:

— Что случилось, Машуль?

Я растерялась и соврала:

— Ничего, просто кошмар…

— А… Ну ложись тогда. Ложись.

— Хорошо. Только свет не выключай. Я потом выключу.

Из другой комнаты послышался папин голос:

— Оль, иди спать!

— Иду, — ответила мама, подошла ко мне и нежно поцеловала в лоб, — Спи…

И она ушла, а я вцепилась в своего мишку и зажмурилась, стараясь не думать о произошедшем. Это было не так-то просто, но мне удалось, и я уснула. А когда проснулась, был уже день. Завтрак немного отвлек, но надо было что-то делать. Я включила телефон. Двенадцать пропущенных звонков с этого дурацкого номера. Пиковая дама… Должно быть, дело было в ней. В поисках решения я полезла в интернет. В интернете мнения разделились: одни считали Пиковую даму глупостью, другие обещали жуткие несчастья тому, кто ее вызвал. Но мы ведь ее так и не вызвали. Надо было узнать у Ритки и Светки, не было ли у них чего-то подобного, но они на звонки не отвечали. Я стала волноваться. Самое страшное, нигде в интернете я не смогла найти ответа, что же делать, если Пиковую даму все-таки вызвали. День был кошмарным, и перед сном я попросила у мамы успокоительное. Ночь обещала быть страшной.

Я точно помню, что выключила телефон перед сном, но он все равно зазвонил. Я посмотрела на часы. Три часа, как и вчера. Я сбросила звонок и пошла к маме. Мне было чертовски страшно. Мамы в ее комнате не оказалось. И папы тоже. Тогда мне стало еще страшнее. Я закричала. Телефон опять зазвонил. Я закричала еще громче. Я орала до тех пор, пока мобильник не замолк. На мой крик никто не отреагировал. Куда же делись родители? Не зная, что делать, я кинулась к телефону и набрала 112.

— Единая служба экстренной помощи. Что у вас случилось? – раздалось на том конце.

— Мои мама с папой пропали! Я проснулась, а их нет.

— Назовите свой адрес… Хотя нет. Зачем? Я же и так его знаю и скоро приду за тобой, — голос оператора превратился в тот мерзкий. Он как будто уже сидел внутри моей головы.

— Черт! Нет! Опять она!

Я завизжала и бросилась в ванную. Не знаю почему, но в тот момент мне это казалось отличной идеей. Я включила воду и умылась. Сон. Это всего лишь сон. Другого объяснения быть не может.

— Иди сюда! – зазвенел детский голос.

Такой знакомый голос… Нет, нет, этого не может быть! Это же мой голос. Я подняла голову от раковины и уткнулась глазами в зеркало. Отражение помахало рукой и повторило:

— Иди ко мне! Здесь весело!

За спиной отражения появилась зеленая, залитая солнцем поляна. Там были качели, и отражение подбежало к ним и стало качаться. Рядом стояли мои папа с мамой. Им было так весело, что захотелось туда, к ним. Я протянула руку к зеркалу, и в этот миг меня кто-то схватил прямо оттуда. Иссохшая синяя рука, холодная и шершавая. Она стала тянуть меня:

— А вот и я! Я же обещала, что приду!

Я завизжала так, как никогда не визжала. Казалось, сердце сейчас выпрыгнет из груди. Я схватила первое, что попало под руку, и это оказались мамины ножницы. Я со всей силы воткнула их в злобную руку и… проснулась. Было уже утро. Я попыталась встать, но сил почти не было. Мама собиралась на работу. Я тихо простонала:

— Мам… Мам, мне плохо…

Мама взволновалась и подбежала:

— Что случилось, Машуль?!

— Я… Я, кажется, заболела.

Маме пришлось остаться дома. Следующие два дня прошли, как в тумане. Мама пичкала меня лекарствами, которые прописал врач. Из-за высокой температуры я почти не вставала и большую часть времени спала. Спать было страшно. Сны повторялись и с каждым разом становились все более жуткими. Я слабела, все время плакала, и ничего не могла с этим поделать. На третий день меня пришли навестить Света и Рита.

— Ты прости нас, Маш! – пробормотала Света, когда мама оставила нас одних. – Мы не думали, что ты так напугаешься…

— Да, прости. Это была Светкина идея! – подхватила Рита.

— О чем вы? – я посмотрела на Свету с удивлением.

— Ну, понимаешь. Мы так рассердились, что ты посмеялась над Пиковой дамой. И над нами посмеялась, что мы верим.

— Это Светка рассердилась, — оправдывалась Ритка.

— В общем, это мы с братом над тобой подшутили. Это мы звонили. Ну, тогда, ночью.

Это объясняло первую ночь, но никак не те, что последовали за ней.

— Так это были вы?! А сны?!

— Какие сны?! – Света покраснела.

— Сны! Те, что были после! Те, что сводят меня с ума!

— Мы больше ничего не делали!

— Не делали?! Не делали?! А кто же тогда?! – я была в бешенстве и кричала на подружек так, что прибежала мама.

— Кто же тогда?! – продолжала кричать я, не переставая.

Света и Рита побелели от страха и почти хором прошептали:

— Пиковая дама…

Глаза мамы округлились от удивления, но она взяла себя в руки и вежливо попросила девочек уйти:

— Маша сейчас болеет. Приходите завтра.

А я все еще продолжала кричать:

— А кто же тогда?!

Девочки ушли, мама подошла ко мне. Когда я, наконец, успокоилась, она спросила:

— Так значит, Пиковая дама?

— Да, мам, – тихо прошептала я и заплакала.

Мама погладила меня по голове:

— Ну, ну… Не надо. Знаешь, когда я была маленькой, мы с подружками тоже вызывали ее. И ничего. Не переживай, это просто сказки. Не бойся. Надо просто взглянуть страху в глаза и победить его. Спи. Все будет хорошо.

Мама гладила меня по голове, и я даже не заметила, как быстро стемнело. Странно, за окном почти ночь, а папа до сих пор не вернулся с работы. Я взяла маму за руку и тут же отбросила ее. Рука была холодной. Мама повернулась ко мне, и оказалось, что это вовсе не мама. Это была она. Пиковая дама. Сморщенная, старая, с полностью черными глазами и кривыми коричневыми зубами. Она захохотала и протянула ко мне руки:

— Иди же ко мне, моя милая! Дай я тебя поцелую!

Я вскочила и кинулась прочь.

— Иди ко мне! — рычала ведьма, — Я все равно высосу из тебя жизнь!

Бежать было некуда. Ведьма была между мной и дверью, сзади меня окно, а за окном –высота пятого этажа. Я металась из стороны в сторону. Да, мамочка, как же ты была не права… Ты говорила, что все это сказки. И что теперь? Что мне делать? Этот ад никогда не закончится… «Надо просто взглянуть страху в глаза и победить его.» Я смотрела в глаза ведьме, но от этого мне становилось только страшнее. Я закрыла глаза и смирилась. И как только я их закрыла, я услышала леденящий душу крик. Я взглянула туда, откуда он доносился, и увидела маму с кухонным ножом. Она выбежала из коридора и накинулась на ведьму. Ведьма выбила нож, схватила маму и стала ее душить. Мама боролась, вырывалась, а я просто стояла на месте, не в силах пошевелиться.

— Это твоя судьба! Твой сон! Твои страхи! – кричала мама из последних сил, — Только ты можешь победить ее!

Ведьма вновь схватила мамочку за горло, и мама начала белеть. Мама! Мамочка! Моя мама! Нет! Только не она! Я уже не понимала, что делаю. Как будто это уже была не я, только помю, как я схватила ведьму сзади и отшвырнула ее к окну. Не знаю, откуда во мне нашлись силы, только ведьма ударилась об стекло и рассыпалась. Мама улыбнулась, подошла ко мне и потрепала по голове:

— Я же говорила, что все будет хорошо.

Я закрыла глаза, прижалась к ней, и очнулась в своей кровати. Самочувствие мое стало значительно лучше. Мама все также гладила меня по голове.

— Мама! Я чуть тебя не потеряла! Мама! Мамочка! Как же я тебя люблю!

— Ну, ну… Я тоже тебя люблю! Успокойся! Это всего лишь сон… Спи, кошмары закончились.

— Правда?

— Правда!

***

Маша уснула. Мама укрыла ее и пошла в ванну заметать следы, оставшиеся от рук ведьмы:

— Папе лучше не знать о том, что произошло. Пусть это останется нашим маленьким секретиком, — пробормотала она.

— Я еще вернусь! – послышалось из зеркала, — Я вернусь за твоими внуками!

— Поживем, увидим! Исчезни! Мне зеркало нужно, — буркнула мама и стала аккуратно смазывать ссадины на своей шее.

— Не поняла, как так вышло, что он мне позвонил? Опять сбой? — С порога заявила гостья.

— Катюша, не стращайте мальчика своими сбоями, он и так взволнован.

— Да он назавтра и не вспомнит ничего, зря паришься. — Кудрявая Катюша сняла пуховик и прошла на кухню.

— «Мальчика»! — пьяный, сидящий в углу прихожей мужчина хохотнул — сам-то…

— Не обращайте на мой вид внимая, я молодо выгляжу — перебил его гость.

— Послушай, «не мальчик», а чай у тебя есть или только водка? — Катя хозяйничала на кухне, как в гостях у закадычного друга.

— А вы вообще кто такие?!

— Ты же мне звонил!

— Ну, — сидящий в углу икнул и обратился к мужчине — допустим, ей я звонил, а ты кто?

— Сереж, а правда, ты чего здесь? Я тебя как увидела, сразу решила, что помер товарищ. А он вот, живехонек, просто таки мертвецки жив!

— У меня, Катенька, «окно» выскочило, а этот любезный господин — он кивком указал на сидящего в углу — давно решил преставиться, вот я и подумал заглянуть.

— Ну, еще не решил, может и не решит, это нам не известно.

— У него, меж тем, лезвие в кармане. Не так ли, Владимир?

Владимир уставился на вынутое из кармана «Джилет».

— Ну, да… мне, подрезать надо. Обои. Я их клеил.

— В прошлом году. Ну да бог с ним, обои так обои. Не разворачивайте только, не то поранитесь.

— Сереж, ты чай будешь?

— Не откажусь.

— И мне тоже.

Катюша вздохнула и достала третью чашку.

— Я теперь знаешь, все больше по роддомах, они рождаются почти всегда в определенных местах, мрут только где придется. Так что, коль уж я в гостях — хоть чаю напьюсь. Смотри, у него и печенье есть.

— Дорогое!.. — Вова закряхтел, кое-как встал и добрался до кухонного стола.

— Так ты, значит, акушерка. — Сделал он вывод.

Сергей поднялся из-за стола, на миг вышел в коридор, а вернулся в черном балахоне и с косой.

— Позвольте представиться: Смерть. — Он протянул хозяину дома руку. — Но, зовите меня просто Сергей. А Катюша у нас, если вам угодно — Жизнь.

Вова на жест не ответил, только глаз потер, а вторым уставился на Катю.

— Вот… — ставя косу в угол и снимая балахон, сказал гость, — я встречаю умерших, ненавязчиво консультирую и мы прощаемся.

— А потом?

— А потом каждый сам решает куда дальше.

— А что может быть дальше?

— Да не спешите вы, Владимир… Ну, что дальше? — нехотя продолжил он — Кто погулять, кто сразу за новое тело берется, ничего нового. А Катюша, вас (то есть людей) тут встречает. Мы с ней коллеги.

— Здесь что, встретить некому? Родители там бабушки…

— Ой, что с тех родителей? — Вмешалась Катя — «Ути-пути» да пеленку сменить? А кто детку успокоит? Вот смотри: родился ты маленькой девочкой, тебя мама уже Маринкой назвала, а ты все еще расстраиваешься, что ты, старый дед, собственным детям не нужен. Вздрагиваешь вспоминая, как бабка твоя умирала, тоскуешь по ней. Это мелочи конечно, а есть такое, что не дай бог…

— А разве не остается вся память о жизни с умершим?

— Остается, если душа «погуляет», да и то — не все выветривается, и не сразу.

— Катенька, возможно, как раз поэтому вы сегодня здесь? Потому, что товарищ у нас «негулящий»? И уже сегодня родится где-нибудь?

— Сереж, не говори ерунды. Он, по-хорошему, еще и не умер. В крайнем случае, у кого-то пристроился бы, а еще целых девять месяцев.

— Да мало ли сколько двойнят, тройнят где. Сколько раз из четверых выживали трое, потому что одному из них, души так и не нашлось? А?.. — То-то же. Всегда есть варианты.

— Да все равно странно! Может это как-то с суицидом связано? Хотя, я-то тут при чем?

— Я, вообще-то, еще живой! — Возмутился Вова.

— А помнишь как этот? — взвеселилась Катя — как его, забыла… что перерождался раз за разом… ну, немец этот!

— Адольф — Смерть заулыбался в ответ — очень упорный.

— Я бы сказала — упоротый! И главное не приживался-то как! Только родился — так и умер! То от пневмонии сгорит, то змея укусит, а то мамаша в пруду утопит. Мы раз пять пасовали им из рук в руки, другие после такого рассеиваются, а этот нет. И подгадает всегда, чтобы пацаном — девочкой ни разу не родился.

— На шестой таки выжил, да и на седьмой, тоже. К слову, как он теперь?

— Года два назад к нему заглядывала. Да все по-прежнему: у него в лет тридцать что-то сбилось в башке (но это не моя вина, я с ним особенно тщательно в последний раз работала), так он и вспомнил как Европу завоевывал, а жене при каждой ссоре рассказывал, как Ева хороша. А там пошло-поехало, крыша совсем улетела, он в психушку и загремел.

— Не сладко бедолаге. Карма — ничего не попишешь.

— Да, конечно. А лечащий врач по фамилии Штольцман, прикинь…

— А у меня анализ на «вич» положительный — вклинился неожиданно Вова, когда о врачах зашла речь.

— Нет у вас никакого «вич», успокойтесь. Уж поверьте — это я сразу вижу, да и Катюша подтвердит.

— Завтра проспишься, через недельку сдашь повторно все, и сам увидишь. Только не бухай, и особенно в одиночку.

За столом повисла пауза.

Сергей допил вторую, не тронутую хозяином чашку чая и засобирался.

— Так, ну, похоже ложная тревога. Хорошо с вами друзья, но у меня еще сегодня вояж в Эфиопию. Уж не обессудьте.

— Да и мне пора. — Катя сняла с вешалки куртку. — Ну, ладно, человек, коль уж тебя есть мой номер — звони если совсем тошно будет, авось и помогу чем.

На лестничной площадке, захлопнув за собой дверь, Катя сказала:

— Думаешь, я не догадалась, что это ты его надоумил? И зачем ты только смертным мой номер раздаешь?.. Что мне теперь с ним беседы беседовать?!

— Не волнуйтесь Катенька, я слишком стар, чтобы совершать необдуманные поступки, даже при желании не совершается. — он мягко улыбнулся и добавил: — а чай в вашем обществе, я лет эдак двадцать уже не пил.

* * *

Так называемые гости ушли. Владимир, спать решил сегодня не ложиться, чтобы запомнить все произошедшее на его кухне. «Сон размоет все — думал он — а назавтра останется только пьяный бред. Да еще и поверх чертовых анализов!»

Долго ли, мало ли, просидел он на кухне, но хмель постепенно выветривался и ему становилось все легче осознавать сегодняшний вечер.

«Надо бы позвонить этой Кате».

Не включая свет, он нашарил на полу в коридоре сигареты и позвонил со стационарного на свой мобильный. Затем, закусив сигарету он вернулся на кухню и открыл окно. «Меню», «звонки», сел у окна, ногу на подоконник. Дым послушно вытягивался в открытую ночь, а телефон разоблачал «исходящие». Большие телефоны часто выскакивают из рук, как бы сами собой. Бывает. Так вышло и у Вовы. Он рефлекторно дернулся поймать его, но тщетно.

Вызов взлетел с улетающего во тьму телефона, вслед за которым из желтого, ночного окна, что на восьмом этаже, летел неосторожный, так и не проспавшийся Вова. Приземлившись у разбитого сенсора, он услышал голос:

— Ничего не предпринимайте, пожалуйста. Я заберу балахон с косой и тот час же вернусь.

Яна с опаской и недоверием смотрела на сотовый. Муся привередливо вылизывалась.

23-58

23-59…

Звонок. Она судорожно схватила телефон. Муся, мявкнув, спрыгнула с дивана.

— Привет!

— Яна… — шорох помех. – Ты сегодня грустна.

Серебряный голос и серебряный эльф. Ее эльф.

— Прабабушка. Годовщина. Она вырастила меня.

— Даже странно, что люди так мало живут.

— Ей было девяносто два!

— Вот я и говорю…

Яна встала с кровати, поплотнее запахнула пеньюар. Задернула шторы.

— Ты видишь меня?

— Если бы я мог. Почему ты этого не хочешь?

— Я старая.

— А сама ты как считаешь?

— Что мне считать, когда есть паспорт.

— Яна, разве ты не слышишь музыку нашего мира сквозь шум ваших улиц? Разве ты не видишь цветы на асфальте? Разве ты не видишь меня?

— Ты просто мне грезишься. Человек не может быть столь красив.

— А то, что за окном, тебе тоже грезится?

Окно полыхнуло светом, и Яна взлетела на подоконник.

Грязный, пыльный ночной город пропал. Веселое солнце освещало цветущие луга. Небо было необыкновенно синим, трава – яростно зеленой, воздух – столь чистым, что им невозможно было дышать.

Слезы навернулись на глаза.

Серебряный голос шептал:

— Сделай шаг… Только сделай шаг!

Прабабушкино кольцо обожгло палец, а Муся заорала, словно ей наступили на хвост.

Яна увидела себя словно издалека: глупо стоящую на скользком от вечернего дождя карнизе над приветливо распахнутым далеко внизу мусорным баком…

***

Чем больше Яна рассказывала о происходящем с ней в последнее время, тем больше убеждалась – надо было, надо было ей шагнуть вперед. Может, она и попала бы в тот волшебный мир, а не пугалась бы в «показаниях» и не ловила внимательный взгляд явно скептически настроенного участкового. И хоть рассказывали про Николая только хорошее, Яна чувствовала себя полной дурой.

— Простите, я пойду. Глупости все это. Мне бы только кошку пристроить, а вы, говорят, кошатник. Сама не знаю, как вы меня разговорили!

— Нет, Яна Вита…

— Яна, пожалуйста!

— Яна, не уходите. Я не считаю вашу историю выдумкой.

— Почему? – поперхнулась она.

— На сумасшедшую, извините, вы не похожи. Нагляделся, знаете ли. На красивую девушку, измученную одиночеством и почти доведенную до безумия – да.

Был один знакомый, который называл Яну красивой. И ничего хорошего из этого не вышло.

Яна оскорбленно встала, а Николай улыбнулся и пододвинул ей стакан.

— Чай творит чудеса. Выпейте и послушайте меня. Странные звуки, неожиданная переписка, непонятные и реальные видения – сейчас что только не делают, чтобы заполучить квартиру. Вы хоть представляете, сколько может стоить трешка в центре столицы?

Яна промолчала.

— Странно только, что вас не столкнули. Сейчас можно проникнуть в любой дом, пусть элитный и хорошо охраняемый. Пейте чай.

От того, что расплывчатая неясная мечта вдруг стала реальной опасностью, Яна взволновалась.

— Жаль, что вы выкинули сотовый.

— Я уже выбрасывала его. Но восстанавливала симку, и он звонил опять.

— В одно и то же время? – взгляд Николая из сочувственного неожиданно стал цепким.

Внезапно чай Яне показался горьким, а участковый – излишне любопытным.

— Яна Витальевна, не я к вам пришел, — вздохнул Николай. – Мне от вас ничего не нужно, я…

— Вот и хорошо! – дернула Яна сумочку. – Считайте, что меня здесь и вовсе не было!

***

Может, и правда хорошо. Может, все так и должно закончиться.

Симку восстанавливать Яна не стала, и полночный звонок накрыл с головой.

— Яна. Я жду тебя.

Стены давили, дышать стало нечем. Казалось, жизнь только там, за окном… Куда звал серебряный голос ее эльфа. Свет как обычно был выключен, а из темного угла выступила неясная тень.

Треск дерева почти совпал с треском окна, а тень внезапно чертыхнулась совершенно по-человечьи.

— Выгонят меня из полиции, — пыхтел в ухо знакомый голос, — знаете ли. Меньше вам, Яна Витальевна, надо по сайтам шариться. А друзей в реале заводить.

Яна рыдала, привередливая Муся терлась о ноги Николая, а искаженное лицо прекрасного эльфа, расцарапанное Мусей, внезапно показался некрасивым.

— Я просто сосед! – и голос был совершенно не серебристый.

— Угусь. Просто зашел, просто толкнул. Я был у Яны сегодня днем, да простит меня хозяйка. Аппаратура засняла много чего интересного.

Кроме Николая, в квартире оказалось еще двое.

— Позже, все позже, — замахал тот руками в ответ на слова о дознании. – Тащите этого эльфика. Его уже ждут.

— Но как вы поняли? Как вы здесь оказались?

— Я все же участковый, Яна Витальевна. Я знаю и люблю свою работу. Позвонил куда надо, узнал, что нужно. Не первый случай, знаете ли. Вы свою квартиру пусть в шутку, но завещали некоему Серебряному пути? – Яна кивнула, ругая себя за глупость. – С вами пытались познакомиться в реале, а когда не вышло… А я не собираюсь лишаться столь очаровательной кошатницы.

— Но… я же видела! И он так красив!

— Потратили бы вы столько денег на операции, были бы еще прекраснее.

— А видения?..

— Галлюциногены. Столь много, что странно, как вы вообще живы. Яна, — проворчал Николай и подхватил Мусю. – Вот умница какая, а хозяйка у тебя д… глупая.

— А вы больше похожи на гнома, — всхлипнула Яна.

— Вас только могила исправит.

— Она почти смогла.

— Глупость сморозил, знаете ли. Перепугался за вас, — Николай вздохнул. – Мой чай вы разлили, а я так и не пил с утра.

— Николай, вы говорили, чай творит чудеса? – улыбнулась Яна.

— Серебряный путь не обещаю!

— И не надо.

— Ночь открыла ворота, в дом проникла темнота, в непроглядной черноте, кто-то ходит в тишине.

— Где? У нас?!

— То ли дрема, то ли сон, то ль навеянный фантом бродит, бродит по дому, иногда шуршит в углу, шепчет что-то, иль поет, иль заклятие ведет. Тенью мечется в покоях, ищет, ищет, не находит…

— Ой, как страшно! Жуть!

— Лунной кисточкой рисует ночь картины дивные, окна перекрасила, сделав стекла дымными. Черноту всемирную превратила в тень, серебром украсила ставни и плетень. Кружев разбросала по земле немеряно, в их переплетении потерялось время. Ну, а тот в ночной тиши, скромный и невидный, тот все так же и кружит, и сопит противно…

— Ой, кто же это?

— Смотрит он из темноты вон того угла, видишь, звездочки зажглись, то его глаза! Или, может, притаился в складочках от шторы, посмотри, шевелятся… Мама — не поможет! Одеяло тоже!

— Ааа! Пусти! Уйди!

— Тише, тише! Он не любит криков и волнения, ты же хочешь посмотреть на ночи творение?

— Не хочу!!!

— Чернее черной черноты тень движется привычно, здесь все знакомо ей давно, и мы знакомы лично. Признайся, знаешь ведь того, кто ловит лунной ночью кусочки серой маяты и рвет их в клочья, в клочья!

— Не знаю!!!

— Ну, ты подумай, не тупи! А он все ближе, ближе! И тень теней ползет уже… в ногах все выше, выше…

— Ууу!!!

— Да отпусти меня – не тронь и не дыши в макушку! Отдай подушку, не спасет! Там перья – не броня. Иль думаешь моя спина надежней всякой стражи? Ой, не хватайся за меня, оставь в покое руки! Смотри, блестят от лунного луча — длиннющие клыки! А от вампира из ночи никто, ничто не спрячет, достанет даже из земли, почистит и схомячит.

— Ааа!!!

— Ох! Эй! Ну, ты чего?! И что такого страшного? Уж сказку рассказать нельзя, пищишь, в слезах вся и дрожишь от шороха любого, и превращаешь мир своих в чужих и незнакомых.

«Тирлим-бом-бом, тирлим-бом-бом!» — звенит звонок в тиши полночной и разрывает сон — не сон, но морок страшный точно. Сияет светом неземным экранчик телефона, он мой спаситель от теней ночного легиона. Но тени не сдаются так, они спешат на вызов тоже, и, ткнувшись мокрым носом в «да», хвостом сметают ужас.