Сапоги №19. Голосование. Вердикт. Петля. Гильётина. Электрический стул.

Как по-настоящему согреться?
Закажи электрические сапоги в Юлмарт – согрейся и получи бонус!

Кто знал, что выкладывать сапоги — такая морока. Сначала я думаю, что из семи бет пришли только четыре, потом мне кажется что несколько авторов написали беты к одной и той же альфе, потом я локтем задеваю кнопку мыши и весь топик летит чертям собачьим…

7 конкурсных миниатюр и один внек!

Голосуем, друзья!  

1. Суть игры: Написание миниатюры двумя разными людьми, попытка создать вдвоём цельное произведение.

2. Цель игры: Помочь найти себе соавтора или бету, оценить свои возможности в плане совместной работы над текстом.

3. Игра анонимная. Участником может быть любой желающий. Работы принимаются до пятницы, 27 июня.

Высылать в личную почту ведущему. Правила под катом

альфа№1-бета№3

Лика, сонная с дороги, в розовом топике и голубых шортиках, сидела за кухонным столом, тыкая в телефон идеальным пальчиком.

— Вообще без денег оставил, — капризно произнесла она. – Приедет только завтра. Как я буду целый день в гостях без денег? Ира, а доллары тут можно поменять?

— Сегодня уже нет. А что ты надумала купить?

— Салфетки влажные мне нужны. И вишни хочу. В дорогу надо взять попить. Ирина, поменяй, ну, хоть двести.

Ирина разлила кофе по чашкам, помолчала, а потом предложила:

— Есть тут женщина – Марина Борисовна. Поменяет тебе. Только она гадает.

Вскоре зеленоглазая рыжеволосая женщина, лет пятидесяти, отсчитывала мелкие купюры.

— Вот, две тысячи, красавица, и погадаю тебе.

Затертая колода замелькала в руках.

— Живешь ты, как спишь – свои силы не используешь. Ждет тебя скорое получение денег, дорога дальняя. Вижу брюнета с любовью в сердце к тебе. Первым у вас будет сын. Вижу злодейку – хочет развести Вас с брюнетом. Имя ее на букву Н. От нее придет тебе бумага – не бери правой рукой, бери левой. Что в бумаге написано – будет твоей судьбой.

А хочешь, красавица, бесплатно замочек поставлю на жениха? Только тебя всю жизнь любить будет. Есть у тебя его фото?

— На телефоне есть, подойдет такое?

— Тогда надо тебе купить килограмм сахара, килограмм шоколадных конфет, двое мужских трусов пятидесятого размера, пять булавок, три носовых платка, две свечки. И яйцо. Ладно, яйцо тебе дам.

Когда пакет с необходимыми вещами был подготовлен, ведунья приступила к обряду.

Первым делом она сунула в руки Лике яйцо, завязанное в носовой платок.

— Когда уйдешь от меня, кинешь яйцо через левое плечо на перекрестке трех дорог, да посильней, чтоб разбилось.

Взяв в руки мобильник и одну из свечей, гадалка ушла за занавеску.

***

Лика, сонная с дороги, в палевой блузке и серой классической юбке, сидела за кухонным столом и сосредоточенно «листала» айпад.

Ирина разлила кофе по чашкам:

— Столько лет прошло, а будто ничего и не изменилось, — сказала она, улыбаясь.

— Неправда, тетушка, как же не изменилось? Я в последний раз у тебя гостила – мне лет 17 было? Помнишь, твоя соседка еще гадала? Кстати, данные тогда выдала с высокой степенью достоверности. – Лика отложила айпад. – У меня после того гадания жизнь, можно сказать, вышла на новый виток, КПД повысился.

— КПД? Ты раньше и слов таких не знала, — Ирина недоуменно покачала головой.

— Много чего не знала. Мне тогда твоя гадалка так и сказала: «Живешь, как спишь, сил не используешь». Так и было – я «порхала» только, в голове ветер да ухажеры. У меня в то время романчик был с торгашом одним, жадиной – имя и не вспомню уже. Хотя к Вадиму чувства уже тогда появились, я все на его фотографию посматривала в телефоне. Торгаша того бросила, в институт поступила. С Вадиком поженились, но были сложные моменты – мне ведь после аспирантуры приглашение пришло из Москвы, звали на кафедру, а муж против был. Наука, она такая – разлучница. Но пожили мы раздельно недолго, — я в Москве, он на родине остался, а потом не выдержал, ко мне приехал. Сыну уже шесть лет, весь в отца – такой же чернявый, дочка в садик пошла. Ой, не могу, укачало в дороге, я вздремну немного?

Уложив племянницу, Ирина пошла к соседке. Годы мало изменили Марину Борисовну, седины только прибавилось. Ирина рассказал про Лику, напомнила про давнее гадание, поудивлялась, что так все четко сбылось:

— Марина, предсказания твои всегда, что ли, исполняются?

Соседка хмыкнула:

— Если бы… От человека зависит. Один выслушал – отряхнулся и дальше пошел, а есть натуры простые, впечатлительные. Вот и Лика твоя: вижу, дурочка малолетняя, ну, и решила ей как будто схему нарисовать, там-тут лампочки-маячки зажечь, сюда ходи – туда не ходи. Сработало, значит? То не магия – психология, кое-что от НЛП – нейролингвистического программирования. Я же психологией давно увлекаюсь.

Гостья не унималась:

— А зачем ты в тот раз такой набор несуразный с Лики потребовала: трусы какие-то, сахар?

Марина Борисовна рассмеялась:

— Да муж у меня тогда вахтовиком работал, я ему посылку собирала!

Ирина улыбнулась такой находчивости:

— А яйцо она зачем кидала? Мы, помню, тогда замучались перекресток трех дорог искать!

— Одно дело просто гадалку послушать – в одно ухо влетело, в другое вылетело. Важно действием закрепить, ритуал провести, чтобы в сознании накрепко отпечаталось. Про Симорон читала? Та же техника. Я же говорю: гадание – схема с лампочками, а ритуал с яйцом — это как рубильник. Яйцо кинул, как выключатель нажал — лампочки включились.

Ирина покачала головой:

— Мудрёно… Марина, а может, ты и мне лампочку-маячок поярче вкрутишь? А то жизнь какая-то серая пошла…

Соседка, вздохнув, достала старую колоду.

№2-4

— Ну, ты чё, Димон? Уснул, что ли? Давай, наливай! — Степан толкнул друга в плечо. — Чё ты там увидел? Вовка уж давно забыл и спит без задних ног, а ты всё высматриваешь. Давай, говорю, наливай!

— Погоди, — отмахнулся тот, с увлечением рассматривая какую-то схему. По выражению лица можно было догадаться — он усиленно пытается что-то вспомнить. Димон постоянно шмыгал носом, облизывая губы. Прищуривался, наклоняясь к столу, потом отдалялся, покачиваясь. Казалось, он в любую минуту может свалиться с табуретки, так опасно поскрипывали её ножки. Схема в учебнике никак не давала покоя Димону.

Иногда в его глазах мелькали радостные искорки, словно удалось поймать ответ за хвост. Но сознание, выдавая подсказку, тут же забирало её, вызывая этим бесконечное вскрикивание: «ы» и дёрганье головой.

Просьба сына застала Димона в тот самый момент, когда он в очередной раз собирался разлить водку по рюмкам. И сейчас, изучая схему, он продолжал держать початую бутылку, постоянно отводя руку от пытавшегося дотянуться до неё Степана. Свободной рукой Димон, то потирал лоб, то почёсывал живот. Одеждой друзья не были обременены. Тапки и семейные трусы. Больше им, видимо, и не нужно было, чтобы распить бутылку перед сном, сидя на кухне у Димона.

Степан, боясь, что друг может уронить драгоценную бутылку, страховал её руками. Раскачиваясь в унисон с Дмитрием, он постоянно пытался вразумить того:

— Да убери ты это! Ну, спать уже пора. Давай, заканчивай с этим. Разливай, говорю тебе!

Степан попытался захлопнуть книгу, но Димон вовремя среагировал. Он отмахнулся от друга, как от назойливой мухи.

— Спать уже пора, а ты всё сидишь, как… — не унимался Степан. — Давай, наливай!

— По-го-ди, — растягивая по слогам, ответил Димон. — Я же точно знаю, что это, но никак не могу вспомнить.

— Да на кой тебе это надо?! Вовка уже и думать забыл, а ты всё сидишь тут. Наливай, говорю! — Степан, всё же улучив удобный момент, скинул книгу со стола.

— Ты чего?! — заорал Дмитрий. — Приехал в гости, так веди себя хорошо, а то ишь… книгами раскидываться вздумал! Это тебе не пыль какая-то… это… физика! — подняв указательный палец, он потряс рукой. — Это учебник! А ты его… Ты зачем это сделал?! А?! За него деньги уплачены!

— Деньги уплачены? А за это не плачены?! — указал Степан на бутылку. Димон перевёл на неё взгляд, потом вновь посмотрел на друга.

— Уплачены! — кивнув, уже спокойно ответил он. — И что? — пожал плечами.

— И то! Наливай, и спать пошли.

— Спать? — удивился Дмитрий. — Спать хочешь? — утерев кулаком рот, он с силой бросил бутылку. Она чпокнулась об угол раковины, разлетаясь мелкими осколками. — Вот тебе! Спать он хочет! — кричал Димон, заглушая звон разбитого стекла…

Один осколок, точно отрикошетил по обнаженной лампочке и на кухне стало темно. Дмитрий, успевший встать пошатнулся и босая нога, выскользнув из растоптанного тапка, смачно придавила острый край стекла.

— От, собака! – Выругался он, а затем резко наклонился к проколотой пятке и грюкнул лбом о выступающий край посудомоечной раковины.

Дверь на кухню тихонько скрипнула.

— Ди-и-им… — послышался голос жены.

— Людка, ты?! Свечу принеси, не видишь темно совсем!

Дверь закрылась. Димон, нащупавший стул и вернувшийся за стол, рукой потирал ушибленный лоб и тихо постанывал от боли.

Боль от ноги поднималась все выше и стремилась куда-то в спину, в то время, как боль в голове усиливалась и направлялась вниз. Казалось, сейчас эти два друга встретятся, пожмут друг другу руки, где-то в районе сердца и, Димону кирдык.

Желтая, горящая свеча появилась беззвучно, как-то сама собой, как будто выросла вместе с подсвечником из стола. Димон давно перестал таким мелочам придавать значение, сейчас его волновала только схема. В полумраке, на полу он нашарил книгу. Отряхивая от осколков, поднял с полу учебник и первой попавшейся тряпкой промокнул облитые водкой страницы. Димон знал, что разгадка близка и он снова стал всматриваться в чертеж.

Оставалось лишь вспомнить, что это за схема; она казалась ему ключом к дверям, за которыми все ответы на то, почему он так долго не покидал эту кухню, на то, почему друзья приходят к нему, а он не замечает когда, не видит, как они уходят. Почему, он беспрерывно ощущает себя пьяным, хоть и пьет не все время, никак не может разглядеть лицо жены, почему от пореза пятки у него затекает спина… и еще много много странностей…

Из черного угла, где сидел Степан раздался голос сына – Вовки:

— Да убери ты это! Ну, спать уже пора. Давай, заканчивай с этим. Разливай, говорю тебе!

— Так разливать нечего… — он перевел взгляд на свечу, но вместо нее на столе стояла бутылка водки, горящая мутным, матовым светом.

— Разливай, говорю! Тебе все равно не выйти из себя, так что за это и выпьем! Двести двадцать – надежное снотворное, так что наливай и пойдем.

— Погоди, сейчас ты у меня выпьешь!

Зашипев от злости, Димон кинул бутылку в угол.

***

Дмитрий дернул рукой, отчего прибор слежения за изменением пульса слетел с указательного пальца. Женщина, сидящая у кровати уже несколько часов, встрепенулась, словно вышла из гипноза и выскочила из палаты.

— Сестра! Сестра! – кричала она – позовите доктора! Пожалуйста, доктора в седьмую палату! Мой муж, кажется, вышел из комы! – Она плакала и смеялась одновременно. – Господи… два месяца… господи… — за последнее время, слова ее залежались без дела и теперь бессвязно вырывались наружу, но, сейчас это было неважно.

— Вот видите, я же вам говорила, что седьмая – счастливая! – раздался голос медсестры уже из дальнего крыла длинного коридора.

№3-5

…Пред ним roast-beef окровавленный,

И трюфли, роскошь юных лет,

Французской кухни лучший цвет,

И Страсбурга пирог нетленный

Меж сыром лимбургским живым

И ананасом золотым…*

— Как это может не возбуждать аппетит? Ну, а вот это? — Бейкер, пожилой, профессорского вида технолог, открыл книгу и с чувством прочёл: «На разрисованных райскими цветами тарелках лежала тонкими ломтиками нарезанная сёмга, маринованные угри. На тяжёлой доске — кусок сыра в слезах, и в серебряной кадушке, обложенной снегом, — икра. Меж тарелками — несколько тоненьких рюмочек и три хрустальных графинчика с разноцветными водками»**. — Как вам? Опять нет? — он пожал плечами. — Ладно, по статистике, визуалов значительно больше, попробуем другой способ воздействия – живопись. Вот, смотрите: Форстер, Клевер, Коровин – «профессор» быстро листал иллюстрации альбома. — Нет? О-о-о…

Взлохматив седую шевелюру, Бейкер огорчённо опустился на стул. Его молодой коллега снисходительно, лениво растягивая слова, промолвил:

— Господин Бейкер, мы — технологи пищевого производства, а не поэты и художники. Наша задача — обеспечить потребителя полезным продуктом. И сверхзадача — с минимальными для предприятия общепита затратами. Как опытный специалист вы не можете не признать изящества решения сверхзадачи, которое я предлагаю.

— Но, дорогой Ньюмен, вы со свойственной молодости категоричностью сводите человечество до уровня скота, искусство кулинарии — до рефлексов. Мы — не собаки Павлова!

— Правда? Но это работает, — молодой человек плавным движением руки обвёл полигон — длинный обеденный зал. — Убедимся ещё раз?

Линия раздачи с кулинарными шедеврами. Над каждым — несколько ламп. Группа «подопытных» готова выбирать блюда — звонок, эксперимент начался. Лампы мигают в различных частотах и цветовых комбинациях. Но очередь с подносами мгновенно выстраивается только к одному блюду — с комковатой серой перловкой.

Ньюмен удовлетворённо улыбнулся:

— Видите, как просто? Посредством использования 25-го кадра, так называемой сублиминальной рекламы, включённой в телепередачи, мы выработали у опытной группы выгодный нам пищевой рефлекс. Теперь при включении комбинации ламп, клиент с удовольствием поглощает перловку или, к примеру, безвкусный тофу. Вы должны признать, господин Бейкер, мой метод работает.

— Он работает, мой дорогой друг, лишь для обывателей, которые не знакомы с изысканной кухней, — с усмешкой возразил Бейкер. — Человечество прошло долгий путь от простого утоления голода к ритуалу поглощения изысканной пищи. Понимаете?

— Вы хотите сказать, что моя методика эффективна лишь для тех людей, которые лишены хорошего вкуса? — Ньюмен почувствовал себя уязвлённым.

— Безусловно. Меня, настоящего гурмана, вам не удастся обмануть.

— А что, если я предложу вам пари! — воскликнул возбуждённо Ньюмен. — Скажем, через месяц продемонстрирую усовершенствованную методику. А проигравший оплатит роскошный ужин в ресторане. «Золотой Пегас» подойдёт?

— Да, вполне, — Бейкер задумчиво потёр подбородок. — Я согласен. Удивите меня, дорогой коллега.

Прошёл месяц, от Ньюмена не было никаких вестей, как вдруг раздался неожиданный звонок. Голос молодого человека звучал расстроенно:

— Увы, я готов признать своё поражение. Приглашаю вас вечером в «Золотой Пегас».

— Ну что вы. Я могу дать вам ещё пару недель, — великодушно предложил Бейкер.

— Нет-нет. Простите меня. Вечером жду вас в ресторане. Я пришлю машину. Не возражаете?

Элегантный лимузин ехал по залитому огнями ночному городу, в небе которого разыгрывались безумные рекламные феерии. Когда машина остановилась около входа, по сторонам которого возвышались мраморные статуи, Бейкер с Ньюменом прошли в зал. На паласе с изящным орнаментом располагались круглые столики, застеленные льняными скатертями. Звучала приятная музыка, и в такт с ней мягко мигали встроенные в стены, стилизованные под факелы, светильники.

Когда официант расставил на столике тарелки из тонкого фарфора, Бейкер положил в рот креветку. Прожевав, бросил снисходительный взгляд на выглядевшего совершенно потерянным Ньюмена:

— Восхитительно, не правда ли, мой юный друг? Gambas flambées. Фламбированные тигровые креветки. Изумительный вкус.

Попробовав следующее блюдо, хорошо прожаренные кусочки мяса, украшенные ярко-розовыми фруктами, Бейкер, зажмурившись от удовольствия, объявил:

— Говяжье жаркое с розовыми грейпфрутами. Великолепно. Ну, не расстраивайтесь так, — он открыл глаза и бросил снисходительный взгляд на коллегу. — Уверен, что когда-нибудь у вас всё получится. Вы — очень способный молодой человек.

— Надеюсь, — отозвался Ньюмен. — Да, а вот и главное блюдо, — он щёлкнул пальцами.

Мягкий свет погас, вспыхнул вновь ослепительно ярко. Вилка выскользнула из рук Бейкера и с тихим звоном упала на пол. Зал мгновенно преобразился в помещение лаборатории. Стены, выкрашенные облупившейся бежевой краской, пол, покрытый линолеумом.

— Ну, что скажете теперь? — усмехнулся Ньюмен.

— Но как?! — выдохнул Бейкер, ошеломлённо уставившись в свою тарелку, где лежали остатки совершенно неаппетитно выглядевшей каши. — Как вы это сделали?

— Это иллюзия, которую породил ваш мозг, — отозвался Ньюмен. — Когда мы ехали сюда, вы постоянно видели сублиминальную рекламу, о которой я говорил вам ранее. Мигающие в определённой последовательности светильники в зале заставили вас не ощутить разницы между дешёвой перловкой и изысканной говядиной. Ваш аппетит зависел от правильной работы электрических цепей, а не какой-то там… поэзии.

*Пушкин А.С. «Евгений Онегин»

**Булгаков М.А. «Собачье сердце»

№4-1

Тайное знание

Уже более семисот лет мои предшественники записывают самые важные события в истории человечества. Будущие поколения многое смогут почерпнуть из опыта, пройденного нами.

Стоявшие у истоков письма, скрупулёзно отмечали от самых незначительных шагов, до важнейших открытий в развитии всей цивилизации. Мы научились добывать огонь и строить жилища, разводить скот и рыбачить. У нас есть тёплая, удобная одежда не только для мужчин, но и для женщин. В каждом селении есть шаман, имеющий глубокие познания о каждом божестве и о способах общения с ними, который, в свою очередь, также принял дар знахарства от отца, деда и так далее. Современного человека смело можно назвать высококультурным, эстетически развитым существом: те же шаманы повсеместно слагают стихи, в которых под звуки кожаных барабанов воспевают самые важные аспекты человеческой души. Изобразительное искусство достигло пика своего совершенства: наскальные рисунки вечны и многое расскажут о нас нашим правнукам. Казалось бы, окружающий мир полностью изучен, природа абсолютно подвластна человеку и все предельно ясно.

Но есть одно «но», море иногда преподносит нам сюрпризы. Уже не в первый раз оно приносит нам из дальних далей предметы, происхождение которых для нас остаётся загадкой и всячески настораживает, заставляя предполагать, что за «большой водой» есть земля, или, по крайней мере, была когда-то.

В прошлый раз море удивило странной штуковиной, похожей на застывший пузырь огромной рыбины. Мы сожгли его в ненужном костре под враждебную песню. Бесовский пузырь горел, роняя огненные слёзы со священного посоха шамана. К проклятому месту, после сожжения никто не подходит – остерегаются порчи.

На этот раз все гораздо хуже. На берегу, мы нашли пергамент не иначе из хряща огромного кальмара! Он совершенно не промокал, а рисунок был странным, хоть и напоминал древесного длинноногого паука. Шаман велел никому из племени не прикасаться к рисунку, а затем удалился с пергаментом в горы, чтобы уничтожить. Сказал, что вернётся к рассвету и, чтобы никто не смел за ним идти, но, нашлись те, кто ослушался…

Вместе с ними пошёл и я.

Всю ночь шаман разговаривал с духом дальней пещеры. Часть речи мы услышали. Голос поведал шаману, что всех спасёт свет заламинированного тайного знания. Струи первого дождя разбудят спящее зло, начнётся цепная реакция, и один за другим, в течении ночи, угаснет факел жизни каждого островитянина. До утра плакал и священный посох. Но в слезах его не было огня, чёрными были слёзы. Под утро шаман вынул середину пергамента и сжёг его в чаше с травами.

Мы простояли у пещеры всю ночь. Наутро небо потемнело, начался сильный, холодный дождь. Выйдя из пещеры, шаман поднял на нас красные от слёз глаза. Потом поставил чашу с пеплом под струи дождя, и она быстро наполнилась. Шаман отпил сам и дал испить каждому из нас.

Вернувшись в поселение, мы не узнали его. Улицы были пусты и затянуты зелёным смогом. На проклятом месте, где был предан огню дьявольский пузырь, зияла огромная дыра в земле. Клубы зелёного пара выходили из недр. Мне показалось, что влажная земля вокруг дыры шевелится – я ужаснулся, присмотревшись: мои соплеменники, как черви, ползали вокруг дымной ямы, дышали паром и ели зеленовато-коричневую землю. Обезумев, они с жадностью выхватывали заражённую почву друг у друга, как лучшее лакомство, скатывались в провал, расталкивали лежащих рядом.

Шаман прошёл по жилищам с водой из чаши и дал отпить из неё тем, кто остался здоров.

Дождь прекратился к вечеру. Шаман сказал, что надо срочно уходить в пещеру. Не успели мы покинуть селение, как увидели за собой толпу бегущих зомби, готовых лакомиться нашими телами, как почвой, а за их спинами, из глубины высыхающего провала, вылезало нечто огромное, чёрное, ужасное. Шаман провёл посохом черту на дороге и зомби несколько отстали. Но преграда не смогла удержать толпу надолго. Карабкаясь друг по другу, обезумевшие люди перевалились волной через невидимую преграду.

Шаман стукнул посохом по земле, и дорога дала трещину. Но и это не сдержало толпу. Едва мы вбежали в пещеру шаман воткнул посох в центр входа и он сделался каменной стеной. Мы слышали, как грызут стену в бессильной ярости бывшие люди.

Вдруг послышался нарастающий свистящий гул. Стена от удара зашаталась и дала трещину. Гул повторился – по стене стегал хвостом чёрный дракон, разбуженный жадными червелюдьми.

Шаман воздел руки к духу пещеры и попросил явить тайное знание пергамента. И тут пещера засияла, залитая светом. Посох раскрыл вход, свернувшись в радостно искрящуюся палку. Зомби отхлынули и замерли, словно окаменели. Раздался невыносимый ушам протяжный вой – дракон рассыпался в прах. Шаман велел всех напоить противоядием из чаши с пеплом, а мне – записать все, что я видел и слышал в этот день.

Молодые учёные рассматривали глиняную табличку в микроскоп.

— Вань, посмотри! Вот, уголок отколот – такое впечатление, что под слоем с текстом в табличке есть второй слой. Так прятали сакральные знания. Давай попробуем её разделить.

— Ты смотри, Федь! Да быть этого не может!

Под текстом удивлённые учёные обнаружили чертёж из длинных линий с кружочками и надпись: «Условные графические обозначения в электрических схемах. Пример».

№7-6

Светлый Электрик

Электра поняла, что кафедральный собор в осаде. По всему периметру сооружения, где находился человек, ради которого она прошла столько испытаний, торчали врытые в землю «зеркала» — чертовы приборы молниеносцев — неправильные пирамиды с гладкими, отполированными гранями. Где-то рядом, скорее всего, за собором, находился генератор разрядов, которые передавались от пирамиды к пирамиде, создавая опасное для люменов кольцо, не позволяя ни проникнуть в собор, ни выйти из него.

«Тамошние ребята, наверное, уже дымятся, — подумала Электра. — Немудрено, если вся земля вокруг собора пропитана электричеством". Шесть месяцев назад отряд Эльдуса Кроу — двадцать пять человек, убежденных люменов, среди которых была и Электра — попал в такой же переплет, укрывшись в старом здании вокзала. Их держали в электрическом кольце три дня. Нельзя было касаться друг друга, потеть, пить воду. Волосы у всех стояли дыбом — не от страха, а от насыщенного электричеством воздуха. Постоянное потрескивание и гудение генератора, входившее в резонанс с токами человеческого тела, доводило до умопомрачения. Один из люменов не выдержал, выскочил из здания вокзала и, уже дымясь, бросился прямо на луч. Через полсекунды его не стало. Не стало совсем. Он испарился. Электре хотелось плакать, но это было непозволительно.

Тогда их выручил отряд Небесного Света. Они прилетели на своих механических «птичках» и сбросили на генератор несколько тонн воды. Но молниеносцы позаботились о том, чтобы у люменов больше не было «птичек». Теперь не стоило смотреть на небо в ожидании спасения. Разве что захотелось бы поглазеть на строящийся над Светлой Землей гигантский Пограничный Купол. Эльдус Кроу доходчиво объяснил Электре назначение этого сооружения: «Как только молниеносцы довяжут эту шапку, нам всем хана».

Отряды люменов пытались помешать строительству, но технологии молниеносцев менялись и улучшались с каждым днем.

Последней надеждой был великий маг, имя которого стало легендой, – Светлый Электрик. Рассказы о силе и знаниях этого почти святого люмена шепотом передавались от отряда к отряду. Родители говорили Электре, что она названа в его честь.

Несколько лет назад, незадолго до нашествия молниеносцев, Светлый Электрик, исчез. Говорили, что он дал Великий обет и скрылся от мира, дабы ничто не отвлекало его от цели. Невозможно пересказать, что пришлось преодолеть Электре, чтобы найти место его подвижничества. И вот теперь, когда до спасения Светлой Земли рукой подать, она сидит здесь, на вершине холма, не смея пошевелиться, чтобы не быть обнаруженной.

Закрыв глаза, Электра представила себе чертеж, который лежал у нее во внутреннем кармане комбинезона: потемневший листок бумаги с непонятными знаками. Круги, черточки, линии…

«Здесь очень важное послание, — наставлял ее Эльдус Кроу. – Если ты найдешь Светлого Электрика, мы все будем спасены. Передай ему это».

Электра вздохнула. Она поклялась выполнить задание. Но как это сделать? Скоро стемнеет, и можно будет спуститься поближе к собору, только сквозь кольцо все равно не пройти. Вот бы испортить эти пирамиды!.. Если б Электра понимала, что изображено на чертеже, может, это помогло бы?

А если… Электа осторожно повернула голову. Точно, вот он, родник! Конечно, она не в состоянии собрать и обрушить на зеркала несколько тонн воды, как это сделали парни из Небесного отряда, но кое-что может и она.

Медленно и осторожно Электра поползла к роднику. Когда стемнело, она уже была на месте и принялась за работу. Она копала землю ножом и прямо руками, подтаскивала камни и ветки. К полуночи запруда было готова. Осталось только разрушить перегородку…

Поток залил одну из пирамид, фонтаном взлетели искры, и кольцо погасло — всего на несколько мгновений, но этого хватило. Электра успела преодолеть линию зеркал, добежать до подвального окна и, выбив его, вкатиться внутрь…

Маленькая старушка по имени Омм с белыми волосами, облаком стоящими вокруг головы, вела ее вверх по лестнице, рассказывая по дороге о том, что здесь произошло.

Светлый Электрик был болен. Он так ослаб, что не мог противостоять молниеносцам. Когда началась осада, он потерял сознание и с тех пор не приходил в себя. Омм ухаживала за ним все это время.

Электра шла молча. Выходит, она проделала весь этот путь зря. Маг ничем не поможет. Все напрасно.

Они поднялись почти под самый купол и вошли в маленькую келью. Древний старик лежал на кровати. Видно было, что жить ему осталось не долго. Но когда Электра вошла, он вдруг открыл пронзительно-синие глаза и сказал:

— Подойди.

Омм ахнула. Электра подошла к старику, и он взял ее руку – грязную, исцарапанную, с обломанными ногтями – своими тонкими холодными пальцами.

— Да, это ты, — прошептал маг. – Я ждал тебя, я знал, что ты идешь.

Электре показалось, что между руками проскочила искра, и синие глаза закрылись уже навсегда. Светлый Электрик умер.

Но его сила и все его знания каким-то невероятным образом перетекли в сознание Электры. Мир вдруг стал светлым и понятным. Стали видны все мельчайшие частицы и связи между ними и токи, бегущие по этим связям…

Электра поняла, что чертеж, который она несла, больше не нужен. Одним движением мысли она дотянулась до генератора – и тот исчез, рассыпавшись в пыль. Потом она потянулась вверх, к Пограничному Куполу. Как просто оказалось потянуть за тоненькую ниточку и распустить эту «шапку», сматывая клубок энергии, которую потом – Электра это знала – можно использовать для чего-то другого, нужного, мирного…

У Светлой Земли теперь был новый великий маг.

№6-2

Крип бежал, ни на что не обращая внимания. Вперёд, только вперёд! Коридор был длинным и опасным, а самое ужасное — в нём горел свет!.. Следовало бы быть осторожнее. Но нет, сейчас главное — скорость.

Впереди открылась дверь кухни, послышались шаги, громко зазвучали голоса людей. Женщина визгливо закричала, мужчина сердито буркнул что-то в ответ и вышел в коридор. Крип от страха прикрыл глаза, но не остановился, ни на мгновение, даже не притормозил. Информацию, которую он раздобыл, нужно было доставить Мыцю как можно скорее.

Метнулась по линолеуму длинная тень — человек торопливо прошёл по коридору. Заскрежетал ключ в замке, потом с оглушительным грохотом захлопнулась входная дверь. Женщина перестала визжать. Следом закрылась кухонная дверь. Стало тихо.

Переведя дух, Крип подхватил удобнее драгоценный клочок бумаги, чтобы не так сильно волочился по полу, и ещё прибавил ходу, хотя, казалось, что быстрее уже некуда. Все четыре лапы работали на пределе возможного, хвост напряжённо ловил равновесие. Ещё чуть-чуть… И вот она, дыра под дверью кладовки!

В кладовке темно, и люди сюда заходят очень редко. Теперь все просто: второй стеллаж справа… Не забыть, что на нижней полке вчера появилась какая-то новая коробка, она может быть опасна! Впрочем, её легко обойти по знакомой упаковке рыбных консервов. Далее, на четвёртую полку, к ней вплотную подходит водопроводная труба, очень удобно обмотанная поролоном. По трубе — на вентиляционный короб, который тянется под потолком вдоль всей кладовки. Ближе к середине — вытяжное отверстие. Решётка, правда, довольно плотная, но Крип маленький, он легко пролезает между планками. Только бы не порвать бумагу, а то Мыць голову отгрызёт!..

— Ну что, достал карту? — где-то за спиной проскрипел противный голос Мыца. Крип резко затормозил и обернулся, хлопая маленькими глазками.

— Чего уставился, давай сюда. Я уже заждался. Признавайся, ты никого не встретил?

— Нет, — пропищал Крип и протянул Мыцю заветную бумагу.

— Так, — уставился Мыць на схему. Он так смешно крутил головой и шевелил усами, что Крип не выдержал и засмеялся.

Мыць резко повернул к нему голову.

— За это твоя доля уменьшается на десять процентов.

— Как? — испуганно захлопал глазками Крип. — У меня всего десять процентов!

— Вот на них и уменьшается, — прохрипел Мыць, посмеиваясь. — И только вздумай кому-нибудь сказать. Голову отгрызу. Понял?

— Понял, — тихо пискнул Крип.

Мыць сердито подёргал усами и вновь вернулся к изучению карты.

Он постоянно издавал странные звуки, шевелил усами, крутил головой, но Крип стойко держался. Малыш зажал лапками себе рот и старался не смотреть на Мыця, но глаза так и поворачивались к нему. В какой-то момент Крип не выдержал и прыснул в лапки.

Мыць сразу обернулся к нему.

— Ты ещё тут?

Крип открыл рот, не зная, что и пропищать.

— Ладно. Твои пять процентов.

Крип радостно запрыгал, забыв о конспирации.

— Тихо, — зло прохрипел Мыць. — Пойдёшь вот сюда, — он ткнул самым длинным когтем на второй уровень зашифрованного в схеме плана. — Вот, за этим вентилем возьмёшь клад.

— А что там? — тихо пискнул Крип.

Мыць обернулся, внимательно осмотрел всё, потом наклонился к самому уху Крипа и тихо похрипел:

— Это знал только Клоц.

— А! — вскрикнул Мыць, зажав лапками рот.

— Да, он слишком много знал, поэтому… — Мыць прижался головой ко лбу Крипа, что у того даже глаза сошлись в кучку, — …надеюсь, ты не станешь таким же болтливым как он?

— Нет, — испуганно пискнул Крип.

— Вот и хорошо. Тогда иди и принеси мне то, что там спрятано.

— А точно мои пять процентов?

— Точнее не бывает. Клянусь своим хвостом.

Крип не только вылупил глаза, но и вытянул шею и постарался заглянуть Мыцу за спину.

— Но… у вас нет хвоста, — тихо пропищал он.

— Поэтому я и клянусь им. Не думаю, что ты хочешь узнать, где я его потерял? Клоц знал.

— А! — ещё сильнее вытянул Крип шею. — Нет, не хочу.

— Хорошо. Ты умный малыш, — Мыць положил свой главный коготь Крипу на плечо. — Иди, мой мальчик, И не возвращайся с пустыми лапами.

Крип кивнул и быстро побежал по водопроводной трубе к заветному кладу, к своим пяти процентам…

№5-7

— Вот, эта схема сигнализации в особняке Винсента, — я аккуратно расстелил на столе рулон бумаги, испещрённый значками. — Моя задача, как всегда — ставлю прерыватели. Потом мы с Линдой берём товар, а ты, Марк, ждёшь нас.

Я смахнул со лба испарину. Вентилятор в потолке нашего номера вращался со скрипом древнего колодезного ворота, не разгоняя июльской духоты.

— А где сейфы находятся? — спросил Марк.

— Большой — в кабинете хозяина, а маленький — в спальне его жены, — подала голос Линда.

— На всё про всё у нас полчаса, — добавил я, массируя коленку, безуспешно пытаясь смягчить острую боль. — Потом примчатся копы.

Марк прошёлся по номеру, бросив взгляд на схему, скривился.

— А если Линда не успеет вскрыть сейфы?

— Сейф. Тот, который в спальне жены, — объяснила Линда. — В большом сейфе Винсент хранит всякий хлам: акции, облигации. А в маленьком — драгоценности.

— Да, точно, — я уже с трудом превозмогал боль, которая скручивала коленку, доводя меня до исступления. — И в том числе там алмазная диадема, которая принадлежала раньше Элизабет Тейлор. Жена Винсента обожает бриллианты. Если Линда не успеет, то мы возьмём только коллекцию старинных карманных часов.

— Не нравится мне всё это. Предчувствие паршивое, — продолжил ныть Марк. — И вообще я хочу треть.

— Замолкни, — отозвался я. — Ты рискуешь меньше всех. Сидишь себе в машине. А если мы проколемся с Линдой, примчатся копы, и ты будешь спокойненько наблюдать, как будут выносить наши трупы.

Следующей безлунной ночью мы выехали на дело. В прорехах сизых облаков едва проглядывали тусклые звезды. Когда на пригорке начал вырисовываться силуэт особняка Винсента, высокими башенками и шпилями смахивающий на мрачный средневековый замок, Линда подала голос:

— А говорят, что прежняя жена Винсента покончила с собой. Повесилась.

— Ага, и её призрак теперь бродит ночами по дому, — усмехнулся я.

Машина вильнула, едва не врезавшись в столб.

— Что такое, Марк?

Он повернулся ко мне иссиня-бледное лицо, зубы выбивали чечётку, пальцы на руле ощутимо дрожали.

— Выметайся, урод, — я со злостью стукнул ладонями по панели. — Я сам сяду за руль!

Марк заморгал и начал суетливо отстёгивать ремень.

— Успокойся, дорогой, — проворковала Линда, положив мне руки на плечи, мягко помассировала. — Марк просто нервничает, как всегда.

План был продуман до мелочей. Я и Линда спустились по большой каминной трубе, минуя сигнализацию на входных дверях и окнах. Сняли по пути три защитных решетки. Линда, сексуально упёршись разведёнными ногами в кирпичную кладку, ловко орудовала резаком, я навешивал решетки себе за спину, стараясь переносить вес на здоровую ногу. Перед камином на предварительно расстеленной бумаге мы метелками отряхнули с себя сажу и пепел. Линда, улыбаясь, растерла темные пятна у себя на лице, изображая десантника. Она никогда не теряла чувства юмора.

Мне было не до смеха — перенапряженные мышцы колена ныли после спуска ещё сильнее. Бесшумно двигаясь, мы миновали лестницу на второй этаж. Линда обнаружила фотоэлементы в анфиладе, ведущей к комнате хозяйки. Красиво выгибаясь в самых соблазнительных позах, она проползла под лучами. Я оценил ее танец, но сам просто перешагнул через искрящиеся в ультрафиолете нити. Вскрыть замок на двери с причудливой резьбой не составило труда. Мы тенями просочились в дверь. И остановились, как вкопанные.

На кровати хозяйки, низко опустив голову, сидел Марк.

— Как?! — только и смог прошептать я.

Марк поднял полные ужаса глаза и посмотрел куда-то за наши спины. Мы обернулись.

Пред нами стояла сама Элизабет Тейлор в костюме и гриме из фильма «Укрощение строптивой». На ее лице блуждала хищная улыбка. Мы, пораженные, не могли пошевелиться.

— Вы за диадемой? — спросила Тейлор и, не дожидаясь ответа, взяла Линду за руку и подвела к гобелену на стене. Неведомый ветер сдернул ткань со стены. Проступили очертания сейфа.

— Она здесь. Хочешь надеть ее? — с издевкой в голосе обратилась Тейлор к Линде. Я рванул к Линде, пытаясь предотвратить ужасное. Но больная нога предательски подломилась и я, охнув от боли, осел на пол.

— Нет, Линда! — прошептал я.

Тейлор, мельком глянув в мою сторону, протянула руку, которая легко вошла в нераскрытую дверцу сейфа и вынула ее уже с диадемой. Потусторонний свет безумных глаз Тейлор осветил бриллианты. Они заискрились. Линда как завороженная глядела на игру света.

— Эта диадема дает бессмертие. Ты не знала, милочка?! – Тейлор непонятным образом сменила общий антураж. Теперь она была Клеопатрой. – Но я так долго тянула с тем, чтобы воспользоваться этим даром, пока… не постарела. Надень и ты навсегда останешься такой… прекрасной!

Линда, не отрывая взгляда от диадемы, медленно опустилась на колени перед Тейлор, протягивающей к ней руки с проклятым украшением. Марк, продолжавший обездвижено сидеть на кровати, тихо завыл.

Я собрал всю волю в кулак, оттолкнулся от пола и, пытаясь выбить ее из рук Тейлор, первым коснулся диадемы…

В особняке Винсента только внешне тихо, темно, пусто. Здесь каждую ночь проходят шумные вечеринки, карнавалы, конкурсы танцев. Я пока не определился с партнершей. Но склоняюсь к бывшей жене Винсента. Она такая миленькая, и напоминает мне Линду. В безлунные ночи я стою у окна, глядя на парк. Я уже не пытаюсь выбраться, уже не смешу своими глупыми выходками обитателей особняка. Уже не переживаю по поводу опубликованного в газетах: «Известный вор расшибся, выпав из каминной трубы». Я понимаю, не электрические провода окутывают этот дом, а невидимые нити колдовства, исходящего от диадемы, которая будет удерживать меня здесь до скончания веков.

ВНЕКОНКУРС

На альфу №7

Электра поняла, что кафедральный собор в осаде. По всему периметру сооружения, где находился человек, ради которого Электра пережила столько испытаний, торчали врытые в землю «зеркала» — чертовы приборы молниеносцев — неправильные пирамиды с гладкими, отполированными гранями. Где-то, может, за собором, находился генератор разрядов, которые передавались от пирамиды к пирамиде, создавая опасное для люменов кольцо, не позволяя ни проникнуть в собор, ни выйти из него.

«Тамошние ребята, наверное, уже дымятся», подумала Электра. Немудрено, если вся земля вокруг собора прошита электричеством. Отряд Электры под командованием Эльдуса Кроу — двадцать пять человек, убежденных люменов — попал в такой же переплет шесть месяцев назад, укрывшись в старом здании вокзала. Их держали в электрическом кольце три дня. Нельзя было касаться друг друга, потеть, пить воду. Волосы у всех стояли дыбом не от страха, а от насыщенного электричеством воздуха. Постоянное потрескивание и гудение генератора, входившее в резонанс с токами человеческого тела, доводило до нервного срыва. Один из люменов не выдержал, выскочил из здания вокзала и, уже дымясь, бросился прямо на луч. Через полсекунды его не стало. Не стало совсем. Он испарился. Электре тогда хотелось плакать, но это было непозволительно.

Выручил их отряд Небесного Света. Они неожиданно прилетели на своих механических «птичках» и сбросили на генератор несколько тонн воды. Тогда такое чудо ещё могло произойти. Но молниеносцы позаботились о том, чтобы у люменов больше не было «птичек». Теперь на небо в ожидании спасения не стоило смотреть, если только не хотелось, поглазеть на строящийся над Светлой Землей гигантский Пограничный Купол. Эльдус Кроу четко объяснил Электре суть сооружения — «как только молниеносцы довяжут эту шапку, нам всем придет хана».

Множество отрядов люменов пытались помешать строительству Пограничного Купола, но технологии молниеносцев менялись и улучшались каждый день.

Последней надеждой люменов было найти великого мага, имя которого стало легендой, – Светлого Электрика. Рассказы о силе и знаниях этого почти святого люмена шепотом передавались от отряда к отряду. Родители говорили Электре, что она названа в его честь. И вот, когда она с таким трудом нашла место его подвижничества, почти дотянулась до общего спасения, Электре приходится сидеть на вершине холма и не шевелиться, чтобы не быть обнаруженной. А сидеть можно бесконечно. Кольцо не преодолеть.

Электра, кусая губы, потянулась проверить чертеж. Она бережно развернула потемневший листок бумаги с непонятными знаками. Круги, черточки, линии.

«Здесь очень важное послание, — наставлял ее Эльдус Кроу. – Если ты найдешь Светлого Электрика, мы все будем спасены. Передай ему это».

Электра вздохнула. Она поклялась выполнить задание. Как это сделать?

Она ещё раз взглянула на чертёж. Было в нём что-то отчётливо знакомое. И тут она вспомнила. Это так сильно напоминало расположение вещей в комнате её сына. Они забрали его и увезли куда-то. С уголкк глаза Электры показалась маленькая слезинка. Она встала. Пошла вперёд. Побежала. Она должна отомстить. Вперёд! Напрорыв!..

***

Сухая лаоратория. В поздний час там продолжают гореть только две настольных лампы, да ещё экран монитора и экраны большого свинцового короба для опытов над радиактивными элементами. Два человека в белых халатах.

«О! Отлично. Сам видишь, Василий, положительный результат. Записывай давай побыстрому и домой, завтра сообщим.»

Василий быстро застучал по клавишам. «В ходе эксперемента… под альфа-излучением в 5 микрорентген в час обособленному электрону было сообщено 2 000 000 Дж энергии, после чего он взаимодействовал с изотопом водорода массой 8, вся энергия была сообщена нейтронам, вследствии изотоп распался на атом водорода массой 1 и семь обособленных нейтронов. Первый электрон вытеснил изначальный электрон из изотопа… Альфа-излучение было полностью нейтрализовано.»

***

Электра добралась. Хромая на правое бедро она подошла к Светлому электрику. Он воссеал на простом пластмассовом стуле. Дальше её разум помутился.

Прошло уже немало времени, но она запомнила лишь несколько фраз, сказанных ей Светлым: «Мы всего лишь частицы большого мира. Мы мечемся вокруг, стражаемся между собой… Иди же, о электрон. Иди и помни старого подопытного протона из изотопа водорода...»