Падение

Ружье должно выполнить предназначение — выстрелить, но если отбросить слишком претенциозные формулировки, то ружье должно действовать. Так и любой персонаж в произведении обязан действовать, обязан занять свое место в мире рассказа, повести или романа. Каждый раз мы встречаем это требование. Мы сталкиваемся с настойчивыми претензиями литературных корифеев на целесообразность того, что юный автор излил на бумаге.

Но не стоит обращать внимания на дидактику. Литература с претензией — удел мелкотравчатых писак и тех, кто желает попасть в основной поток издаваемого хлама непременно сегодня. Ум же самостоятельный и незаморенный предрассудками обязан высказаться, невзирая на традиции.

Поэтому литературные теории, вопросы о том, куда движется искусство слова, должны быть отброшены в сторону. Серьезные книги никогда не ориентируются на сомнительные или фальшивые каноны. Они не подчиняются правилам. Вот поэтому-то текст, который приведен ниже, наверно, должен оставить в читателе след недоумения и растерянности. Зачем это было написано? Какую цель преследовал автор? Но повторюсь: причина, следствие, цель — те категории, что не работают здесь. Данный текст читатель либо принимает, либо забывает.

Единственное, что хочется сказать напоследок: в конце этого небольшого рассказа стояла дата. Каллиграфическим почерком было выведено: «1890, март месяц, число 3».

…

Я не следил за временем, да и, честно признаться, ощущение времени почти стерлось; вспомнил, между прочим, что по нерасторопности забыл брегет дома, поэтому мог примерно судить о времени: сейчас около шести часов вечера.

Солнце скрылось, и зажглись фонари, тогда я решил вернуться домой, мечтая о легком и вкусном ужине и теплой постели.

Но одна вывеска привлекла внимание. Шаг замедлился. Вначале удивился: за что зацепился взгляд? Ведь вывески на освещенных улицах были везде. Но почему именно она? Почему этот квадрат в локоть длиной? Он был покрыт белой краской, но не это смутило, когда я полностью сосредоточился на нем, смутило содержание текста. Оно было простым, и от этого еще более пугающим. Хозяин вывески обращался ко мне. Ошибки не могло быть. Я несколько раз со смешанным чувством удивления и тревоги прочитал свою фамилию, имя, отчество и просьбу немедленно прибыть на улицу… Зачем идти на ту улицу?

Странное послание намалевано наспех красной краской. Я подошел ближе и перчаткой потер букву. Она чуть смазалась. Значит, кто-то недавно вывесил текст, зная, что я пройду этой дорогой в положенный час.

Адрес, куда мне предлагалось прибыть, весьма известен. Улица старая и с историей. Ее называют царской дорогой, ибо по ней Иван Грозный ездил на охоту. Позднее августейшие семейства в разные времена совершали паломничество в Саввино-Сторожевский монастырь.

Я даже улыбнулся про себя, продолжая изучать текст: видимо, непрошеный шутник приглашал меня совершить променад по той улице до означенного дома, но явно не с целью паломничества.

Интересно, а кто бы это мог быть? Шуваловы? Юсуповы? Голицыны? Кто-то из отпрысков знаменитых семейств, что жили там? Неважно кто, но, безусловно, он чудак и выдумщик, потому как решил от скуки поиграть со мной. Резонный вопрос состоял в том, откуда он знает о моем существовании?

Я припомнил первые мгновения, когда прочитал вывеску. Были тревога и недоумение. Теперь они прошли, я ничего не боялся и считал странную надпись естественным продолжением своей жизни. Что ж, решил, если так, если незнакомец желает познакомиться, то вперед.

…

Швейцара у двери не было. Я взялся за массивное кольцо-ручку и три раза постучал. Гулкие удары раскатились по дому. Возможно, стоит вернуться. Может быть, чудаковатый граф сейчас тайно наблюдает из окна и тихо смеется над незадачливым гостем, то есть надо мной. Я скользнул взглядом по окнам. Свет не горел.

Я осторожно коснулся двери. Дверь открылась.

Сделав шаг в тускло освещенное помещение, увидел перед собой, будто призрака, лестничный марш, что зыбко светло-серым пятном скользил вверх. Еще пару шагов — и на этом приключение в доме закончилось.

Что случилось в следующее мгновение, трудно описать. Сон? Видение? Воспоминание? Не знаю. Непроглядная чернота, и была уверенность, что я видел себя со стороны. Я бесцеремонно требовал от кого-то разрешения совершить спуск, не меняя своего человеческого обличия. Навязчивая идея — упасть, и как можно дольше оставаться собой.

Очнулся я в полете. В первые минуты эмоции захлестывали. Они кричали о смерти, и их крик перекрывал доводы рассудка. Но в следующую секунду рассудку удалось подчинить чувства. Я не падал, а медленно летел вниз. Что-то сдерживало безудержное падение, будто воздух стал плотным как кисель.

Я медленно парил вниз, пролетая насквозь огромную шахту.

Возникла уверенность, что она неестественного происхождения. Может, те странные существа, что заполоняли ниши в стенах, создали ее? Они были повсюду. Я принял их за обычных летучих мышей, отдыхающих в полумраке пещеры вниз головой. Но мыши огромны.

А если они услышат меня?

Но пугающую мысль не удалось продолжить. Тело медленно повернуло в воздухе, и я стал падать ногами вниз и замедляться, а затем аккуратно приземлился.

На дне шахты заметил проход. Был он коротким и освещался странными фонарями. Лампы оказались крохотными и светили мертвенно-голубым цветом.

Проход, высокий и арочный, короткий и напоминал просторную нишу. В глубине ниши располагалась дверь, деревянная и испещренная странными письменами — латинские буквы были знакомы, но они не складывались в осмысленные фразы. Попытался прочесть их иначе: справа налево, наискосок вниз и вверх. Получались непристойные выражения. Случайный узор, решил я, и потянул за ручку.

Комната за дверью оказалась лучше освещенной. Она небольшая, и на мой вкус слишком заставленна мебелью. Ее внутреннее убранство безнадежно устарело. Так обставляли комнаты в веке восемнадцатом. Яркая громоздкая люстра под потолком, брызгая желтым светом рассыпалась на блики среди ковров, кресел, нагромождения канделябров на камине и прочей мелочи. Желтые блики плясали то тут, то там, и из-за них я и не заметил женщину. Она сидела на диване, не шевелясь, отчего сливалась с комнатой. Она будто была ее частью.

Женщина встала с дивана. Странный зрительный обман внушил, что она двигалась быстро, но плавно и бесшумно. Она оказалась передо мной на расстоянии вытянутой руки. Искусная прическа из белых волос делала женщину выше. Хозяйка комнаты была одета в платье восемнадцатого века: длиннополое розово-голубое с кринолином и корсетом. Руки закрыты перчатками до локтей, плечи обнажены. Лицо незнакомки было без выражения, а щедрый грим не давал судить о возрасте. Кожа, казалось, точно припудрена мелом. Только розовым обозначены щеки, ярким кармином — пухлые губы и сурьмленные брови. Глаза подведены чересчур ярко, отчего они придавали женщине болезненный вид.

— Я приветствую вас, сударь, — произнесла незнакомка.

Она чуть склонила голову. Мне показалось, что шея у нее морщинистая. Значит, в возрасте. Но вот голос молодой.

— Приятно видеть вас, сударь, в моем доме. Вы пожаловали по доброй воле. Прошу, располагайтесь.

Она сделала приглашающий жест, и жест был грациозен и загадочен. Незнакомка изящно повернулась спиной и проследовала к дивану легкой походкой. Так могут ходить только ангелы, едва касаясь земли, или совсем юные девушки, входящие в пору. Девушки, которые невинны, которые с опаской вступают в новую жизнь, и эта осторожность отражается в их манере двигаться.

— Я приношу свои извинения, но, видимо, я нечаянно зашел к вам…

У меня язык почему-то не повернулся сказать о том, что пару минут назад я падал в шахту, окруженный сказочными существами в нишах, а, упав, пошел на поводу у любопытства и открыл дверь, исписанную латинскими непристойностями.

Женщина села. Она откуда-то достала розовый веер, раскрыла его, затем сложила и указала им на диван. Она приглашала сесть. Я сел и попытался рассказать ту часть приключения, которая хоть немного напоминала реальность:

— Понимаете, я совершал вечернюю прогулку и заметил странную вывеску. Она обращалась ко мне. Да, поверьте, вывеска приглашала в дом, и я последовал совету, я пришел в тот дом и вот я очутился здесь.

Незнакомка никак не отреагировала, только задумчиво вымолвила:

— А вы верите в судьбу?

— Как вам сказать… Если ту вывеску считать судьбой…

— Та вывеска, сударь, скажу вам по секрету… — Она наклонилась ко мне, и я мог рассмотреть каждую пылинку грима. — Та вывеска не была случайной, вы ее заметили, значит, так и должно было случиться. Но это не судьба. Это закономерность. Поэтому я не верю в судьбу.

— Так это вы?

Женщина быстро отстранилась и дернула головой. Можно подумать, что быстрый кивок означал согласие. Но нет. Это нервное движение головы было похоже на то, как если б сквозь женщину пропустили электрический ток. Возникла странная мысль: женщина — марионетка, а кукольник сейчас ошибся и случайно дернул не ту нить.

— Да, это я пригласила вас. Это моя вывеска, — произнесла хозяйка комнаты.

— Тогда скажите, зачем?

— Вы одиноко живете. У вас нет семьи. Я желала узнать, как ваши дела?

— Благодарю за участие, — ответил я, не совсем понимая, на что она намекает, и откуда она узнала о моем одиночестве. — Кстати, а кто вы?

— Простите, еще один вопрос. Какое женское имя вам нравится?

— Эльза, — назвал я имя, которое первое пришло в голову.

— Так зовите меня Эльзой.

— Вы не ответили на мой вопрос.

— Ах, да. Чтобы понять, надо выйти и снова войти сюда. Возможно, в этом случае вы, господин… — Тут она произнесла мою фамилию. — …И вспомните.

— Откуда вы знаете, как зовут меня?

— Мы уже встречались. Вы каждый раз желаете сбежать от меня, но все время возвращаетесь.

— Я задам один вопрос. Я точно вспомню вас и зачем прихожу сюда, если?.. — И указал на дверь.

Эльза утвердительно кивнула.

И вновь я стоял на пороге. За спиной была закрытая дверь, испещренная латиницей, а в душе царила опустошенность. Цепь привычных ощущений распалась. Мысли разбегались, а события недавнего прошлого представились мозаичным полотном. Причем эти осколки минувшего не связаны друг с другом. Может, всё сон? Не только эта странная встреча с Эльзой, а в целом: от рождения и до сей поры?

Я сделал шаг и споткнулся.

Я упал на пол в полутьме того самого помещения, откуда началось приключение. Упал неудачно. Ногу стянуло болью. Поднялся.

В поле зрения попал знакомый светло-серый призрак — парадная лестница.

Никуда я не пойду, хватит!

Я отправился домой, но вновь, проходя по той же улице, словно под гипнозом застыл перед знакомой вывеской.

Адрес. Моя фамилия. Имя. Последняя буква смазана. Этот текст не отпускал.

Я поверил, что моего прошлого не существовало. Того прошлого. Оно было вялотекущим сном, но сейчас зародилось новое и настоящее, и чтобы убедиться, поставить точку, все же нужно вернуться на ту улицу.

Всё опять повторилось: молчаливый дом, я открыл дверь, падение в шахту. Но чувства стали иными. Страх был недолгим. Затем ощутил тягучее блаженство, заполнившее все существо. Я парил вниз и чувствовал, как изнутри пробивался росток иного, и ничего не боялся. Не пристало бояться тех существ в нишах. Я сам им стал. Я принадлежал другому времени — вечности.

Пальцы ловили воздух. Он вновь стал плотным, но теперь это ощущение было более осознанным. Руки превратились в кожаные крылья.

Очутившись на дне, осмотрелся. Интересно, почему во время первого падения не заметил? Сейчас я без труда в полумраке разглядел деревянные балки. Их покрывала плесень. На балках висели вниз головой летучие мыши. Они были почти в человеческий рост, и среди них я обнаружил огромную жирную мышь, что пряталась в стенной нише, которая оказалась исписанной латинскими непристойностями.