Блиц Министров № 9. Голосование

Шкатулка без ключика

Буратино шёл куда глаза глядят, понуро опустив плечи. А как хорошо всё начиналось! И золотые были, и в театре побывал…

Теперь он прекрасно понимал, что Лиса и Кот его попросту обманули с этим полем Чудес.

Вернуть бы всё назад… он бы снова купил себе Азбуку и стал бы ходить в школу на радость папе Карло…

«Какой же я чурбан! – думал Буратино. И будто в подтверждение его мыслям, в голове заиграла услышанная в театре песенка – «в голове моей опилки – да-да-да!»

«А у меня, видно, и опилок нет…», — грустно подумал Буратино.

Из задумчивости его вывел странный звук, похожий на треск.

Буратино огляделся. Оказывается, ноги его привели к старому большому пруду. Он слышал о нём не раз от папы Карло, но слышал такое, о чём сейчас вспоминать совсем не хотелось. Папа Карло говорил, что в пруду водятся бобры.

— Вот, не будешь учиться, — пугал он Буратино, — и они тебя утащат в пруд, и станешь тогда обычной деревяшкой в их плотине. Потому что все, кто не хочет учиться – деревяшки и есть…

И не только говорил, но и картинки показывал. И на картинках этих были изображены страшные звери с огромными зубами.

Буратино хотел уже броситься наутёк, как вдруг услышал голос:

— Мальчик, подойди-ка сюда.

О, ужас! Это был бобр!

Впрочем, обращение «мальчик», немного успокоило Буратино, и он на деревянных ногах поплёлся к бобру.

«А, вдруг, он знает, что я продал Азбуку?» — если бы он мог, то, наверное, задрожал бы всем телом.

— Ну, что ты плетёшься еле-еле? – недовольно проворчал бобр, — не бойся — не кусаюсь. Мы хотим попросить тебя об одной услуге.

Мы?!

В кустах Буратино увидел и других бобров и окончательно одеревенел от ужаса.

— О к-какой ус-слуге? – заикаясь, пролепетал он.

— Видишь? – сказал бобр, — мы сейчас все заняты. А ты, никак, гуляешь? Не мог бы сходить к черепахе Тортилле и передать ей одну вещицу? Это совсем недалеко. Лишь обойти пруд. Как увидишь много островков с кувшинками, так и зови её.

— Да-да! – обрадовано сказал Буратино, поняв, что ему ничего не грозит, — обязательно передам! Я слышал о ней и очень хотел бы с ней познакомиться.

— Вот, заодно и познакомишься, — сказал бобр и протянул ему небольшой прямоугольный предмет. — Держи! Нашли в иле. Вроде бы, шкатулка, и думаем, что пролежала она на дне достаточно долго, а Тортилла всегда была неравнодушна к антиквариату. Вдруг, пригодится?

— Я обязательно передам! – заверил Буратино. – прямо сейчас пойду и передам.

Шкатулка, несмотря на небольшой размер, оказалась довольно тяжёлой, но он был счастлив, что бобры остались позади, а сам он — цел и невредим.

«Интересно, — подумал он, — что в ней? Такая тяжёлая…»

Но все попытки открыть шкатулку не увенчались успехом.

Обойдя пруд, Буратино, действительно, увидел кувшинки – их было так много, что казалось – это просто зелёный лужок, усыпанный одуванчиками.

— Тортилла! – позвал Буратино, как ему и посоветовали бобры.

И – о, чудо! – один из островков отделился от остальных и медленно поплыл к нему. А когда подплыл, то Буратино увидел на нём черепаху в белом чепчике и со спицами в руках. Она сидела в уютном кресле и улыбалась.

— Ну, здравствуй, — сказала она, — тебя ведь зовут Буратино?

— Да, — удивлённо ответил он, — а откуда вы меня знаете?

— Поживи с моё, — вздохнула Тортилла, — ещё и не то будешь знать. Хорошо, что сам пришёл, а то я уже хотела послать за тобой гонцов.

— Гонцов? – ещё больше удивился Буратино.

— А! Всего лишь лягушек.

— А зачем? – Буратино было так любопытно, что он даже забыл, зачем её звал.

— Есть у меня для тебя один подарок, — таинственным шёпотом произнесла Тортилла, — золотой ключик, который откроет дверь в…

— Ой! – перебил её Буратино, — так и у меня для вас есть подарок, — вот! Бобры передали!

— Ах! – испуганно воскликнула черепаха, увидев шкатулку, – так значит, они её нашли? А я так её спрятала… но раз ты держишь в руках эту вещицу, то мой подарок тебе уже ни к чему. Слушай, Буратино, — снова зашептала она, — эта шкатулка – волшебная. Она может исполнить самое заветное желание. Но только одно. Есть у тебя такое?

— Есть! – закричал Буратино, не смея поверить своему счастью.

— Тогда запоминай:

«Не ключик, не крючочек,

Не код, не заклинанье-

Откроет пусть замочек

Заветное желанье…»

Запомнил? Если запомнил, то произнеси эти слова — и шкатулка откроется, а когда откроется — то положи в неё то, о чём мечтаешь, а потом отдай её мне. Я снова её спрячу, чтобы больше уже никто не нашёл.

— А почему? – огорчился Буратино. – А, вдруг, и у других тоже есть свои заветные желания?

— Какой же ты глупый, Буратино, — покачала головой Тортилла, — добрый, но глупый. А ты только представь, что она может попасть в руки тому же Карабасу-Барабасу? А? Или Дуремару?

— Или Лисе с Котом, — вздохнул Буратино, — я понял…

А про себя подумал: «Но слов-то они не узнают…», но спорить с Тортиллой не стал.

Он отошёл в сторонку, произнёс волшебные слова и… шкатулка открылась! Внутри было пусто. Буратино набрал воздуха в грудь и на одном дыхании выпалил:

— Желаю, чтобы у меня снова была Азбука, и я шёл в школу!

Шкатулка захлопнулась.

Радостный Буратино подбежал к островку, отдал шкатулку Тортилле, поблагодарил её и, прижав к груди неизвестно откуда взявшуюся Азбуку, побежал в школу.

Тортилла даже не успела ничего сказать. Она сидела, удивлённо открыв рот, а в голове у неё крутилась глупая песенка: «В голове моей опилки – да-да-да!»

Впрочем, как сказать.

Буратино не только окончил школу, но и окончил её с отличием, а потом и институт…

Прошли годы, и он был уже не просто Буратино, а Буратин Карлович, и сидя вечерами в глубоком мягком кресле, не раз думал о том – как же хорошо, что он не стал актёром.

Хрустальный ларец.

Спрятан под кровать хрустальный ларец,

В нем очень много разбитых сердец,

И светлых иллюзий и добрых идей,

Забытых надежд и мечтаний людей…

На окраине города стоял заброшенный, двухэтажный дом, огороженный забором. Прогнившие рамы грустно смотрели на проходящую мимо жизнь, храня тайны прошедшего времени. Полуоткрытая дверь, с отвалившийся, ржавой петлей тихонько поскрипывала от ветра, словно приглашала зайти. Жители обходили этот дом стороной, веяло от него чем-то опасным, рассказывали, что там когда-то жил алхимик, продавший душу дьяволу за хрустальную шкатулку ''ларец зла'', которая забирала мечты и любовь открывших ее, оставляя в душе пустоту. Он был одинок, проводя опыты некогда заводить семью и друзей. Боясь смерти, пытался изобрести эликсир долголетия, используя самые добрые и светлые чувства, для этого обманом завлекал людей к себе в дом. Просил подняться на второй этаж, обещая дать золотой, и достать ключ из шкатулки, сам оставался внизу, боясь, что его душу постигнет та же участь. Люди доверчиво открывали крышку, заглядывали внутрь и зачарованно слушали приятную музыку, которая одурманивала их, а надежды, мечты и любовь плавно перемещалась в шкатулку. Придя в себя и поняв, что их обманули – люди плакали и уходили с опустошенной душой, проклиная его. Но все старания были напрасны — эликсир не получался, алхимик отчаялся и, устав делать людей несчастными, решил уничтожить ''ларец зла''. Договор с нечистой силой, написанный на пергаменте кровью, — сжег, открыл шкатулку, решив выпустить из нее частички украденных людских душ и сердец. Но шкатулка была заговорённая, просто так ничего не отдавала, а наоборот, наполняясь, стала еще сильнее притягивать тепло души:

Ларец ты хрустальный тихонько открой,

Сияние радуг увидишь на дне.

Вглядись поскорей в ярких образов рой,

Страданья исчезнут как будто во сне…

Алхимик невольно заслушался тихой мелодией, которая окутала его и наполнила комнату звуками, внутри шкатулки стали появляться картинки — он счастливый, идет с женой и детьми. Словно загипнотизированный смотрел он на это, пытаясь почувствовать счастье, и незаметно все его мечты и надежды тонкой, светлой дымкой плавно перетекли в шкатулку, хрустальная крышка захлопнулась и алхимик очнулся от забытья с тяжелой грустью в душе. Как вернуть из шкатулки свои чувства он не знал, очень сожалел, что когда-то опрометчиво подписал договор с нечистой силой, но сделанного не вернешь. ''Ларец зла'' спрятал под кровать, в самый дальний угол, а сам, в наказание за сожжение пергамента, превратился в прозрачную тень и стал призраком, договор расторгнуть было нельзя и уйти в другой мир то же — часть души осталась в шкатулке и держала его в доме, как в заточении. Страдая от чувства вины перед людьми, стал отпугивать от дома любопытных, оберегая их души от опустошения…

— Марио, иди домой, помоги мне, — громко кричала уставшая женщина, неся полную корзину выстиранного белья. На ее крик никто не отозвался, она вздохнула, думая: «Вот бездельник, опять пошел на рынок, деньги ему видетели нужны, учиться надумал, а помогать мне кто будет? Ну, лучше дома тебе не появляться — выпорю !» А худенький мальчик, с темными глазами, стоял прижатый к забору, ребята с палками в руках не давали ему уйти. Ему было страшно, они требовали плату за проход по улице до рынка, куда он спешил каждый день подрабатывать грузчиком. От тяжелой работы на спине у него стал расти горб, за это постоянно терпел насмешки от самого старшего из них — Антонио, который считал эту улицу своей и собирал дань. Платить было нечем, Марио жил бедно с матерью и пятью братьями, их отец погиб. Ребята, чувствуя безнаказанность, кидали в него камнями, больно попадая в живот, он не плакал, лишь сдвинув брови, медленно двигался вправо, пока не нащупал сломанную доску, как раз в тот момент, когда Антонио замахнулся на него палкой, нацеливаясь попасть по руке и сломать ее. Он проскользнул в дыру и оказался напротив заброшенного дома, толпа ребят бросилась за ним. Конечно он боялся идти туда, но быть забитым палками и камнями куда страшнее, поэтому не раздумывая побежал и открыл сломанную дверь, затворив ее за собой, подпер палкой и с ужасом стал ждать, что будет дальше. На крыльце были слышны громкие крики хулиганов, их ругань, злобный смех и стук в дверь, но войти вслед за ним побоялись, крича: «Ничего, мы подождем, выйдешь когда-нибудь или тебя там съест приведение». Марио обреченно вздохнул и решил подняться на второй этаж: «Пойду тихонько, может призрак меня не заметит, а я вылезу через окно на ветку кривого дерева и незаметно убегу». Ему было страшно, но оставаться здесь не хотелось, поэтому осторожно стал пробираться по лестнице, держась за треснувшие перила. Ступеньки, давно отвыкшие от шагов, протяжно заскрипели, словно жалуясь на свою судьбу. Первая – тихонько охнула, вторая протяжно затянула э-э-э-эх, третья, словно от боли, заскулила о-о-о-ой. Марио, похолодел от страха и со всех ног кинулся бежать на второй этаж, хватаясь за перила, холодные, словно кости мертвеца. Ступеньки затрещали, словно возмущаясь, что их побеспокоили после стольких лет забвения, да так громко, что Марио казалось, что он оглох. Перепрыгнув последнюю, оказался в небольшом коридоре с дверьми. Ступеньки перестали скрипеть и дом снова наполнился тишиной, казалось даже время здесь остановилось. Нерешительно шагнул к первой двери, открыл ее и вошел, дверь застонала резким скрипом, как будто распрямлялась, устав быть в одном положении. В комнате никого не было, лишь паутина висела по углам и пыль толстым слоем покрывала стол, стулья, треснувшее зеркало и кровать, стоявшую у стены. В коридоре раздалось бормотание. Не раздумывая ни минуты, Марио бросился под кровать и залез подальше, стараясь даже не дышать. Послышалось легкое шуршание и он ощутил холодный сквозняк, от страха попытался спрятаться еще дальше, но увидел хрустальную шкатулку, его рука сама потянулась к крышке, он открыл ее и тихая музыка поплыла по заброшенному дому. Он смотрел на картинки которые появлялись внутри шкатулки и ему казалось, что он счастлив… Потом сильно заболела голова, стало холодно в груди и тоскливо. Кто-то вытащил его из-под кровати. Он стряхнул с себя оцепенение и увидел призрака, висевшего в воздухе и внимательно смотревшего на него.

— Ты меня съешь? – равнодушно спросил Марио, не понимая что произошло. — Я не хотел ничего брать, крышка сама открылась. Почему мне так плохо?

— Я не ем детей, — ответил призрак, горестно вздохнув, — зачем ты до нее дотронулся? Шкатулка проклята, забирает из души все хорошее. Уничтожить ее не в моих силах, я просто охраняю дом, чтобы люди не вошли сюда и ''ларец зла'' не опустошил их души, тебя спасти не успел.

— Что теперь со мной будет? – спросил Марио и слезы потекли из его глаз.

— Ты будешь изгоем, потому что не сможешь ощущать радость жизни и чувствовать тепло людских сердец, тебе всегда будет одиноко. Оставайся, научу тебя всему, что знаю сам, — предложил он, пожалев мальчика, — что ждет тебя в жизни если ты сейчас уйдешь? Я предлагаю тебе знания и защиту. И мне нужен помошник, не хочу чтобы пострадал кто-то еще, сделанное зло надо исправлять.

Марио печально вздохнул, соглашаясь, и понимая, что выбора нет, он то же стал бездушным призраком в этом огромном мире.

Отдай мне любовь, и мечту, и тепло,

Без них проживешь сотню лет или зим…

Но призраком жить, без души, тяжело,

Не знает он счастья, никем не любим.

Есть тайны, которым следует оставаться скрытыми от людских глаз. И каждый должен отдавать себе отчет, что проникновение за занавесу такой тайны повлечет за собой страшные последствия. И иногда последствия эти оказываются страшнее смерти.

Эта история именно о такой тайне, что спрятана в глубине океана неизведанного. Если говорить о страхе, то сколько пустых и ненужных страхов существует в нашем сознании? Арахнофобия, подкосившая вашего покорного слугу, клаустрофобия, ужас от замкнутого пространства, аэрофобия, бронтофобия и многие-многие многие часто безосновательные страхи, вызванные сбоем в нашей психике. Однако, страх не всегда глупый. Если мир поделен добром и злом, то, что же, если зло и есть самый худший страх? И представьте себе милую шкатулку, в которой закрыта сила, убивающая страхом. Не реальной опасностью, а именно безосновательным страхом.

***

— «О Господи! Пресвятой Иисус!». «Что такое, Мэри? Что?». «Разве ты не видел?». «Не видел что?». Она повернулась к нему. В яростном солнечном свете, заливающем пустыню, он увидел, как кровь отхлынула от лица Мэри, на бледной коже особенно четко проступили пятна ожогов на щеках и над бровями, где не смог помочь даже самый сильный солнцезащитный крем, — читает в слух роман Стивена Кинга, молодая девушка забравшись на диван с ногами.

По ее лицу то и дело пробегает саркастическая усмешка, но это не от злорадства к героем, отнюдь, они ей приятны, такой странный эффект от прочтения книги ужасов, от недоверия читательницы к происходящему в романе.

— Чушь, — вдруг остановившись на полстраницы, выпалила девушка и посмотрела на маленького, лет девяти, мальчика, что с упоением слушал ее чтение. – Ну как можно испугаться какой-то дохлой кошки?

Мальчик напряженно сглотнул и вовсе глаза посмотрел на девушку.

— Ну ты-то понятно, что испугался бы, но… — девушка ухмыльнулась, — Взрослая женщина такие мелочи вряд ли заметит, Миша, — проговорила читательница и потрепала волосы мальчика.

— Читай дальше, Нина, — умоляюще попросил Миша, и девушка, устало вздохнув, продолжила свое занятие.

Ее младший братик очень любил слушать страшные истории. Он обожал, когда мама, приходя с работы, приносила ему новенький комикс о супергероях, которые побеждают Зло, но самый любимый комикс мальчика был «Константин» о человеке, что ежедневно борется с силами потустороннего зла.

— Ладно, давай мы с тобой сходим прогуляемся, а потом… вечером, я дочитаю. Окей?! – проговорила Нина и Миша нехотя согласился.

Прогулка оказалась долгой. Они прошлись по магазинам одежды, которые Миша просто терпеть не мог, они зашли в парк и посидели на лавочке, где Нина рассказала ему какую-то сказку о сказочной стране и случайно забрели в странный магазинчик раритетных вещей.

— Ты понравился ей, — напевно проговорил продавец, лысеющий старичок, заметив, как Миша разглядывает узорчатую шкатулку.

— А что в ней? – с явным любопытством осведомился мальчик.

Старичок широко улыбнулся и кинул быстрый взгляд на Нину, что любовалась драгоценным колье, среди различных ювелирных изделий.

— О, это… — протянул продавец, вновь обратив свои глаза к мальчику, — Это загадка. По легенде известно, что открыть ее может лишь … настоящий хозяин…

— Настоящий хозяин? – переспросил мальчик. – Но кто же ее хозяин?

Старичок только развел руками.

Нина с Мишей уже собирались уходить, когда продавец окликнул их.

— Постойте! – его голос прозвучал грубо, — Я решил сделать вам подарки. Раз уж вы мои первые гости, то пусть вам будет хотеться вернуться назад.

Сказав эти слова, он протянул Нине драгоценное колье, а Мише резную шкатулку.

— Но у нас нечем заплатить, — прошептал ошеломленный мальчик. – Мы не можем взять эти подарки.

— Я дарю вам их, — лукаво улыбнулся продавец.

— За все надо платить. Рано или поздно, — серьезно ответил мальчик, словно в нем проснулся настоящий взрослый мужчина.

— Миша, ну что ты, — усмехнулась сестра, — мы принимаем ваши дары, — проговорила девушка, обращаясь к старичку. Тот радостно вздохнул и удалился в свой странный магазин.

Вечером сидя в своей комнате, Миша решился открыть манящую его шкатулку. В нем при виде этой вещицы боролись два чувства: любопытство и тревога. Ему, казалось, что в ней таится какая-то ужасная сила, от которой и пытался избавиться тот старичок. Однако, любопытство оказалось сильнее. Мальчик щелкнул замочком и медленно открыл крышку загадочной коробочки. В этот миг вся комната наполнилась ярким малиновым цветом. Но если сначала такая красота обрадовала мальчика, то постепенно, все самые положительные эмоции переросли в страх, который постепенно перерос в кошмар. Мальчику стало казаться, что из темноты на него смотрит огромный зверь.

— А-а! – раздалось из комнаты Миши и мать с Ниной бросились на помощь к ребенку.

Вот только, когда дверь отварилась, картина, что предстала глазам женщины и девушки была поистине ужасна.

В комнате не было Миши. Его не было нигде. От присутствия мальчика здесь остались только следы ногтей и клочки рыжей шерсти. Нина первая осмысленно поняла, что же все-таки произошло с братом. Девушка подошла к раскрытому окну и почувствовала ком боли и тошноты, что застрял в ее горле. Миша лежал на тротуаре.

— Мой милый мальчик, — долго плакала мать, обнимая труп сына. – Что ты натворил, Мишенька… Что ты натворил.

Нина в это время вертела в руках злополучную шкатулку, которая отняла у нее брата. Да, есть тайны, которые лучше не узнавать. Есть вещи, которым лучше ни оказываться на свободе. Только сейчас девушка осознала, что такое страх, лишь приоткрыв коробочку и увидев перед собой длинный, узкий коридор, что постепенно сжимался.

Нина чувствовала, как дикий, не с чем несравнимый ужас постепенно охватывает ее. Она задыхалась. Кричала, но ее никто не слышал.

«Господи, спаси меня», — прошептала девушка и лишилась чувств. Она поняла, отчего умер ее брат. Он боялся больших диких кошек. За ним пришел лев.

Печенье для чая

Так и что это у нас тут в этой коробке? Старые забытые дедовы туфли? Вытащенная из самого дальнего угла антресоли серо-бурая коробка с грохотом шлепается на пол. Картонные стенки не выдерживают такого вольного обращения и внизу, уже приземлившись, раскрываются цветком, крышка отлетает в угол. Спустившись с лестницы, поднимаю другую коробку поменьше, что осталась в центре картонной. Жестяная с облупившейся краской, но картинку еще можно рассмотреть, и голые ангелочки на ней до сих пор угощаются печеньками. Та самая коробка, из далекого детства, с самыми главными сокровищами. А я думала, что она сгорела вместе со всеми вещами. Сажусь на пол и рассматриваю свое бывшее главное достояние. Как давно это было, как быстро бежит время. Но оно оказывается не властно, ну почти не властно над такими вещами. Жестянка из-под печенья старше не только меня, но и моей мамы, а мне досталась по наследству. Уже тогда она была старой, со стершейся по углам краской, да и надписи-то различались с трудом, но крылатые малыши пленили мое сердце, и я не смогла ее выкинуть. Сделала хранилищем самых нужных моих вещей. И становится чуть страшно: там ли они или что-то иное уже лежит под крышкой с цветочками и бабочками. Но любопытство сильнее страха, открываю крышку и с замиранием сердца заглядываю внутрь.

Открытка, сверху лежит открытка. Голубые подснежники, а на обратной стороне красивейшим, почти каллиграфическим почерком, я до сих пор так не умею, написано, что «мальчики 1 «а» класса поздравляют всех девочек с праздником 8-ое марта, желают счастья и хорошо учиться». И я точно знаю, что это старался Андрей, мой вечный сосед по парте, он один так писал, лучше учительницы. И удивительное трепетное волнение вдруг охватывает душу, как тогда, когда мы, девчонки, в предвкушении ждали за закрытыми дверями класса, а там наша сильная половина человечества раскладывала те самые открытки по партам. А под открыткой, сбившись в стайку, лежат шарики, стеклянные, цветные. Зеленый и голубой были самыми дорогими и редкими. Обычными шариками мальчишки стрелялись из рогаток, сколько стекол было побито, сколько бесед и не только было проведено со стрелками. Мы с Андреем нашли другое применение полуфабрикату стекольного производства. Мы делали «магические» шарики. Брался самый обычный бесцветный, нагревался в ложке на огне газовой плиты, а потом бросался в кастрюльку с холодной водой. И шарик трескался внутри, там расцветали узоры, которые можно было рассматривать вечно. Ну, иногда получалась и кучка стекляшек, не всегда процесс завершался созданием шедевра. И я снова разглядываю переплетение трещинок, тех самых, что когда-то вызывали горячие споры: мохнатая молния получилась или перевернутый цветок. Все же молния. А в руке уже следующее сокровище – подарок, камешек с дыркой, найденный на берегу Азовского моря и отданный мне «на счастье», и я была ведь счастливой, хоть свое первое море увидела много лет спустя, уже почти взрослой. Вампирская ракушка тоже тут, и опять я подарила ей капельку крови. Когда-то ее нечаянно уронили за диван и в процессе доставания отломили краешек. Кромка стала как лезвие, и даже зная это, я каждый раз резала пальцы. Но море в ней жило до сих пор. А тогда в детстве я в это не верила, пока Андрей не принес эту самую ракушку. И очень часто мы, засунув пальцы в рот, чтобы не текла кровь, слушали вдвоем шепот невидимого и неведомого нечто, что пряталось за тонкими витыми стенками. Ручка, обычная шариковая ручка, необычным был цвет – ядовито-розовый, вызывающе яркий, не побледневший ни на каплю. На нынешний взгляд – уродец, но тогда, я полдня приводила маме различные доводы в пользу приобретения этой красоты. Уговорила, и любила нежной любовью некоторое время. Но через неделю сослала в коробку, оказалось такой розовый цвет для ежедневного использования не подходит совершенно. А вот совсем раритет – лысый и голый пупс в платочке, и я ему так рада, выжил. Сколько историй мы пережили с ним вместе, сколько нарядов было ему пошито, но одежка не сохранилась, целый чемоданчик, все сгорело.

Я выкладываю вещицы из коробки рядом с собой на пол, и каждая отодвигает время на миг назад, туда в прошлое, в детство, в котором верилось в счастливые камушки и автобусные билетики, где яркий фантик от конфетки был важнее и ценнее самой сладости. Туда, где слово друг обозначало не выгодного знакомого, а того с кем не страшно пойти в старый дровяной сарайчик, где предположительно жила самая настоящая колдунья. Туда, где все ценности можно было сложить в старую коробку для печенья. В волшебную коробку как оказалось, умеющую останавливать время, и дарящую вновь те мгновения теплого чистого счастья, что были когда-то. Как давно это было, как быстро бежит время.

Агатовая шкатулка

На полке в шкафу пылилась шкатулка. Старая, облицованная агатом. В каждой пластинке таился древний узор, созданный природой, а может, и магией. Уж больно дивные загогулины выплетали загадочные образы и картинки. Страшно было разглядывать.

Я и не смотрел. Прабабка говорила, что в шкатулку можно спрятать всё, что угодно, и оно тут же исчезнет. И не только предмет или вещь, а даже эмоцию или чувство.

С такими штуками связываться, сам сгинешь!

Но однажды я рискнул. Уже два года мучился от неразделённой любви. Спасу не было! Куда не гляну, везде мерещилась она. Любое событие, любое окружение вызывали терзающие ассоциации с ней одной. Дождь лил, я видел слёзы своего страдающего сердца. Вишни облетали, я видел в лепестках ускользающее счастье.

Пропасть моего сумасшествия ширилась, манила в холодную липкую утробу, и каждый вздох казался бредовым наваждением. Надежда истончалась, оборачивалась горькой насмешкой судьбы. Когда я практически рехнулся, то вспомнил про агатовую шкатулку. Истерически рассмеялся, отыскал её и распахнул.

— Забирай моё сердце, — выкрикнул я, поглаживая затёртый алый бархат распахнутой пасти.

Шкатулка точно оскалилась, мне не померещилось! Я думал, в ней что-нибудь лежит. Перстень или колдовская реликвия. Но она была абсолютно пустой. Ну и шут, с этой шкатулкой!

Шли дни. Я убивался, терзался, но вдруг осознал, что боль истерзанной души притупилась. Неужто шкатулка помогла?

Я смог улыбаться весеннему солнцу, с упоением глядеть в бездонное синее небо, слушать прекрасные трели лесных птиц, любоваться манящими далёкими звёздами. И даже смущённые улыбки проходящих на улице дам не вызывали негодования или равнодушного зевка.

Какая радость! Я излечился! И пустился во все тяжкие: друзья, балы, охота, светские рауты.

Вот только выявил одну странность — более не мог ни к кому прикипеть. Симпатию и интерес ощущал, а вот так, чтоб сердце сразу разгорячилось, застучало, а грудную клетку стиснуло томительное предвкушение — не было такого.

Я даже шкатулку открывал, просил вернуть похищенное, но она молчала, поблёскивала на солнце каменьями.

Понял я, что с сердцем шутить не стоит…