Соавторская игра/ Тестовый режим Заключительный этап: Миниатюры Альфа, Альфа-Бета.

ПОЗДРАВЛЯЕМ
победителей первой соавторской игры!

Альфа — Анакина Анна, Бета — Табакерка.

Второе место: Маруся и Манс Марина.
Третье место: Джин и Джаспер.

Общие результаты:

№1 Манс Марина (3 Джин из кувшина) 0+0+0+0+0+0+3+0+0 = 3

№2 Джаспер (8 Маруся) 1+0+1+1+0+0+0+0+3 = 6

№3 Джин из кувшина (2 Джаспер) 3+0+0+2+1+2+0+0+1 = 9

№4 Табакерка (5 Демин Михаил) 0+0+0+0+0+3+2+1+0 = 6

№5 Демин Михаил (7 Евстратова Марина) 0+1+0+0+0+0+0+0+0 = 1

№6 Анакина Анна (4 Табакерка) 2+3+3+0+0+0+0+3+2 = 13

№7 Евстратова Марина (6 Анакина Анна) 0+0+0+0+3+0+0+2+0 = 5

№8 Маруся (1 Манс Марина) 0+2+2+3+2+1+1+0+0 = 11

Голосование производится следующим образом:

Прочитав все миниатюры, пользователь мастерской помещает в тему, в начало отдельной ветки обсуждения (т.е. отвечать надо на всю тему в целом, а не на чье-то сообщение — это нужно для удобства поиска) свой топ из трех произведений (1, 2, 3 места)

Авторы и организаторы очень бы хотели узнать не только какие миниатюры выбрал пользователь, но и за что он их выбрал.

Предлагаемые критерии оценки:

1) Общее впечатление о миниатюре, как о целостном произведении.

2) Результат попытки соавтора-бета подстроиться под соавтора-альфа: вписаться в стиль, сюжет и идею.

3) Результат работы соавтора-бета над текстом соавтора-альфа: лучше ли стал текст альфа после доработки, ярче ли проявилась индивидуальность или, напротив, появилась особая цельность и ценность именно в соавторстве, улучшился ои стиль и пр.

Разумеется, все эти позиции рассматриваются с субъективной точки зрения оценивающего. На абсолютную истину никто не претендует.

Авторы-участники игры голосуют в обязательном порядке!

Зрители голосуют по желанию.

Критика, отзывы, разборы полетов и просто мнения — приветствуются!

________________________________________

№1-альфа

Сколько он уже провел в этом мире? День, два, неделю? Было ощущение, что Макс прожил здесь всю свою жизнь, день изо дня ведя борьбу с совершенно неприемлемыми условиями для жизни и отстаивая свое право на существование. А ведь задание было всего на несколько часов, но что-то пошло не так. Видимо, где-то ошиблись в расчетах статисты, которые неправильно определили место и время корректировки. Макс тяжело облокотился на шершавую стену, закрывая кровоточащую рану рукой, и с силой сжал капсулу, разламывая ее пополам, посылая сигнал бедствия. Если ему повезет, то вскоре здесь появится ближайший портал. Только хватило бы сил войти внутрь. Сознание медленно ускользало от него, и он в порыве отчаяния хватался за последние крохи, пытался выплыть из забытья. «Не спать, не спать, сон – это смерть, борьба – это жизнь», — повторял себе мужчина истину, заученную еще в военной академии, тогда их гордо называли вершителями судеб, хотя, по сути, они были всего лишь корректорами реальности. Но это в прошлом, в далеком прошлом. Поступая в академию, он был наивен и глуп. Был идеалистом, который верил, что можно изменить мир, но идеализм быстро лечится, когда сталкиваешься с суровой действительностью. Ноги Макса подкосились, и он медленно съехал по стене, царапая грязную кожаную куртку. Неожиданно на грязном асфальте появилось много красных, светящихся точек, которые медленно двигались друг к другу. Неужели повезло, неужели он не сдохнет здесь как отступник. Действительно, сквозь существующую реальность стал проявляться еще не четкий прямоугольный контур, прорезая пространство, словно острый нож. Он попытался встать, отталкиваясь рукой от стены, но завалился на бок. Но фортуна ему сегодня все же улыбнулась, портал не был пуст. Последнее, что он помнил, как из него вышли люди.

Когда Макс очнулся, в небольшой комнате, напротив него сидела темноволосая девушка в синем комбинезоне. Несколько секунд он рассматривал ее, пока она что-то записывала в электронную книгу. Девушка повернулась, на лбу у нее была татуировка. От удивления Макс даже затаил дыхание, он попал к отступникам, к людям, которые рискнули бросить вызов существующему строю, пойти против вершителей.

№1-альфа, бета 3 (4 170 знаков)

Сколько он уже провел в этом мире? День, два, неделю? Было ощущение, что Макс провёл здесь тысячу лет, в жестокой борьбе с неприемлемыми условиями жизни, отстаивая свое право на существование. Задание было всего на несколько часов, но что-то пошло не так. Видимо, где-то ошиблись в расчетах аналитики, неправильно определили место и время корректировки. Макс тяжело облокотился на шершавую стену, закрывая кровоточащую рану рукой, и с силой сжал капсулу, разламывая ее пополам, посылая сигнал бедствия. Если ему повезет, то вскоре здесь появится ближайший портал. Только хватило бы сил войти внутрь. Сознание медленно ускользало от него, и он в порыве отчаяния хватался за последние крохи, пытался выплыть из забытья. «Не спать, не спать, сон – это смерть, борьба – это жизнь», — повторял он себе истину, заученную еще в военной академии, где их гордо называли вершителями судеб, хотя, по сути, они были всего лишь корректорами реальности. Но это в прошлом, в далеком прошлом. Поступая в академию, он был наивен и глуп, был идеалистом, который верил, что можно изменить мир, но идеализм быстро лечится, когда сталкиваешься с суровой действительностью. Ноги Макса подкосились, и он медленно съехал по стене, царапая грязную кожаную куртку. Неожиданно на грязном асфальте появилось много красных светящихся точек, которые медленно двигались друг к другу. Неужели, повезло?! Неужели он не сдохнет здесь как отступник? Cквозь существующую реальность стал проявляться еще нечеткий прямоугольный контур, прорезая пространство, словно острый нож. Он попытался встать, отталкиваясь рукой от стены, но завалился на бок. Но фортуна ему сегодня все же улыбнулась, портал не был пуст. Последнее, что он помнил, как из него вышли люди.

Когда Макс очнулся, в небольшой комнате, напротив него сидела темноволосая девушка в синем комбинезоне. Несколько секунд он рассматривал ее, пока она что-то записывала в электронную книгу. Девушка повернулась, на лбу у нее была татуировка. От удивления Макс даже затаил дыхание, он попал к отступникам, к людям, которые рискнули бросить вызов существующему строю, пойти против вершителей, попрать сами устои цивилизованного общества. Они провозгласили корректировку злом. Они боролись с ней, как только могли: подкупали мелких чиновников, дестабилизировали работу аналитиков, заражали информационными вирусами базы данных — не гнушались ничего. В последнее время стали ходить слухи, что саботажники разработали хитроумную технологию «подсекания», позволяющую выхватывать полевых работников прямо из точки погружения. Это казалось маловероятным — такая технология принципиально отличалась от всех существующих. А создать её «на коленке» – в старину такое называлось «ненаучной фантастикой». Это невозможно. За исключением того незначительного факта, что пять минут назад Макса «подсекли».

— Как вы себя чувствуете? – девушка первой прервала молчание. – Вас не тошнит? Комната не плывёт перед глазами? Галлюцинации? Острые запахи? Вас что-нибудь беспокоит?

— Я не собираюсь с вами сотрудничать!

— О, если вас сейчас вырвет мне на ботинки, это, несомненно, будет гордый и мужественный поступок – рассмеялась террористка. – Я оценила вашу преданность вершителям и уже вычёркиваю вас из списка сотрудников, которым мы собирались предлагать миллиарды, яхты и порочных красавиц.

— Не заговаривайте мне зубы, я не намерен торговаться!

Улыбка сползла с лица девушки, и Макс заметил, что она необычайно бледна.

— У меня тяжело болен отец. Если вы мне не поможете, я вас пристрелю.

Макс хотел ответить резкостью, но не смог. Неожиданно для самого себя он дёрнул повстанку за кудряшку и просто сказал:

— Вдвоём мы что-нибудь придумаем.

Николай поставил точку и закрыл блокнот. Плотно закрутил колпачок ручки, после чего сложил все принадлежности в нагрудный карман, застегнул молнию, а потом ещё два раза проверил, всё ли на месте. Осторожно выглянул из убежища. Похоже, всё тихо: хулиганам надоело его дожидаться, а лезть за мусорный бак они побрезговали. Коля понюхал рубашку. Чёрт, опять он весь провонял, и сестра будет дразниться Вонючкой. «Ну, и плевать, – вдруг развеселился Колька: — Мы ещё посмотрим, что они все скажут, когда мы с соавтором возьмём Букера!»

__________________________________________________________________________________

№2-альфа

Вот ну кто ж знал, что они повесят знак! Полгода собирались восстанавливать ворота, и вдруг – бум! – знак. Безо всякого предупреждения. Нет, в школе, конечно, всю прошлую неделю бубнили, что в сопределье нельзя, стращали заразой всякой и монстрами. Эти лекции вообще-то чуть ли не каждый месяц читают, надоело. Но вот хоть бы слово про знак…

Главная подлость, что из дома сюда можно, а отсюда домой – никак. Это, значит, в мэрии о сопредельщиках позаботились, чтобы они, значит, свободно к себе. А свои граждане как не люди совсем. Нет, ну не взаправду же говорили, что за незаконное проникновение теперь назначено пожизненное изгнание… А если всерьёз?

Миттин был в соплях. Мало того, что Кир обвинил его фиг знает в чём, так ещё и это. В Город–по ту-сторону-унтер-ден-Линден Миттин ходил к нему, к другу. Так получилось. Долго рассказывать, как они подружились. А сегодня Кир наорал и прогнал, и ещё вдобавок портал закрылся ни с того, ни с сего. Ещё одна подлость. И придрался к жёлтой футболке. Миттин всегда в таких ходит. Как будто он не знает.

Оставалось пойти и поплакаться, какого свалял дурака, на таможенном посту, там – наверху. Раз уж Кир оказался такая сволочь. Может поверят… И Миттин уже почти даже собрался с духом. Но тут в портал впёрся этот мусорный грузовик, загородил всё пространство и нацелился кормой прямо в заградительное поле. Ещё секунд пять и — рванёт.

Значит, это нашествие что ли?.. Они бывают, значит?..

№2-альфа, бета 8 (4 026 знаков)

Вот ну кто ж знал, что они повесят знак! Полгода собирались восстанавливать ворота, и вдруг – бум! – знак. Безо всякого предупреждения. Нет, в школе, конечно, всю прошлую неделю бубнили, что в сопределье нельзя, стращали заразой всякой и монстрами. Эти лекции вообще-то чуть ли не каждый месяц читают, надоело. Но вот хоть бы слово про знак…

Главная подлость, что из дома сюда можно, а отсюда домой – никак. Это, значит, в мэрии о сопредельщиках позаботились, чтобы они, значит, свободно к себе. А свои граждане как не люди совсем. Нет, ну не взаправду же говорили, что за незаконное проникновение теперь назначено пожизненное изгнание… А если всерьёз?

Миттин был в соплях. Мало того, что Кир обвинил его фиг знает в чём, так ещё и это. В Город–по ту-сторону-унтер-ден-Линден Миттин ходил к нему, к другу. Так получилось. Долго рассказывать, как они подружились. А сегодня Кир наорал, прогнал и ещё придрался к жёлтой футболке. Миттин всегда в таких ходит. Как будто Кир не знает. Вдобавок портал закрылся ни с того ни с сего. Ещё одна подлость.

Оставалось пойти и поплакаться на таможенном посту, там – наверху, какого свалял дурака. Раз уж Кир оказался такая сволочь. Может поверят… И Миттин уже почти даже собрался с духом. Но тут в портал впёрся этот мусорный грузовик, загородил всё пространство и нацелился кормой прямо в заградительное поле. Ещё секунд пять и — рванёт.

Значит, это нашествие что ли?.. Они бывают, значит, пришельцы? Только мусорщикам разрешен свободный ход через порталы, они вывозят отходы и зараженных. Но им ни к чему пробивать ограждения, у них есть пропуски! Значит, это пришельцы, захватившие грузовик!

В школе говорили: пришельцы – бред. Но кто мог знать наверняка? Утерев сопли краем футболки, Миттин заметил, что та испачкана. Кир! Грязными руками выталкивал: вали, мол, канарейка, домой! Канарейка! А сам рассекал в зеленых майках, но Миттин не обзывал крокодилом.

Мелькнула безумная мысль: запрыгнуть в кузов. Пришельцы же направляются в Линден. Он успеет выпрыгнуть и поднять тревогу. Военные остановят захват, а Миттин станет героем! Вот Кир обзавидуется! На обдумывание деталей времени не было, грузовик выплюнул шлейф газа, чуть подал вперед. Рев мотора, прыжок, пальцы прочно ухватились за борт. Мгновение – и тело в кузове: не зря Миттин – отличник физподготовки.

Удар, треск – и заградительное поле позади. Пришельцам знаки не помеха. Так их! Нечего закрывать портал!

Ужасно воняло. Среди мусора Миттин увидел упаковку из-под чипсов. Такие по-ту-сторону делают, значит, грузовик из сопределья… Сколько же чипсов слопали они с Киром? Кир… Даже когда город разделили, а Кир остался в сопределье, Миттин плевал на законы и пробирался к нему. Было все равно, что друг может оказаться зараженным. И даже если б началось перерождение, и Кира выслали за третий уровень, Миттин все равно не отвернулся бы от него. А сегодня, с трудом пробравшись по-ту-сторону, услышал: «Предатель. Был бы другом, помог перебраться в Линден». Но протащить Кира через портал — полбеды, как устроить в городе? Прятать? Хотя, выход найти можно… Получается, Кир прав, и Миттин спасовал перед трудностями? Черт! Вернуться и помириться? Выбрать момент – и спрыгнуть. Миттин выглянул, пытаясь определить, в какой части Линдена находится. Но взору предстал незнакомый пейзаж: пустырь и груды мусора с копошащимися в них фигурами. Грузовик замедлил ход, и Миттин разглядел перерожденцев…

Нашествия не было? Грузовик просто вывозил зараженных? Но из третьего уровня нет пути назад… Послышался гул, контейнер накренился… Резкий толчок – и его содержимое на земле. Грузовик рванул прочь…

Потирая ушибленное колено и глотая слезы, Миттин заметил движение в соседнем сброшенном контейнере…

Из мусора показалась уродливая фигура… Перерожденный! Монстр подобрался вплотную, принюхался… Сейчас поднимет когтистую лапу, и от Миттина останется кровавое месиво… Но монстр отпрянул, испуганно рыкнув, и поковылял прочь… Обрывки зеленой майки, болтающиеся на безобразном теле – последнее, что заметил Миттин прежде, чем потерять сознание.

__________________________________________________________________________________

№3-альфа

Пришло время заканчивать этот мир. Этапы развития мы предугадали точно. Детство под присмотром богов, отрочество в обнимку простым и понятным выбором: добро и зло. Потом зрелость: право решать самим и необязательный к исполнению ориентир – Библия. Разумеется, едва был ослаблен контроль, человечество откатилось к бездуховности, ну да не в этом дело. Те же тенденции были характерны для всех наблюдаемых цивилизаций, а их было тридцать четыре штуки. Результат был предсказуем. Оставалась небольшая надежда, что, когда человечеству станет известно о грядущем конце света, люди одумаются и хоть пальцем пошевелят ради спасения души. Не выгорело, ну и чёрт с ним. Все мы, кураторы эксперимента, отлично понимали: этот раз не удалось вырастить в разумном существе внутреннюю потребность к праведности. Грант Межмировой Академии наук ушёл из-под носа. Возможно, что в загребущие руки конкурирующей лаборатории псевдоподиевых, окисляйся они кислородом!

Я собрала вещи, вымыла посуду, занесла руку над кнопкой стерилизации планеты Петри – и поняла: я не хочу. Я не имею права погубить колонию живых, мыслящих существ. Пусть бактерий, пусть примитивно-агрессивных, но мыслящих! Ведь если разобраться, мне, учёному, необходимо демонстрировать те ценности, которые мы провозгласили в Библии. Я поняла, что мир нужно спасать, и немедля.

Техника спасения мира стара, как мир, и позабыта, как доброта. Нужно создать точку напряжённости – стащить с одно место много эмоционально значимых вещей, они создадут ментальный кокон, защищающий мир от уничтожения. Не смейтесь, это не бабкины сказки.

На тщательный отбор не было времени, я брала первые попавшиеся. Дорожный знак с надписью STOP, под которым невнимательная автомобилистка разбила сердце водителю другого автомобиля. Пожарный гидрант, над которым поссорились влюблённые. Верёвка и лестница, при помощи которых влюблённый мальчишка забрался в окно к подружке, опасаясь её строгого отца. Доска объявлений, на которой кто-то неизвестный нацарапал «Машка любит Сашку».

№3-альфа, бета 2 (3 983 знака)

Пришло время заканчивать этот мир. Этапы развития мы предугадали точно. Детство прошло под присмотром богов, отрочество ознаменовалось выбором между добром и злом. Потом наступила зрелость. Они получили право решать самостоятельно и Библию в виде ориентира, не обязательного для исполнения. Разумеется, едва был ослаблен контроль, они немедленно откатились к бездуховности.

Любопытно, что те же тенденции оказались характерными для всех наблюдаемых цивилизаций, а их было тридцать четыре штуки. Результат ожидался предсказуемый. Правда, некоторое время оставалась ещё надежда, что, когда станет известно о грядущем конце света, они одумаются и хоть пальцем пошевелят ради спасения души. Не выгорело, ну и чёрт с ним. Все мы, кураторы эксперимента, отлично понимали: на этот раз не удалось вырастить в разумном существе внутреннюю потребность к праведности. Грант Межгалактической Академии наук ушёл из-под носа. Возможно, что в загребущие ложноножки конкурирующей лаборатории псевдоподиевых, окисляйся они кислородом!

Я собрала вещи, вымыла посуду, занесла руку над кнопкой стерилизации планеты Петри – и вдруг поняла, что не хочу. Не имею права губить колонию живых, мыслящих существ. Пусть бактерий, пусть примитивно-агрессивных, но ведь мыслящих же! Я попробовала влезть в их шкуру, продемонстрировать все те ценности, которые мы сами и провозгласили для них в Библии. Вот тогда и стало ясно, что мир нужно спасать, и немедля.

Техника спасения миров стара, как вселенная, и естественна, как доброта. Нужно создать точку напряжённости – стащить в одно место много эмоционально значимых вещей, их поля объединятся и создадут ментальный кокон. Он-то и защитит мир от уничтожения.

На тщательный отбор не было времени, я наобум хватала первые попавшиеся ингредиенты. Дорожный знак с надписью STOP, под которым невнимательная автомобилистка разбила сердце водителю другой машины. Пожарный гидрант, возле которого помирились поссорившиеся влюблённые. Верёвка и лестница, при помощи которых потерявший от страсти всяческую осторожность мальчишка забрался в окно к подружке, обдурив её строгого отца. Доска объявлений, на которой кто-то неизвестный нацарапал «Машка любит Сашку».

Сюда же были свалены истёртые плюшевые мишки и цветочные горшки с ухоженными фиалками, рулоны картин и кинолент, какой-то назамысловатый мотивчик. И медали победителей кошачьих и собачьих выставок тоже пошли в дело. Ужасающая получилась свалка. Да уж, нам никогда не дано предугадать, из какого сора прорастёт жемчужное дерево высшего служения.

Впрочем, оставим лирику. Процесс пошёл. Это было видно даже невооружённым глазом. Энергетическая капсула разрасталась, захватывая всё новые слои, пухла, наливалась то красным, то зелёным. И запашком от неё тянуло, гниловатым таким, сероводородным. Регистраторы сошли с ума, фиксируя то нестерпимый зной, то абсолютный холод.

Они там, внутри капсулы, должно быть, вообразили, что у них и в самом деле наступил конец света. Как они метались, сражались, молились! Как спасались, спасали, жертвовали, умирали, рождались заново, любили! Как теряли веру и обретали надежду…

Я едва успевала нажимать на Shift+F12, сохраняя промежуточные результаты. Стройный дневник эксперимента в одночасье принял вид записок сумасшедшего.

Когда же дымы развеялись, а пары конденсировались и выпали разноцветной росой, я увидела совершенно новый мир. Он пушился лесами всех оттенков зелёного, лоснился золотыми нивами, сиял лазурью чистейших водоёмов. Это был прекрасный мир. Я назвала его Пенициллин. Его жители осознали и приняли высшее служение. Теперь они спасают другие миры.

Нам вручили Яхвианскую премию в номинации «биохимия кислородозависимых планет». Я получила свою долю и собираюсь на лазурный берег в район шаровых скоплений. Занимаюсь шопингом, и уже прикупила очаровательный купальный скафандрик. Должен получиться отличный отдых. Вот только кто-то упорно распространяет слухи о конце света. Будто бы наша вселенная – это чей-то неудачный эксперимент, и пришло время её заканчивать.

________________________________________________________________________________________

№4-альфа

Мы любим города: запутанные лабиринты тесных улиц, безопасные убежища, куда никто не сунется, равнодушные толпы, для которых ты – невидимка. И сытость. Максим лавирует среди беспечно раскрытых сумочек, торчащих из карманов бумажников, с легкостью выжимает слезу и монету из сердобольных простаков. Обычно его добыча удовлетворяет нас обоих, и лишь когда мне хочется «сладенького», я вступаю в игру.

Города – это и опасность. Адреналин в кровь, бег до изнеможения, и разрывающее грудь тяжелое дыхание иссушает горло. Но только иногда. Мое предчувствие и изворотливость Максима — лучшая защита от обитателей каменных джунглей. Мы осторожны, мы не бросаемся на куски, которые не сможем проглотить, обходим стороной жестокость и жадность, не попадаемся на глаза серьезным хищникам. Крысы в груде мусоре, кто их заметит?

Большую часть времени я – Максим. Так уж получилось, но я не жалуюсь. Мы с ним прекрасно уживаемся уже лет тридцать. Сложно вспомнить, кем я был раньше, вспышки высвечивают старческие руки, ощущение тяжелой косы, мягко бьющей по спине, стоптанные сапоги в горячей пыли. Пустые жилища, оставленные хозяевами. Я был бережлив и аккуратен, но они все равно быстро выходили из строя.

Удача, что я ворвался до того, как потух огонек, что дитя так доверчиво приняло меня. Даже умирая, владельцы яростно дерутся за тело.

Максим тоже доволен. Он уже и забыл, что это такое, когда предчувствие не предостерегает, когда ранка на босой ноге затягивается неделю, а ночь на морозе — верная гибель. Хотя зимы он боится до сих пор.

Еще он боится моей охоты. Забивается в уголок и старается не смотреть. Как сейчас. На охоте я – это я, и только немножко – Максим. Именно его страх я выпускаю наружу, его испугом заманиваю дичь. Искренние эмоции, такие настоящие, мне никогда бы не удалось почувствовать ничего подобного.

Затаив дыхание, я скорчился в грязном закутке. Тяжелые шаги все ближе. От меня пахнет беспомощностью, и защитные щиты жертвы расходятся, обнажая мягкую лакомую сердцевину.

№4-альфа, бета 5 (4 171 знак)

Мы любим города: запутанные лабиринты тесных улиц, безопасные убежища, куда никто не сунется, равнодушные толпы, для которых ты – невидимка. И сытость. Максим лавирует среди беспечно раскрытых сумочек, торчащих из карманов бумажников, с легкостью выжимает слезу и монету из сердобольных простаков. Обычно его добыча удовлетворяет нас обоих, и лишь когда мне хочется «сладенького», я вступаю в игру.

Города – это и опасность. Адреналин в кровь, бег до изнеможения, и разрывающее грудь тяжелое дыхание иссушает горло. Но только иногда. Мое предчувствие и изворотливость Максима — лучшая защита от обитателей каменных джунглей. Мы осторожны, мы не бросаемся на куски, которые не сможем проглотить, обходим стороной жестокость и жадность, не попадаемся на глаза серьезным хищникам. Крысы в груде мусоре, кто их заметит?

Большую часть времени я – Максим. Так уж получилось, но я не жалуюсь. Мы с ним прекрасно уживаемся уже лет тридцать. Он вырос. Я – подобрел.

Сложно вспомнить, кем я был раньше, вспышки высвечивают старческие руки, ощущение тяжелой косы, мягко бьющей по спине, стоптанные сапоги в горячей пыли. Пустые жилища, оставленные хозяевами. Я был бережлив и аккуратен, но они все равно быстро выходили из строя.

Удача, что я ворвался до того, как потух огонек, что дитя так доверчиво приняло меня. Даже умирая, владельцы яростно дерутся за тело.

Максим тоже доволен. Он уже и забыл, что это такое, когда предчувствие не предостерегает, когда ранка на босой ноге затягивается неделю, а ночь на морозе — верная гибель. Хотя зимы он боится до сих пор.

Еще он боится моей охоты. Забивается в уголок и старается не смотреть. Как сейчас. На охоте я – это я, и только немножко – Максим. Именно его страх я выпускаю наружу, его испугом заманиваю дичь. Искренние эмоции, такие настоящие, мне никогда бы не удалось почувствовать ничего подобного.

Затаив дыхание, я скорчился в грязном закутке. Тяжелые шаги все ближе. От меня пахнет беспомощностью, и защитные щиты жертвы расходятся, обнажая мягкую лакомую сердцевину… Всё закончилось слишком быстро. Я вышел из здания. Холод и свежесть ударили в лицо.

Стройная молодая девушка. Её я увидел случайно. И всё же это был знак… и любопытство. Я пошел за ней, сквозь толпу, лавирую между людьми, балансируя на заледеневшем асфальте.

Чуть впереди меня уверенно маневрировал мужчина в черной куртке с капюшоном. Мощь в каждом шаге. Он знает, чего хочет. Сейчас он хочет её. Вот так все мы – внезапный внешний блеск и мы хотим не зная, что внутри.

Как в дешевых американских фильмах, она спускается в какой-то полуподвал. Я слышу, как он учащенно задышал. Он почти сбегает по маленькой лесенке. Дверь берет на плечо.

Еще бы, она так хлипко выглядит…

Там, в пыльном промерзшем помещении, только четыре стены. И она. Он уверенно и резко хватает её… и его отшвыривает к противоположной стене, буквально впечатывает в нее, ломая ребра.

Девушка неподвижна – её глаза закрыты, но по лицу блуждает безжалостная улыбка.

Я взглянул на парня. Страх, нет ужас в его глазах подтверждают, что в мире осталась справедливость. Сколько раз он вот так хватал слабых и беспомощных? Я захотел увидеть ответ. Наши глаза встретились, и я заглянул глубже, дальше, чем может обычный человек. Он застонал. Но я уже увидел…

— На нем нет крови!.. – это я слышу свой голос.

То, что я подумал, Макс сказал. Не к месту, милый мальчик, не к месту. Жаль, что ты повзрослел лишь внешне.

Меня впечатывает в ту же стену.

За спиной девушки начинает клубиться тьма.

«Ну что ж… её охота завершилась, а моя началась».

Я вскидываю руку. Девушка вскрикнула, её, словно манекен, отшвырнуло к противоположной стене. Встаю с колен, закрываюсь. Вихрь тьмы рвет все вокруг. По стенам идут трещины, а пол взрывается, но я спокоен. Тонкий луч света, словно меч в моих руках. Один взмах, одно мгновение и всё закончилось.

Вместо притягательной, длинноногой красотки на полу, в смрадной пене, извивается какое-то насекомоподобное существо, даже не демон. Тварь. Я такими не питаюсь. Слышу, как дрожит парень, слышу каждую его мысль. Поворачиваюсь. Мило улыбнувшись, тихо говорю: «Не изменишься, я за тобой вернусь». Повернувшись чтобы уйти, слышу почти писк:

— Кто ты?

— Я? Ангел. Ангел, упавший с неба.

__________________________________________________________________________________________

№5-альфа

В комнате царил полнейший бардак.

— «Наверное, у него и в мозгах тоже мусор». — Глядя на разгром в квартире подумал Аксель.

Однако, присмотревшись Акс понял, что это всё-таки не общеизвестная безалаберность Мирослава, а либо обыск, либо акт вандализма, замаскированный под общую свалку, царившую в квартире друга круглогодично.

«Хотя если ты пил… Да нет, вряд ли».

Гул сирен возвещал, что фараоны уже едут. Пора. Собираясь уходить Аксель все-таки залез в мусорное ведро. По-привычке. Коробок спичек с изображением симпотных, загорелых девушек в бикини сразу приковал его внимание. Он попытался пощупать их взглядом Рэйда. В глазах Акселя вдруг вспыхнуло призрачным светом. Зашумело в ушах.

— Позвони мне. – Прошептал женский голос.

Взяв коробок, он прочитал телефон.

— Сейчас, солнышко… – зачем-то вслух произнес Акс, набирая номер и подходя к открытому окну.

— Алло. – Добрый, открытый, но твердый голос не вязался с изображениями на коробке.

— Я… эээ… Аксель… э… Да! Мне бы…

— Аксель, – перебила девушка, — я уже иду!

— Что? Так сразу? Зачем? Я заказ не оформлял… я …

Внизу картина маслом: спортивная машина пронеслась мимо и врезалась в мусорный контейнер во дворе общаги. Прямо под окном, у которого Акс стоял.

— Прыгай! — крикнула русоволосая девушка за рулем.

Аксель уже хотел как следует прыгнуть. Но тут в машину девушки врезалось черное авто.

Увидев врезавшийся бумер Аксель тут же представил как из него вываливаются на лысо побритые братки с квадратными лбами и тяжелыми кулаками. Это в русском пригороде Парижа обычное дело.

Его ожидания жестоко обманулись. Мужик, выскочивший из машины в огромных белых очках, леопардовой джинсовке, с бутылкой абсента в руках, явно был не стражем, а какой-то пародией на него.

— Прямо с дискотеки вырвали! – прыснула девушка.

— Совет тьмы! Всем выйти из сумрака!

— Какого сумрака? — переспросил, недоумевая Акс.

— Вы что Лукьяненко не смотрели? — обиделся темный маг.

— Ты сумеречный Шер! Какого тебе надо? Ты вне света и тьмы! – рявкнул из окна Аксель.

— Я темный! – обиженно пискнул маг.

— А мы светлые и щас вломим тебе! — девушка мгновенно, не стесняясь людей, перебросилась в огромного волкодава метра полтора в холке.

То как завизжал темный, а точнее, сумеречный маг нельзя передать: уши заложило полностью.

Волкодав клацнул зубами и бросился на мага…

№5-альфа, бета 7 (4 013 знаков)

В комнате царил полнейший бардак.

— «Наверное, у него и в мозгах тоже мусор», — глядя на разгром в квартире подумал Аксель.

Но, присмотревшись Акс понял, что это не безалаберность Мирослава, а обыск или акт вандализма, замаскированный под общую свалку, царившую в квартире друга круглогодично.

Гул сирен возвещал, что фараоны едут. Собираясь уходить, Аксель залез по привычке в мусорное ведро. Коробок спичек с изображением симпотных девушек в бикини приковал. Попытался пощупать их взглядом Рэйда. В глазах Акселя вспыхнул призрачный свет, зашумело в ушах.

— Позвони мне, – прошептал женский голос.

Взяв коробок, он прочитал телефон.

— Сейчас, солнышко… – зачем-то вслух произнес Акс, набирая номер и подходя к открытому окну.

— Алло, – добрый, открытый, но твердый голос не вязался с изображениями на коробке.

— Я… э… Аксель… э… Да! Мне бы…

— Аксель, – перебила девушка, — уже иду!

— Так сразу? Зачем? Я заказ не оформлял… я …

Внизу — картина маслом: спортивная машина пронеслась и врезалась в мусорный контейнер во дворе общаги, прямо под окном, у которого стоял Акс.

— Прыгай! — крикнула русоволосая девушка за рулем.

Аксель уже хотел прыгнуть. Но тут в машину девушки врезалось черное авто.

Увидев врезавшийся бумер, Аксель тут же представил, как из него вываливаются бритые братки с квадратными лбами и тяжелыми кулаками. В русском пригороде Парижа это обычное дело.

Его ожидания жестко обманулись. Мужик, выскочивший из машины в огромных белых очках, леопардовой джинсовке, с бутылкой абсента в руках, явно был не стражем, а пародией на него.

— Прямо с дискотеки вырвали! – прыснула девушка.

— Совет тьмы! Всем выйти из сумрака!

— Какого сумрака? — переспросил, недоумевая Акс.

— Вы что Лукьяненко не смотрели? — обиделся темный маг.

— Ты сумеречный Шер! Какого тебе надо? Ты вне света и тьмы! – рявкнул из окна Аксель.

— Я темный! – обиженно пискнул маг.

— А мы светлые и щас вломим тебе! — девушка мгновенно, перебросилась в огромного волкодава.

То как завизжал темный, а точнее, сумеречный маг нельзя передать: уши заложило полностью.

Волкодав клацнул зубами и бросился на мага…

Не допрыгнув полуметра Оно осеклось и приземлившись на пятую точку со слезами в дрожащем, девичьем голосе ой-кнуло.

-Опять разбалансировка,- Акс с недоумением глянул на девушку, которая минуту назад была яркой и красивейшей представительницей своей породы, потом побыла зверем и теперь, отрывая клочки шерсти причитала…

-Только сегодня в салон ходила на эпиляцию, и что меня вечно надирает, не поговорив сразу кидаться на темных… В последний раз так вот тоже поздно спохватилась, три дня потом шерсть клоками снимала,- ноя она окончательно расквасилась и уже перейдя на всхлипы размазывала ладонями шерсть со слезами и остатками косметики по щекам. – А до того… -уйдя в воспоминания она уже не смотрела и не заметила сначала удивленного, потом участливого, а затем и жалостливого взгляда мага. Не видела она и жест Акса, потянувшегося к кошельку в поисках денег, чтобы дать ей на косметический салон.

Щупленький пацанчик подошел незаметно, все это время он прятался за мусорной корзиной среди бачков. Зашипев, он неожиданно бросился на девушку.

Первым отреагировал маг. Он словил мальца в воздухе и сильно тряханув, поднял за шкирки.

-Ты чо творишь? Не видишь, она плачет! – поставил на землю и только тут присмотревшись, увидел слишком большие клыки у мальчишки.

-Да если вы дядьки расслабились, пустив слюну на нее, то я…

-Что ты? Что?- продемонстрировав кулак, перед самым его носом он добавил. – В следующий раз! Не могу, когда они плачут, — продолжил он обращаясь уже к Аку словно извиняясь.- Ну ты тут это,- замялся всерьез и надолго, а после кивка понимания со стороны парня нервно улыбнулся и взял вампиреныша за руку.

Они развернулись и ушли, даже не заботясь о разбитом авто, спеша побыстрее покинуть это место. Боясь, что их в любой могут окликнуть и попросить остаться.

Девушка, проводив их мокрым взглядом, ловко подскочила и с победным видом выговорила невидимому собеседнику:

-Ну вот, а ты «слабо, слабо… Никогда у тебя не получится». Вышло же!

__________________________________________________________________________________________

№6-альфа

— И долго ещё нам тут стоять?

— Сколько надо, столько и будем.

— Тебе хорошо говорить, прикинулся какой-то тонкой палкой с набалдашником, а я должен это всё в себе держать.

— Сам выбрал такой образ, теперь терпи и не ворчи.

— Я же не знал, что эти аборигены все отходы своей жизнедеятельности в такие места сносят. Да ещё некоторые их особи, постоянно чего-то выискивают тут, копаются, пинают. Я бы им так пнул, да расскрывать себя нельзя. А какой запах от них… надеюсь, за такую работу, нам потом пару дней отдыха положено.

— И не говори, — вмешался третий голос. — стоим тут битый час или два. А Командир, как всегда выбрал себе что полегче. Бегает сейчас, хвостом виляет, а мы тут стой. Уже все члены затекли.

— Кто бы говорил, и где ты тут члены видешь? — возмутился второй говоривший, по виду настоящий дорожный знак. — У меня всего одна нога и больше ничего.

— Вот-вот, — продолжил первый ворчливый голос. — А я так и вообще ног не имею, одно брюхо и то набито какой-то гадостью.

— Тш-ш-ш, — зашипел третий голос, принадлежавший пожарному гидранту. — Я слышу чьё-то дыхание.

Мальчик, сидевший тихо за настоящей старой корзиной для белья, с удивлением слушал, не понимая, откуда доносятся голоса. Он давно тут прятался, сбежав от кулаков пьяного отца, даже успел задремать и прибывший разведывательный десант не заметил его.

Капитан отдал приказ принять облик земных предметов и оставаться на месте вести наблюдение. А сам обратившись в наиболее симпатичное существо, обитающее на планете, побежал по улицам города, издавая звонкое «гав-гав» и помахивая задорно хвостом.

№6-альфа, бета 4 (3 920 знаков)

— И долго ещё нам тут стоять?

— Сколько надо, столько и будем.

— Тебе хорошо говорить, прикинулся какой-то тонкой палкой с набалдашником, а я должен это всё в себе держать.

— Сам выбрал такой образ, теперь терпи и не ворчи.

— Я же не знал, что аборигены все отходы жизнедеятельности в такие места сносят. Уже двое какую-то пакость впихнули. А один еще и пнул. Я б ему так пнул, да раскрывать себя нельзя. А какой запах приходится имитировать, а липкость!.. Надеюсь, за вредность работы нам потом парочку дней отдыха выпишут.

— И не говори, — вмешался третий голос. — Торчим тут битый час или два. А Командир как всегда выбрал себе что полегче. Бегает сейчас, хвостом виляет, а мы тут стой. Уже все члены затекли.

— Кто бы говорил, и где ты тут члены видишь? — возмутился второй говоривший, по виду настоящий дорожный знак. — У меня всего одна нога и больше ничего.

— Вот-вот, — продолжил первый ворчливый голос. — А я так и вообще ног не имею, одно брюхо и то набито какой-то гадостью.

— Тш-ш-ш, — зашипел третий голос, принадлежавший пожарному гидранту. — Я слышу чьё-то дыхание.

Мальчик, тихо сидевший за старой корзиной для белья, удивленно озирался, не понимая, откуда доносятся голоса. Он давно тут прятался, сбежав от кулаков пьяного отца, даже успел задремать, и прибывший разведывательный десант его не заметил.

Капитан отдал приказ принять облик земных предметов, оставаться на месте и вести наблюдение. А сам, обратившись в наиболее симпатичное существо, обитающее на планете, побежал по улицам города, издавая звонкое «гав-гав» и помахивая задорно хвостом.

— Эй, тут кто-нибудь есть?

Повисло неловкое молчание. Проштрафившиеся десантники затаились и изо всех сил принялись изображать, что они предметы обстановки, а детенышу аборигену все только почудилось.

— Я вас слышал, выходите, — мальчик, привстав на цыпочки, заглянул в нутро мусорного бака, потом постучал по шесту дорожного знака, — кто здесь?

— По голове себе постучи, — буркнул недовольный голос. — Видишь – нет тут никого.

Мальчик, считавший себя если не умным, то уж сообразительным точно, на минуту задумался.

— А вот и неправда! Если никого здесь нет, то кто тогда мне сейчас ответил? Я знаю, вы добрые феи! – тут мальчик вспомнил, как звучали голоса, и сам себя поправил. — Или гномы. Я просил, чтобы вы пришли, и вы появились. Теперь вы будете мне во всем помогать?

— Конечно, феи. Кто же еще? – хмыкнул пожарный гидрант, — Что ребята, косяк?

— Охо-хо, грехи мои тяжкие, — протянул мусорный бак, уже успевший подхватить фразу у выбрасывавшей прокисший творог старушки. И быстренько нарастил себе тяжелую крышку с защелкой.

Капитан вернулся с хорошими новостями. Обнюхал гидрант, поднял было лапу, но тут же опомнился.

— Прошу прощения, образ. Для основного доклада нужно будет уточнить детали, но я и сейчас могу с уверенность сказать – планету можно объявлять курортной зоной. Климат достаточно мягкий, плюс разнообразие форм, дающих возможность отдыха как любителям спокойного расслабления, так и энтузиастам экстремальных развлечений.

Капитан даже тяфкнул от воодушевления.

— Теперь необходимо только выполнить пункт 127-Ж-38 «Положения о туристических объектах», и планету можно открывать. Хотя я не понимаю, зачем нам согласие аборигенов, числом не менее одного? Но закон есть закон, будем искать подходящую особь.

— Эм-м-м…

— Сговорчивого и умеющего хранить тайны.

— Кхм-кхм…

— И чтоб не запросил слишком много за разрешение… Что вы меня все время перебиваете?

Мусорный бак смущенно приоткрыл крышку, пес, встав на задние лапы, заинтересованно заглянул внутрь. И нос к носу столкнулся с не менее заинтересованным сообразительным мальчиком.

Из окна первого этажа за всем происходящим уже несколько часов наблюдали двое друзей.

— Тьфу ты! — выругалась кошка. — Такое тихое место было для отдыха дикарем. Придется новое искать.

— Налетят сейчас, истопчут, намусорят, — уныло поддакнула герань. – А то и цивилизуют для улучшения качества обслуживания. Придется искать.

_________________________________________________________________________________________

№7-альфа

Дети в подвале играли в Гестапо —

Зверски замучен был дворник Потапов.

Если бы дети играли в СС —

Дворник Потапов вообще бы исчез.

***

-Тат, ну что ты как маленькая! Ну и ладно, что я был хулиганом, главное ведь кем я теперь стал. Ну давай, садись, я расскажу тебе еще про своё сорванство, как любил спрятавшись под лестницей, пугать нашу соседку бабу Клаву. Может тебе это в твоей работе пригодится.

Татьяна — девушка лет двадцати пяти — тридцати с недоверием глянув на рыжего Лешку присела ему на колено. Конечно она всегда хотела видеть рядом с собой солидного мужчину, но уж вот чего, чего, а у ее Лешки не отнять природного обаяния и хватки. Он добивается всего, чего захочет. И ее тоже.

— Ну расскажи, — она медленно запустила пальцы в его шевелюру и словно расчесывая редким гребнем выводила крупные кудри сквозь пальцы, пропуская с наслаждением шелк его волос по своей коже ладони.

-Ну вот, опять сбила,- он, отстранившись, смотрит на нее теперь серьезно и задумчиво. Эта ее материнская ласка всегда и возбуждает, и успокаивает одновременно. Странное сочетание чувств. Он иногда воспринимает Татку как дитё свое, за которым глаз да глаз еще нужен и опека. А иной порой сам любит засыпать в ее сильных объятиях, свернувшись калачиком как маленький. Никогда он не найдет этому объяснения. Но так приятно.

Склонил голову ниже и подставил под ласку шею и плечи…

Татьяна завороженно провела пальцем по шрамику у Лешки за левым ухом. Она боялась спрашивать, откуда он. Расскажет все сам, когда время придет. Таня уже знала многое из его жизни: детство и юность, но вот года три-четыре оставались пока для нее загадкой, которую ни он, ни она не спешили приоткрывать. Ей было многое в нем не понятно, но как будущий психолог она пыталась все понять и постичь самостоятельно.

Провела дальше по шее: крепкая, жилистая. Пульсирующая венка, будто слабый родничок пробивается среди скал и монолита силы. Плечи…

Лешка, не выдержав, поднялся с Таткой на руках. Она словно драгоценное перышко в лапах доброго и сильного великана.

№7-альфа, бета 6 (5 174 знака)

Дети в подвале играли в Гестапо —

Зверски замучен был дворник Потапов.

Если бы дети играли в СС —

Дворник Потапов вообще бы исчез.

***

— Тат, ну что ты как маленькая? Не важно, что я был хулиганом, главное, каким я стал. Тебе ведь нравится? — масляно улыбнувшись, он потёрся носом о носик девушки. Уже давно ставший Алексеем Сергеевичем, он вновь превратился в того маленького Лёшку, каким был когда-то. — Хочешь, я тебе расскажу ещё одну историю? Именно она всё изменила в моей жизни.

Девушка, улыбаясь, кивнула.

— Тогда садись, — сказав, Алексей помог ей удобней расположиться в кровати, поправив одеяло, чтобы не поддувало на холодной, неотапливаемой даче, и начал свой очередной рассказ:

— Мне тогда было тринадцать, самый хулиганский возраст. Я очень любил прятаться под лестницей и пугать нашу соседку — бабу Клаву. Ты запоминай. Может, тебе это пригодится в работе.

Татьяна, взглянув на рыжие кудри Алексея, что так любила теребить, придвинулась к нему ближе, словно хотела сесть на колени, и с выражением огромного внимания уставилась в его небесно-голубые глаза.

Она всегда хотела видеть рядом с собой солидного мужчину и, познакомившись с Алексеем, постаралась сделать так, чтобы он поверил — он сам добился её своими ухаживаниями, как, впрочем, и всего в жизни, притом удачно.

— Ну, давай, рассказывай, — она медленно запустила одну руку в его шевелюру, пропуская с наслаждением шелковые волосы меж пальцев. А второй — нежно провела по груди мужчины.

— Ну вот, опять сбила, — он посмотрел на нее серьезно и задумчиво. «Как можно так? Её ласки одновременно и возбуждают, и успокаивают. Странное сочетание чувств. Иногда кажется мне ребёнком, иногда матерью. Как я люблю после близости засыпать в её объятиях, свернувшись калачиком, как маленький».

Забыв уже, что хотел рассказать, он склонил голову и подставил под ласки шею и плечи…

Девушка нежно провела пальцем по небольшому шраму у Алексея за левым ухом. Она боялась спрашивать, откуда он. Расскажет все сам, когда время придет. Татка, как любил называть её Лёшка, уже многое знала о его жизни: детство, юность. Только одно оставалось пока загадкой. И эту загадку он готов был ей сейчас рассказать, но руки продолжали ласкать мужчину, заставляя его забыть о том, что он только что хотел поведать.

Иногда он казался таким непонятным, иногда, словно она знала о нём всё. Как будущему психологу, ей хотелось понять и постичь всё самостоятельно. Именно её будущая профессия и привела тогда к нему. Конечно, она умолчала, что пришла по совету одного их общего знакомого, сказав, что проводит опрос, и если он не против… Взглянув на неё, Алексей, конечно, был не против.

Татка провела пальчиком дальше по шее: крепкая, жилистая. Пульсирующая венка, будто слабый родничок, пробивающийся среди скал и монолита силы. Плечи…

Алексей больше не мог сдерживаться. Он поднял на Татку глаза и, притянув к себе её голову, крепко поцеловал, забывая обо всём. Сейчас только Татка, только её тело…

Теперь он может всё, всё, что захочет, и это благодаря лишь одному дню в его жизни.

Тогда он убежал из дома от зловредной тётки. Мать рано умерла, не успев одарить малыша любовью, отец спился, и он оказался у двоюродной сестры матери…

Спрятался за старую бельевую корзину, выкинутую кем-то, и решил позабавиться над соседкой. В то время только это и приносило ему хоть какую-то радость. Забывались обида и боль, становилось весело. Он громко смеялся, думая — вот оно, счастье.

И тут из мусорного ящика показалась чья-то голова. Лохматая, грязная, улыбающаяся беззубым ртом и, посмотрев на мальчишку, выкрикнула:

— Ты чего тут делаешь?! Здесь я живу! Когда умру, тогда и приходи.

Голова спряталась, а Алёшка ещё долго смотрел на то место, где она была. Неужели именно так должна сложиться его судьба? Нет, он не хочет так жить, не хочет. И тут появилась соседка — баба Клава. Алёшка сидел тихо, ему совсем не хотелось пугать её. Вновь ужасная страшная голова резко появилась из мусорного бака. На этот раз именно она напугала старушку. Та, вскрикнув, упала прямо на корзину, за которой прятался Лёшка.

Очнулся мальчик только в больнице. Голова кружилась, стены плыли, и рядом сидела баба Клава.

— Пришёл в себя, милый, — запричитала старушка, забыв сколько раз этот «милый» пугал её.

Она ласково провела рукой по голове, поправляя торчащие из-под повязки волосы. Лёшке показалось, что никто и никогда так не гладил его по голове. Не было этого, не помнил он.

Жизнь изменилась. Тётка так ни разу и не пришла в больницу, будто и не было его вовсе. Она лишь вспомнила о племяннике, когда пришли к ней из опеки и сказали: «Больше вы получать пенсии на ребёнка не будете: он изъявил желание жить у Китаевой Клавдии Петровны".

Тогда Лёшка даже не задумывался, сколько трудов стоило бабе Клаве отстоять его…

Алексей лежал и смотрел на спящую Татку. Как всё-таки она похожа на бабу Клаву. Не внешне, а словно Душа той вселилась в неё. Когда он узнал, сколько Татке лет, то так и решил для себя: именно баба Клава, умершая как раз в год рождения Татки, вернулась к нему в новом облике. Баба Клава стала ему и бабушкой, и мамой, а теперь в его жизнь вошла и Татка. Только она умеет так гладить по голове, как когда-то в детстве — баба Клава…

Как только Татка проснётся, он вручит ей приготовленный подарок — обручальное кольцо, а историю расскажет в другой раз. У них будет ещё много времени для этого…

_________________________________________________________________________________________

№8-альфа

— Ромка, Ромка, сорванец! – крики тетки разносились далеко по кварталу.

Звучный русский голос привлекал внимание прохожих, и они, замерев на мгновение перед домом, удивленно озираясь, шагали дальше.

— Ну, попадись ты мне, негодник, уши оторву, — не унималась тетка. Слышно было, как она хлопает дверями, стучит посудой.

Ромка сжался в комочек. Из мусорного бака несло прелью. Шершавая каменная стена жгла спину холодом через тонкую рубашонку. Это было странно – Италия казалась такой солнечной, теплой, но стены ее домов пронизаны каким-то нечеловеческим морозом. Вот и этот дом, наверное, никогда не станет Ромке родным, никогда не согреет…

Тетка, конечно, благодетельница. Сразу же забрала Ромку, привезла сюда. Она много лет живет в Италии, детей своих нет. И когда случилась та страшная авария, в которой погибли родители, тетка тут же объявилась… Ее, наверное, можно понять: нет материнского опыта, оттого и сыпятся на Ромку ругательства и подзатыльники… Сегодня вот с утра не с той ноги встала. С соседкой сцепилась из-за бельевых веревок – место, видите ли та много занимает своими простынями. Затем с молочником о чем-то спорила. Теперь из-за разбитой тарелки чуть Ромку не прибила. А кто ж виноват, что она тарелки эти так плохо вытирает, и они сами прыгают из рук?

— Эх, убегу, — подумал Ромка. – Лучше в детском доме, чем с этой каргой жить.

Он прикинул, насколько хватит той горсточки центов, что успел скопить. Ромка не очень еще разбирался в итальянских деньгах, с рублями куда как проще…

— Проберусь тайком на теплоход,- думал он, — спрячусь в трюме, а уж посреди моря не высадят.

В книжках Ромка много читал о таких приключениях. И вообще, он любил читать. А в этой Италии за целый год ничего не прочел – в доме полно книг, да только они для Ромки мертвы, чужим языком написаны.

Внезапно наверху все стихло. Может, тетка вышла куда, а он проглядел, погрузившись в мечты о побеге? Может, подняться в дом, пересчитать монеты?

№8-альфа, бета 1 (4 007 знаков)

— Ромка, Ромка, сорванец! – крики тетки разносились далеко по кварталу.

Звучный русский голос привлекал внимание прохожих, и они, замерев на мгновение перед домом, удивленно озираясь, шагали дальше.

— Ну, попадись ты мне, негодник, уши оторву, — не унималась тетка. Слышно было, как она хлопает дверцами и стучит посудой.

Ромка сжался в комочек, спрятавшись под лестницей. Из мусорного бака несло прелью. Шершавая каменная стена обжигала спину через тонкую рубашонку. Это было странно – Италия казалась такой солнечной, теплой страной, но стены ее домов пронизаны каким-то нечеловеческим холодом. Вот и этот дом, наверное, никогда не станет ему родным, никогда не согреет…

Тетка, конечно, благодетельница. Сразу же забрала Ромку и привезла сюда — не бросила. Она много лет прожила в Италии, но ни семьи, ни своих детей так и не нажила. И когда случилась та страшная авария, в которой погибли его родители, она тут же объявилась. Но любви и ласки от нее он так и не увидел, только злость и брань. Ее, наверное, можно понять: нет материнского опыта, оттого и сыплются на Ромку ругательства и подзатыльники. Сегодня вот с утра не с той ноги встала. Вначале с соседкой сцепилась из-за бельевых веревок. Затем с молочником о чем-то спорила. Теперь из-за разбитой тарелки чуть Ромку не прибила. А кто же виноват, что она тарелки эти так плохо вытирает, вот они сами и прыгают из рук?

— Эх, убегу, — подумал Ромка. – Лучше в детском доме, чем с этой каргой жить.

Он прикинул, насколько хватит той горсти центов, что успел скопить. Ромка не очень еще разбирался в итальянских деньгах, с рублями куда как проще…

— Проберусь тайком на теплоход, — думал он, — спрячусь в трюме, а уж посреди моря не высадят.

В книжках Ромка много читал о таких приключениях. И вообще, он любил читать. А в этой Италии за целый год ничего не прочел – в доме полно книг, да только они для него мертвы, чужим языком написаны.

Внезапно все стихло. Может, тетка вышла куда, а он проглядел, погрузившись в свои нерадостные мысли? Ромка прислушался, пытаясь понять, не показалось ли ему, но со второго этажа, где находилась их квартира, не доносилось ни звука. Сердце тревожно забилось. Вот он – шанс. Нужно быстро подняться наверх, собрать свои вещи и деньги, забрать паспорт из тумбы, запихнуть несколько бутербродов в сумку и бежать, бежать, пока никто не заметил пропажу.

И он почти выполнил задуманное, только когда на кухню зашел за съестным, послышались неторопливые шаги и приглушенные голоса.

— …притретесь друг к другу.

— Ведь он совсем еще несмышленый. Знаешь, я ведь, когда его привезла, несколько раз за ночь подходила, прислушивалась – дышит или нет…

Недолго думая, Ромка выскочил на пожарную лестницу, надеясь, что там его не заметят.

Пятясь, он пристально следил за теткой. Казалось, она вот-вот увидит его и все поймет, и опять будет кричать. Шаг, еще шаг. Под ногами не остается твердой опоры. Резкий рывок вниз, и Ромка уже висит, держась за край лестницы тонкими слабыми руками. Сумка падает, глухо ударяясь об асфальт.

Он пытается позвать на помощь, но голос не слушается. Из горла вырывается совсем тихо:

— Помогите…

И Ромка понимает, что никто не придет и не спасет его. Он пытается подтянуться, но железо больно впивается в кожу.

— Помогите, — уже громче, но недостаточно, чтобы его услышали.

Ничего не видно кроме серой безликой стены – последнее, что он запомнит в своей жизни.

— Мама, мамочка! Помоги! — Ромка из последних сил цепляется за равнодушную лестницу, но непослушные пальцы сантиметр за сантиметром соскальзывают.

— О, Господи! — откуда-то сверху теткин голос кажется совсем чужим.

Сильные, надежные руки хватают за запястья и тянут на себя. Ромка тонет в объятиях, прижимаясь к чужому теплу. И его прорывает, даже на похоронах родителей он не проронил ни слезинки, просто стоял и смотрел, как двух самых близких людей закапывают в могилу. А сейчас плачет и говорит, говорит, говорит, и не может остановиться. И на его рубашку и волосы падают чужие горячие слезы…

А запах… запах все же родной, и руки похожи на мамины.

_________________________________________________________________________________________