Два сапога № 23. Читаем и голосуем

1. Суть игры: Написание миниатюры двумя разными людьми, попытка создать вдвоём цельное произведение.

2. Цель игры: Помочь найти себе соавтора или бету, оценить свои возможности в плане совместной работы над текстом.

3. Игра анонимная. Участником может быть любой желающий.

Правила:

Участник игры:

• Ознакомившись с темой, пишет миниатюру размером 2000 плюс-минус 500 знаков и отсылает ее ведущему.

• После выкладки миниатюр дожидается результатов жеребьёвки и пишет продолжение доставшейся ему альфа-миниатюры другого автора. Общий объём дописанной миниатюры не должен превышать 5500 знаков (строго!). Отправляет текст ведущему.

Автор первой части называется Альфа, второй (дописанной) части – Бета.

Бете можно и нужно:

а) Исправлять опечатки и грамматические ошибки в части альфа.

б) Исправлять явные стилистические ошибки в части альфа.

Бета имеет право исправлять явные логические ошибки в части альфа, не нарушая заложенной альфой сюжетной линии.

Бете нельзя:

а) Исправлять или изменять стилистические особенности текста в части альфа.

б) Значительно сокращать или увеличивать часть альфа, изменять ее смысловую целостность.

• После выкладки соавторских миниатюр каждый участник голосует за три лучшие миниатюры. Для участников голосование обязательное, топ нужно отправить ведущему. По желанию можно продублировать топ в ветке обсуждения конкурса.

В обсуждении и голосовании могут принять участие все желающие. Для гостей голосование открытое, по желанию можно отправить топ ведущему.

Победителями считаются соавторы, чьё совместное произведение наберёт наибольшее количество баллов (голосов). В случае равенства баллов победитель определяется по салфеточному принципу.

Я шел по зеленой сочной траве и смотрел по сторонам. Разрушенные обветшавшие здания, высились по обе стороны асфальтированной дороги. На детских площадках — проржавевшие качели, карусели, поломанные песочницы. Это Чернобыль — город неспящих призраков.

— Эй! Не тормози! — крикнул проводник мне.

Коренастый, улыбчивый, он шел размашистым шагом и оглядывался по сторонам. В руках парень нес счётчик Гейгера — необходимая вещь, если забрался в зараженную зону.

Ускорился, не хотел обращать на себя дополнительное внимание, которого и так хватало. Новичок я, его уж… Это первый поход в необитаемую местность. В уме прокручивал карту маршрута, которую нарисовала моя бабушка трясущейся рукой. Она сделала это по памяти, рассказывая, где находились дорогие ее сердцу мелочи городского быта: будка с таксофоном, начерченные классики на асфальте, помятые дворовые турники. Я слушал ее и осознавал себя частью чего-то живого и настоящего, у которого никогда не будет будущего.

— Товарищ старлей! — позвал проводник — За углом эта ваша библиотека. На всё про всё у нас пол часа. Затем выдвигаемся дальше.

Я кивнул. Дойдя до побитого временем дома, свернул и увидел потрепанное здание. На козырьке крыльца чудом уцелели несколько букв, а остальные валялись возле входа. Войдя внутрь, прошел по длинному коридору и свернул направо. В тупике, обнаружился проем. Двери слетели с петель, побитые коррозией превратились в труху. Войдя в помещение изумился: время и мародёры не пощадили «Обитель истинных знаний». Книги валялись на полу. Но мне нужна конкретная и знал где ее найти. Подошел к окну и просунул руку за батарею. Пальцами наткнулся на что-то твердое. Это она — книга. Схватил палку и поддел находку. С трудом удалось ее вытащить. Когда потрепанный томик оказался в руках, раскрыл ее. На тыльной стороне обложки красивым девичьим почерком было написано: «Я тебя люблю», и вложен небольшой тетрадный листочек. Больше ничего, но сердце дрогнуло.

Всё, что мог достал. Двигаем обратно. Суну томик за пазуху, целее будет. Проводник смирно ждал у входа и выдал: «Ну чего вы так долго, товарищ старлей!», хоть прошло немногим более пяти минут.

Уже через час мы добрались до первых КПП. Начало смеркаться и тёмная громада Чернобыля на горизонте зияла тёмным шрамом смерти на спокойном зелёном лугу зоны отчуждения. Меня загрузили в Камаз и отправили в штаб, конечно же.

У ворот уже ждал подтянутый мужчина в чёрном деловом костюме. Я вылез из кабины и протянул ему томик. Он забрал, кивнул, влез на свободное место и буркнул что-то водителю, отчего Камаз быстро развернулся и покатил куда-то дальше по трассе. А я остался стоять перед чужим КПП, откуда должны будут отправить меня на родную базу. Служу отечеству!

А всё началось около месяца назад. Вызвали меня прямо с места службы в какой-то бункер, там человек в костюме, КГБшник, естественно, говорит, что моя бабушка имела сношения с неким шпионом, не ведая того, помогала ему… В итоге шпион заполучил некую информацию и скрылся. Только сейчас обнаружилась резкая потребность в нахождении этого шпиона, так что мне приказали добыть всю информацию. А мне что? Я служу отечеству! Поездка в Красноярск, перегонки со смертью, врачи, не заинтересованные в жизни одинокой старушки, попытка соединиться со штабом, чтоб те обзвонились в КГБ, чтоб те приняли меры… И что я получил? Пять минут выхода из наркоза, практически агонии, в которой получаю слова «всё в той книге». Да только будут ли рады в КГБ запискам типа «Я тебя люблю»? Не моё дело. Я служу отечеству!

Меж тем Камаз неспешно катился к светлеющему горизонту. Как вдруг всё вокруг озарилось тёмно-алыми отблесками, я машинально упал на землю, но вскоре поднял голову. Невдалеке пылал опрокинутый набок остов того самого Камаза. Бак, ясное дело, взорваться не мог, значит всё не так просто. Здаётся мне все эти свистопляски со спецслужбами только начинаются. Говорила мне мама: «Играй. играй Ромочка на пианене, не то в армию забирут…»

У каждого в шкафу свои скелеты. Нет, неправильно. В каждом шкафу свои скелеты. Нет, тоже неправильно. Википедия говорит, что это калька с английского выражения skeleton in the closet, введенного в обиход англ. писателем У. Теккереем в романе «Ньюкомы». Я, конечно, Теккерея не читала, тем более «Ньюкомы» — я, чо, совсем больная на голову, читать Теккерея? И скелетоны его, насколько я читать умею нерусскими буквами, вовсе и не в шкафу, а… да-да, именно, в … хм, даже в приличном обществе это слово, если даже и не русскими буквами, всё равно как-то не принято произносить, принято про «носик попудрить» говорить, когда надо кому мозги запудрить.

Нет, а чо, прихожу я давеча в библиотеку, а там шкафы, шкафы, шкафы… и ни одного, хм… ватер-клозета не наблюдается. А я именно за этим в библиотеку и зашла. Ну не Теккерея же почитать нормальные люди в библиотеку заходят! Хотя… хм… ни одного нормального я почему-то там сразу не разглядела, ненормальных тоже… хм… не очень, чтобы много, студентишки затюканные. Чо, у них интернета нету что ли?

Я к даме с буклями, библиотекаршей которая называется, прямо так сразу и с вопросом:

— Простите, а где тут у вас носик попудрить можно?

Да, да, вот так прямо сразу, ни «здрасьте», ни «до свиданья», прямо так и говорю открытым текстом, а она… а она, не, она не въехала. Она мне тоже прямо так и открытым текстом:

— Вон там, у окна присядьте и пудритесь, сколько влезет, можете вообще весь свой макияж обновить, а я вам Теккерея принесу, чтобы все подумали, что вы тут не просто так, а Теккерея читаете.

И, представьте себе, несёт, «Ньюкомы» и несёт, представьте. Я её так прямо открытым текстом тоже и спрашиваю:

— Это про скелетов что ли? Ну, которые…

А она, представляете, она тоже как бы и в теме, но не совсем:

— Которые в шкафу, представляете, именно он это выражение и придумал, теперь его все используют, только используют неправильно.

А мне… а мне уже прямо совсем невтерпёж, про носик она не врубается, про Теккерея недотумкала, ну вот как с ней разговаривать?

— У вас туалет есть? — уже прямым текстом спрашиваю. А чо, скоро поздно будет любой спич вести!

А она поднимает глазёнки на меня, поправляет букли и спрашивает так литературно:

— Вы считаете библиотека — общественный туалет?

— А вы считаете, девушке удобно на улице присесть? – спрашиваю.

— Через два дома кафе есть. Могли бы туда зайти.

Ну, воот! Дошло до неё!

— Там Теккерея не предлагают! – говорю я нежно. — Требуют хотя бы напитки взять. А в меня уже не лезет. Залив-слив-перелив! Знаете, и так бывает!

Она выползает из-за своей «ресепшн», хламьём заваленной, достает из кармана ключ такой, антикварный. Буратино бы плакал.

— Хорошо, милочка, пойдемте, — и топает прямо за стеллажи.

Подводит к дверке, такой невзрачной, с табличкой: «Вход без книги воспрещен».

Ну и юмор у них, думаю. Я тоже дома в туалете держу маленькую библиотеку. «Космо» там, «Упс!», «О-ля-ля!»

Показываю ей Теккерея, что с собой прихватила.

Она кивает, типа — «всё нормально». Открывает дверь.

Вхожу. Толчок как толчок. Только мраморный. И позолота кругом. И круглое зеркало на стене. Я джинсы стянула и журчу. Ни хрена, думаю, у них клозет королевский. Спонсор что-ли какой раскошелился! Вижу, а для слива никакой ручки нет. Сенсоры, подумала. Повела руками перед зеркалом, а оно меня как в себя втянуло! Ахнуть не успела, не то, что смс-ку отправить!

Смотрю, стою по пояс в торте. Не сразу допетрила, что это — платье такое. Стоит передо мной на коленях парень, просто красавчик из «Метромэн», и шепчет, как укуренный:

— Этель! Жизнь моя! Песня души моей! Люблю тебя! Ты – дочь банкира, я – ничто! Умоляю, не прогоняй меня!

Я бы и не прогнала! Не знаю, как это называется, но во мне что-то переклинило. Никто ко мне никогда так не обращался! И не была дочкой олигарха, хотя и не против этого. Поднимаю глаза. Вижу картину на этом… на мольберте. Портрет мой, как есть — я. Кругом мебель такая… Короче, дворцовый дизайн. Полный гламур. Я, прям, задохнулась и назад отступила.

Смотрю, я в библиотеке. Снова. У той двери с табличкой. Минут пять я ручку рвала, чтобы обратно войти. До слез обидно.

Подбегаю к этой «букле» и чуть ли не ору:

— Издеваетесь! Верните обратно!

А она спокойно говорит мне:

– Одна книга – один переход. И вы носик не попудрили для этой книги.

И тычет на Теккерея, которого я в руках зажала, как белка орех.

— Другая книга есть?

— Есть. А не побоитесь скелетов?

— Нет, — говорю. – Только через клозет переходить не «фонтан».

— Каким способом и в каком месте попасть каждый сам выбирает, — говорит она и рукой так показывает на что-то позади меня.

Оглядываюсь и вижу. И диван есть, и шкаф с дверцами, и кресло у стеллажа, и красная телефонная будка, под «лондон» выкрашенная.

— Ну, Теккерея я уже почитала, — говорю. — Как насчет «Сдутых ураганом»? Кажется, так называется?

А она дотумкала на сей раз.

— «Унесенные ветром». Хороший выбор. О взрослении, стойкости духа…

И давай ещё что-то мне впаривать. Ну, я уже не слушала, а нацелилась на диванчик у окна.

Они встретились в библиотеке. Да, знаю, банально. Но, что поделать, если было именно так? Кто они? Да, кто ж теперь вспомнит? Просто они. Он и Она. Она читала Достоевского, Он — Бодлера. Их взгляды испуганно пересекались в пустоте огромного читального зала под светом зеленоватых ламп и тут же разбегались, словно случайно столкнувшиеся по законам Броуновского движения атомы. Но та же магнетическая сила заставляла их вновь искать друг друга. Она продолжала читать Достоевского, Он — мучить Бодлера.

Они сидели в разных концах огромного зала и постепенно сближались, сами не замечая как. Обиженно скрипели отодвигаемые стулья, натужно пели половицы от тяжести Его шагов, и звенели от цокота Её каблучков. Они шли навстречу друг другу, словно корабли, по ошибке лёгшие на один курс, и никто не хотел уступить…

Наконец, они сошлись. В самом центре читального зала. За столом, рассчитанным на двоих. Всё реже шелестели переворачиваемые страницы книг, всё дольше становились взгляды. Она неожиданно начала наизусть читать «Альбатроса», почему-то на французском, а Он – «Легенду о Великом инквизиторе». Они трагически не понимали друг друга, но продолжали играть в игру, смысл которой не в силах были постигнуть. На последних строфах у Неё перехватило дыхание, и Он галантно пришёл на помощь, закончив «Альбатроса» по-русски, а Она, неловко улыбнувшись, сказала: «У вас прекрасный вкус, mon chere, и, кажется, я люблю…».

Стоит ли говорить, что из библиотеки они вышли вдвоём?.. Но за её пределами бушевал отдающий осенней горечью мир. Кострами ненаписанных писем, невысказанных слов он призывал к себе людей-мотыльков и сжигал их без остатка. Способны ли случайные герои пронести свою любовь сквозь мимолётный калейдоскоп жизни и остаться при этом живыми? Смогут ли не обмануться обманчивыми огоньками мира и испытать истинную радость пламени Солнца? Будут ли они вместе читать Бодлера своим детям, и будут ли у них дети?.. Вопросов море, но я умолкаю. Пусть они сами расскажут вам об этом…

Эту историю Марина давно уже знала наизусть. Но каждый раз, когда просила бабушку рассказать снова, слушала так же затаив дыхание.

Сначала были цветы, тайные объятия, робкие поцелуи. Её строгая мама зорко следила, чтобы девушка не натворила глупостей.

Потом Он, встав перед Ней на одно колено, предложит руку и сердце. Она, опустив глаза, ответит: да.

Это сказки заканчиваются свадьбой. А жизнь с этого только начинается. Иная жизнь, в которой Он и Она уже не принадлежат самим себе. Теперь они – часть чего-то большего, и это большее – семья.

Отныне Ему и Ей идти по жизни одной тропой, деля пополам радости и горести. Дойдут ли они, взявшись за руки, до самого конца? Или их тропам суждено разойтись?

— Мы были такие разные! Все друзья и знакомые удивлялись: что мы друг в друге нашли. Мама, когда узнала, что мы жениться собираемся, головой качала, говорила: ох, не уживётесь, разбежитесь через годик-другой, характер что у одного, что у другого – просто несносный.

Марина от удивления раскрыла рот. Впервые в жизни она слышала, чтобы кто-то говорил так о характере её мудрой бабушки, чьей спокойной рассудительности можно было бы позавидовать.

— А чему ты удивляешься? – бабушка словно прочитала её мысли. – В молодости я была ещё та штучка. И дедушка твой был далеко не ангел. Больше скажу: у вас со Стасом куда больше общего, чем было у нас с дедушкой. Так что, Мариша, делай выводы.

Выводы… Прежде Марине казалось, что она их уже сделала. Она и Стас не подходят друг другу. Отгремели звуки марша Мендельсона, романтика плавно переросла в серый быт. Недостатки, незаметные опьянённому любовью разуму, теперь стали бросаться в глаза и сильно раздражать. Развод – казалось, вот оно, спасение. Какие-то полчаса назад Марина была в этом абсолютно уверена. Теперь же, после разговора с бабушкой, начала сомневаться…

«Может, бабушка права, — думала молодая женщина, открывая ключом дверь. – Мы просто не пытаемся быть мудрее и терпимее, ссоримся по пустякам. Могли ли мы вчера не поругаться из-за хлеба?»

Чем больше Марина об этом думала, тем отчётливее ей приходило на ум, что могло быть вчера. «Солнышко, сбегай, пожалуйста, за хлебом», сопровождаемое ласковой улыбкой – вместо возмущённого: «Ты что, не видел, что хлеба нет? Мог бы догадаться сбегать в магазин! Почему я должна за всех думать?»

Выкладывая на противень куски рыбы, Марина думала о том, как Стас придёт с работы, как за ужином они помирятся…

Да, ещё надо бы посоветоваться, что лучше всего подарить бабушке с дедушкой. Через неделю будет ровно пятьдесят лет как они вместе.

Я закончил. Библиотекарша, маленькая, щуплая, бесстрашно смотрела мне прямо в глаза и молчала, поджав губы скептической диагональю. Видимо, я её своей просьбой не напугал.

В моём понимании все библиотекарши именно такие: маленькие и щуплые, чтобы просачиваться сквозь книжные полки; кутающиеся в шали, чтобы вынести холод тайных хранилищ особо ценных книг; долго и задумчиво глядящие на тебя, как бы сквозь, словно душа их в этот момент бродит между стеллажей в поисках нужной книги.

Я терпеливо ждал.

— Хорошо, — наконец сказала библиотекарша. – Есть такая книга.

Я и не ожидал ничего другого. Конечно, у них есть всё. Это же библиотека!

— Вы дадите её мне? – миролюбиво спросил я.

— Да, но с условием.

— Готов на любые условия.

— Не торопитесь, молодой человек! Условия не простые. Как и книга. Она слишком ценная.

— Понимаю, — я улыбнулся, но мои попытки настроить мосты взаимопонимания не увенчались результатом. Скептически сжатые губы не дрогнули.

— Первое, — начала библиотекарша, и я весь превратился во внимание. – Вы распишитесь за книгу… кровью.

Скорее она меня напугала. Но я согласно кивнул.

— Второе. Вы будете строго соблюдать меры противопожарной безопасности. У вас всегда под рукой будет стоять ведро святой воды.

— Обязательно святой?

— Вы уверены в своих способностях управления огнем и в силе водопроводной воды?! – Библиотекарша подняла бровь.

Она была права. Сомнения гуляли во мне, как ветер по пустой улице. Я прикинул, где можно разжиться гарантом безопасности. И снова кивнул.

— И третье. – Она сделала многозначительную паузу. – Никогда и ни при каких условиях не соглашайтесь с её просьбой вырвать ту или иную страницу!

— Не уступлю! – с уверенностью заявил я.

Библиотекарша строго осмотрела меня с ног до головы:

— Сейчас принесу. Ждите.

Вернувшись, она протянула мне увесистый томик. Все библиотекарши протягивают книги с таким видом, словно вы забираете самое дорогое и никогда не вернёте его назад.

— И даже не вздумайте её открывать, пока не подготовитесь.

— Даже не подумаю! – отчеканил я, запихивая книгу в сумку.

Святая вода нашлась у соседки. Не ведро, конечно, бутылка из-под колы, но я решил, что мне и этого хватит.

Книгу я не доставал, весь вечер ползал на коленях, вычерчивая пентаграмму и выстраивая вдоль неё цепочки свечей. Ближе к полуночи, когда всё было готово, шторы задёрнуты, а свечи зажжены, я пристроил томик на стол. Я волновался. Ещё бы, столько мечтать об этом дне!

С первыми словами заклинания по комнате пробежал сквознячок. В загустевшем воздухе голос звучал гулко, эхом разбивался о стены. Свечи вспыхнули, очертив контуры резкими тенями. В центре пентаграммы заклубился туман. С каждой фразой портал становился чётче. Ещё несколько слов – и он щелкнул и открылся.

Из портала выкарабкалась девчонка лет пяти.

— Ты кто? – только и смог выдавить я, взирая на нелепое платьице в горошек и топорщащиеся под рожками косички.

— Фуккуб, — прошепелявила девчонка, вытащив изо рта чупа-чупс. – Ты же фуккуба вызывал.

— Суккуба. Но они же другие.

Кажется, я тоже смог её удивить. Она уставилась на меня, хлопая ресницами:

— Какие длугие?

— Они, ну… взрослые.

— А, — успокоено протянула девчонка. — Мама занята, вот меня и пофлала. Чего хотел?

Хотел я многого. Воображение рисовало мне бурную ночь, наполненную страстью, искушало ласками, соблазняло незабываемым наслаждением. Мои мечты были наполнены… да чем угодно, кроме пигалицы с бантиком на хвосте.

— А маму можешь позвать? – осторожно поинтересовался я.

— Не, она не плидёт. Она к войне готовится.

Вот так и рушатся заветные желания. Я захлопнул книгу:

— Ты мне не подходишь.

— Жалко. Печеньки ефть?

— Лови, — я пропихнул пакетик между свечами.- Ешь и ступай домой.

— Не пойду, — уперлась девчонка. – Я желания не ифполнила, меня лугать будут.

Во мне закипала злость. Мало того, что была испорчена шикарная ночь, так ещё и девчонка решила поиграть на нервах. Я нахмурился:

— Вот как прочту заклинание!

— Ну и что? – суккубка запустила палец в нос. — Меня фвечки защищают.

— Свечки защищают меня!

Это её заинтересовало:

— От кого?

— От твоей мамы! И папы с ремнём. Не пойдёшь домой, они тебя выпорют!

— Не выполют. Я же не пойду домой. Фока дашь?

— Не дам! И что, тебя теперь не выгнать?

— Нет. Ты же не будешь выдилать фтланичку.

— Какую страничку?

— Из книги, чтобы заклинание ифполтилось.

Так вот как всё просто! Я схватил книгу.

Выдранная страница полыхнула по обрыву и занялась огнём. По комнате прошёл гул. Пламя метнулось к потолку, перекинулось на шторы и обои. Портал раскрылся воронкой. Он выплёвывал из своего нутра новые и новые тени. Пентаграмма больше не удерживала их, и они разлетались, проникая сквозь стены.

Вспомнив о бутылке со святой водой, я плеснул ею в огонь. Куда там! Еле живой, задыхающийся, я дополз до двери.

За дверью стояла библиотекарша. Губы её были так же скептически сжаты.

— Так и знала, что вам нельзя доверять!

Она протянув мне книгу, точную копию моей, и крикнула:

— Читай задом наперед. Четко, но быстро!

А сама бесстрашно шагнула в комнату, заливая пламя принесённой с собой святой водой.

Зелёный огонек кружил под потолком, проверяя порядок на верхней книжной полке. Там он спрятал самые опасные фолианты и свитки.

Вековая пыль заключила в свои объятья древние тайны неприметного отделения Барселонского архива.

Уже никто и не помнил, что здесь хранились рукописи и свитки, вывезенные из Александрийской библиотеки. Эти бесценные экземпляры путешествовали по миру и нашли последний приют здесь лишь в девятнадцатом веке.

Зелёный огонек чувствовал силу, заключенную в пожелтевший пергамент. Большая часть книг огонька не интересовала. Эта абсолютно бесполезная рухлядь, бесцветная и пустая, почиталась служителями архива, но не им.

Забавно, как посетители, сами не ведая, оказывались под действием чар.

Одна юная худощавая студенточка, изучая рукопись, навела на себя проклятье Сломанной фортуны. После того, как девушка обрушила на пол стопу книг, разбила стекло и поранила руку, служители архива выставили ее вон.

Жаль, девушку. Она и не знала, что далее несчастья ее не оставят. Глупышка должна обратиться за помощью к магам или колдунам. Но такие уже давно повывелись.

Более весёлый случай произошел пару недель назад. Седой мужчина в роговых очках, исписавший десяток тетрадей, наткнулся на свиток Беззаботья. Как же он хохотал! Бегал вприпрыжку по залу архива, наводя ужас на посетителей. Беднягу забрали упитанные пареньки в белых халатах.

Зелёный огонек замер. Что-то было не так. Пропала книга со знаком рычащего зверя. Паника. Дух заметался по залу.

За столиком в полутёмном углу сидела дама в красном обтягивающем платье. Что-то весьма нетипичное для любителей старины и заунылых диссертаций. Книга лежала прямо перед необычной посетительницей. Серые страницы, украшенные золотистыми узорами, вмещали в себя множество символов и рисунков. Кельтский текст даму не привлекал. Она водила пальцем по изображениям, пытаясь повторить малейшие чёрточки и завитушки.

Зелёный огонек задрожал, заметив золотистые струйки, вытягивающиеся из-под ладони дамы в красном. Искрящиеся ниточки закручивались в спираль и обвивали тело нарушительницы покоя. «А мужики-то и не знают»- успел подумать зелёный огонёк, бессильно заморгал мутновато-жёлтым светом, вспыхнул напоследок яркой красной звёздочкой и исчез.

Леди Виагра, а это оказалась именно она, даже и не заметила этого ничтожного, по её мнению, инцидента. Она нашла то, что искала, она, наконец, получила Силу.

Достопочтенные Атос, Портос и Арамис, казалось бы навеки упокоившие неугомонную Миледи, не были магами или колдунами. Не был колдуном и неугомонный д’Артаньян, он был скорее непоседой-шалунишкой, хотя и подавал некоторые надежды, но он никогда не был в Барселоне. Ах, если бы они совершили Ритуал, от скольких бед избавилось бы человечество, скольких несчастий удалось бы избежать, скольким интригам и козням был бы положен конец.

Но и Миледи так и не добралась до Барселоны. Не добрались до Барселонского архива ни Принцесса Карабу, ни Анненкова Мария Сергеевна, ни Катрин Монвуазен, ни Бедовая Джейн, ни Мата Хари. Поэтому они все кончили плохо, очень плохо. Даже дикий Билл Хикок не помог Бедовой Джейн, а наш дорогой Ильич не помог Инессе Арманд. Помог, конечно, ещё как помог, но увы, увы и ах, не этого жаждала Инесса. Силу она не получила.

Леди Виагра даже и не заметила этого ничтожного, инцидента. Книга со знаком рычащего зверя старела на глазах. Серые страницы теряли золотистые узоры, множество символов и рисунков блекли и исчезали со страниц, кельтский текст бледнел и растворялся. Леди водила пальцем по изображениям, страницы желтели и обращались в прах, кожа переплёта пузырилась, лопалась, расползалась. В воздухе явственно тянуло серой. Вот уже и не осталось даже и горстки пепла застоликом в полутёмном углу, исчезла и сама дама в красном обтягивающем платье.

Зелёный огонек кружил под потолком, проверяя порядок на верхней книжной полке. Там он спрятал самые опасные фолианты и свитки.

Вековая пыль заключила в свои объятья древние тайны неприметного отделения Барселонского архива. Одной тайной в Барселонском архиве стало меньше.

Библиотека — единственное место в школе, где Алисе нравилось. Только здесь она не слышала ставшую привычной за семь лет обидную кличку — «хромая курица». Только здесь девочке не лепили в волосы жвачку, не пинали, и не плевались в неё бумажными шариками. Именно в библиотеке рядом с мудрой Клеопатрой Матвеевной Алиса находила спасение от постоянных издевательств. Бегала она туда и во время перемен, и после уроков. Читала книги, пока библиотека не закроется.

— Алисочка, тебе не трудно будет посидеть здесь, пока я в аптеку сбегаю? Очень голова болит — просто нет сил терпеть. Хотя сейчас урок, не думаю, что кто-то придёт, но всё-таки.

— Не беспокойтесь, Клеопатра Матвеевна, — ответила Алиса, на минутку оторвавшись от «Легенд и мифов Древней Греции». — А я как раз почитаю.

Но библиотекарь ошиблась. Стоило ей уйти, как сюда ворвались две старшеклассницы.

— А где Клеопатра Матвеевна? — озираясь по сторонам, поинтересовалась одна из них.

— Вышла в аптеку за лекарством. Подождите её, она скоро придёт.

— А хрен мы будем ждать! — ответила вторая. — Давай-ка, малявка, брысь отсюда!

— Но Клеопатра Матвеевна попросила меня присмотреть, — жалобно пискнула Алиса.

— Я неясно сказала? Вали отсюда!

Девицы буквально за шиворот выволокли Алису из читального зала и закрыли дверь.

Как же теперь присмотреть? Дверь заперта на щеколду. Оставалась только замочная скважина. Через неё девочка увидела, как незваные гостьи подошли к полке у стены. Одна из них убрала с краю пару книг, на что-то нажала. Тут же полка, а вместе с ней и часть стены, отъехали прочь, обнажая тёмный проход. Туда девочки и устремились.

Как ни пыталась Алиса, как ни напрягала глаз, увидеть, что они там делали, не смогла.

Вскоре девицы появились, с двумя тяжёлыми пакетами. Нажали на что-то, и стена вернулась на место. Поставили книги обратно на полку и направились к выходу.

— Ну, всё, можешь заваливать, — обратилась девица к стоявшей у двери Алисе.

— Но вы что-то стащили, — попыталась возразить Алиса.

— Слушай, заткнись, не зли меня!

«Что же там такого интересного?» — подумала девочка. Ей так хотелось увидеть, что находится в потайной комнате. Она заперла дверь на щеколду, замочную скважину для надёжности загородила стулом. Бросилась к полке, убрала две книги. За ними Алиса с радостью увидела маленькую зелёную кнопку. Дрожа от нетерпения, надавила на неё. Стена со скрипом отъехала в сторону, и Алиса испуганно отшатнулась, когда в лицо ей пахнуло ледяной сыростью. Но любопытство взяло вверх, и девочка сделала шаг внутрь. Чернильная тьма обволокла её, заставив ёкнуть сердце, но через пару минут Алиса заметила где-то внизу струящийся свет. Осторожно переставляя ноги по выщербленным каменным ступенькам, она начала спускаться. И остановилась около деревянной двери, из-под которой пробивался свет. Потянув за металлическое кольцо, Алиса открыла её и оказалась в широкой галерее.

Под ногами захлюпала вода. На стенах, покрытых многослойными наплывами известняка, росли ярко-голубые и розовые кораллы, испускавшие неяркий свет. Потолок, выложенный плиткой с арабесками, поддерживали позеленевшие мраморные колоны. Стены украшали картины, на которых с трудом угадывались мужчины в камзолах, женщины в вечерних платьях.

Алиса вступила в просторный круглый зал с уходящим ввысь потолком и мраморными стенами, прорезанными глубокими трещинами.

— У нас гость! У нас гость! — задребезжали резкие голоса.

Из тьмы коридоров вылезли уродливые мохнатые твари.

— Не бойся, Алиса, мы не сделаем тебе зла, — волоча по полу непомерно длинные руки, к ней ковылял тролль. Левый глаз его, большой и круглый, как блюдце, смотрел вверх, а правый крошечный, утопавший в складках сморщенного личика, косил в сторону. — Выбери из этого то, что тебе всего дороже! — он сделал широкий жест.

У Алисы на миг перехватило дыхание: сверкающие россыпи драгоценных камней и золотых монет, статуэтки и шкатулки, искусно вырезанные из камня. Она медленно обошла всё и замерла возле существа, которое держало в лапах книжку «Алиса в Зазеркалье».

— Можно я возьму это? Можно?

— Это тебе всего дороже? — проскрипел урод с разными глазами.

— Да! Такую же подарил мне папа на день рождения. Но её, её… у меня украли, — на глаза Алисы навернулись слезы. — Ну, пожалуйста!

Все слилось перед глазами Алисы, закрутилось в безумном хороводе. И с удивлением она обнаружила, что стоит на закованной в гранит набережной, откуда открывается дивный вид на зеркальную гладь канала. На другой стороне, словно сотканные из тонкого кружева, белокаменные здания пронзают шпилями чистую лазурь неба.

— Спасибо тебе, Алиса, что спасла нас.

Девочка оглянулась и увидела высокого статного мужчину в расшитом золотом камзоле и коротком плаще, подбитым мехом.

— Кто вы?

— Мы — жители этого славного города, жили спокойно и счастливо. Со всех краёв стекался сюда честной люд, чтобы купить наши товары, в создании которых нам не было равных. Но затем мы впали в гордыню и жадность. Звон монет отравил наши души. Мы стали заманивать и убивать тех, кто приезжал в наш город. И великий маг наложил на город проклятье. Ты помогла снять его.

— Правда? — Алиса оглянулась вокруг. — А можно я останусь тут? Пожалуйста! Здесь так красиво!

— Нет, Алиса. Твоё место не здесь. Возвращайся в свой мир. Вот, возьми этот амулет. Он будет охранять тебя от злобы и зависти людей. И пусть твоё доброе сердце всегда будет путеводной звездой в твоих делах.

И себя Модест убедил, и нас уговорил!

Нет бы, на что-то его выменять, лист этот… На нож с рукояткой из кости, на тарелку с эмалью или даже на бусы из серебра. Сами посудите – бумага! Не пергамент, не плёнка, которой окна затягивают, не доска для гадания – бумага, квадрат чуть не аршин по стороне. И вроде испортил её кто, весь в каракулях лист, словно дитё баловалось, хотя кто бумагу дитю доверит, если в уме? Однако, отмыть можно, есть умельцы… Если продать — всемером пить можно, и когда ещё управишься! А нас – всего трое, я, Модест, да брат его, Онуфрий.

Нет!

«Подсказка это, — заладил. – Сокровище там лежит, достать только осталось, в золоте будем ходить, с золота есть!»

Две седмицы шли до места, провианта только и осталось — до дома вернуться, так, чтобы кишки с голодухи в животах не высохли. Прибыли, однако. Осмотрелся Модест, оглядел лес, гору с двумя головами, излучину реки под горой, походил, побурчал что-то в бороду и воткнул лопату в землю: «Здесь копаем!» Почему так решил? Будто подсказал кто.

Поначалу трудно пришлось. Не земля, булыжники одни да корни. Едва лопаты не затупили, хорошо, кайло захватили — Модест как знал. Однако потом проще пошло. Щебёнку сменил суглинок, её супесь, а после и вовсе песочек начался, который на берегу моря бывает. За два часа ямка стала ямой, а затем – ямищей. Модест, ничего не скажу, тоже работал, со всеми наравне.

Ближе к вечеру с реки потянуло свежестью. Солнце повисло уже над краем леса, когда лопаты упёрлись в камень. Начал я дно ямины расчищать — монету нашёл. Не золото, не серебро, куснуть хотел – чуть зубы не обломил. Модест монету отобрал, глазами в неё впился, — да так в улыбке и расплылся! «У!.. — думаю, — бугай… Боком тебе выйдет – честной добычи меня лишать». Однако смирился, обождать решил: зол Модест да силён! Не справишься с ним запросто. Ничего, придёт время, ужо поквитаемся… Гляжу, а Модест уже камень из песка потащил, за ним ещё, а там в земле дыра открылась!

Тянуло из неё холодом и пылью. Наладили фонарь, спустил я его в дыру, заглянул… и забыл про деньгу! Да и как не забыть, коли там всё шкафами уставлено, на каких кабатчики бутыли хранят, только вместо штофов и четвертей с вином – книги рядами!

— Это ж… Это… — заладил Онуфрий, словно бы подсчитывая сколько можно вылакать в шинке хотя бы за одну из этих книг!

— Я ж говорил — сокровище! — зачарованно зашептал Модест.

А я всё думал: «Ну, книги, ну много. А у меня кишки от голода сводит. Да и как мы эту махулатуру вывозить будем? На своих хребтах что ль?».

— А хушь бы и на своих! — зло бросил Модест, — Что-то не устраивает — катись отсюда.

— Катись, катись… Злой ты, Модест. Злой и глупый. Лучше бы мы лист обменяли — хоть что-нибудь получили бы. А так… Здесь и сдохнем. Отступись, Модест. Не по силам нам.

— Вот ты и проверишь, по силам али нет, — подал голос Онуфрий, — Спустись по верёвке, осмотрись да и докладай сколько там чего. Может, и правда, овчинка выделки не стоит.

Ну, делать нечего — спустился. Книг там — тьма. Корешки в свете фонаря блестят. Златом да серебром. Охота почитать, да неграмотен я.

— Ну чего там?

— Много их слишком. Не вытянем.

— Ну, много, так много. Выбирайся давай.

Иду к верёвке, а её нет. И сверху Модест смеётся.

— Останешься здесь. Может, книгочеем станешь. А мы вечерком придём. Еды принесём. Ты нам книжки-то подготовь. По три-четыре на брата. Так и перетаскаем. Ну, давай, до встречи.

Камень сверху задвинули, и я оказался во мраке, разбавленном светом моего фонаря. Книги обступали, давили. Становилось трудно дышать. В суме перемётной сухари да вода во фляжке – и больше ничего. Осмотрелся, сухарь разломил на пять частей, одну в рот отправил – легче стало. Фонарь на пол поставил, потянулся к первой попавшейся книге. Повезло – с картинками оказалась. Драконы какие-то, рыцари… Я страницы быстро-быстро листать стал, картинки задвигались и вышли вдруг из узилища-то бумажного. В пещере аж тесно стало. Звон мечей, копыт цокот, драконий, яростный рык. И всё мимо меня. Как будто и нет меня здесь. Как будто призрак бесплотный. И страшно, и интересно. О времени забыл, о голоде. Опомнился только, когда камень у входа зашевелился. Спустили мне на ловко прилаженной досточке еду, я её взял, положил в ответ несколько книг да дёрнул за верёвку – поднимайте, мол. Подняли, камень задвинули и спектакль продолжился.

— Нехорошо как-то получается, Модест. Он там сидит, книги даёт, а деньги мы промеж себя делим.

— Нехорошо, так иди к нему. На черта ему в подземелье деньги, сам подумай! Или ноша тяжела слишком? Так я облегчу. Ножиком по горлышку. Чик – и всё.

— Нет, мы с тобой точно от разных матерей рождены.

Махнул рукой Модест, будто от мухи, да и пошёл, не оглядываясь, а Онуфрий остановился, задумался. «Эдак ты от брата отмахиваешься? Ужо я тебе сейчас…». Нож засапожный вынул да и брату под лопатку вогнал. По самую рукоятку. Не рассчитал только, что силён Модест слишком. Обернулся Модест, спросил грозно: «Это ты меня? Ножом? В спину? Да я тебя!..». Кулаком по макушке двинул — из Онуфрия сразу и дух вон вылетел. Долго только и Модест не протянул – глубоко уж слишком братский нож засел, в сердце могучем отравленной занозой остался. Никому счастья книги не принесли. Может и правы были Старшие, когда вход в Библиотеку заваливали?..

Родившимся в восьмидесятых посвящается

— Красивая деваха, — хмыкнул я и перевел взор на Александра.

Друг мазнул взглядом по лицу девушки, на которую указал я, кивнул и уставился на порцию макарон. Я снова посмотрел на хрупкую блондинку, сидевшую за столиком у окна. Серый строгий костюм выгодно подчеркивал формы девушки. Ореол золотистых кудрей обрамлял миленькое личико. Удивительно было видеть такую «фею» в институтской столовке. В руках она держала потрепанную книжку. Прищурился, чтобы разглядеть название томика.

— Знаешь, кто такая? — поинтересовался я у Санька.

— Новенькая в нашем творческом сволочном коллективе, — хмыкнул друг. — Наталья Николаевна Сумарокова. Но не для тебя она, Серёга. Не скалься так и слюни подбери.

— Это ещё почему, Санёк? — хохотнул я. — С каких это пор? Я что форму потерял?

— Форму ты не потерял, конечно, — криво ухмыльнулся он, — только, твой «жигуль» пятой модели для таких, как она, мало значит. Хотя машина новая, но врятли поведется.

— Вон оно как! А почему так решил?

— Ты на нее внимательнее посмотри. К такой не подступишься.

— Да, верно, — махнул рукой и, взяв стакан с компотом, сделал глоток. — Значит надо упирать на другие грани натуры. Я кандидат физико-математических наук. Или такая на академика польстится? Как думаешь?

Невольно рассмеялся. Почувствовал вкус азарта. Красотка у ока притягивала взор. Эх, черт, хороша бабенка! Стоило за такой приударить. Представлял, как медленно расстёгивал пуговки блузки на ее пышной груди. Любопытно, какое у нее лицо во время страсти? Такая женщина обязана быть хорошей любовницей. Уверен в этом. Уж я постараюсь довести ее до безумства, или смысл подкатывать терялся. Кожа у нее бархатная, белая, хотелось впиться в нее губами и целовать, оставляя розовую дорожку. Сжать соски пальцами и услышать в ответ тихий стон удовольствия. Погрузиться между ее стройных ножек, гладить округлые бедра, распаляя ее. Услышать сквозь сбивчивое дыханье просьбу быть в ней. И…

— Не понимаю я тебя. Чего ты клеишь их всех подряд? — проворчал Александр. — Четвёртый десяток разменял, а все холостяком ходишь. Будь я на твоём месте, давно бы женился. Выбрал получше…

Вынырнул из фантазий и уставился на друга. Санек щедро полил майонезом макароны и вздохнул. Это показалось смешным. Всегда удивлялся его аппетиту.

— Ладно, пойду, познакомлюсь, — ухмыльнулся я. — А ты не жри столько. Лопнешь.

Подошёл к столику, где сидела «новенькая», присел рядом. Начать разговор с интересной женщиной не было для меня проблемой, но не в этот раз. Почувствовал робость, точно пятнадцатилетний юнец. Неужто форму начал терять и пора прислушаться к Сашкиным советам? Нет, мы еще повоюем на любовном фронте! Холостяки не сдаются!

— Здравствуйте, Наталья Николаевна, — поздоровался я. — Счастлив приветствовать вас в нашем коллективе. Разрешите отрекомендоваться: Сергей Львович Троекуров, кандидат физико-математических наук.

— Рада познакомиться, Сергей Львович, — бархатным глубоким голосом произнесла блондинка.

Мурашки побежали по коже. В голове будто пронесся короткометражный фильм, в котором я входил в девушку, а она подавалась бедрами навстречу. Стонала бархатным охрипшим голосом. Хотелось слышать его, он распалял меня. Мысленно входил в нее глубже, стараясь затушить собственное желание. Пшеничные кудри разметались по подушке…

Сглотнул. Поискал глазами, о чем поговорить и заметил книгу в точеных ручках блондинки.

— Вы читаете письма Александра Сергеевича? — проронил я.

Красавица хитро прищурилась и сказала:

— Только не говорите, что у вас есть письма Пушкина, изданные в Париже Лифарем.

— Не-ет, — протянул я. — Уже нет. Но юбилейное издание тысяча девятьсот тридцать седьмого украшает мою библиотеку. Пра-пра-прадед собирать начал.

— И он, конечно, был знаком с самим Александром Сергеевичем, — лукавая улыбка заиграла на губах «феи». — Или на худой конец с царём Николаем Павловичем.

— Не угадали, Наталья Николаевна. Он был всего-навсего мировым судьёй в Таганроге. Собственный каменный дом в центре города. Тогда и начал собирать книги. Удалось найти очень редкие издания. Затем уже его сын и внук продолжили. Ну, а потом пришли большевики…

— Книги конфисковали? — её тоненькие брови сошлись вместе.

— Нет, — покачал я головой. — В основном просто сожгли. Печку ими топили. Что-то удалось сохранить. Потом, самые редкие, бабка обменяла на хлеб во время войны. Но все равно что-то осталось.

— Хотелось бы взглянуть? — улыбнулась блондинка. — На библиотеку?

— А почему нет? Убедитесь, что я вас не обманываю, — просиял я.

Глупо вел себя, но ничего не мог поделать. Зачем плел про библиотеку? Никогда не заговаривал об этом ни с одной из девушек, а тут решил похвастаться. М-да, как-то неправильно все происходило, нестандартно.

— И, конечно, делаете вы это исключительно из-за нашей общей любви к «солнцу русской поэзии», — прищурилась Наташа.

— Ну, это уж вы сами решите, Наталья Николаевна.

Спустя месяц

— Тебя не видно, — посетовал Санек. — Где пропадаешь?

Я окинул взором столовую. Обернулся к другу, но ничего не ответил. Взялся за вилку и поковырял в тарелке остывшую еду.

— Чего молчишь? Что-то случилось? — допрашивал Александр.

— Нет, ничего особенного, — покачал головой я. — Кое-что произошло.

Сашка отодвинул тарелку и скрестил руки на груди. Эх, хороший он мужик!

— Оплакиваю свою жизнь, — постарался придать голосу трагизма я.

— Любую проблему можно решить, — настаивался Санек. — Есть врачи и…

— Эту не решить, дружище, — вздохнул я. — Прощаюсь с жизнью.

Лицо собеседника изменилось. Его исказила боль и страх. Твердым голосом Сашка произнес:

— Деньги нужны? Я могу одолжить, собирал на машину, но…

— Не надо, Саша. От любви лекарства нет. Я женюсь, дружище. Хочу вместе с тобой сегодня вечером справить панихиду по холостяцкой жизни. Не откажешь?

— Отлично, — улыбнулся собеседник. — Напьюсь и набью тебе морду за то, что напугал, идиот!

— Всегда пожалуйста.

…Лишь на третий день пути славный воитель Аваст Авира добрался до Сиграда. На высоких воротах его встречал сам король Виндефес Седьмой Микресот. Взвились в небо ровно шестнадцать по шестнадцать ярких флагов Виндефеса. Весь город встречал славного героя.

«Весь род Микресотов ждал вас на наших землях. Приветствуем!» — такими словами встретил король Аваста.

После чего принялись отмечать приезд героя.

Но поведал на пиру король нежданному спасителю, что сейчас не до пышных празднеств, ибо поселился в Великой библиотеке Сиграда Ситем-Волуме-Инорнасиа чёрный маг и волшебник Бакаратар. Этот злодей потребовали немалый выкуп за жизнь королевства.

Взял Аваст свой зелёный щит и провозгласил:

— Нет мне проблемы в победе над чёрным магом! Я силён и хитёр и смогу одолеть его лишь тремя щитами! Зелёный щит со мной и золотой щит со мной. Лишь алый щит утрачён в борьбе с гигантским змием Нововерсом! Пусть самый искусный из мастеров скуёт мне алый щит, и я низвергну Бакартара!»

Самым искусным в городе оказался Потешильд, но сказал Потешильд Авасту:

— Нет у меня ничего алого, из чего вышел бы алый щит, славный воитель! Добудь мне пуд алого горного хрусталя и будет тебе щит.

Для этого задания отыскал Аваст самого умелого горняка по имени Ехлопер и отправился с ним в страшную шахту горы Корепатин.

Гигантские люто-черви накинулись на нежданных гостей. Пытались разодрать стальными зубами Авасту Авира, подчинить его разум и стереть в пыль. Пока славный герой отвлекал на себя внимание и бился с чудищами, Ехлопер проник в самое сердце шахты.

Страх сковал его сердце, но мысль о будущей милости короля служила путеводной звездой во мраке Корепатина. И горняк увидел кровь горы – воплощение самой нежности.

Слезы брызнули из старческих глаз Ехлопера. Алый хрусталь сиял, кристаллы восхищали своим совершенством. Не в силах покуситься на такую красоту, горняк замер.

Но тут раздался крик боли Аваста. Один из люто-червей ранил воителя.

Ехлопер очнулся от дурмана, которым овеяла его коварная шахта.

Отбив нужный кусок хрусталя, горняк бросился к выходу. На груде поверженных червей восседал Аваст Авир и победно улыбался.

— Будет Виндефес Седьмой Микресот теперь знать, каких воителей нужно брать себе в личную гвардию! Ни один недруг не проскользнет мимо!

Аваст слушал похвальбы в свою честь и думал как быстрее одолеть черного мага.

Библиотека Ситем-Волуме-Инорнасиа славилась своими собраниями древних книг в драгоценных переплетах и свитков. Встречались там даже заморские ярлыки и княжеские грамоты. Было бы жалко что-нибудь повредить или уничтожить.

И решил славный воитель устроить ловушку Бакартару. Заманить его в треугольник щитов, где чернокнижник не сможет использовать магию.

Когда алый щит был готов, жители Сиграда и сам король проводили героя до Великой библиотеки.

Этот день помнили долго. И даже восславили и воспели в песнях!

Бакартар безуспешно метался меж зеленого, золотого и алого щитов, но злая магия не смогла выплеснуться наружу и принести разрушения.

— Я до тебя доберусь, раздроблю на мелкие кусочки и сожгу! – вопил злодей.

Но черный маг и волшебник так и сгинул, задохнулся от едкой злобы.

Народ Сиграда возликовал. Аваста Авира – Избавителя благодарили. Король подарил великому воителю замок Фокс и предложил контракт на долговременную службу.

И ждали героя новые подвиги. Но это уже другая история.

Инга спускалась по лестнице, на ходу застёгивая плащ. Потёртый камень ступеней привычно шуршал под ногами. На шаги позади она не обратила внимания: мало ли кто из студентов задержался в институте, закрывая «хвосты».

— Ингусь!

Инга оглянулась – Кирилл, сокурсник.

— Чего тебе? – бросила не останавливаясь.

— В библиотеку надо, до зарезу. Все знают, Марь Захаровна ключи тебе оставляет.

— Нечего там делать после закрытия!

— Мне надо, пока нет никого.

— Это с чего?

Кирилл замялся.

— Не скажешь — иди домой. Мне-то что.

— Погоди, — Кирилл подхватил Ингу под руку. – Хочу Личную книгу посмотреть.

Инга нахмурилась.

Библиотека НИИ Судьбы – не то место, куда пускают посторонних. Старшеклассницей Инга пыталась сюда попасть, но без толку.

Институт – не вдруг поступишь. Инга бросила на учёбу все силы: курсы, ЕГЭ, аттестат с отличием – и вот в руках заветный студенческий с позолоченными буквами НИИСу.

Но оказалось сложнее: со студентов глаз не спускали, контролировали.

Инга крутилась возле Марь Захаровны, библиотекарши, подай-принеси. Со временем втянулась, влёт находила нужные книги. Помогала собирать данные, писать рефераты, составлять родословные.

Об одном старалась не вспоминать — зачем она поступала в НИИСу.

А тут такое предложение.

— Ладно, пойдём, — Инга решительно зашагала к библиотеке.

Дверь приоткрылась. Из полумрака дохнуло ароматом книг: горчинка старой кожи, приправленная послевкусием затхлости и пыли. Книги — старые, с жесткими пожелтевшими страницами, похожими на слоёный пирог, и новенькие, хрусткие – теснились на полках, прижавшись обложками. В каждой — чья-то жизнь, клубок событий от рождения до смерти.

Кирилл вздохнул:

— Ингусь, где искать-то?

— Третий ряд, пятая полка, — Инга махнула в сторону. — Ищи по алфавиту и дате. Только чужую не цапни.

Инга отвернулась, прошла между полками, взяла брошюру.

— А это чья?

Кирилл, оказавшийся за плечом, выдернул книгу из её рук. Мелькнули страницы. Инга знала, что он прочтёт. Счастливое детство, любящие родители, школа.

Дальше всё было неправильное, перекошенное, словно кто-то мазнул по страницам чёрной тушью. Авария. Похороны. Детский дом. Дни сливались в один, мрачный, наполненный слезами и отчаянием. Словно тёмный коридор, по которому бредёшь, натыкаясь на хлам и обломки, спотыкаясь о мусор. Коридор, почему-то называемый жизнью.

— Твоя?

Инга кивнула и разрыдалась.

— Не плачь! Наверняка это можно исправить!

Бумага хрустнула, разрываясь. Смялись гармошкой строки, буквы скривились и скорчились. Последние ворсинки жадно вцепились в корешок.

— Вот, — сказал Кирилл, протягивая пустую обложку, — напиши правильно.

Инга задохнулась: в памяти крутились даты и события. Прошлое смешалось, – всё можно изменить, если постараться.

— Решай быстрее, — обложка в руках однокурсника шевелилась, стремясь захлопнуться. Воздух вокруг уплотнился и дрожал.

Инга знала: если закрыть Книгу Судьбы, всё вернется назад. Книга соберёт прошедшую жизнь из Мира, где ничего не пропадает безвозвратно. Из воспоминаний родных, знакомых и случайных свидетелей. Из беспристрастной памяти вещей.

Искушение оказалось так велико!.. Кому будет хуже, если родители останутся жить в маленьком домике на берегу тихой речки? Если они просто останутся жить?!

— Пойдём!.. – решилась она. – Нужна специальная бумага. Там не закрыто.

В спецхране библиотеки НИИСу стояла печатная машинка – для формуляров.

— Садись, пиши! – сказал Кирилл, заправляя в машинку чистый лист. – Но только самое главное, самое важное! Остальное Книга добавит сама…

— Да, — ответили Инга, — только самое важное!

…Они задержатся у рекламного плаката, и лихач на перекрёстке пронесётся мимо. Всё будет по-прежнему, только родители останутся живы!

Инга закусила губу и напечатала первое слово. Потом ещё и ещё. Память, только что утонувшая в серой неизвестности, расцвела яркими красками. Выпускной вечер, букет от отца, семейный праздник в уютном кафе… Скромное, тихое счастье!..

— Что вы здесь делаете? – раздался удивлённый голос Марь Захаровны. – Инга, деточка, как это понимать?

— Я… — Инга вскочила из-за машинки. – Мы… Кирилл… Ну, Марь Захарна!.. – и она, запинаясь и всхлипывая, выложила всё как было.

— Вот это да, — протянула, качая головой, библиотекарь, — разве так можно, Инга?

— Мама и папа уже живы! – заплакала Инга. – Они ждут меня на каникулах! Неужели вы убьёте их?

— Нет, — сказала Марья Захаровна, — я не убью, как ты могла подумать такое… Но помни, никто не должен прознать, что тут произошло! Держите языки за зубами, а лучше вообще забудьте! А теперь, вон из библиотеки!

— Да! – робко улыбнулась Инга.

— Нет, — сказал Кирилл и достал из кармана красную книжку. – Служба защиты Судьбы! Давно я за вами охотился… Вы задержаны. Увести! – приказал он появившимся неизвестно откуда людям с шевронами «СЗС» на рукавах.

— Кирюша! Что же с нами будет? – воскликнула Марья Захаровна.

— Как обычно, Стирание Судеб, — сказал Кирилл. — За проступки нужно отвечать, — пробормотал он, когда крики женщин стихли вдали. – Однако, я хорошо поработал сегодня… Теперь можно и пива!

В доме была библиотека…

Самым удивительным местом в доме была библиотека. Она занимала почти весь первый этаж и частично досталась ещё от прежних хозяев. Марина и Андрей сами считались матёрыми книголюбами, и привезли с собой из родительских квартир на двух машинах «букинистическое приданое». Пока они доучивались и мыкались по съемным углам, приходилось обходиться минимум вещей, и только обзаведясь собственным домом и сыграв свадьбу, ребята наконец-то собрали под одной крышей всё, что им было дорого. Но их личные сокровища оказались каплей в книжном море совместно купленного дома.

Что стало с теми, кто жил в нем раньше, риелтор не уточнял. Сказал лишь, что дом построен всего восемь лет назад и продается вместе с обстановкой. Так что ни о каких скелетах в шкафах, родовых проклятиях и мрачных тайнах прошлых веков молодожены не беспокоились, просто от души радовались, что загородный особнячок какого-то нувориша в красивом месте недалеко от города достался им почти даром, и не надо дополнительно тратиться на мебель, посуду и бытовую технику. А главное, работа позволяла вести дела через интернет и появляться в офисе всего один-два раза в неделю, выполняя заказы дома в удобное время. Так что библиотека, слегка переоборудованная в кабинет, стала для супругов подарком судьбы и любимым местом труда и отдыха.

Андрей привык вставать рано и начинать день с зарядки на свежем воздухе, в любую погоду пробегал хотя бы несколько километров, умывался и обливался холодной водой. Марина предпочитала горячий душ, поспать подольше и плавные движения восточных практик. Но оба любили придуманную ещё во времена студенчества «разминку для мозгов»: не глядя взять с полки первую попавшуюся книгу, открыть её на любой странице, зачитать вслух пару абзацев — и сочинить по ним что-то от себя. Порой из этих фантазий рождались идеи больших проектов, а иногда так начинались новые главы их личной жизни. Это было одновременно литературной игрой, профессиональной тренировкой, гаданием и ритуалом, делающим их командой, творческим коллективом, семьей. А с учетом возможностей незнакомой библиотеки из нескольких тысяч томов художественной и научной литературы по самым разным областям знаний, их привычное развлечение стало совершенно непредсказуемым и приобрело черты кладоискательства.

Постепенно осваиваясь в новом доме, Андрей и Марина стали понимать, что прежние владельцы были не просто «новыми русскими». Судя по годам издания и состоянию книг, их вдумчиво и бережно собирали не один десяток лет, и точно не за красоту переплетов как предметы интерьера. Книгами пользовались, с ними работали. Об этом говорили многочисленные закладки и вложенные листки с пометками. И чем больше ребята узнавали библиотеку, тем яснее понимали, что прежние владельцы этого сокровища были необычными, удивительно интересными людьми.

Витающую в воздухе мысль первой высказала Марина. Однажды вечером она, наугад взяв в полки книгу и задумчиво поглаживая кожаный переплет, задумчиво произнесла:

— А ведь мы могли бы подружиться…

Андрей, как обычно, понял ее с полуслова.

— Уж во всяком случае, мы нашли бы, о чем поговорить. А что скажет библиотека?

Марина не глядя открыла книгу и прочитала:

— «Как можете вы наслаждаться жизнью и беззаботно вкушать ее плоды? Как можете вы радоваться в то самое время, когда благодетель ваш повержен в пучину бедствий?..»

Ребята ошарашенно уставились друг на друга. Первой опомнилась Марина и потянулась за телефоном – звонить риелтору.

Но все оказалось не так просто. Риелтор сказал, что не может дать номер прежних владельцев дома, потому что они просили не беспокоить их без особой надобности.

— Но у нас как раз особая надобность! – воскликнула Марина. — У нас проблемы… Проблемы…

— С книгами! – подсказал Андрей.

— Проблемы с книгами! – повторила Марина и потребовала: — Дайте телефон!

Риелтор еще немного посопротивлялся, но в конце концов сдался.

И тут оказалось, что с таким трудом добытый номер давно отключен.

— Можно обратиться в адресное бюро, — предложил Андрей.

В договоре купли-продажи было сказано, что прежней владелицей дома была Голубева Тамара Сергеевна. Но в адресном бюро сказали, что данных о такой гражданке нет.

Но ребята не собирались сдаваться. Они обратились к частному детективу. Через месяц сыщику удалось напасть на след. Выяснилось, что муж Тамары Сергеевны, Иван Петрович был тяжело болен. Он долго лежал в больнице, а она ухаживала за ним.

— Она устроилась работать санитаркой, чтобы все время быть рядом с мужем. И жила там же, в больнице, — рассказал детектив.

— Наверное, они продали дом, потому что нужны были деньги на лечение, — предположил Андрей. – А где они сейчас?

— Иван Петрович умер, — вздохнул сыщик. – А Тамара Сергеевна уехала из города.

— Но вы же можете узнать, куда она уехала? – разволновалась Марина.

— Я узнал. Вот адрес. Она уехала к родственникам.

— Загорушково, — по слогам прочитала Марина. – Это далеко?

— В Сибири, — ответил сыщик.

Ребята переглянулись.

До Загорушково они добрались только на третий день. Летели самолетом, ехали автобусом, плыли на лодке…

Андрей с трудом открыл перекошенную калитку. Дом тоже был весь какой-то скособоченный. На крыльце сидела, укутавшись в платок, пожилая женщина. Она подняла голову и посмотрела на ребят. У нее был мудрый – и очень несчастный взгляд. Казалось, вся мировая скорбь лежит на плечах этой женщины. Марина молча подошла и обняла ее. А Андрей сказал:

— Тамара Сергеевна, поедемте домой.

Книга шевельнулась, ее обложка чуть приоткрылась, и оттуда выпрыгнул тигр. Обыкновенный бенгальский тигр. Хотя… Нет, пожалуй, все-таки уссурийский. Бесшумно приземлившись, он с некоторым сомнением посмотрел на полку, словно раздумывая: «А не вернуться ли обратно?», потом осторожно выглянул из прохода между стеллажами. В книгохранилище центральной городской библиотеки в это время, как по заказу, никого не было.

Тигр аккуратно нажал лапой на дверную ручку, потянул на себя и выскользнул в коридор. Здесь тоже было пусто и тихо. Потом зверю пришлось подняться по лестнице, и он оказался перед дверью, над которой красовалась табличка «Читальный зал».

Пожилая профессорша, которая сидела за первым столом, подняла голову от сборника своих статей и строго посмотрела на вошедшего поверх очков. Глаза ее стали круглыми, рот сам собой открылся.

— Тигр… — сказала профессорша и упала в обморок.

Все оторвались от своих книг — и стены читального зала, впервые за все время существования библиотеки, дрогнули от невообразимого шума.

— А-а-а-а! – кричал долговязый студент-медик, прикрываясь, словно щитом, толстым анатомическим атласом.

— И-и-и-и! – доносилось из-под следующего стола, под которым спрятались две подружки-абитуриентки. На столе остались лежать «Пособие для поступающих в вузы» и журнал «Бурда».

— О-о-о-о! – стонал толстый доцент, хватаясь за сердце и роняя на пол целый ворох тоненьких методичек…

Но через секунду все это безобразие перекрыло мощное, хорошо поставленное контральто:

— ТИХО!

Кто сказал, что в библиотеках работают только маленькие худенькие старушки? Смотрительница читального зала Ада Петровна, даже сидя на стуле, горой возвышалась над всеми. Ну и голос у нее был соответствующий – как у оперной певицы советских времен.

Чтобы еще усилить впечатление от своего «тихо», Ада Петровна стукнула по столу линейкой. Посреди мгновенно восстановившейся тишины громкий треск прозвучал, как выстрел.

— Ой! – сказал тигр и сел на хвост. – Не стреляйте, пожалуйста!

— Молча-а-ать! — пропела библиотекарша, метнув в тигра книгой. Зверь увернулся, рыкнул рассержено, но Ада Петровна набрала воздуха в легкие и выдала громогласную руладу:

— Здесь я диктую правила! Вре-е-емя пошло! Кто не спрятался, тот проиграл.

Тигр метнулся к столам, только людей и след простыл. Зверь замер, принюхиваясь, уловил едва заметное дрожание тени от учебника по физики и сбросил книгу на пол. Та рассыпалась от удара, листы легли белым ковром по паркету, тень исчезла.

— Угадал, — пробурчала Ада Петровна, — доцент своих мыслей не имеет, чужими пользуется. Отыскать его было не сложно.

Подружек тигр нашел по сквозняку — у обоих был такой ветер в голове, что они сами себя выдали.

Профессорша пряталась в зеркале. Ее выдал шепот из видавшего виды портфеля: «Кто на свете всех умнее…»

Студент-медик оказался самым трудным случаем. Тигр почти отчаялся его разгадать, к счастью, во-время заметил, что красавица с обложки модного журнала поогнула.

— Пять минут и восемь секунд. Вполне неплохой результат для начинающего, — одобрительно пропела Ада Петровна.

Тигр устало плюхнулся на пол и подавил желание задрать заднюю лапу, чтобы вылизать под хвостом.

— Почему библиотека? — спросил он недовольно. — Это же нелогично. Библиотека для того, чтобы читать, а не играть в прятки.

— Кто в наше время открывает книги? Прошлый век… Интереснее читать человека.

— А почему я не я, а тигр?

— Хороший вопрос, — пропела библиотекарша, улыбаясь. — Вот над этим ты и подумай.

— Где здесь выход? — спросил полосатый нетерпеливо. Слишком легкой оказалась игра — для малолеток. Нужно другую загрузить.

— Ответь на свой вопрос — найдешь выход.

— Постойте! — возмутился тигр. — Это не правильно! Из игры всегда есть выход.

— Всегда-а-а… — пропела Ала Петровна и растаяла в воздухе. Потом одна за другой с полок начали исчезать книги.

Время пошло…

Книга шевельнулась, ее обложка чуть приоткрылась, и оттуда выпрыгнул тигр. Обыкновенный бенгальский тигр. Хотя… Нет, пожалуй, все-таки уссурийский. Бесшумно приземлившись, он с некоторым сомнением посмотрел на полку, словно раздумывая: а не вернуться ли обратно, потом осторожно выглянул из прохода между стеллажами. В книгохранилище центральной городской библиотеки в это время, как по заказу, никого не было.

Тигр аккуратно нажал лапой на дверную ручку и выскользнул в коридор. Здесь тоже было пусто и тихо. Потом зверю пришлось подняться по лестнице, и он оказался перед дверью, над которой красовалась табличка «Читальный зал».

Пожилая профессорша, которая сидела за первым столом, подняла голову от сборника своих статей и строго посмотрела на вошедшего поверх очков. Глаза ее стали круглыми, рот сам собой открылся.

— Тигр… — сказала профессорша и упала в обморок.

Все оторвались от своих книг — и стены читального зала, впервые за все время существования библиотеки, дрогнули от невообразимого шума.

— А-а-а-а! – кричал долговязый студент-медик, прикрываясь, словно щитом, толстым анатомическим атласом.

— И-и-и-и! – доносилось из-под следующего стола, под которым спрятались две подружки-абитуриентки. На столе остались лежать «Пособие для поступающих в вузы» и журнал «Бурда».

— О-о-о-о! – стонал толстый доцент, хватаясь за сердце и роняя на пол целый ворох тоненьких методичек…

Но через секунду все это безобразие перекрыло мощное, хорошо поставленное контральто:

— ТИХО!

Кто сказал, что в библиотеках работают только маленькие худенькие старушки? Смотрительница читального зала Ада Петровна, даже сидя на стуле, горой возвышалась над всеми. Ну и резонатор у нее был соответствующий – как у оперной певицы советских времен.

Чтобы еще усилить впечатление от своего «тихо», Ада Петровна стукнула по столу линейкой. Посреди мгновенно восстановившейся тишины громкий треск прозвучал, как выстрел.

— Ой! – сказал тигр и сел на хвост. – Не стреляйте, пожалуйста!

— Так, уважаемый, раз вы – разумное существо, будьте добры, внятно изложить цель своего визита.

Библиотекарь строго посмотрела на тигра. Четвероногий посетитель был явно удивлен такой постановкой вопроса.

— Меня сюда позвали, — пояснил он, как само собой разумеющееся.

—Так-так. Кто это такой шустрый, интересно? – Ада Петровна поднялась из-за стола и, махнув тигру оставаться на месте, двинулась по залу, внимательно разглядывая читателей и книги на их столах. Люди испуганно замирали под лазерными прицелами ее прищуренных глаз. Угроза от присутствия тигра перешла в разряд гипотетических, зато от пресловутой линейки — стала казаться вполне реальной.

У окна за двойным столом парочка подростков изо всех сил делали вид, что не при чем, и просто делают домашнее задание. Но учебник по стихосложению для литературных вузов, брошюра по ритмике русского языка и монография «Основы фоносемантики» выдали их с головой.

— И давно вы заклинание вызова составили? – линейка обличающе ткнула в книжные «улики» возле рыжей девчонки, — Кому из вас пришла в голову идея проверить его прямо здесь? – грозное оружие библиотечного порядка хлопнуло по столу перед носом белобрысого веснушчатого мальчишки.

— Мы не знали, что это заклинание, я просто стихи для неё написал, — попытался оправдаться парнишка, инстинктивно блокируясь от ментального сканирования. Девочка держалась в тени, но ее скрытый потенциал был гораздо больше. Ада Петровна понимающе усмехнулась и кивнула.

— Думаю, вы понимаете, ребята, что игры кончились. Теперь вам предстоит по-настоящему учиться в новой школе. Вашим родителям мы сообщим, что вы стали победителями областной Олимпиады и приглашены в качестве награды в международный лагерь. Сейчас к вам подойдет учитель, чтобы познакомиться и проводить на занятия. Но прежде он покажет, как устранить последствия вашей шалости.

К ошарашенным подросткам подошел тигр и вежливо представился: «Арсений Григорьевич, ваш классный руководитель». Несколько едва уловимых жестов, и стол у окна опустел, а в библиотеке ничто не напоминало о происшествии.

№ 1

№ 2

№ 3

№ 4

№ 5

№ 6

№ 7

№ 8

№ 9

№ 10

Внеконкурс

№ 1

№ 2