Сапоги 44. Ознакомьтесь с альфами

Альфа 1

Вечер был наполнен летним теплом и легким дуновением ветра. Женщина шла неторопливо к летнему кафе с открытой танцевальной площадкой. Она приехала сюда на машине, но оставила ее на примыкающей к кафе улочке, около черного входа. Ей показалось, что так будет надежней. «Будет еще один путь к отступлению. Отступлению от чего, от своих чувств или страха? Не могу это решить» — подумала, вздохнув и уверенно пошла вперед. Платье цвета яркого изумруда подчеркивало ее темные глаза и смуглую кожу. Умеренно открытое спереди, с золотой цепочкой и кулоном на шее, на спине – глубокое декольте. В руке был клатч, с ажурным, золотым узором на темно-фиолетовом фоне. Она прошла и села за ближний к танцевальной площадке, столик. Это кафе было раньше популярным, сейчас здесь немноголюдно и тихо. Официант принес чашечку кофе. Отпив глоток, задумчиво посмотрела на проезжающие мимо машины и вспомнила, как когда-то встречалась здесь с любимым человеком…

Музыка зазвучала неожиданно, по первым негромким аккордам она узнала танго. «Как странно, разве сейчас кто-то будет танцевать?» — подумала удивленно женщина.

— Вас можно пригласить? – прозвучал неожиданно мужской голос. Она вздрогнула, ощутив с   боку твердое дуло пистолета. Медленно повернув голову, увидела глаза наполненные страстью и желанием убить. Она ждала совсем другого человека, поэтому не понимала, что происходит.

— Кристин, это я заказал музыку, потанцуем? – негромко переспросил мужчина.

— Мы давно не виделись, как ты меня нашел? Что происходит? — прошептала женщина, немного придя в себя. Она его узнала, когда-то вместе занимались танцами. Александр безумно влюбился в нее, пытался ухаживать. Но она боялась его вспыльчивого и жестокого характера, и сердце было занято другим. Медленно встав из-за столика, осторожно положила руку на плечо Александра, другой попробовала дотянуться до клатча, в нем был маленький, дамский пистолет. Мужчина ловким движением отодвинул клатч и убрал свое оружие в карман брюк. Положил руку на ее талию и нежно прижал к себе, другой взял ее изящную кисть и отвел в сторону, готовясь вести. Пристально смотря друг другу в глаза, они начали делать первые танцевальные шаги в такт музыке. Танго заиграло громче, наполняя кафе зажигательным ритмом. В мелодии переплетались две вечные стихии – власть и страсть, только вот она до сих пор не готова подчиниться…

Альфа 2

— Ну же, юная леди! Неужели так трудно запомнить три па танца?

Я прижала руку к груди, пытаясь отдышаться. Корсет жал в талии и давил на рёбра. Носить это орудие пытки оказалось просто невозможно! Но пришлось надеть, позволить зашнуровать сзади, да так, что дыхание перехватило на несколько секунд. Как же, юная леди, не затянутая в корсет, не смеет появляться на людях!

Мне вообще начало казаться, что у юной леди из приличного рода нет абсолютно никаких прав. Это не сметь, то не трогать, не смеяться, не плакать, не горбиться, не наклонять голову… И, упаси Даронна, ни в коем случае не показываться на солнце с непокрытым лицом и плечами! Загар хорош только для босячек и селянок, а юная леди обязана быть бледной, чахлой, как редкий цветок, и хрупкой, чтобы молодому лорду из приличного рода сразу захотелось стать ей опорой на всю жизнь… Как она при таком сложении будет делать детей, чтобы продолжить оба приличных рода, — мне никто не объяснил. Об этом юной леди говорить запрещено. Даже знать о том, откуда берутся дети, нельзя. А думать над этим нежелательно, потому как сказывается на цвете лица и добавляет морщин.

— Смотрите на мои ноги! — учитель танцев, худой, точно кузнечик, и такой же нескладный сенн Гардот, сердито постучал тростью по лакированному паркету, привлекая моё внимание. — Повторяю ещё раз, помедленнее!

Его длинные конечности сложились в коленях под жутко неудобным углом, затем левая скользнула назад, правая в сторону, тело качнулось вперёд, а через секунду сенн Гардот разогнулся и изобразил несколько замысловатых шарканий. Потом собрался обратно и строго глянул на меня:

— Вы уловили, сьенна Арнабель?

От моего тяжкого вздоха чуть колыхнулись гардины на окне, а рёбра отозвались резкой болью. Проклятый корсет! Проклятый ритуальный танец! Проклятый мой батюшка, аристократ, тьму его, чьей единственной, хоть и незаконной наследницей я являюсь на сей день… Не отыскали бы меня в моей деревушке, далёкой от двора, от Его Светлости принца крови и всех этих изысканных барышень и господ, — пасла бы гусей и уток, бегала по лугам и радовалась весеннему солнышку!

А вместо этого приходится разучивать па дурацкого танца, по которому принц должен найти свою единственную из десятка девушек. Когда подойдёт моя очередь, его тело сольётся с моим в едином движении, и все эти шарканья ног будут иметь смысл… Или не будут. Тогда мне придётся исполнять танец для других женихов, в других ритуальных залах. В любом случае, в деревню мне уже не вернуться!

Альфа 3

Ритмичные напевы далёкой Латинской Америки наполняли зал. По кругу мимо столиков шествовали, обнявшись, нарядные парочки, то останавливаясь, чтобы покружиться в страстном танце, то опять возобновляя движение.

Каждый год Алексей приходил сюда, чтобы вновь услышать эту музыку и, закрыв глаза, представить, как танцует с Вероникой. Представить её колдовские изумрудные глаза, ярко-рыжие локоны, ниспадающие на плечи, ощутить тепло её нежных рук, обнять её тонкий стан, любоваться плавными движениями этих стройных ног. Как в тот самый день, когда однажды, придя на милонгу, увидел прекрасную незнакомку в бордовом платье. Тогда он пригласил её на танец и с тех пор с ней не расставался. Через полгода Вероника стала его женой. Не просто женой — Пенелопой, которая верно ждала своего витающего в облаках Одиссея и всякий раз, когда он возвращался из рейса, встречала его с неизменной радостью. А провожая мужа в аэропорт, обнимала и целовала так страстно, словно видела в последний раз. «Береги себя, мой отважный лётчик!» — говорила она ему ласково. «Не скучай, моя «белая вдовушка»! — улыбался в ответ Алексей. – Я скоро вернусь!». Он знал, что Вероника за него беспокоится, особенно если погода выдавалась не слишком спокойной. Но он профессионал, пилот международного класса, ему к дождям и ветрам не привыкать. К тому же, Господь Бог, услышав молитву любящей женщины, убережёт его от любой беды.

Его-то Господь уберёг, но не её саму. И ведь ничто не предвещало беды. Митинг за честные выборы был согласован и разрешён городскими властями. Вероника и раньше ходила на такие мероприятия – и всё было спокойно. Но в этот раз стражи порядка устроили давку. Группка возмущённых демонстрантов прорвали полицейское оцепление. Тогда озверевшие омоновцы стали врываться в толпу и бить дубинками всякого, кто попадался им под руку. Когда один из стражей порядка стал избивать старика, Вероника схватила его за руку со словами: «Что Вы делаете? Вы нарушаете закон!». Следующий удар пришёлся ей в висок. Смерть была мгновенной.

И в это время, словно в насмешку, пассажиры аплодисментами благодарили Алексея за мягкую посадку на чилийскую землю.

Потом был суд по делу о массовых беспорядках. Два десятка демонстрантов посадили в тюрьму. Разгонявшие митинг омоновцы, в том числе и убийца Вероники – майор Белозаводский, получили квартиры и повышения по службе…

Неожиданно Алексей вздрогнул и уставился в середину зала, не веря своим глазам.

Альфа 4

— Сэмэн, что ты топчешься, как курица по яйцам? Сказано тебе: р-раз, два тры, чотыры, р-раз, два, тры, чотыры! Уяснил? – смачный плевок на пол сопровождается гнусным шипением забычковываемой в банку из-под кильки папироски. Это Пэтро Задеричуб, наш завклубом, дрессирует школьников перед показательным концертом для приезжающей завтра из области комиссии.

Завклубом Пэтро Задеричуб и его кум Микула Задуйвитер, председатель сельсовета, страх не любили все эти комиссии, вечно сующие нос куда не надо, прямо как соседская буренка Мыня Лизка, сжевавшая намедни боевые галифе франтоватого Микулы. «Куда ты смотрела, когда вешала мои парадные галихве у забора?!» «У людей заборы как заборы, кирпич с камнем выше твоей дурной головы, никакая корова не всунет морду, а ты колючками обсадился и радуешься: кипырисы! Тьфу!» – так еще неделю переругивались Микула и его благоверная Верунька после поглощения праздничного гардероба бессовестной и бессловесной буренкой.

Только сейчас было не до галифе. Областная комиссия, если что разнюхает, позасовывает кумовьям кипарисы так, что никакая Мыня Лизка не достанет. На чело завклубом наползала горестная дума, все темневшая по мере того, как втихую разбегались уставшие школьники.

— Чейта завтра будет, — окончательно пригорюнился Пэтро и опустил свой чуб.

А завтра было весело. Комиссия, нарисовавшаяся в селе после обеда, успела погостевать в пяти соседних селах, была подшофе и навеселе. Когда всех провели в клуб для окончательного доведения до кондиции самодеятельным концертом, оказалось, что кассету с модной записью «гамнам стайла» зажевала все та же вездесущая Мыня Лизка.

Это было фиаско. Никто не спас бы наших бравых кумовьев Пэтра и Микулу, если бы не их находчивость. Собратья по несчастью переглянулись и взобрались на сцену. Они готовы были на все, даже на танец вдвоем. Пэтро встряхнул чубом, а Микула начал насвистывать нечто разухабистое, отщелкивая пальцами ритм.

Альфа 5

* * *

На пустой площадке под светом юпитеров и звуки старенького слегка расстроенного рояля самозабвенно танцевала пара. В этот миг для них ничего не существовало вокруг, они всецело отдавались своей страсти — любимому вальсу.

Город N ждал танцевального фестиваля с громким названием «Танцуют звёзды».

В кабинет директора фестиваля влетела взьерошенная ведущая М.Ю. Елисеева.

— Серафимушка, ну сделай что-нибудь, они меня уже достали, — расстроенно произнесла Милица Юрьевна и продолжила. — Фестиваль срывается, конкурсантам разбивка по парам не нравится.

-И что? — Серафим Карлович Зусман нахмурил кустистые брови. — Ты им сказала, что партнёры достаются согласно жеребьёвки?

— Так в этом-то и дело. Они присутствовать хотят и сами видеть. Предлагают делать это прозрачно.

Серафим Карлович призадумался… сам он тоже частенько, как простой конкурсант, участвовал и выигрывал — любил он это дело: награды, титулы… нет никакой прозрачности. Правила поменяешь, а потом не дай бог попадётся тебе этот…

«Этот», сидевший в углу на кожаном диване -Иван Афанасьевич Штенберг, ухмылялся, он-то знал, в чём дело. Сам он то и дело принимал участие в фестивале. Будучи учителем танцев, танцевал великолепно. И за даму, и за кавалера, но иногда на него находила блажь, и он начинал топтаться по ногам своего партнёра.

—

А ху-ху, не хо-хо? — вспылил Серафим Карлович — Ничего менять не буду! Я сказал!

Они народ бунтуют, сорвут фестиваль, чует моё сердце, — заохала Милица — нужно что-то решать…

writercenter.ru/blog/coauthor/obsuzhdaem-novye-pravila-igry-dva-sapoga.html