Сапоги-49. Второй тур.

№1

Тик-так. Уф, я опять здесь.

Я смотрю на небо. Я вижу небо. Я ласкаю небо своим взглядом.

Алые клочья ваты передо мной. А в высоком и бесконечно мертвом небе – ласточки. И больше ничего. Одни ласточки в мёртвом небе мертвого мира.

Я — кошка. Я могу коснуться. Я могу их поймать.

Позади меня часы. Они тикают. Ужасно мешают.

Ах да. Время. Нужно помнить.

Его всегда не хватает.

Я время. Я плавное время. Я вижу основу, я вижу полотно из многих и многих нитей.

Оно разное. Жизни прожитые, жизни разбитые.

Иные обречены сгореть, как бы я не старался сберечь их. Может, они уже мертвы?

Как этот корабль, чей бок давно порос кустарником. Кораблям — плыть или лететь, а он стоит. Чернеет иллюминаторами окон, алеет листьями.

Печалит. Мешает.

Нет, не буду смотреть. Я кошка. Я пытаюсь поймать тех ласточек, что еще живы. Живы – так сильно, что можно. Можно схватить и унести с этой планеты вечно красных закатов.

Одну я присмотрела давно. Она цельная и яркая, я вижу ее в небе. Я бы давно поймала ее, но она не дается. Она тянет за собой другую, темную. Она не хочет уходить без нее, а я не могу утянуть двоих. Та, вторая, цельной никогда не была. А значит, неинтересна нашим.

Почему так? Ласточка знает – еще немного, и все. Ласточки живы после смерти людей не так уж и долго. Но она готова умереть окончательно, но не спастись одной.

Я даже не знаю, зачем мне поручено это. Мы одиноки. Мы обладаем всем. И нам уже ничего не надо.

А этой ласточке – надо. Надо спасти свою пару.

Я буду смотреть, буду тянуть. Как бы ни тикала вечность за моей спиной.

Тик-так.

№2

***

Ветер, начарованный юным учеником Мага, радужной лентой пронесся над городом, потом вернулся к ратуше, наткнулся на башню с часами, сорвал с них стрелки и уронил на мостовую. Потом завязался перламутровым бантом на шпиле, и, попробовав сорвать флюгер, развеялся. После этого у ученика прибавилось работы по кухне, Кузнец получил срочный заказ, а кот-часовик лишился усов.

Дух часов – часовик, обычно принимает облик кота. Ибо племя котов столь же независимо и непреклонно, как само время. Сейчас этот огненно-рыжий кот сидел в циферблатном проеме и грустно смотрел на город. Бронзовые ажурные стрелки только погнулись, и через пару   дней вернутся на место. Но пока кот оставался без усов, потому что часы и дух часов – взаимосвязаны.

С верхнего этажа башни, где находился механизм часов хорошо было видно и кузнечную улицу и домик Часового Мастера. И от этого было еще грустнее.

Когда стрелки увезли, а седой Часовой Мастер поднялся в башню проверить механизм часов, Кот высказал ему все. И про косоруких учеников, и про неторопливых кузнецов, и про часовых мастеров, которые самые главные часы в городе сберечь не могут…

Мастер, пытаясь его успокоить, сказал, что Кот без усов выглядит даже умнее. После чего Кот возмущенно взвыл, что действительно был дурак, раз доверился людям!

Часовик и Мастер поссорились. Это было вчера.

Без усов Коту гулять по крышам – только репутацию портить. Оставалось только сидеть за циферблатом и смотреть на город, над которым в вечернем небе ученик Мага запускал светящиеся облака.

№3

Сира Ёрахима знало пол королевства. Подобного рыцаря сыскать было бы трудно — силён, красив, ченоглаз, искусен, грамотен, бородат, хитроумен, умел и кривоног. Последнее сильно беспокоило рыцаря. «Что ж это такое?» — Думал он порой: «Ведь я и силён, и черноглаз, и бородат.У девушек и великанов успех имею. Пол королевства меня знает. И кривоног. Ни куда это годится?» И хотелось с этой кривоногостью рыцарю что-то сделать. Ведь ежели ни кривоногость, то стал бы Сир Ёрахим самым знаменитым рыцарем своего времени, а это вам — не пол королевства.

И вот, едет, значится, Сир Ёрахим по лесу, как положено, тёмному и дремучему. К слову, искал рыцарь там великанов, но и от эльфийских королей или дракона не отказался бы.

И видит рыцарь: так и есть, идут по дороге два эльфийских воина и беседуют на древнем языке.

— Айда самогон! Прекрасель экземпляр. — Говорил один.

— Не дуй сильней. Ай перегар! — Вторил второй.

Слез сир Ёрахим с коня и крикнул эльфам:

— Слушайте, дети леса! Я — велики воитель сир Ёрахим, и я вызываю вас на честный бой.

— Ай-ай — Вскричали эльфы. — Силён сир. Тынас небей. Наикраще тыподинасперепей!

Сдались эльфы сиру Ёрахиму и отвели его королеве эльфов. Встал на колени перед ней сир Ёрахим и говорит:

— О, прекрасная королева эльфов! Ты прекрасна как луна и звёзды. Вот стою я перед тобой на коленях и думаю, что делать. То ли, на бой тебя вызвать, то ли жениться, то ли попросить золотистый локон на память, то ли вообще дождаться сначала короля эльфов, а потом решать.

— Ненапрасноль тысирпришёл? — Спросила королева. — Нибейнилюбиа, подвигир тысовершаль, и ещёсмогил. Лесомступил, нагорувлез, драконазарубил. А эльфиа этанол налилиа тебен. И долгонь отмечать.

«Да», решил про себя рыцарь, «Спасти эльфов от дракона — достойно рыцаря.» И отправился Сир Ёрахим через лес к горе.

№4

Полный утренних мыслей и настроений, Пашка залетел в институт и направился прямиком в уборную. Он хотел по-быстрому покончить со всеми мелкими делами, и в течение дня уже ни на что больше не отвлекаться.

То есть, хотел — как лучше, а получилось, разумеется, как всегда.

Достигнув цели, Пашка чертыхнулся: из-под двери кабинки торчали чьи-то ноги.

Вчера ещё должны были поставить новую кабинку с супер-пупер навороченной сантехникой, и на это чудо Пашка тоже очень хотел посмотреть. Ректор Семен Пистолетов так и сказал: «Теперь у нас будет необычное место для раздумий, куда я буду посылать каждого, кому не особо будет думаться на его рабочем месте. Очень в духе нашего Института Необычных Исследований!» И вот, кто бы сомневался, вчера не успели, доделывают как всегда с утра!

— Вам ещё долго? – в надежде на отрицательный ответ спросил Пашка.

Ответила ему только тишина. Пожав плечами, Пашка умылся, высушил руки, покрутился перед зеркалом. Тишина стала тревожить, и Пашка подошел к ногам.

— Вы скоро? – и легонечко пнул ближайшую мыском ботинка. Никакой реакции. Взгляд зацепился за чернильное пятно на коленке довольно дорогих брюк, предназначенных явно не для того, чтобы валяться в уборной и монтировать кабинку. Ох! Это пятно Пашка наблюдал вчера в течение получаса, пока его отчитывал сам ректор.

В худших своих ожиданиях Пашка потянул дверку кабинки на себя и замер. На ее границе ноги заканчивались… а дальше ничего не было! В полном недоумении Пашка аккуратно переступил через ноги и вошел внутрь…

— Ну наконец-то! Павел, вы? Как я рад! – раздалось снизу.

Пашка посмотрел вниз. Ректор лежал у него под ногами. То есть, верхняя его половина, а половина ниже пояса отсутствовала.

— Вы как тут, Валерий Семенович?

— Зашел вчера проверить работу и… вот, поскользнулся, — туловище пожало плечами.

Пашка попытался сопоставить факты:

— А дверку в отделе Разделенного Пространства наизобретали, да?

— Правильно, — подтвердил ректор. – Павел, надо бы меня как-то отсюда вытащить.

А вот этот расклад Пашке уже понравился, и, мысленно потирая руки, он сел на крышку унитаза.

№5

Силуэт кота темным пятном выделялся в прозрачных, временных часах на башне. Он задумчиво смотрел на солнце, наполовину закрытое желтоватыми облаками. Циферблат без стрелок позволял видеть коричневато-дымчатую поверхность, плавно переходящую в синий горизонт. На планете Мантук солнце было светло-голубое, а луна фиолетового цвета, звезд не было вообще. В прежней, пятой кошачьей жизни, он просто обожал по ночам выходить на балкон и смотреть на блестящие точки на небе – звезды, но не понимал, зачем они нужны. «Солнце приятно греет мою шкурку, ветер обдувает прохладой в жару, а луна светит ночью, чтобы было видно перила балкона и дерево, растущее рядом. А звезды? Зачем они? Бесполезные совсем! Хотя на этой планете их не хватает — небо выглядит пустым. Эх, и здесь придется прожить свою шестую жизнь!.. Интересно, а как меня здесь будут звать? Если вообще будет кому звать… Никаких разумных существ я здесь не заметил», — подумал кот и, грустно вздохнув, стал медленно спускаться по ступенькам вниз. Оставаться дальше в прозрачном циферблате было опасно – когда последние лучи солнца гасли, на охоту вылетали злобные полу-птицы, полу-обезьяны. Одна из них прилетала посидеть на скале, недалеко от часов и кот хорошо разглядел ее. На голове, покрытой маленькими перьями и с большими ушами по бокам, устрашающе выделялся широкий, загнутый клюв, судя по всему очень прочный. Обезклюв (так кот прозвал это существо) легко перекусил какое-то существо, похожее на змею, мирно лежавшее на камне. «Если он меня заметит – разорвет. Ему ничего не стоит разбить клювом прозрачный витраж», — подумал он, спускаясь в подвал. Там, на прогнивших листьях, пахнувшими почему-то яблоками, свернулся в клубочек и задумался, вспоминая прежнюю жизнь и особенно тот вечер…

… когда он сидел на перилах балкона и смотрел, как на небе загораются звезды. Вдруг одна из них стала падать, стремительно увеличиваясь в размерах. Кот зажмурился – исходивший от нее свет был очень ярким. Когда он приоткрыл глаза, то увидел крошечную девочку с золотыми волосами в мерцающем сиянии.

— Привет! – поздоровалась девочка.

— Ты кто? – удивился кот.

— Звезда, — ответила девочка, — увидела тебя здесь, на балконе, и захотела погладить. Можно?

— Можно, — мяукнул кот в ответ, усмехаясь, — меня еще никогда звезда не гладила.

Девочка-звезда осторожно коснулась рукой спины кота.

— Какая у тебя шерстка мягкая и приятная! – воскликнула она. – Ты мне нравишься! Хочешь, я исполню одно твое желание?

№6

Не люблю временные петли. Скачешь по ним, как в киселе — тело слабеет, сознание размывается, а потом всё повторяется сначала. Наступает новый старый день, как день сурка. Если б не навязчивая идея мирового правительства об инопланетных вторжениях, не применили бы сверхнейтринный луч без должных проверок. А то лишь метеоритный дождь отбарабанил.

Теперь вот по всей планете образовались невидимые провалы времени, ещё и зацикленные в петли. Теперь никогда не знаешь, когда на такую случайно наткнёшься. Хоть дома сиди. Давно бы опасные места огородили, но провалы эти беспорядочно перемещаются. Могут и в дом закрасться.

И как назло, сегодня утром по дороге на работу угодил в свеженькую временную петлю. Оступился и рухнул в бездну. Думал, с ума сойду или умру. Но ничего так, отпустило. Правда, оказался на каком-то пустыре. На горизонте виднелись почерневшие деревянные избы с реденьким дымком из труб. Дождь зарядил. А дорога глиняная, размыло. Упал.

Вылез злой и грязный, как чудище, проклиная все эти провалы и правительство с ними же.

На работе отгул поставят, зарплату урежут. Видите ли, пусть за падение в дыры власти платят. Форс-мажор, стихийное бедствие. Ну, их. Даже помолился, чтоб быстрее выбраться.

Внезапно скрипнула калитка. Высунулся мужик с недобрым лицом в поношенной одежде.

— Кто такой? От барина?

Вот ведь занесло! Хоть бы за шпиона или вражеского солдата не посчитали. Неведомо же какой век у них на дворе.

— Я не местный, заблудился, — прохрипел поубедительней, пытаясь наспех выдумать слезливую историю.

Мужик почесал спину, нахмурился ещё больше и гаркнул:

— Ладно, заходи, разберёмся.

Ноги