Ипотека

Уважение к старшим, вбитое заботливыми родителями, врожденное любопытство и, наконец, долг, не позволили Тимофею проигнорировать сигнал пенсионерки. Выяснив адрес шумного соседа, хозяина этой несносной псины, участковый решил отправиться с личным визитом, само собой с утра пораньше, пока жильцы не на работе.

— Так, проезд Старых Склепов, дом двенадцать «В», — сверился с записью милиционер и постучал в старую, если не сказать древнюю дверь, — откройте, это ваш участковый!

За дверью загрохотали замки и засовы, и вскоре образовалась щелочка, удерживаемая цепочкой.

— Вы, извините, я бы хотел увидеть ваш мандат, — раздался хриплый голос из-за двери, — простите, удостоверение.

— Да, конечно, — улыбнулся участковый. Его позабавило слово «мандат», — сразу повеяло революцией.

— Прошу прощения, секунду, — увидев корочку, ответил жилец и звякнул цепочкой, — входите.

За дверью было темно и пыльно. Складывалось ощущение, что поселились тут совсем недавно, и даже не успели прибраться, как следует, или, что скорее, даже не собирались этого делать. Простая уборка дом не спасла бы, тут требовался косметический ремонт, как минимум.

— Жалобы на вас поступают, гражданин … — участковый снова заглянул в блокнот, — Волченков?

— Да, Волченков Трифон Арнольдович, — подтверждающе рыкнул хозяин дома, — а на что жалобы-то, гражданин участковый?

— Говорят, собака ваша ночами воет, совсем соседей сна лишила, — вздохнул молодой милиционер, — вот, пришел с вами поговорить. Животные, оно конечно хорошо, но ведь и о соседях подумать стоит. Да и коли воет псинка, может, что не так, может к ветеринару её отвести?

— Собака? У меня? — расхохотался хозяин дома, — вы бы еще Генриха Иаковича проверили на предмет пропажи столового серебра у пани Екатерины, живущей по соседству. У меня нет, и не было собаки, я их терпеть не могу сам, причем взаимно. Хотите — пройдите по дому. А вот вой по ночам, это странно, я сплю чутко, но не слышу его. Может соседи ошибаются? Они же старенькие уже, одной ногой в могиле, второй в старом склепе.

Довольный собственным остроумием хозяин дома опять рассмеялся, почесав волосатую грудь.

— Вы уж извините меня, Тимофей Егорыч, но верить всему, что наговорят наши бабки, это же смешно, — отсмеявшись проговорил он, — еще раз, прощу прощения, мне пора собираться. Работы много, весь, понимаете, в долгах, как в шелках. Приходится в две смены пахать, хоть волком вой. Домик вот в ипотеку взял, а в нем еще ремонт нужен, а где денег взять? Не у соседей же. Екатерина Петровна бедна, как церковная мышь, у Ефросиньи Николавны снега зимой не одолжить, это у нее наследственное, а брать в долг у Генриха Иаковича, у этого кровососа, прошу покорно. Так что, пора мне в душ и собираться на работу.

— А работаете вы? — достав блокнот, уточнил участковый, — говорите в две смены? А где?

— Ну, днем на бойне, — не смутившись ответил Трифон, — а вечером могилы рою, тут рядом.

— Ага, спасибо, простите за беспокойство.

Участковый козырнул и вышел прочь. Собаки в этом доме действительно быть не могло. В этакой пылище следы не скрыть.

— Зайти к Генриху Иаковичу, может, он собаку слышал? — промелькнула мысль у участкового, — хотя, не стоит, у него, кажется, стоматолог, вон машина стоит у входа. Клиника «Блеск», не дешевое удовольствие, однако.

— Собака воет, — рыкнул Трифон, обрастая шерстью, — собака… тут сам завоешь! С такими выплатами.

— Ипоооотекааааа! — старась сдерживаться провыл Трифон.