СОАВТОРСКАЯ ИГРА № 11. Обьявление победителей!

Про Барса, бобслей и Швейцарию

Барс, ступая по снежному насту, вдруг остановился и прислушался. Скрип снега подбирался всё ближе.

Из-за сугроба показались уши, хвост, а потом и наглая рыжая морда Лиса.

— Привет, Лис.

— Привет, Барс.

— А что это ты делаешь?

— Трассу.

— Трассу?! – Барс удивлённо склонил голову. – И зачем? – он заинтересованно повернул уши.

— Для бобслея.

— Для чего? – поперхнулся Барс, а Лис, гордо топорща уши и задрав нос, продолжал таранить снег. Позади виднелась ровная глубокая борозда, впереди «ледокола» собиралась смятая снежная волна.

— Ты что, не слышал? – стараясь не наесться снега, Лис поднял мордочку повыше. – Стадион здесь строят, надо трассу прокладывать, а людей и машин не хватает. Вот я и помогаю, — заключил Лис, отплёвываясь.

— А почему не хватает? — Барс, осторожно вышагивая рядом, озадаченно поднял хвост.

— Как почему?! Обычное дело. Денег выделили много, их разворовали, материалы растащили, а строить надо. Олимпиада на носу! – насмешливо глянул Лис своим хитрым глазом. – Ты что, не знал?

— Нет, — произнёс Барс озадаченно. – А что за олимпиада?

— Сочинская.

— Но мы же не в Сочи! – остановился от изумления Барс.

— Да это не важно! Просто чиновникам приятнее будет отдыхать в построенных под это дело пансионатах именно в Сочи, а игры можно проводить хоть в Казани. Да и порт рядом. Легче в случае чего сбежать. Переправить, так сказать, капиталы. И потом на лыжах кататься уже в Швейцарии.

— А где это?

— В Альпах. Тоже горы, только дикие.

— Как это – дикие?

— Ну, люди кругом, коровы. Мало зверья, никакой цивилизации!

— А-а-а-а, — протянул Барс, но всё равно ничего не понял. – А что тебе за это дадут?

— Как что!? Славу!

— А она тебе зачем?

— Для понту.

Барс пошевелил ушами, принюхался.

— Слушай, кажется, вертолёт летит. Бензином пахнет. Давай-ка лучше спрячемся, пока твои работодатели не подстрелили. А то, поди, кроме пансионата им ещё и шуба нужна. И шапка. В горах-то на снегу холодно. Хоть и в Швейцарии…

Лис вынырнул из снежной волны и тоже посмотрел вверх. Вертолёт приближался.

***

— Смотри, Василий! – что есть силы вопил Иван Петрович, пытаясь перекричать грохот мотора и размахивая руками.

Пилот поморщился. Гарнитуры шлемофонов работали исправно, и вовсе незачем было так орать. Но не делать же замечание начальству.

— Куда смотреть, Иван Петрович?

Услышав спокойный голос прямо возле уха, начальник вспомнил, для чего у него на голове это громоздкое устройство, и орать перестал.

— Что эти звери там делают? – спросил он, показывая пальцем вниз.

Василий хитро усмехнулся.

— Они там трассу прокладывают.

— Трассу? – Иван Петрович удивлённо склонил голову. – Зачем?

— Для бобслея.

— Для чего?! – поперхнулся начальник.

— Ну, Вы же знаете, — Василий слегка повёл плечами. — Стадион здесь строят, надо трассу прокладывать, а людей и машин не хватает. Вот и решили привлечь братьев, так сказать, меньших.

— А почему не хватает?

— Как почему? Обычное дело. Денег выделили мало. Только на три пансионата в Сочи и хватило. А стадион тоже надо строить. Олимпиада на носу! – Василий хитро скосил глаз на начальственное брюшко и снова уставился на приборы.

— К-какая олимпиада? — озадаченно спросил Иван Петрович.

— Сочинская.

— Но мы же не в Сочи! – изумлению начальства не было предела.

— Да это не важно!.. Хм. Главное – построить стадион. А игры можно проводить где угодно, хоть в Казани… Хоть в Швейцарии.

— А где это?

Теперь уже Василий озадаченно уставился на начальника. Вертолёт слегка повело, над заснеженными верхушками леса мелькнули толстые серые трубы градирен, уже давно ставшие неотъемлемой деталью пейзажа.

«М-да, — подумал пилот, возвращая машину на верный курс. – Похоже, эта атомная электростанция действует на людей совсем не так, как на зверей. Надо сваливать отсюда. В Сочи. А лучше – в Швейцарию!»

***

Лис и Барс проводили взглядами удаляющийся вертолёт.

— Так зачем, говоришь, тебе слава? — спросил Барс…

Я отпускаю вас. Летите. Я любила вас, но на свободе вам будет лучше.

Последний раз смотрю на такое родное и бесконечно любимое небо. Вы, птицы, улетите, а мы останемся. Навсегда останемся здесь. Жаль? Конечно. Но город уже накрыт щитом, значит мы не можем ничего поделать. Лишь сражаться, сражаться до последнего. Наша жертва поможет стране. Хоть немного. Задержим первую волну армии зиргов, не дадим прорваться в незащищённое государство. Наше государство.

— Какие шаги предпринимает враг, Хирт?

— Пока выжидают, госпожа.

— Хорошо. Успеем ещё раз всё проверить. Лучники готовы?

— Да. Все на позициях. Госпожа, почему вы не ушли, когда было время? Вы могли бы спастись! Рассказать королю о постигшей нас беде.

— Король и так уже знает. Не ушла, потому что это мои земли. Я не позволю зиргам пировать на костях государства, которому служила моя семья.

Пожилой маг пожимает плечами. Пот стекает по его шее, катится за ворот.   Непросто держать щит-купол в такие-то годы. Но это Хирт умеет лучше любого из магов.

Далеко за городом уже кружат боевые драконы.

Трудно в шестнадцать лет принимать командование крепостью, оставшейся последним рубежом на границе. Принимать из рук умирающего от тяжёлых ранений отца. Трудно. Но возможно.

— Мои доспехи! Живо!

Я не подведу, отец.

Первый удар приходится на внешнюю стену. Драконий огонь плавит базальт, но стена, укреплённая лучшими эльфийскими мастерами, держит. Другой вопрос — выдержит ли ещё один залп?

— Лучники!

Из-за бойниц взметается чёрная дуга, разбивается о когтистые лапы. Бронированные драконы и их всадники не обращают внимания на стрелы. Для них это не больше, чем назойливые комары. Укрытые металлом морды гулко бьются о невидимый щит – пока Хирт жив, в город им не попасть.

Под прикрытием драконов серым потоком идёт в атаку пехота. Зирги лезут вверх, ощетинившись клинками, цепляются за выбоины стен. Не теряясь, воины льют им на головы расплавленную смолу. Но, не долетев до врагов, она тает в воздухе, будто её и не было. Становится понятно, насколько малы наши силы в сравнении с силами противника.

— Заклинание отторжения, — хрипит Хирт. – Их возьмёт лишь сталь.

Наша башня на самой границе щита, под нами — сверкание мечей, кровавая мешанина тел и стоны умирающих.

Трещат стены под лавиной зиргов – щит не остановит пехоту, хищное серое месиво потрошит нашу лучшую эльфийскую сотню. Теснит к лестницам – скоро враг будет на улицах. Мы обречены. А поверх шума битвы рвёт воздух грозный рык драконов. Пехота раздавит нас, щит падёт, драконы зальют город пламенем и полетят дальше — уничтожать земли, которые мы призваны защитить. Но если мы сможем заманить их в город… В узких улочках дракону не развернуться.

Ничего, что мы слабы. Мы должны сократить численность их армии. И мы сделаем это!

— Хирт, спускайся в подземелье. Пусть драконы войдут в город.

— Это самоубийство, госпожа!

— Мы должны защитить наши земли, Хирт. Ты уже понял…

Маг понял. Тепло обнимает меня единственный раз в жизни:

— Вы истинная дочь своего отца.

Сквозь лязг и крики боя затихают за стеной шаги Хирта, а внизу мечи зиргов уже крушат баррикады на улицах. Защитники рубятся неистово, секут плотные ряды врага наотмашь, не глядя. И гибнут, сминаются под напором. Они знали, на что идут.

Щит исчезает с громким хлопком, и, не встречая сопротивления, с победным рёвом врывается в город стая драконов. Кажется, всё небо заполонили оскаленные морды, кривые когти рвут крыши, чешуя слепит бликами на солнце. Парит над сражением крылатая смерть, пышет огнём, жжёт, не разбирая – своих ли, чужих. Над городом пылает багровое зарево, и всё живое задыхается, корчится в дыму, но те, кто ещё способен держать оружие, с яростью обречённых продолжают безнадёжную битву. Зирги, эльфы, люди – теперь все равны, одна гибель уготована для всех в городе-ловушке, из которого нет выхода.

Дышать тяжело – ни дуновения ветерка, даже воздух не проникает под незримый купол щита. Ниже, ещё ниже, Хирт! Звенит небо – драконы пытаются взлететь, уйти от огня, но только безуспешно бьются о магическую преграду. Бушующее пламя тянет к ним жадные лапы, горящими факелами падают из сёдел всадники. Оставшись без управления, обезумевшие драконы плавятся заживо в собственной броне. Мечутся между домами, разнося каменную кладку. Разбиваются о землю гигантскими телами; выше крыш вздымается раскалённая пыль.

И дрогнули зирги — бегут к спасительным стенам. С размаху – копья в спины, сладко хрустят перебитые кости, кипящий воздух дрожит от предсмертных воплей. Сами пришли незваными, а теперь спешат нас покинуть. Нет, наши гости лягут рядом с нами на ложе из пепла.

Среди трещащих костров зданий залитые потом, кровью и раздавленные усталостью, рубятся внизу защитники, до последнего, до конца. Только я и затянутое пылью солнце смотрим, как остатки великого войска зиргов сжимает в горячих объятиях гибнущий город-котёл.

Гордишься ли ты своими воинами, отец?

Я достаю верный меч. Он тоже должен попробовать зиргской крови. С высоты башни смотрю в последний раз на далёкие мирные поля родины, куда не ступит нога вражеской армии. Да будут вечно они зеленеть.

— Фух! Прости меня. Я не хотел. Я люблю тебя.

— И я тебя люблю. Это ты меня прости.

— Всё, мир?

— Мир.

…

— Что молчишь?

— Да, ну. Вечно, блин, из-за какого-нибудь пустяка ссоримся.

— Ага.

— Да, ну, что ага?.. Да, ну, не смешно… Вообще.

— Всё. Обещаю. Не смеюсь. Всё. Всё.

— Да, говорю же, не смешно! Тут плакать надо. А ты смеёшься!

— Да, согласна. Над глупостью нашей смеюсь. Вечно из пальца проблему высасываем.

— Вот и я о том же. Кто узнает, из-за чего ругаемся, ведь засмеют же…

— Как придурки какие-то. Живём, как кошка с собакой! Вон, прям, как на картинке.

— На какой картинке?

— На стене висит. Ты, что? Картинки не видишь?! Глаза разуй!

— Кончай смеяться, говорю! Картинку вижу. Где кошка с собакой?

— Ну, давай ещё к словам придираться. Ну, не кошка с собакой. А кто там? Лисёнок? И кто это? Леопардица? Тигрица? Не важно! Похоже, ведь!

— Что значит, похоже?!

— Что ты к словам придираешься?

— Нет, подожди! Я, значит, лисёнок какой-то беспомощный! А ты леопардица?! Или там тигрица?! Короче, не важно! Хоть львица!

— Ага! И сожрать тебя хочу!

— Да, я не сомневаюсь!

— Ой! Ну, хочешь, я выкину эту чёртову картинку?!

— Повесь картинку на место! Пусть висит!.. Я сказал, по-весь кар-тин-ку на мес-то!!! Если я ли-сё-нок, пусть она напоминает мне, что я бес-прав-но-е су-щест-во!!!

— Я не говорила, что ты бесправное существо!

— Ещё б ты сказала!

— А я что?! В этой квартире уже сказать ничего не могу?!

— Я не…

— Это моя квартира точно такая же, как и твоя! Хочу – говорю! Хочу – снимаю!

— Кар-тин-ку по-весь!

— «Картинку повесь!» А ты её сюда вешал?! Палец о палец в доме не ударил! Да, ты не мужик! Ты лисёнок! Только на бабу и можешь рычать!

— Зачем тогда замуж выходила?!

— Дура была!

— Дурой и осталась! Тигрица она, блин! Кошка ты ленивая!

— Если я тебя не устраиваю в постели!..

— Я понятия не имею, устраиваешь ты меня в постели или нет! Ты сама хоть помнишь, когда в последний раз что-то было?!

— Ты что сдурел?! Тебе что цветок-то сделал?! Я, между прочим, сегодня полы здесь мыла!

— Не перетрудилась ли?! Сидишь целыми днями дома!

— Ещё скажи, что ты деньги зарабатываешь, а я вообще ничего не делаю!

— Я что?! Денег мало приношу?!

— Да подавись ты своими деньгами!

— Мам! Пап! Не ругайтесь!

— Вот молодец, ребенка разбудил!

— Я разбудил? У кого из нас тут вместо голоса тигриный рев?

— Да ты что? Между прочим, я в детском хоре солисткой была!

— Поэтому его через год и закрыли.

— Кто бы говорил лис недоделанный, мужики на охоту, рыбалку ходят, еду домой приносят, а ты только штаны на диване просиживаешь!

— На кожаном диване, что я купил.

— На деньги, которые мне на юбилей подарили!

— Зато он красивее тех кресел, что ты накупила!

— Эстетический вкус проснулся нежданно — негаданно! Сейчас как выкину эту картину к чертям и спокойно сяду в свое кресло.

— Оставь ты ее…

— Мам, не выкидывай, пожалуйста!

— Маленький, ты чего плачешь?

— Это я ее вам с папой нарисовал, сегодня же ваша годовщина свадьбы.

— Вот видишь, карга надоедливая, бедного сына до плача довела!

— Ну… ну прости меня Сашенька, сейчас картинку повесим, как красиво нарисовал, лисенок какой натуральный…

— А тигрица…

— Это барсик.

— Ах, барсик, а барсик очень красивый, так бы и погладил.

— Вам правда нравится?

— ОЧЕНЬ!

— А теперь сыночка ложись спать, скоро гости придут, нужно отдохнуть.

— Хорошо, мама.

Дверь в комнату малыша закрылась.

…

…

— Вот даже ребенок видит, что я главнее и ответственнее такого беспомощного лисенка!