Совсем плохо структурированный вопль восторга. О.Зима «О чем поет вереск»
Гнев, о Зима раз решила воспеть Эохайда
Мидира норов и спесь и любовь двух миров королевы.
Вереска цвет колдовской, и сосну, быстрый скок любопытственных белок.
Замка красоты волков, волшебство мира их под холмами…
На этом гекзаметр заканчиваю, а то глаза выбьют и Гомером назовут. Хотя отзыв на Вереск люто хочется именно им написать.
Правда, далек волшебный мир-под-холмами от крепкостенной Трои. Мир тут кельтский, сказочный. Волшебный мир. С богами, героями и сказками — не процитированными, не встроенными абы как в сюжетное полотно — живущими на страницах романа. Мир — такой радости, у меня, пожалуй, не было с тех времен, как последний из десяти «северо-западных» томов «хроник амбера» не был прочтен до дыр и поставлен на полку.
И герои под стать миру — хоть списка кораблей у Зимы нет и текст у Ольги Зимы не сводится к пафосным диалогам в промежутке между не менее пафосными дракам — но и герои схожи размахом с гомеровскими.
Мидир, волчий король, повелитель волшебного мира. Бог, ни больше ни меньше. Древний кельтский бог, из той породы, что в легендах ходили к святому Патрику — поучится. Древний, могущественный, пьяный — в первых главах — от своей силы бог. Не то, чтобы скучающий — скучать ему там некогда — но давно не встречавший равного по силам противника. И вот встретил, наконец, себе на счастье или на горе… Случайно, узкой дорожке. Пьяного от силы бога-короля, впервые за тысячелетие послали. Красиво, вежливо, но все равно — как тут не завязаться гомеровских размахов сюжету?
Эохайд, повелитель галатов — владыка земного царства. Несмотря на всю божественную крутость Мидира — умеет не смотреть на волшебного друга снизу вверх. Даже в начальных главах, когда они еще дружили. А уж потом — а потом ревность и оскорбленное самолюбие сделали из него его равного противника даже для ши, со всей их магией. Жаль, мало его… В первых главах — счастливо женатый, привыкший и, потому, не видящий в упор собственного счастья. Бешеный, готовый поставить на уши небо и землю, лишь бы вернуть пропажу и наказать обидчика — в середине. Сломавшийся — нет, не похож он был в конце «Вереска» на сломленного, скорее сумевшего переосмыслить себя — в конце. Жаль, такие переломы характера остались за кадром.
А в кадре — Этайн, медноволосая королева двух миров. Про нее писать сложно, уж извините меня. Слишком грубый у меня язык — описывать такое. Воплощенная женственность и достоинство. Нежность — недаром мягкий цвет вереска обыгрывается тут в каждой главе. Греки сломали Трою за куда меньшее, мамой клянусь. И в мягкости — сила. Мягкая, спокойная. Вода, та что точит камень.…
Два короля, одна королева. Опрометчивая просьба, «расширенное» толкование данного обещания, похищение, измена, украденная любовь. Муж в гневе, вопли «положь, где взял», войска на марше, боевые знамена и треск катапульт… На этом сходство с Гомером у Зимы и оканчивается. Греки об украденной Елене забыли сразу после первых строк — повод подраться обеспечила, спасибо, свободна. Тут наоборот — взгремевшие на кем-то доспехи засунуты глубоко на задний план. А на переднем — трещит и ломается построенная Мидиром золотая клетка, превращается в истинное чувство любовь, рожденная из дурной бравады.
Мнил бессердечным себя волк-король, Эохайда обидчик.
Шутку он злую сыграл, но и сам в свои сети попался.
«Сердце мое» — он Этайан говорил. Думал — ложь, но то истиной стало.
Выросло сердце в груди короля, как в саду у садовника — роза.
Опять гекзаметр, да дайте мне уже по рукам. Хороший из Этайн садовник получился. Вырастила.
А что видели белки и устояла ли в итоге волшебная Троя — за этим, пожалуйста, в текст, а у меня заканчиваются связные речи…
Только зарегистрированные и авторизованные пользователи могут оставлять комментарии.
Если вы используете ВКонтакте, Facebook, Twitter, Google или Яндекс, то регистрация займет у вас несколько секунд, а никаких дополнительных логинов и паролей запоминать не потребуется.