Бабка

— Кому рассказать, — не поверит никто, — пробормотал Андрей, пряча кошель в карман халата. Он был человеком прагматичным, и в потусторонние силы верить отказывался, — будем считать, дедок и его пассия извращенцы, садо-мазохисты готического толка.

Едва не столкнувшись с участковым, он сел в машину и уже завел мотор, как из соседнего дома выбежала бабулька и бросилась к машине.

— "Ну вот", — пронеслось в голове у дантиста, и не зря.

— Милок, ты от Генриха Иаковича сейчас? Не отвечай, бабушка сама знает. Ты б, поостерегся, милок, Генрих гад опасный. Душегуб! — старушка многозначительно подняла палец к небу.

— Да ладно вам, — отмахнулся Андрей, — наговариваете на старичка. Вполне милый дедушка, за зубами своими следит, а это в моей профессии важно. Побольше бы таких …

— Побольше? — удивилась старушка, — а ну-ка, давай, пойдем-ка ко мне, я тебе покажу, какой Генрих хороший …

Отказаться не удалось, старушка мертвой хваткой вцепилась в манжет рубашки, грозя оторвать рукав.

«Проезд Старых Склепов дом номер пять», гласила табличка на стене избушки.

— Заходи, заходи, на кота внимания не обращай, он деревянный, — пробормотала старушка, отгоняя здоровенного, черного как смоль, кота метлой, — ты садись, вон, у печи, тьфу, у камина, я сейчас.

Комната, в которой оказался стоматолог, разительно отличалась от тех, что были у соседа. Всё чистенько, аккуратненько, но странно до жути. На стенах полочки, на полках банки и мешочки со странными этикетками; «пиявки сушеные», «выжимка из клопов», «чеснок дюже вонючий *Генрих*» и так далее. Над камином портрет мужчины, с крайне изможденным лицом. Кроме полок и камина, в комнате кровать укрытая периной, с горкой подушек в изголовье, стол и три скамьи подле него. Простые такие, деревенские, выскобленная доска, без лака и краски. На столе большой рушник, или скатерть этническая? Но самое странное, это запах, пахнет как в «Зеленой Аптеке», травами. И такой густой аромат, что хоть ножом режь.

— Вот, милок, полюбуйся, — прогундосила старушка, протягивая Андрею толстый фолиант, — вот, смотри.

На первом листе стояла группа молодых людей в мундирах и фуражках. Андрей в военной форме не разбирался, но это явно была иностранная, да и принадлежала таким замшелым годам, что фотография тогда была чудом из чудес.

— Это он с дружками своими. А вот дальше, смотри.

На следующей фотокарточке был юноша, действительно напоминающий Генриха Иаковича. Он стоял на фоне горящей деревни с бутылкой в одной руке и полуголой девицей в другой.

— А вот и Революция, — пробубнила бабулька, показывая следующий лист, сплошь в фотографиях соседа. Там он был то в матросском бушлате и пулеметных лентах, то в коже с маузером в руках, то в кителе, то в казачьей черкеске. Общим было выражение лица и наличие девицы прижатой у бедра.

— Ну, — Андрей замялся, не зная как назвать хозяйку дома, — уважаемая … времена такие были, и боюсь это не Генрих Иакович, а Иаков, столько не живут.

— Не живут? — хмыкнула старушка, цыкнув зубом, — солнышко уже встало, поди, сейчас я тебе еще кое-что покажу.

Хозяйка вынула из-за шторы блюдо, украшенное росписью под гжель и бросила на него клубок.

— Ты катись клубок по блюду,

Ты смотри, смотри повсюду,

Всё в округе ты разведай

То, что видел — нам поведай. — Пропела бабка, и клубок послушно побежал по поверхности блюда.

— Вот он, соседушка мой, любимый, спит, кровопийца, света белого боится! — забубнила старушка, протягивая гостю блюдо.

Андрей глянул на тарелку и потер глаза. На дне не было никаких синих петухов и уток, а довольно четко было показано темное помещение, в гробом по центру. Крышка гроба лежала поодаль а в гробу, сложив руки на груди, покоился Генрих Иакович. Ошибки быть не могло, торчащие клыки Андрей узнал сразу. Еще бы, свою руку да не признать.

— Вот так-то, милок, упырь твой Генрих Иакович, форменный упырь. Так что, поосторожней с ним.

Скомкано поблагодарив старушку, сам не зная за что, Андрей вышел в небольшой предбанник, и, споткнувшись о кота, на самом деле твердого, как полено, грохнулся головой о стоящую у двери массивную то ли кадушку, то ли бочку.

— Ступу не поломай! — крикнула бабка, вслед уходящему гостю.

— Спать, спать, спать — пробормотал Андрей и поспешил покинуть странную улицу.