Соавторская игра №17, Альфа-Бета - голосование

1. Суть игры: Написание миниатюры двумя разными людьми, попытка создать вдвоём цельное произведение.

2. Цель игры: Помочь найти себе соавтора или бету, оценить свои возможности в плане совместной работы над текстом.

3. Игра анонимная. Участником может быть любой желающий. Голосование публичное до понедельника до 20.00 по Москве. Участникам голосовать обязательно.

У нас есть 9 соавторских миниатюр. Заходите полюбопытствовать.

_________________________________________________________________________________

Картинки

Конкурсные работы

Альфа №1 – Бета №3

***

— Нет, это невозможно. Вы исполняете все её прихоти. Так нельзя!

Женщине было лет сорок, она уже давно переступила порог молодости, но всё ещё сохраняла привлекательность и безупречную грацию.

— Дорогая, не сердитесь, — мужчина, сидящий в кресле у камина, оторвал взгляд от газеты и посмотрел на супругу. Посеребрённая годами шевелюра, тонкие черты лица. Ласковая улыбка из-под красиво уложенных усов, как всегда, гипнотически подействовала на женщину — ее лицо на мгновение озарилось ответной улыбкой. Но она тут же нахмурилась, вспомнив, что подошла к мужу не для обмена любезностями.

— Вам совсем не идёт сердиться, — улыбаясь, продолжил мужчина. — И потом, она всего лишь наша принцесса, и я не могу ей ни в чём отказать.

— Принцесса? Я, конечно, понимаю ваши чувства: только после пяти сыновей я смогла подарить вам желанную дочь. Но так нельзя. Она не принцесса. Она избалованная девочка. И когда она вырастет…

— Когда она вырастет, она станет самой красивой девушкой!

— Нет, вы не исправимы. Вы слишком балуете её. Ну разве так можно? Бедный Клаус ночей не спит, исполняя ваши заказы. Вся детская завалена медведями. В гостиной нет свободного кресла, а столовая? Я не говорю уже о нашей спальне. Мне кажется, я живу в лесу. Мой муж — медведь, я сама — медведь, а теперь ещё и это!..

— Что, дорогая?

— Как что? Я почти смирилась с тем, что вы скупаете всех игрушечных медведей в округе, что не даёте покоя игрушечнику Клаусу, но притащить в дом это чучело?

— Вы говорите о том плюшевом мишке, которого я купил для Агнии утром?

— Нет, я говорю о том чучеле из настоящего медведя, которое сидит сейчас в детской, а наша дочь наливает ему чай.

— Что?! — вскакивая с кресла, закричал мужчина. — Я не заказывал никакого чучела!

Родители влетели в детскую.

— Ой! Мама, папа! — радостно защебетала Агния. — Смотрите, кто ко мне пришёл!

Медведь, держа в одной лапе чашку с чаем, в другой — печенье, оскалил зубы, изображая улыбку, и произнёс:

— Привет, я Чарли.

Женщина, потеряв сознание, упала на пол. Мужчина в растерянности смотрел на медведя, не в силах решить, что нужно предпринять в первую очередь: привести в чувство жену или, схватив дочь, спасаться бегством.

Вдруг пар от чашки в лапе медведя стал быстро заполнять комнату. Через несколько мгновений всю детскую заволокло туманом…

А когда он рассеялся, чашка с чаем стояла на столике. Девочка и медведь исчезли.

— Что это было? — приходя в себя, спросила женщина. — Где Агния?

— Боюсь, мы ее потеряли, — прошептал мужчина, опускаясь на пол рядом с женой. — Это я во всем виноват.

— В чем вы виноваты? Я не понимаю, объясните.

И он рассказал жене, что, желая сделать дочери самый чудесный подарок, велел лесничим найти в лесу медведицу с детенышем.

— Неделю назад мне сообщили, что звери найдены. Помните, вы еще рассердились, что я так неожиданно отправился на охоту. В тот день мы поймали медвежонка.

— Куда же вы его дели? — женщина с трудом поднялась, но тут же опустилась в кресло.

Мужчина так и остался сидеть на полу. Казалось, он не видит ничего вокруг.

— Я оставил его у лесничего. Я хотел, чтобы медвежонок привык к людям, стал ручным. Потом я подарил бы его Агнии, ведь она так любит медведей.

— Вы сошли с ума, — прошептала женщина. — Разве вы не знаете, что хозяин нашего леса — сэр Чарльз, Великий Медведь? Он никому не позволяет обижать своих детей.

— Я всегда думал, что это всего лишь сказка — из тех, что вы рассказывали перед сном сыновьям. Но теперь понимаю, что был не прав. Что же делать? — мужчина обхватил голову руками и заплакал.

— А медведица? — тревожно спросила женщина. — Вы ее убили?

— Нет, охотники только оглушили ее. Иначе нельзя было забрать детеныша.

— Если так, все еще можно поправить. Отпустите медвежонка в лес как можно скорее. Ну же! Вставайте и бегите!

Неожиданный переход от отчаяния к надежде придал мужчине сил. Он вскочил и, как был — в халате и домашних туфлях — выбежал из дома.

— Просите прощения у лесного хозяина! — крикнула ему вслед жена. — Просите! Если с медвежонком все в порядке, сэр Чарльз простит вас — и вернет нам нашу девочку!..

Она опустилась на ступеньку крыльца и заплакала — первый раз с тех пор, как вышла замуж. Время шло томительно долго, а она все никак не могла подняться и уйти в дом, не могла оторвать взгляд от аллеи, по которой ушел муж.

В какой-то момент женщина, измученная ожиданием, закрыла лицо ладонями — и вдруг услышала радостный крик:

— Мама! Мамочка! Угадай, где я была!

По аллее, размахивая ручонками, бежала Агния, живая и невредимая.

Мать кинулась ей навстречу, подхватила на руки, закружилась со свое драгоценной ношей.

— Я была в гостях у Чарли! — взахлеб начала рассказывать Агния.

— Но это был наш последний медведь! — отец подошел незаметно и обнял обеих. — Слышишь, принцесса? Больше никаких медведей!

________________________________________________________________________________

Альфа №2 – Бета №8

***

Когда это случилось? В выходной? Вроде. Не помню точно. Эх, старость – не радость. Ага, вспомнил! Была суббота, восемь утра, настало у меня время утреннего чаепития. Вылез из свой норы, то есть из постели, потянулся и, поднявшись, протопал на кухню. Там заварил чая покрепче и отправился в кабинет чем-нибудь заняться: почитать книгу, телевизор посмотреть – утренние новости. Выходной же. Захожу, а он там, в смысле, в зеркале. Стоит и пялится на меня молодой мужчина лет тридцати. Черты лица точёные, сам в белом халате, в руках – колбочка, в которой плещется жидкость коньячного цвета. На губах незнакомца играет ехидная улыбочка.

В общем, я как вошел, так и застыл с чашкой в руке. Держусь за ложку – пошевелиться боюсь, а в голове ни единой мысли. Пялюсь на гостя, как дурак. Впечатление такое, что кто-то канат в голове сильно натянул, а он лопнул, и в ответ — звенящая тишина.

Молодой человек непринуждённо поправил очки (видно, моё появление для него не являлось неожиданностью) и произнёс:

— Ну, здравствуйте. Доброе утро.

Мысли оттаяли, и я сказал:

— Ага, доброе. Это как посмотреть. Ты кто? И что здесь делаешь?

— Здравствуйте, — растянувшись в улыбке, произнёс незнакомец, — что я здесь делаю? Вообще-то это моя квартира.

Только сейчас заметил, что за его спиной стоит диван. Мой диван! Я обернулся. Дивана сзади не было. Так он, значит, пока я спал, успел мебель умыкнуть?!

— Я говорю о том, что ты делаешь в зеркале?! – возмутился я.

— Я не в зеркале, а в своей комнате, это вы – в зеркале.

Тут вспомнилась «Алиса в Зазеркалье», и я умолк. А ведь молодой человек не так глуп. Он прав. С его точки зрения, это я в зеркале, а он в комнате, а с моей точки… Я запутался, но должна же существовать, помимо двух мнений, истина, и она посередине, то есть в зеркале, что между нами. Я поставил чашку на камин и осторожно протянул руку. Она наткнулась на гладкое и холодное препятствие. Стекло? Быть не может. Эта стена – наружная, за ней – улица. Тогда как у него оказался мой диван?

– Диван не совсем ваш, – будто прочитав мои мысли, заметил молодой человек.

– Что значит – не совсем мой? – вспылил я, снова потеряв терпение. – Я честно купил его в рассрочку в мебельной комиссионке. В этом месяце я выплачиваю последний взнос, и после этого диван мой – окончательно и бесповоротно.

– Значит, всё же не совсем ваш. И это не совсем диван, – продолжал он. – Скорее прибор, внешне похожий на диван. Его правильное название – аккумулирующий транслятор Е-энергии. Он был похищен из нашего института злоумышленниками, которые приняли его за обычную дорогую кожаную мебель и, не найдя покупателя, сдали в комиссионный магазин. По роковому совпадению, в ту же ночь разразилась гроза, и молния ударила в вывеску «Мебель». Из-за интерференции силовых полей открылся локальный временной портал, и прибор оказался отброшен на тридцать два года назад.

Неожиданно я вспомнил, как в тот день, подходя к магазину, увидел стайку подростков, хихикающих оттого, что на вывеске недоставало первой буквы. Гость между тем уверенно продолжал.

– Поверьте, будет лучше, если вы передадите его нам. Исключительно для вашей же безопасности. Не волнуйтесь, мы всё вам компенсируем…

– Но я не хочу никакой компенсации! Я хочу спать на законно купленном мною диване. По правде говоря, мне уже давно так хорошо не спалось. Впервые за много лет я забыл, что такое боли в спине, не говоря уже о бессоннице.

– Так-так, – задумчиво произнёс молодой человек. – Скажите, а каких-нибудь ещё хм… изменений самочувствия вы не замечали с тех пор, как на нём спите?

Рассказать ему? По правде говоря, неловко как-то. Чёрт-те что обо мне подумает. Но с другой стороны – а вдруг он прав, и мне грозит опасность? Ладно… была не была.

– Замечал. Человек я пожилой, и на благосклонность прекрасного пола мне рассчитывать трудно. Но вот с месяц назад, к моему удивлению, мною заинтересовалась симпатичная особа лет тридцати. Надо сказать, я очень беспокоился, приглашая её впервые к себе: не хотелось расстроить столь очаровательную даму. Но всё прошло безукоризненно. Она осталась в полном восторге, да и я был несколько ошеломлён своими э-э… способностями…

– Извините, что интересуюсь столь интимными деталями, но… – перебил меня молодой человек, – всё произошло на этом самом диване?

– Да, конечно. И после пятого раза она сказала…

– Ясно. Ошибки быть не может. Хорошо, что я появился вовремя. Вам следует избавиться от транслятора, и немедленно, – заявил он не допускающим возражений тоном. – Иначе последствия станут необратимыми.

– Но что же в этом плохого? – возмутился я. – Молодость, здоровье, простые земные радости…

– Транслятор использует Е-энергию из ближайшего доступного ему источника. В нашем институте несколько десятков молодых пар в рамках исследовательской программы занимались на нём… впрочем, неважно. Испытуемые контактировали с ним не более часа, и это не наносило их здоровью существенного вреда. Поскольку их было много, к моменту, когда диван появился у вас, его аккумулятор был полностью заряжен. Вот откуда оздоровительный эффект. А теперь прибор медленно, но верно выкачивает Е-энергию из вашей подруги. Моей матери.

– Что случилось… случится потом? – спросил я упавшим голосом.

– Она умерла меньше года спустя. Вскоре после родов. Почти одновременно с… тобой, отец. Я вырос в детдоме. А диван попал в плохие руки. Очень плохие.

Я не нашёлся, что ответить. Гость в зеркале улыбнулся: «Прости, папа. Но так в самом деле будет лучше». И плеснул на зеркало из колбы.

_________________________________________________________________________________

Альфа №3 – Бета №6

***

Мой отец — оборотень. Но не из тех, кто в полнолуние сходит с ума, превращается невесть во что и рвет всех подряд. Нет, он — благородных кровей, из приличного клана оборотней-медведей, в котором принято превращаться в зверя, а также рвать кого-то — только по собственному хотению.

Ещё молодым он получил хорошее наследство и зажил припеваючи в собственном поместье. Но одному жить было скучно, и он решил обзавестись семьей.

В округе было несколько подходящих девиц того же клана. Но вот в чем беда: если и мать, и отец — оборотни, то у них родится страшный монстр, неразумный и воспитанию не подлежащий. А чтобы ребеночек вышел нормальным оборотнем, один из родителей непременно должен быть человеком. Вы не знали?

Так вот, отец нашёл хорошую девушку и женился на ней. Он показывался ей только в людском обличии, и она даже не подозревала, что стала женой оборотня. Пока я не родился.

Детёныши не умеют себя контролировать. Появившись на свет обычным младенцем, я вскоре первый раз обернулся медвежонком. Хорошо, не на руках у матушки, а в кроватке.

Говорят, она сильно расстроилась. И исчезла из нашей жизни навсегда. Куда она делась, я до сих пор не знаю. Отец, правда, утверждает, что он её и когтем не тронул, отпустил с миром и даже пенсион какой-то назначил.

Так мы и остались: папаша — соломенный вдовец и я — сиротка.

Настрадавшись в одиночестве, родитель решил, что мою жизнь испортить не позволит. Он долго думал, как это сделать, и однажды его осенило.

Мне исполнилось шесть лет, и я уже мог сознательно становиться то медвежонком, то мальчиком. Хотя иногда меня еще перекидывало без моей воли.

В один прекрасный зимний день, когда я вернулся с прогулки, отец сказал, что приготовил мне сюрприз. Мы пошли в малую белую гостиную, и там я увидел… маленькую девочку! Она спала на коврике возле камина.

Девочка была очень грязная, вместо платья — лохмотья, серые волосы сбились в колтуны. И запах от неё исходил… Ужас!

В изумлении я разглядывал неожиданную гостью.

— Зачем она здесь?

— Это твоя будущая жена.

— Фу! — возмущенно закричал я. — Ни-за-что!

Девочка проснулась, села и удивленно посмотрела на меня.

— Её вымоют и переоденут, — улыбаясь сказал отец. — Она будет расти вместе с тобой, будет видеть, как ты становишься медведем — и не будет бояться, потому что привыкнет. Кроме того она круглая сирота и ей просто необходим новый дом, семья.

От неожиданности и волнения меня опрокинуло в медведя.

— Я подобрал ее в лесу, вот и будем звать ее Лесья.

Время шло, мы подрастали, вместе узнавая мир.

Отец полюбил ее, как родную дочь, души в ней не чаял и баловал как мог, а Лесья в ответ росла умницей и красавицей и чем старше она становилась, тем больше все вокруг убеждались, что она одна из лучших человеческих девиц.

Она с удовольствием впитывала все, чему ее учили, с радостью бралась как за шитье, так и за книгу.

Однажды, Лесья спросила у отца, почему она не становится медведем, как все. Меня тогда «отпустили» на прогулку, а сами закрывшись в кабинете, долго разговаривали. С тех пор, Лесья только и мечтала что о подвенечном платье.

Когда мне исполнилось восемнадцать, пришло время утверждаться в нашей небольшой, но могучей общине оборотней. А для этого каждый достигший совершеннолетия медведь, должен уходить в лес в полном одиночестве, сроком на две полных луны.

Свадьбу решили сыграть сразу после моего возвращения.

Для обыкновенного оборотня, две луны в лесной чаще, без права на переворот в человека – это трудно и мучительно долго, но я был так взволнован предстоящим событием, что для меня это время пролетело, как косуля меж двух растопыренных лап.

Я вернулся домой, когда подготовка к празднику уже была в самом завершении. Казалось, все ждали только меня.

И вот, когда пиршество для всех гостей, еще только набирало обороты, нас с Лесьей ожидала роскошная спальня и брачная ночь. В этот момент я потерял всякое волнение и, как ни странно, моя теперь уже жена также была невероятно спокойна. Оказавшись наедине, появилось ощущение, что мы вместе преодолели огромный путь и сейчас, укрывшись от всего мира, можем быть самими собой. Наша сказка под кружевным балдахином была красочней любых витражей и только начиналась…

Под утро шум в гостиной стал стихать и мы с любимой тоже уснули. Это последнее радостное воспоминание за прошедшие три недели.

Проснулся я тогда в одиночестве, не сразу разобрал утро на дворе или уже вечер, мысли все были о том, где Лесья и почему ее нет рядом. В полумраке я спустил ноги с постели чтобы встать, но был ошеломлен: на меня смотрели два огромных, размером с тарелку, сияющих янтарным огнем глаза! Не хищные и не злобные, а полные растерянности и отчаяния. На полу, по всей спальне мерно разлеглось тело серебристого дракона.

С того дня отец слег, а моя любимая никак не может обернуться обратно, но мы надежду не теряем, тем более, что ведунья говорит, что у оборотней-драконов всегда так после первого соития, а тут еще и смятение. В общем, о детках, конечно, я и не думаю. Скорей бы Лесья вышла из ступора, да отец поправился, а там что-нибудь придумаем.

_________________________________________________________________________________

Альфа №4 – Бета №9

***

А знаете ли вы, как радостно на крыше? Особенно, когда некуда больше идти, незачем спешить, не с кем поговорить по душам. Только ветер и всепоглощающее одиночество. И старое воспоминание. Не воспоминание даже, так — призрак из недописанной книги, зачитанной до дыр сказки, старого, пропахшего нафталином мультфильма…

Девочка. Конечно же, Коломбина. Нарумяненное лицо, строгий, но вместе с тем игривый костюм, ресницы до небес. И слабо натянутый канат. В нескольких метрах над цирковой площадью. О, эти чудные, робкие ножки, затянутые в шёлковые бордовые чулки, едва-едва касающиеся натянутой верёвки!

С этой высоты всё кажется таким маленьким, почти игрушечным. Люди-куклы, песочница вместо арены, разноцветные кубики вместо фургончиков цирка и лошади, которые легко смогут уместиться на ладони бесстрашной канатоходки. А она делает первый шаг…

Публика замирает в ожидании. Дамы пытаются сдержать ещё неродившийся крик, прикрывая округлившиеся рты холёными ручками, затянутыми в ажурные батистовые перчатки…

Что ж, я постараюсь из не разочаровать.

Сначала несколько робких шагов. Никаких трюков до самого конца пред-ставления. Зрители не должны понять, что перед ними опытный артист. Нужно заставить их сопереживать судьбе маленькой девочки, бросившей вызов высоте. Чтобы в кульминационный момент они задержали дыхание, а потом с облегчением выдохнули, когда она целая и невредимая спустится на арену. А пока на нее выходит конферансье. Через секунды все услышат его голос: «Дамы и господа! Смертельный номер!».

Впереди на крышу опустился ворон и хрипло каркнул. Ну вот, номер объявлен, можно начинать.

Шаг. Второй, третий. И остановиться, взмахнув руками, словно наткнувшись на препятствие. Самые впечатлительные дамы уже закрыли глаза. А в первом ряду недовольно заворчал солидный мужчина в черном цилиндре: спутница так сжала его руку, как будто может этим удержать меня.

Тем временем пройдена уже половина пути. Зрители немного расслабились, но скоро их ждет сюрприз. Чуть не дойдя до конца каната, я шагну левее него и сорвусь вниз. Но все будет хорошо. На краю арены стоит человек в мешковатом костюме клоуна и со скучающим видом поглядывает наверх. Это наш лучший гимнаст. Ему нужно будет сделать всего шаг, чтобы словить меня. Он аккуратно поставит меня на землю, и публика взорвется аплодисментами в нашу честь.

Поднявшийся ветер эффектно развевает подол юбки. Все будет выглядеть очень натурально. Не придется, как это часто бывает, неловко оступаться, изображая ошибку. Но ветер крепчает, нужно будет проявить все свое мастерство, чтобы удержаться.

Очередной порыв ветра едва не сбивает с ног, на мгновение разрушив так ста-рательно созданную иллюзию циркового представления. И тут же унесит ее прочь, оставив меня на крыше жилого дома под пронизывающим осенним ветром. Под ногами вместо каната парапет из растрескавшихся кирпичей, справа далеко-далеко внизу не залитая солнцем арена, а покрытый сухими листьями тротуар. Только бы спрыгнуть на крышу, пока снова не налетел ветер.

Успела, прижалась к стене, сжав в кулачки дрожащие пальцы. Подбежал единственный зритель, и, замурчав, стал тереться о ногу.

_________________________________________________________________________________

Альфа №5 – Бета №1

(Да простит меня автор, но я — ваш Бета — не удержался и немного изменил текст, надеюсь, вам понравится.)

***

Нежный атлас кожи хранил тепло ладоней доктора Арнери Гаспара с запахом машинного масла. Его чуткие пальцы, морщинки в углах глаз, улыбку. Он вкладывал в свои творения частичку своей души. Может, поэтому воздушные змеи Гаспара летели выше. Музыкальные инструменты превращали посредственного исполнителя в виртуоза, а вещи, коим давал Арнели новую жизнь, вызывали у хозяев теплые чувства, заставляя забыть о желании приобрести новые.

Но Ей Гаспар никак не мог помочь. Что только он не делал, как ни старался, но это проклятое зубчатое колесо…

И вдруг, когда уже отчаяние посетило сердце мастера, произошло чудо. В Её груди затрепетала частичка Его души. Она тёплой волной окатила фарфоровое личико. Ресницы дрогнули, и кукла открыла глаза, сделав первый вдох.

Этот нежданный подарок — жизнь, имел горький привкус. Вместе с возможностью дышать, двигаться, видеть, слышать, появились и боль в груди. А ещё холод. Хотя он был и знаком, но сейчас казался иным.

Она помнила ледяные прикосновения рук наследника Тутти. Он часто по ночам плакал, обнимая Её. Тутти — мальчик с глубокими серыми глазами, добрый, ранимый с нежной душой. Его заставляли отращивать шипы, пытаясь превратить хрупкий цветок, в колючий чертополох. Тутти ненавидел зиму. Ненавидел, когда ранним морозным утром вынужден был…

— Ты не представляешь… — плача, шептал он кукле, в ночь после очередной казни, на которой его заставляли присутствовать. — Солнце, яркое небо, снег скрипит под ногами. И кровь… — сжимая кулачки, добавлял: — Красное на белом… это почти красиво.

Говорил и думал: «Плакать — не сметь! Я, наследник. Тутти — железный волчонок, будущий правитель. Я не должен испытывать жалости к преступникам».

Когда высыхали слезы, наследник и кукла строили планы побега. Тогда Она еще не могла говорить, но Тутти было достаточно молчаливого согласия.

Последнее, что кукла помнила:

— Там была девочка, похожая на тебя…

Она долго пролежала в куче мусора, истыканная пиками мятежных гвардейцев. Что стало с ним? С её Тутти.

Кукла заскребла пальцами по стене и с трудом поднялась.

«Жить больно и страшно, и совсем невозможно без него». Кукла решительно оторвала порванный подол некогда роскошной юбки.

Она хорошо помнила, как говорил пленник в зверинце наследника — рыжеволосый оружейник Просперо: «По крышам можно добраться куда угодно».

Кукла осторожно сделала шаг. Чуть качнулась, но удержалась. Потом ещё шаг и ещё. Мастерская располагалась на чердаке. Окно, а за ним крыша.

Гаспар, не понимая, что происходит, протянул к ней руку.

— Я должна найти Тутти, — ответила кукла и шагнула в окно…

Яркий свет заставил зажмуриться. Кукла куда-то провалилась. Звон разбитого стекла, неприятный запах, грохот чего-то падающего и кто-то живой под руками.

Кукла открыла глаза. Она лежала на мальчике, очень похожем на Тутти, только волосы светлее и глаза голубые. Он смотрел с испугом.

— Ты кто?!

Мальчик попытался столкнуть с себя незваную гостью.

— Я, я — забормотала кукла. — Я хотела на крышу.

— На крышу? — выбравшись из-под куклы, мальчик, отряхнувшись, встал. — Ну, вот. Теперь ещё это.

— Что? — не понимая, спросила кукла, продолжая сидеть на полу.

— Как, что?! Ты разбила мой комп! Что я скажу родителям?

— Родителям?

— Да откуда ты вообще взялась? Ты что, из игры вылезла?

— Из игры?

Мальчик хмыкнув, обошёл вокруг куклы, внимательно её рассматривая.

— Точно из игры. Такая же, только живая.

Он осторожно дотронулся до её плеча, потом толкнул и ещё раз сильнее.

— Ой! — вскрикнула кукла. — Мне больно.

— Точно живая.

Кукла встала и осмотрелась. Комната очень отличалась от той, где она только что находилась, да ещё на столе стоял странный разбитый предмет.

Кукла чуть наклонилась к нему:

— Фу, это оно так пахнет?

— Оно, — сердито ответил мальчик. — Разбила, а теперь спрашивает.

— Я?

— Ну не я же сбежал из игры.

— Я хотела найти Тутти.

— А я хотел просто поиграть.

— С кем? — удивляясь, кукла обернулась. — Тут никого нет? А вы не знаете, где Тутти?

— Нет, и уже не узнаю.

— Почему?

— Потому. Мне надо было куклу починить, а потом я бы перешёл на новый уровень, а теперь вот, — он вновь указал на разбитый компьютер.

— А вы не могли бы меня проводить на крышу?

— Нет.

— А как вас звать?

— Юрка. А тебя?

— А у меня нет имени.

— Я помню, — Юра почесал макушку. — Тебя просто куклой в игре называли.

— Мне нужно найти Тутти.

— Забудь.

— Что мне делать? — не понимая, о чём говорит мальчик, спросила кукла.

— А я откуда знаю? Теперь ты живая.

— Я стала девочкой?

— Да.

— Меня превратил мастер Гаспар?

— Это я сделал, — шмыгнул Юра, утерев нос рукавом. — А что теперь с тобой делать — не знаю.

— А можно я буду твоей куклой?

— Нет, я в куклы не играю. И вообще, завтра я иду в школу. В первый класс. И теперь точно комп купят не скоро, — Юра тяжело вздохнул, качая головой. Но тут он вспомнил соседей и их погибшую дочь. — Я знаю, что делать? Пойдём.

Он потянул бывшую куклу за руку. Девочка, спотыкаясь, побежала за ним, постоянно, оглядываясь. Двери, коридор, лестница — всё выглядело так странно.

— Вот, — остановился Юра у одной двери, — им плохо. Я знаю. Ты скажи, что у тебя никого нет, и ты хочешь есть. Они добрые, они всегда собак и голубей кормят.

***

Юрка в нетерпении стоял у дверей и безостановочно звонил.

— Ты что так долго? — крикнул он, как только дверь отварилась.

— Не шуми. Я уже готова.

— Опоздаем, — но, увидев, вышедшую ему навстречу девушку, ахнул. — Ничего себе! Ты такая красивая, и платье… — он с восхищением посмотрел на подругу. — Оно, как тогда, только целое и чистое.

— Тише, — прошептала девушка, приложив палец к губам Юрки. — Не раскрывай наш секрет и не волнуйся, без нас выпускной не начнут, — улыбнувшись, она взяла под руку выросшего Юрку, сказав: — Идём, мой волшебник! Теперь детство точно закончилось.

_________________________________________________________________________________

Альфа №6 – Бета №2

***

— Не делай этого!

— Чего не делать?!

Девчонка лет тринадцати стояла на самом краю парапета старой пятиэтажки и смотрела на столпившихся внизу зевак.

— Этого… — спасатель приближался постепенно, опасаясь резких движений, — этого… Не смотри вниз, а то голова закружится.

Он чуть не сказал: «Не прыгай!»

Девчонка залилась звонким смехом, и тут же стала серьезной.

— Не могу не смотреть! Я пришла рыбками любоваться, а они плавать прекратили… Обидно!

«Черт возьми! Какими еще рыбки?!» — не сразу догадался спасатель.

— Ах, рыбками, понимаю… А давай знакомиться? Меня дядя Игорь зовут. – Он осторожно протянул руку навстречу девочке.

— Не подходи! – До этого милые кошачьи глазки, вспыхнули яростью, а в голосе откуда-то появилась хрипотца.

Игоря передернуло от неожиданности.

— Вон там, видишь? — Начала вновь спокойным тоном, — там гуппи. – Она указала на стоящего чуть поодаль толпы худощавого мужчину — он ничего не ест и, наверное, скоро сдохнет, — во время этих слов, девочка пожала плечами и наивно улыбнулась. – А это гурами. Интересно, правда?

— Ага… Он тоже скоро сдохнет? – Выхватывая моменты, когда девчонка не следит за ним, Игорь незаметно старался хоть чуточку приблизиться к ней.

— Нет — это она. Она — настоящая самка, каждый день меняет наряды, и время от времени цвет волос. Такие живут очень долго!

Опять огонь в глазах.

— Не подходи, сказала! – крик похожий на рев вырвался из ее груди. Каскад пшеничных волос взорвался ураганом.

И опять огонь гнева снова сменился легкими струнками радости на девчачьем личике.

— Ну, вот почему они стоят? Ну?! Давайте, плавайте, плавайте!

Она недоверчиво глянула на спасателя и осторожно потянулась рукой в сторону небольшого рюкзачка. Достав оттуда жестяную банку зеленого горошка, она одним движением сорвала крышку с ключом. Снизу донесся обрывистый вздох.

«Горох» — Игорь не знал чего ожидать. Таких спасать, ему еще не приходилось.

— Ну же, давайте! – Из банки, небольшими горстками, она набирала «корм» и заботливо посыпала им толпу. – Вот вам, кушайте, кушайте и шевелитесь… — бормотала она себе под нос.

Казалось, даже тучи цепляются за верхушки высоток, чтобы понаблюдать за этим зрелищем.

Игорь прокручивал в голове варианты спасения.

— Смотри сюда! – рявкнула ему девчонка. – Смотри на них. Сейчас.

По парапету, вдоль крыши над самой «пропастью» она сделала несколько фигурных шагов. В долю секунды развернулась и, разбежавшись в сторону спасателя, подобно птице взмахнула руками. Прыжок. Приземление на одну ногу.

Колокольчиком зазвенело из ее уст: «Оп-ля!»

Толпа завизжала и заухала.

«Летуны с каждым годом все изощренней…» — Для Игоря это был бы опасный трюк, а для прыгуньи — гранд жете — последнее из того, что она проходили на хореографии.

— Ну, наконец-то вы ожили! – Она расхохоталась.

— Не подходи, говорю! – Голос его предательски дрогнул.

В голове застучали молоточки-мысли: «Значит, не преувеличивали, когда говорили о летунах, потерявших связь с реальностью. И с чего вдруг именно эта виртуальная игра «Аквариум» так действует на детский мозг?»

— У меня есть корм для рыбок.

— Правда? – её голос вновь прозвучал нежно, — а что?

— Шоколадка.

— Да, мои рыбки это любят. Смотри, как они обрадовались. – Девочка присела на корточки и подалась вперёд, показывая на толпу, волнующуюся внизу. Спасатель сделал шаг на встречу. – Не подходи! Назад! – Снова этот рев.

— Я не подхожу. Мне самому стало любопытно. – И тут его осенило. – Слушай, давай разглядим их ближе.

— А получится? – нежно прозвучал голосок.

— Ничего нет невозможного.

Последние минуты были самыми изматывающими для спасателя. Память его выхватывала лишь эпизоды: вот детская рука, доверчиво протянувшаяся навстречу, глаза ребёнка, с опаской смотрящие на Игоря. Он уводит девочку с крыши, чтоб она ближе смогла разглядеть «рыбок» — зевак, толпящихся у здания.

На этот раз обошлось без смертей. Игорь вспомнил, как всё началось. Мать девочки позвонила в полицию: дочь сбежала с кружка танцев и не вернулась домой, и никто её больше не видел. Затем внимательный прохожий заметил ребёнка на крыше и вызвал спасателей. Они прибыли на место. По всем приметам это оказалась сбежавшая дочка. Тут и выяснилось, что ребёнок играет в «Аквариум», что случались из-за этого частые ссоры с матерью и, чтоб отвлечь дочь, женщина записала её в кружок, но виртуальный мир рыбок, похожий на жизнь людей, оказался притягательней реальности. – Всё это в секунду промелькнуло в его голове, а теперь он увидел, как девочка впала в апатию. Её уже не интересовали «рыбки». Она смотрела пустыми глазами на мир. Врачи, как безвольную марионетку, посадили пострадавшую в карету скорой помощи, двери захлопнулись, и машина скрылась за поворотом.

_________________________________________________________________________________

Альфа №7 – Бета №5

***

Утренняя чашка кофе. Чёрного, как ночь, и горячего, как женщина – что может быть лучше? Сначала просто вдыхаешь аромат и смотришь на разводы густой пенки, потом маленькими глотками неспешно пьёшь, разглядывая кремовые ободки крохотных пузырьков на стенках. Молодых оно заряжает бодростью, старикам даёт уверенность и несёт покой.

Да, именно покой. Ещё месяц назад доктор Карл Циглер был в этом убеждён. Любил утром посидеть в одиночестве за чашкой кофе, полистать газеты или послушать последние новости. Но в тот день он нарушил установленный порядок.

Почему-то захотелось пересмотреть старую запись церемонии вручения Нобелевской премии по химии. Карл видел на экране себя – молодого, счастливого, полного смелых планов.

В дверь постучали. Звук показался Циглеру странным: удары следовали через очень длинные промежутки времени, словно человек держался из последних сил. Да и сам факт столь раннего визита удивлял – последние годы Карл жил затворником, а друзья только по праздникам звонили по телефону. Но ещё больше он поразился, когда открыл дверь. За порогом никого не было.

Сильный порыв ветра чуть не сбил его с ног. Взлетели к потолку бумаги со стола, зло хлопнули тяжёлые портьеры, звякнули бокалы в шкафу. И тут же Циглер почувствовал резкий запах формалина. Он исходил отовсюду, как в морге. Карл, с трудом сдерживая кашель, подбежал к окну, распахнул форточку и опёрся на подоконник. Дышать сразу стало легче. А следом появилось ощущение, что на него кто-то смотрит.

Карл медленно повернул голову и… Хорошо, что стена оказалась рядом, иначе он бы точно упал – из глубины зеркала его пристально разглядывал молодой мужчина в белом лабораторном халате. С такой знакомой и, казалось, давно забытой улыбкой на губах.

— Герман? – прошептал Циглер. – Не может быть, ты же…

С тех пор утренний кофе стал причиной беспокойства. Стоило его заварить, и Карл неизменно чувствовал запах формалина вместо привычного аромата. И точно знал, что Герман Штауб, талантливейший химик, опять молчаливо смотрит из глубины отражения, помешивая раствор в злосчастной колбе. Если бы не она, вряд ли доктор Циглер стал бы нобелевским лауреатом…

Их знакомство было прозаичным. «Дракон опять требует девственницу», — эта шутка курсировала по институту всякий раз, как только очередной ассистент не выдерживал тирании Циглера. Но тихий, самопогруженный Штауб сумел удержаться на этой должности. Он был рад возможности учиться у Циглера, а «дракон» был доволен своим талантливым помощником. Работа над темой катализаторов на основе триэтилалюминия и галогенидов титана за время их сотрудничества шла более чем успешно. Но после того, как Циглер стал нобелевским лауреатом, Штауб пропал…

— Всё очевидно. Можете забирать тело, — судмедэксперт аккуратно снял перчатки.

— То, что очевидно для вас, Майер, обычно скрыто от других, — инспектор был раздражен.

— Как я и предполагал, причиной смерти стал банальный инфаркт – вещь нередкая в этом возрасте. Можете официально опровергнуть факт насильственной смерти нобелевского лауреата.

— Черт… Я возвращаюсь в управление – факта нет, но начальство ждет отчёта, – инспектор покинул квартиру, прихватив с собой опергруппу.

Майер сел в кресло покойного и слегка расслабился. Психологическая атака удалась, слабое сердце Циглера не выдержало. Сейчас главное – уничтожить улики. ПарЫ формалина, подаваемые через вентиляцию, выветрятся нескоро, но в доме химика этот запах не вызовет подозрений. Соседскую квартиру, купленную на подставное лицо, надо срочно продать. Конечно, предварительно нужно вернуть на место ту часть стены, что за зеркалом. Монитор, установленный вплотную к тонюсенькой амальгаме, уже продан. Он исправно выдавал старую видеозапись — Штауб в лаборатории. Амальгама приглушала свечение, и изображение представало перед жертвой в таинственной дымке. Слабое звено — домохозяйка, но ей заплачено сполна, а на шантажистку эта пожилая дама не похожа. Хотя не похожа она и на человека, способного регулярно добавлять в кофе хозяина капельку формалина (для аромата и пущего психологического эффекта). Но Майер знал, чем её припугнуть, и не сомневался – дама будет молчать.

Причиной этого спектакля, замешанного на мистике и формалине, стало предсмертное письмо его дяди, Германа Штауба. Одинокий, живущий в глуши учитель, питал к своему племяннику Фрицу Майеру искреннюю привязанность одинокого человека. Но даже близкие ничего не знали о причинах, вынудивших Штауба, некогда молодого талантливого химика, оставить перспективную должность в институте и удалиться в деревню. Всё скрытое стало явным только после его смерти — из письма Фрицу. Дядя Герман был слишком талантлив, молод и наивен. Он слепо доверял своему руководителю – Карлу Циглеру. А тот… Пауки в банке – сильный пожирает слабого. Циглер с завистью следил за талантливыми опытами Штауба – более смелого подхода к экспериментам он не встречал. И однажды этот Сальери от химии осознал, что в колбе его ассистента – ключ ко всем вопросам. Не устояв перед искушением, он цинично использовал открытие Штауба и стал Нобелевским лауреатом. Это предательство сокрушило впечатлительного Германа, он порвал все отношения с наукой и исчез. Но краха своих надежд он не забыл. Письмо, адресованное племяннику, взывало о мести.

Майер встал и напоследок оглядел комнату. Справедливость не имеет срока давности, Циглер получил сполна. Теперь можно возвращаться к прежней жизни добропорядочного гражданина. Только вот от кофе придётся отказаться. Кажется, аромат формалина теперь всегда будет витать над его чашкой.

_________________________________________________________________________________

Альфа №8 – Бета №4

Alter ego

Дверь почти бесшумно закрылась за лаборанткой Анечкой, уходящей, как всегда, строго по расписанию. Оставшись в одиночестве, я дописал несколько слов в рабочий журнал: «После станд. обраб. упарили до 1/2 объёма и оставили для осажд. при комн. темп.», – а потом подошёл к лабораторному столу. Работать в одиночку было строжайше запрещено по технике безопасности – кому, как не заместителю завлаба, об этом знать? Но я больше не собирался сегодня экспериментировать. Хотелось ещё раз взглянуть – неужели не начало выпадать? Сколько уже их было, таких вот колб с растворами, сколько было волнений, ожиданий и напрасных надежд! Синтез № 278 – и это только за последний год… Правда, Профессор заверил, что всё получится. В своей обычной, полной недомолвок, манере, а главное – не уточнив, когда именно. Конечно, после двух его точнейших предсказаний я окончательно перестал сомневаться. Но это не избавляло от любопытства…

Зеркало на входной двери затянулось туманом. Через несколько секунд в нём прорисовались черты уже хорошо знакомой прихожей. Профессор Марчук смотрел в мою сторону, помешивая в большой чашке что-то тёмное и дымящееся.

– Добрый вечер, профессор. Может, не стоит вам столько кофе? В вашем-то возрасте…

– Беспокоишься, Анатолий? Понимаю. Я тоже бы на твоём месте беспокоился, – старик издевательски хихикнул. – Не бойся, это без кофеина. Сейчас он вкуснее, чем в ваши времена, почти как натуральный. Но тебя же не это волнует, верно? Как твой суперкатализатор?

– Не очень. Правда, я сегодня изменил кое-что в условиях. Воду заменил на метанол, температуру снизил до комнатной. И всё равно…

– Ну наконец-то, допёр, мыслитель! Это же элементарно: у метанола линейная ассоциация, а не трёхмерная, как у воды.

– Ну вот и я так подумал. Вы знаете…

– Да брось ты это своё дурацкое «вы»! Вот же балбес, нашёл кому выкать! С тёщей своей будешь… на «вы» и шёпотом, – Профессор на мгновение сделал вид, что обиделся, и вдруг, ткнув пальцем в мою сторону, воскликнул. – На колбу посмотри, Балда Иванович!

– Сергеевич, – машинально поправил я, и тут рука, держащая колбу, ощутила явное тепло. Я, словно боясь чего-то, медленно опустил взгляд вниз. Всё содержимое сосуда на моих глазах превращалось в густой, полупрозрачный гель.

– Поставь на место. Утром выделишь. Дай осадку как следует сформироваться, а то знаю я тебя, торопыгу. Как-никак сам таким был, – и профессор Анатолий Сергеевич Марчук ехидно подмигнул человеку в белом халате, отражавшемуся в большом зеркале его прихожей…

Шаги отца ещё долго звучали за дверью лаборатории. Он поднялся на жилой этаж, открыл дверь своей спальни, скрипнули пружины старой кровати — он был приверженцем традиционного сна. Сон его длился ровно восемь часов, а это значит, что у меня было 480 минут абсолютно свободного времени… Этого хватит для создания вселенной, но может не хватить для осуществления моего плана. Понимаете, Анатолий Сергеевич не был моим отцом в привычном понимании этого слова — он был мной. А я устал. Устал быть его копией. Я должен стать собой, чего бы это ни стоило.

Колба с гелем стояла там, где я её и оставил. Сквозь туман уже начали прорисовываться очертания. Пока было сложно узнать в этом существе собственные черты… Синтез №278. Кодовое имя — «Свобода». Я достал молоток и ударил по колбе. С лёгким хлопком и мелодичным звоном, в котором можно было различить стон нерождённого существа, она разлетелась на сотни маленьких осколков.

«Что ты наделал?» — раздался в моей голове усталый шёпот отца, — «Годы исследований, сотни экспериментов… Ты мог бы стать Богом, быть над Смертью, рядом со мной, вместо меня… Вечная молодость...»

«И вечное Одиночество. Я не Бог, отец, я — человек».

«Тогда кто я?»

«Пленник. Но я укажу тебе путь».

Молоток был отброшен, в руке блеснуло лезвие ланцета. Я всадил его по рукоять себе в горло, а затем резко выдернул клинок. Брызги крови алой россыпью осели на мониторах, стенах, я начал задыхаться, голова закружилась и неожиданно стало так легко, так свободно…

— Анечка…

— Да, Анатолий Сергеевич.

— Запиши. Эксперимент 278 потерпел неудачу. Установлению бессмертия мешает комплекс человечности. Пациент не может преодолеть границы своей индивидуальности, сохранение и (или) обретение которой становится сверхцелью, доминантой, мешающей постигнуть бессмертие. Меры по снижению влияния индивидуальности на поступки и выборы человека будут подробно изложены мной в очередном докладе Совета смертеборцев. Мы обязательно победим! И человечество наконец-то станет свободно! На сегодня всё. А завтра начнём обработку объекта 279.

— Будет сделано, Анатолий Сергеевич.

_________________________________________________________________________________

Альфа №9 –Бета №7

***

Старик лежал на спине, глядя в потолок, и не мог заснуть. Он знал, что сегодня опять увидит сон, который давно мучает его, отбирая немногие оставшиеся силы. Человек повернул голову и долго смотрел на стоящий рядом портрет седой женщины, как будто искал в нем силы, чтобы пережить еще одну ночь.

Луч лунного света прошел треть своего пути по комнате, пока старик, наконец, заснул. И сразу оказался перед знакомым зеркалом, которого в реальной жизни никогда не видел…

… Он только что заварил чай и не спеша возвращался к любимому креслу. Проходя мимо зеркала, бросил на него взгляд и замер. Вместо отражения оттуда смотрел молодой мужчина в белом халате.

Поведение незнакомца выражало глубокую задумчивость: не меняя положение головы и не переводя взгляд, он непрерывно перемешивал жидкость в стеклянном сосуде. Постояв так с минуту, и, видимо, приняв решение, незнакомец резко повернулся, и стремительно пошел вглубь комнаты. От его задумчивости не осталось и следа. Поглощенный экспериментом, он переходил от стола к столу, листая огромные фолианты, делая пометки в маленьких потрепанных тетрадях, чтобы затем добавить в сосуд все новые и новые компоненты.

Происходившее по ту сторону зеркала вызвало у старика ощущение тревоги и опасности. На мгновение незнакомец обернулся, и его широко раскрытые, горящие безумным огнем глаза напугали старика. Тревожное предчувствие сменилось уверенностью, что эксперимент в случае удачного завершения принесет миру только страдание. Старик уронил чашку и со всей быстротой, на которую был способен, посеменил к зеркалу. Упершись в стекло ладонями, он подался вперед и закричал: «Прекрати немедленно! Ты не понимаешь, что творишь!»

Незнакомец его не слышал. Закончив приготовление смеси, он перелил ее в большую колбу и поставил на огонь. Предыдущие сны заканчивались одинаково: жидкость начинала кипеть, лицо мужчины искажала жуткая улыбка-оскал, и старик в ужасе просыпался. Но в этот раз, впервые за все время, незнакомец не довел свой эксперимент до конца. Выкрикнув что-то, он погасил огонь и, сжав от ярости кулаки, выбежал из комнаты.

Сон не прервался. Старик все еще видел лабораторию. Его внимание, как магнитный полюс стрелку компаса, притягивал сосуд. Внезапно зеркало покрылось рябью. Старик, который все еще упирался в него руками, потерял опору и провалился в чужую комнату.

Он поднялся, потирая ушибленный локоть, и с удивлением отметил, что даже во сне чувствует боль. Нет, такое случалось и раньше, и всегда вместе с болью его неизменно выбрасывало в реальность. Но не теперь. Сейчас он даже ощущал, как веет холодом в спину, как будто мороз дышал в комнату через открытую форточку. Ах да, разбитое зеркало!

Старик оглянулся, но увидел лишь гладкую стену лаборатории. Точно такую же, как и все остальные – серую и безликую. Он осторожно дотронулся до потрескавшейся штукатурки ладонью, опасаясь, что вновь провалится. Однако почувствовал привычную твёрдость камня. Надавил ладонью сильнее…

— Зря стараешься.

Голос заставил старика развернуться настолько быстро, что щёлкнули шейные позвонки. Незнакомец стоял в каких-то двух шагах и язвительно улыбался.

— Стараешься зря, — повторил он. – Отсюда нет выхода.

— А как же…

— Так же как и я, — расхохотался незнакомец и тут же зло добавил. – Только торчу здесь по твоей милости давно.

— Не понимаю, — пожал плечами старик. – Кто вы?

На губах незнакомца вновь заиграла усмешка. На этот раз презрительная. И вообще, выражение его лица менялось столь стремительно, что старик даже подумал о сумасшествии собеседника. Мужчина подошёл вплотную и жёстко посмотрел в глаза:

— Не помнишь? Конечно, твоя доброта настолько безгранична, что не замечает даже собственного уродства. Так и не понял?

— Нет, — вновь пожал плечами старик.

— А мог бы догадаться. Ты – это я, а я – ты. Один добрый, другой злой. Когда-то мы были вместе, но потом ты решил избавиться от меня навсегда, — незнакомец покачал головой. – Глупец! Смотрю, поистрепался ты изрядно, а ведь вспомнить-то толком нечего. Как жил тряпкой, так и умрёшь ветошью. А ведь всё могло бы быть по-другому, если бы ты хоть изредка позволял жить и мне.

— О чём вы?

— О чём?! – яростно прошипел мужчина. – А ты вспомни. Хорошенько вспомни – хотя бы раз ты набил морду хаму? Назвал подлеца подлецом? Отругал друга за враньё? Нет… Ты хотел остаться добреньким для всех, и в итоге стал никому не нужен. Ты ведь даже сейчас мне возразить не смеешь. Вот теперь и сдохнешь тут, а я ещё попробую вырваться!

«Точно безумец», — вновь подумал старик. – «Такой натворит бед, если ему позволить».

— А чем вы тут занимаетесь? – указал он глазами на колбу с мутной жидкостью.

Мужчина отскочил назад, подхватил сосуд и прижал его к груди. Затем отошёл к столу и поставил колбу рядом со стопкой толстых книг.

— Чем? – привычно переспросил он. – Пытаюсь пробить эту чёртову стену! Если не хочешь сгнить здесь, ты тоже будешь стараться.

Впервые за всё время разговора в его голосе чувствовалась усталость…

Старик проснулся. В ушах назойливой мухой звучали последние слова незнакомца. Он безразлично взглянул на портрет, встал и подошёл к стене. Только на сей раз на ней висело знакомое зеркало из сна. Вместо отражения оттуда смотрели два человека – молодой человек в белом халате и худой старик…